- Марусь, некогда было… Я в такую историю попала - хуже не бывает. Тебе, между прочим, как самой лучшей подруге, первой звоню. И помощи прошу у тебя, а не у других. Ты у нас одна с головой дружишь и в беде не бросаешь…
Марусю проняло. Она вяло бросила:
- Подлиза, - и поторопила: - Что случилось-то? Рассказывай.
- При близком контакте. С меня - история, а с тебя - совет и больничный.
- Надолго?..
"До пенсии!" - хотелось брякнуть.
- Хотя бы недели на две. На больше - не обижусь.
- Перелом подойдет? С сегодняшнего дня?
Гениально!..
- Ты самая лучшая, - заверила я. - Когда и куда подойти?
- Через час можешь смело заходить в мой кабинет.
- И до скольки?
- До утра завтра. Я сегодня дежурная по городу.
- Как стемнеет, появлюсь… Марусенька, а переночевать у тебя нельзя?
- Что, так плохо? - озадачилась та, потеряв начальственный тон. - Ладно, устрою… Леша, что ли, одолел?
- Да я его месяц не слышала, два не видела.
- Тогда кто, что?
- Скоро приду, расскажу. Пока. Не прощаюсь, - заверила я и отключила связь. Ага, рассказала я тебе!.. Придумаю, что б такого нейтрального наплести, а большего знать не надо, а то скажи Марусе "а" - она весь алфавит вспомнит.
Я посмотрела в окно - темнело быстро. Через час без фонарика и не выйдешь. Нужно собираться. Дубленку в шкаф, чтоб не признали, если вдруг следят, - надела пуховик, который второй год пылился на вешалке, Лялькину старую вязаную шапку, натянула сапоги, сложила в сумку документы. Что еще? Вроде все - ключи в руке.
Потом приложила ухо к поверхности двери. Прислушалась, что творится на площадке, - тихо. Минута, пять… Ни звука.
Я распахнула дверь - передо мной стоял мужчина приятной наружности.
- Здравствуйте, - проблеяла я.
- Привет, - улыбнулся он и вскинул руку.
Я смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы. Странный киллер: вместо того чтоб добить жертву, он просто оглушил меня, втащил в квартиру, заботливо уложил на диван, под голову сунув подушку, а теперь сидит спокойно напротив, изучая мои документы.
И что это значит? Ура! Он понял, что ему не ту заказали.
Теперь осталось убедить его в своей лояльности к его профессии. "Каждый зарабатывает, как может", - нет, неубедительно. Тогда: "Вы случайно не из домоуправления? Мальчишки давеча баловались да в окно из рогатки попали"… А я похожа на ту, которая может ляпнуть такое? Ну, если только сильно напрячься и изобразить дебилку. Кстати, не самый худший вариант.
- Привет, - бросил мужчина, заметив, как дрогнули мои ресницы. Профи, блин! Он же паспорт изучал. - Томас Изабелла Валерьевна.
Он не сказал, не спросил - он констатировал. И при этом правильно сделал ударение.
Точно: влипла.
- Здравствуйте, - улыбнулась, изобразив смесь недоумения и благожелательности. - А вы, простите, кто будете?
- Дед Мороз, - хмыкнул.
- Не рано явились?
Мужчина начал пристально изучать мою физиономию. Взгляд меня не радовал - цепкий и насмешливый. Не повезло. Роль дуры с такими мужичками не проходит. Что ж…
Я села:
- Поговорим?
Предложение его явно не заинтересовало, но против он ничего не имел:
- Я хочу сказать, что брать у меня абсолютно нечего. Впрочем, если вы настаиваете, я предоставлю вам весь список моего имущества. Вы можете взять все, что хотите, звонить я никому не буду…
В его руке появился мой сотовый. Он качнул его, придерживая за шнурок.
Намек? Но стоит ли ему давать понять, что я напрямую связываю его с пулевым отверстием в оконном стекле? Глупо. Тогда шанс выпутаться становится призрачно маленьким.
- Можете забрать его себе. И пользуйтесь на здоровье. Мне вообще сотовые не очень нравятся.
- А пули в голове?
