Роман "Партизанская богородица", вторая книга трилогии писателя Франца Таурина "Далеко в земле Иркутской", посвящен событиям гражданской войны в Сибири.
Содержание:
Ф. Таурин - Партизанская богородица - Роман 1
Мастеровые люди 1
Знаменитый на всю Россию... 4
Илимский поход капитана Рубцова 8
Веселый парень, Санька Перевалов 12
Теплая, почти летняя ночь 15
Брумис отдает часы 18
Странный человек 21
Катино горе 23
Нам своя власть нужна 27
Как же человеку не верить 30
Не за чины воюем 36
Легко ли убить человека?.. 39
Катя тебя выходит... 42
Ты мне душу не марай! 43
Вместо эпилога 45
Примечания 46
Ф. Таурин
Партизанская богородица
Роман
Мастеровые люди
Под берегом, в омуте, гулко плеснула рыба.
Сергей зажмурил натруженные глаза и отложил в сторону ручные тисочки с зажатой в них крохотной пружиной. Глянул на догоравшие в закатном пламени облака, проворчал:
- Не работа - грех один. Ни матерьялу, ни инструменту...
- Ни харчей, - добавил Корнюха.
Он сидел напротив Сергея, только не как тот на стесанном сверху сосновом кряже, заменявшем лавку, а прямо на земле, по-бурятски поджав ноги, и острым, косо сточенным сапожным ножом отделывал начисто шейку берданочной ложи.
- За такую работу не стоит и хлебом кормить, - с усмешкой возразил Сергей. Усмехнулся он одними губами и как-то мельком. Глубоко запавшие серые глаза были серьезны. Видать, думал о чем-то совсем другом.
И Корнюха понимал это, но он устал молчать.
- Да его и нет, хлеба-то. В обед остатний съели.
- И про это говорил, - заметил Сергей и вроде поморщился.
Корнюха обиженно шмыгнул ядреным носом, насупился и еще проворнее заработал ножом.
- Да ты, брат, обидчивый, - сказал Сергей.
Корнюха промолчал.
Сергей встал, потянулся, разминая одеревеневшую от долгого сиденья спину, подошел к откосу берега.
Только узкая багровая полоска напоминала об ушедшем солнце. В речную долину заползали сумерки, вода потемнела и загустела. Частые заросли тальника на острове за протокой слились с темной грядой дальнего леса, и казалось, что никакого острова и нет, а лесистый коренной берег подымался сразу за неширокой протокой. Ясную тишину теплого вечера дробило чуть слышное журчанье быстро бегущей воды да временами короткий плеск срывающихся с подмытого берега комьев сухой земли.
Далекий выстрел прозвучал громко и близко.
- Винтовка, - сказал Сергей и оглянулся на Корнюху.
Тот вскочил и с ножом в руке, с ложею в другой подошел к Сергею.
- Ну-ка, давай наведем порядок, - сказал Сергей.
Высокий крытый сеном шалаш заслонен от реки таловыми и смородиновыми кустами. Сергей с ходу, проворно пригнувшись, шагнул в шалаш. Корнюхе такой маневр был не по росту, да и ловкости Сергеевой у него не было. Он прополз в шалаш на коленках.
Разобрали постель - пласт кошмы, под ней полкопны сена. Под постелью западня. Сергей спрыгнул в яму.
- Подавай!
У Корнюхи руки длинные. Стал на колени посередке между лазом и сложенной у стенки шалаша грудкой берданок и шомполок и закачался, как маятник. Склонился вправо, взял из грудки ружье, перехватил в другую руку и, склонясь влево, осторожно, прикладом вниз, в яму его. За ним второе, третье... последнее.
- Остатнее.
- Считал. Давай сумку и весь прибор!
Корнюха, не вставая с колен, выбрался из шалаша, собрал инструмент в сумку, протянул Сергею.
- Всё.
- Не всё. Ложу забыл.
- Я ее вечером доделаю.
- Не вовремя приспичило. Давай сюда!
Корнюха невразумительно проворчал что-то себе под нос, но ложу отдал.
Сергей выбрался из тайника, опустил западню. Разостлали постель, как было. Корнюха покатался по ней, чтобы примять разворошенное сено.