Я замерла, но, чтоб не затягивать паузу, изобразила недоумение:
- Что, простите?..
А сердце затрепыхалось в груди. Впору ползти к аптечке за корвалолом. Да, стара я для приключений криминального характера. Впрочем, как и для любых иных.
- Плохо? - полюбопытствовал равнодушно, узрев мой бледный вид и ладонь, приложенную к груди.
- Да-а… Сердце. У меня аритмия… и масса других проблем. Кардиопатология… Вы… если вам не трудно, определитесь поскорей с имуществом и, пожалуйста, уйдите. В смысле берите, что хотите, и… а я… мне таблетки надо принять. - Я начала потихоньку сползать по спинке дивана. Мужчина равнодушно смотрел на меня, потом встал, схватил меня за ворот пуховика, поднял и толкнул к выходу.
Упасть, закатить глаза и изобразить обморок? Успею.
- Что вы делаете? Вы что?!.
- Выполняю твое пожелание. Беру, что мне нужно, и ухожу. - Он прижал к двери и проникновенно шепнул в ухо: - Кстати, ты знаешь самое лучшее лекарство от сердца?
Я ответила, не моргнув глазом. Но мысленно. И тут же получила визуальное подтверждение - ствол беретты качнулся перед моим носом.
- Э-э-э, - протянула я, желая намекнуть, что без глушителя оно как-то несолидно.
- Но ты же не желаешь неприятностей Ляле?
Я тут же все поняла и согласно закивала. Мужчина усмехнулся и обнял меня.
Так мы и вышли из квартиры, потом из подъезда - милой, влюбленной парой.
Он, конечно, следил за мной и был настороже, но я не собиралась звать на помощь, пинаться, изображать каратистку. Во-первых, глупо - профи это лишь обозлит, а мне неприятностей и от галантного киллера хватает. Во-вторых, никого мы не встретили. А, в-третьих, мне было интересно, что дальше? Куда меня повезут и что будут делать, когда убедятся, что я это не я? Убьют? Жалко… но, может, оно и пора? Дочь я вырастила, дерево в прошлом году на майские праздники у галереи посадила, дом не построила, но квартиру получить смогла. И за последние пятнадцать лет так спокойно и тихо нажилась, что по горло сыта этим самым покоем. А еще одиночеством, бытовыми проблемами, пустыми, грязными дрязгами на работе, скучными подругами, предсказуемым и недалеким антилюбовником - серой пеленой от бесконечного хоровода однотипных лиц и событий, бездарной траты жизни.
Холостой ход часов закончился. Я не решала - стоит ли им остановиться, пора ли? Это решили за меня, а я не стала противиться и приняла вердикт как должное. Мне постоянно приходилось быстро ориентироваться и делать выбор, мгновенно решать. Если честно, я устала от этого…
Мужчина открыл дверцу новенького черного "нисана", подталкивая меня в салон. Потом сел сам и, повернув ключ зажигания, кивнул:
- Молодец.
- Вы мне или мотору?
Машина плавно тронулась с места.
- Забираю свои слова назад.
- А можно и меня тоже назад? Домой? Мне, правда, нехорошо - с сердцем проблемы.
Мужчина промолчал, не обратив на меня внимания. "Плохой признак", - заскучала я и задумалась - а не погорячилась ли, поставив крест на своей жизни? Глаз мне не завязывали, на то, что могу умереть с перепугу, тоже наплевали. Получается, что мое возвращение в отчий дом не планируется.
Выскочить, что ли, на светофоре? Ляля… Хотя, конечно, не факт, что ее не пристрелят после меня. Но прежде чем выскакивать, нужно хоть что-то узнать. Вряд ли меня повезут во Дворец спорта или театр. Скорей всего, за город, в глушь лесного массива или на одну из пустующих в это время баз отдыха. Значит, время у меня еще есть.
- Извините, пожалуйста, вы меня хотите убить?
- Расчленить и в землю закопать.
"Обожаю мужчин с чувством юмора", - кивнула я, сжавшись: у меня с юмором намного хуже.
- А можно узнать причину?
- Не люблю, когда попусту треплются.
- Я могу стать немой!
- Неживой лучше. Надежнее.
Трудно не согласиться…
- У вас своеобразное чувство юмора… Меня Изабелла зовут, а вас?
- Королева Марго.
- Это кличка?
- Явочный пароль.
Интересный мужчина. Я покосилась на профиль моего палача: весьма…
- Скажите, пожалуйста, а перед самой-самой смертью вы мне скажете, за что убиваете?
- Если не забуду.
- Я напомню. А можно еще вопрос?.. А причина веская?
- Двадцать "тонн".
- Так мало? - изумилась я и, сообразив, крякнула с досады. Мужчина усмехнулся:
- Да, не ценят тебя.
- Ну, что вы, я польщена… Кто ж так разорился?
- А у самой какие версии?
- Две.
- Излагай.
- Одна - спутали. Вторая - кто-то умом повредился.
- Например?
- Видите ли, примеров может быть масса… Перед праздниками суета, ажиотаж, обстановка, что дома, что на работе, накаленная. Люди в состоянии непроходящего стресса. Биомагнитная обстановка напряженная. Сказывается отрицательно на умственной деятельности и психологический фактор. Поэтому любой, от моего начальника Кабриолетова до соседей с первого этажа - узбеков, мог теоретически по кривизне сознания выдать подобный пируэт. Но практически у данной версии нет ни одного реального шанса на существование. Вообще-то я могу поделиться предположениями, но смысл?
- Меня повеселишь.
- Тогда действительно стоит говорить… А вы намекнёте, где я права, а где нет?
- SMS-ку скину.
- Первая версия: Альбина Геннадьевна Стрижельнова. Хотя у нее и десятой доли вашего гонорара не водилось.
- Мимо.
- Я так и думала. Вторая версия: в бетонном перекрытии моей квартиры есть тайник. В нем на выбор: труп, "золото партии", царские червонцы, десять кило героина.
Мужчина хохотнул и покосился на меня. Внимательно и заинтересованно.
О, малыш, мы с тобой еще поиграем…
- Тоже мимо, да? - вздохнула я, натурально огорчившись. - Тогда третья версия: где-нибудь в далекой и экономически теплой стране умирает миллиардер, племянник матери брата жены моего покойного отца.
- Холодно.
- Да?.. Тогда Зинка, - бросила наугад, лишь бы не молчать.
- Лед.
Оп-па! А ты, никак, знаешь, кто такая Зинка? Значит, следил за мной? А я не замечала… Точно, старая стала, пора на свалку органики - в морг.
- Тогда в меня влюбился шейх. Я не ответила взаимностью, потому как не ведала о его существовании, а он по скромности своей не проявился. В итоге - горячая восточная кровь ударила шейху в голову, и он решил меня зарезать как несостоявшуюся наложницу своего гарема.
- Пять за оригинальную версию.
- Лет?..
- Все?
- Извините. Если б вы мне хоть бы намекнули, в каком направлении искать…
- Думаешь, тебя это спасет?
- Нет, но, зная, умирать легче.
- А жить?
- В смысле? - нахмурилась я.
- Подумай, кому, когда и что плохого ты сделала? И вслух. Мне будет интересно послушать.
- Вы хотите, чтоб я вам рассказала то, чего не знаю?
- Да. У тебя прекрасная логическая система мышления, и мне интересно, как скоро ты путем анализа доберешься до истины.
- А приз за труды мне полагается?
- Что тебе полагается - ты в курсе. Кстати, почему не позвонила в милицию?
А зачем? Чтоб они усилили мою головную боль? Неужели я настолько похожа на идиотку? Да-а, нужно задуматься.
- Телефон у вас, - напомнила.
- Нет, он был с тобой. Ты позвонила дочери и подруге, а в милицию не стала. Не надеялась на доблестных милиционеров? Или… привыкла надеяться на себя?
- Вам действительно интересно?
- Нет, - усмехнулся он.
- Тогда зачем спрашивать?
- Для проверки. Сойдется мой ответ с твоим?
"Вряд ли", - подумала я, но вслух понятно выдала иное:
- Э-э-э, вы интересный мужчина.
- Нравлюсь?
- Очень.