- Чудак ты, - сказал Сергей, видя, что парень хмуро отводит глаза в сторону. - Ружье найдут, легче отбрехаться. К тому же дело есть. Сходи сети перебери. А то что за рыбаки, коли рыбы в запасе нет.
- И эту поставить?
На кустах, за шалашом, развешена для просушки сеть. Понимающий человек, глянув на нее, сразу определит, что владелец сети не деревенщина, а мастеровой из заводской слободы. Вместо каменных, завернутых в бересто грузил, по низу сети проволочные кольца, вершков полутора в поперечнике.
- Поставь, - согласился Сергей, но тут же спохватился. - Не надо. Пущай висит. Она нам заместо паспорта.
Корнюха, не прекословя, достал из шалаша белую плетенку, сработанную из ошкуренных таловых прутьев. Провел по ней ладонью, счищая присохшие блестки рыбьей чешуи. И вдруг, отшвырнув корзину, побежал к берегу.
- Едут!
- Не ори! - одернул Сергей. - Еще не знамо, кто едет.
- Кому еще? Роман. Хлеба везет.
Лодка уже отделилась от темени острова, и видна была фигура гребца, стоя работавшего веслом.
- Это не Роман, - сказал Сергей.
И в ту же минуту донеслись хорошо слышные в привольной тишине слова развеселой частушки:
Мой миленочек пригожий,
Только ростом маловат.
Целоваться несподручно...
- Палаша! - закричал Корнюха, заглушая певунью.
А она продолжала также звонко и голосисто, с чуть приметным привизгом на верхах:
Поменяла я миленка,
Выбрала высокого.
Да самой не дотянуться,
Что же тут хорошего.
- В твой огород камушек, - сказал Сергей.
Но Корнюха, не слушая его, побежал вдоль берега встречать лодку.
"Взметнулся... - подумал Сергей, - однако я за Палашкой ничего не примечал. Похоже, пустой номер у парня..."
И тут же вернулся к своим тревожным мыслям. Почему не Роман?.. Неспроста это. Девку пришлось посылать...
За кустами, где-то совсем близко, захохотала Палашка. Смех у нее задорный, рассыпчатый, словно горох по полу. А Корнюха бубнил что-то, видимо, оправдываясь.
"Ну девка! - усмехнулся Сергей. - На боку дыру вертит. Совсем стреножила парня".
Палашка показалась из-за кустов, степенно вышагивая, с длинным веслом на плече. Корнюха шел чуть позади с холщовой котомкой в руках.
Завидев Сергея, Палашка бросила весло и с разбегу кинулась на шею сродному брату.
- Ой, братка, соскучилась я по тебе. А уж Лиза-то! Только нас таится, а как одна, все плачет. И Кузька все донимает: где папаня?
- Ну ладно. Ты про дело сперва. Пошто Роман не приехал?
- Ой, братка, забрали его. Вчера увели в каталажку. А седни с утра по слободе рыщут. На дорогах постовые. Я по задам ушла. И то, кажись, заметили...
- По тебе стреляли?
Палашка дернула плечиком.
- Не знай. Мимо уха пролетела, не успела спросить. Пес ее знает... А дедушка Семен Денисыч велел тебе сказать, чтобы ехал седни в завод. Слышь, - она понизила голос, хотя, кроме их троих, на много верст кругом не было ни одной живой души, - партизаны должны подойти. Отряд... вот забыла, кажись Бурова...
- Бугрова, - поправил Сергей.
- Вот-вот, Бугрова. Семен Денисыч и велел: скажи ему, что надо ему быть в заводе. Только сказал, чтобы домой не ходил, а к нему прямо.
Лицо Сергея построжело.
- Лиза знает?
- Что ты, братка! Или я не понимаю! - обидчиво воскликнула Палашка. И тут же спросила с обычной живостью: - Сейчас поедете?
Сергей, чуть сдвинув рыжеватые брови, пристально посмотрел на Корнюху.
- Тебе, парень, однако, остаться надо.
- Сергей Прокопьич! - взмолился Корнюха. - Неужто я там не сгожусь! - рывком поднял двухаршинный сосновый кряж и с силой шваркнул его о землю.
Сергею и самому не хотелось обижать товарища.
- Опять же, оружие негоже без догляду бросать.