- И с каждой минутой все больше, - хохотнул он.
- Вы удивительно прозорливы.
Мужчина промолчал. Мы выезжали прочь из города, но, к моему сожалению, в глухом северо-восточном направлении. Хватит ли у меня времени и сил очаровать своего палача настолько, что он передумает меня убивать?
Я посмотрела в окно - пригород. Огонечки окон и очертания строений на фоне почти черного неба далеко за пустырем. Не сегодня-завтра Господь смилуется и пошлет снег, а тот укроет усталую землю, подарив ей покой забвения почти на полгода. И мне уже виделись лохматые ели, заснувшие под шапками снега, сугробы по колено, стылый парок изо рта и веселый визг детворы, что катится по ледовой дорожке, спеша навстречу знаниям. Школа… Славное время и, к сожалению, как все хорошее - мимолетно и не понято в пору существования. Так всегда: нам нужно непременно с чем-то расстаться, чтоб понять ценность того, что имели.
Лялька…
В эту минуту я уже не видела темных полос леса по обеим сторонам дороги - я видела свою жизнь, такую же темную, такую же безликую и, возможно, не пустую, но ничем не проявившую своего потенциала.
Лялечка. Единственное пятнышко света, тепла и любви. Я отдала ей всю себя, по дням, по крохам разбитых иллюзий собирая утерянное и возлагая к ее постаменту. Не для благодарности или ответных проявлений любви. Для себя. Она спасла меня и тем отплатила сторицей, заранее, еще до того, как осознала себя кем-то. Она выдала мне кредит на жизнь, на право жить, и сколько я ни пыталась его погасить - не смогла.
Мне уже виделась ее красная шапочка с огромным бомбоном, звонкий смех, лыжня, вьющая петли меж сосен, и слепящий сверкающе-белый снег. Моей девочке было шесть, и она стояла на лыжах лучше, чем я. Она веселей смеялась, раскованней держалась, она не прятала за улыбку ложь, за ложь насмешку, за насмешку - ненависть, за ненависть - обиду. Она была открыта и чиста в своих делах, словах, взглядах. И пусть она всегда будет такой же - не согнется и не сломается. Пусть останется такой же яркой, честной и сильной. Пусть всегда смеется и никогда не плачет…
Кажется, я прощаюсь с ней. Мне искренне жаль, но где-то в глубине души я даже рада подобной развязке. Лучше сейчас, когда она в Питере. Лучше пока я прямо хожу, а не шаркаю ногами, или того хуже - не лежу прикованная к постели. Сейчас, пока не обременяю своим старческим маразмом, как цепями, ее жизнь и будущее. Пока помнит свою мать молодой, улыбающейся, сильной.
- Как сердце? - решил напомнить о себе мужчина.
- Не поверите: прошло.
- Не поверишь - верю! Сердце у тебя - как мотор у джипа.
- Вы врач или ясновидящий?
- В одном лице.
- В недурственном, нужно заметить.
- Пытаешься флиртовать? Не стоит… - усмехнулся.
Я бы назвала эту усмешку мстительной, но для мести нужно иметь личную антипатию и вескую причину, а ее я не видела. Хотя… мужчина напоминал мне человека из далекого-далека - глазами. Они единственные выдавали в нем человека жесткой профессии, который сумел сохранить какие-то принципы.
Глупо, конечно, звучит. Еще глупее верить в то, что думаешь. Но мне много лет. Намного больше, чем по паспорту. Мне - век, эпоха, ледниковый период, и я верю во все, в самый бредовый бред, и не верю в самую правдивую правду. И не могу ошибиться, даже когда сильно хочу: старость - не только маразм, старость - опыт, знания, избавление от иллюзий. Личность, обнаженная, как в юности, но уже не привлекающая своей наготой, а отталкивающая.
Наша старость - в умах, глазах, делах. И молодость - там же.
Тот, кто сидел рядом со мной, был подтянут, ухожен и крепок. Тридцать пять - максимум. А, может, на пару лет моложе, но не больше. По паспорту, по внешнему виду: гладкому лицу, эластичной коже.
Но глаза его были старыми, и в этом наш возраст был равен. Мы оба были мастодонтами, застывшими на разных берегах реки, и оба не видели переправы и не искали ее, потому что обоим было, в общем-то, плевать на нее, как давно было плевать на себя. Мы еще существовали, но уже не жили. В мертвом теле стучало мертвое сердце, мертвый ум рождал мертвые мысли. И мир вокруг нас был мертв - серые краски, унылые тона, бред туч, чушь вязнущих на зубах слов, труха земли под ногами.
- Сколько вам лет? - спросила я.
- Зачем тебе?
- У вас глаза… убитого человека.
- Ты психолог?
- Нет. Вообще-то, я реставратор, но реставрировать в нашей галерее тире музее нечего, и я выполняю работу дежурной по залу. Пью чай, читаю газеты и внимательно слежу, чтоб какой-нибудь очень юный любитель живописи не получил шедевром по лбу.
- Мы с тобой похожи. Ты спасаешь жизни, я их забираю.
Я покосилась на него:
- Оригинальная концепция. Последний заказ?
- Надеюсь.
- Тогда, может, не стоит далеко ехать? Остановите здесь, и час вашей свободы приблизится.
- Ты торопишься? - Кажется, я его заинтересовала. Любопытный субъект.
- Вы знаете ответ, он не отличается оригинальностью - нет.
- Тогда не станем множить банальности и пойдем другим путем - не будем торопиться.
- Вот как?… Мне нравится ваше предложение. Может, тогда пойдем еще дальше и поженимся? А что? Такого точно никто б не совершил. Потрясем общественность и друг друга. Серьезно.
- Сватаешься?
Голос, какой у него голос! Грубоватый, глуховатый. Напоминающий, назидающий.
- Предлагаю взаимовыгодную сделку. Вы молоды, профессия у вас… маетная. Устаете, а ровесницы вряд ли поймут, примут. А я готова молчать, верно ждать с задания…
- А ты можешь?
Пошли намеки? Он что, ревнует? Действительно следил?
- Могу, я почти декабристка. Буду варить вам борщи, приносить теплые тапочки и терпеливо выслушивать ваши жалобы на капризного заказчика и хлопотного клиента. На бессонные ночи, сбой прицела, тупой нож, гнилую удавку, отсутствие кирпича под рукой.
- У тебя скудная фантазия.
- Да, - вздохнула. - Я не совершенна. Но и вы, по чести сказать и без обид, - тоже.
- Поясни.
- Ошибку за ошибкой допускаете. Сначала промахнулись, потом ждали чего-то - то ли милиции на свою голову, то ли взвода обеспокоенных родственников и подруг. А дальше - больше. Вместо того, чтобы тихо-мирно довершить начатое, тащите меня Бог знает куда. А вдруг я начну вести себя как полоумная? Бесноваться, вопить, падать в обморок, звать на помощь?.. Допустим, вы поняли, что вам заказали не ту. Зачем тогда меня красть и везти в глушь? Я дала вам шанс мирно разойтись и даже что-нибудь прихватить в компенсацию за потраченное время и пулю. Нет? Заказали меня? Почему не убили сразу? Везете к заказчику на личную встречу, чтоб он удовлетворил свое чувство ненависти и лично плюнул мне в лицо, потом от души попинал и пустил пулю в голову? Это уже не заказное убийство, а обыкновенный садизм. Противно, извините…
- Еще претензии?
- Скорее размышления вслух.
- И часто этим занимаешься?
- От случая к случаю…
- Поэтому логика и подвела. А теперь попытайся найти ошибки в собственных умозаключениях. Одну подскажу: у нормального человека развито чувство самосохранения. Любая женщина на твоем месте звала бы на помощь, брыкалась, пыталась бежать, ты же лишь рассуждаешь на эту тему.
- Я полоумная?
- Выходит так. И навевает мысль, что ты не воспринимаешь ситуацию всерьез.
- Да. Меня не за что убивать. Я уверена, вы ошибаетесь.
- И надеешься, что я тебя отпущу, убедившись в твоей лояльности?
- А почему нет? Я ведь действительно не собираюсь обращаться в милицию, описывать вас…
- Почему?