- Сергей Прокопьич, - еще жалобнее повторил Корнюха, хотя уже понял, что не хватит совести у Сергея оставить его здесь, - кто станет в пустом шалаше шариться!
- Да и ветка троих не подымет, - продолжал Сергей, сам прикидывая, сколько времени займет двойная переправа.
- Подымет! - сказала Палашка решительно.
Корнюха готов был ей в ноги пасть.
- Ну, коли так, тогда уху варить! - распорядился Сергей. - С пустым брюхом в дорогу скучно. Хлеба-то привезла?
- А то нет, - с достоинством ответила Палашка и ткнула в бок повеселевшего Корнюху: - Ну, рыбак, где твоя рыба?
- Рыба будет! - Корнюха подхватил с земли плетенку, подбросил ее вверх, поймал на лету и, вконец осмелев, кивнул Палашке:
- Пошли!
- Сети все сыми, - сказал вдогонку Сергей.
Корнюха обернулся.
- Поди, в одной на уху достанет.
- Сколь уж там будет. А сыми все!
- Там и развесить? - спросил Корнюха.
- Сюда неси.
Корнюха хотел еще что-то сказать, но понял: не зря заставляют его тащить мокрые сети, - и согласно мотнул головой. Шагнул к Палашке, намереваясь обнять ее, но она, прыснув, увернулась и побежала от него.
- Чего кинулась? Не там сети-то! - рассердился Корнюха.
- А ты не балуй!
Но, видно, не очень она боялась его. Подошла и усмехнулась:
- Чего встал-то? Пошли!
В одиночестве легче собраться с мыслями... А мысли разбегаются надвое. И не знает Сергей, то ли радоваться вестям, привезенным Палашкой, то ли тревожиться...
Партизаны подходят... стало быть добрался до них Санька Перевалов. Насилу дождались... Да, видно, не одни мы ждем. И господин штабс-капитан дознался. Романа-то забрали. Может, и не одного... Хорошо, что старик известил... Рана уже поджила. Плясать еще нельзя, а ходить можно...
Рыбы было столько, что Палашке одной бы и не донести. И несли они наполненную с верхом плетенку вдвоем. Другой рукой Корнюха придерживал перекинутые через плечо мокрые сети.
- Добрый улов! - похвалил Сергей, когда Палашка высыпала рыбу на траву, неподалеку от едва курившегося костерка.
Серебристые сорожки и ельцы, которых было больше всего, уже уснули. Нарядные полосатые окуни топорщились и подпрыгивали. Изогнувшаяся полукольцом пятнистая щука судорожно заглатывала воздух.
- Сети развесить? - спросил Корнюха.
- Неси в лодку, - ответил Сергей, - и рыбу туда же. Ты, сеструха, отбери на уху окуньков покрупнее, а остальную сложи в плетенку. Он за одним в лодку отнесет.
- Потом и унесем, - возразил Корнюха.
- Неси, пока светло. Потом темень будет. Месяц еще не народился. Да уложь там как следует. Сети в нос, рыбу в корму.
Пока Корнюха ходил к лодке, Сергей принес хворосту, взбодрил костер, а Палашка примостилась на сосновом сутунке чистить рыбу.
Уколола руку и сказала с досадой:
- До чего же этих окуней скрести муторно!
- Зато уха хороша, - заметил Сергей, достал из шалаша ведерко и пошел по воду.
Уха - круто посоленная, заправленная пером полевого лука и молодой картошкой - удалась на славу.
- Эх, ушица! - крякнул Корнюха, хватив с пылу горячей. - К этой ушице бы стакашек первачу!
- Может, спиртику? - подсказал Сергей.
Корнюха только вздохнул.
- Молодец, сеструха! - похвалил и Сергей. - Муженька наживешь, за таку стряпню на руках носить будет.
- Только за стряпню? - скромно спросила Палашка.
- Я бы... - начал было Корнюха, но Палашка тут же строго цыкнула на него:
- Ну, ты! Скажу вот Варьке, что на меня глаза пялишь, она тебе даст выволочку.
- Что мне Варька? - возмутился Корнюха. - Что есть, что нет!
- Знаем мы вас. Все такие. "Что есть, что нет!" - передразнила Палашка. - A при ней про меня так же скажешь.
- Палаша! Да я...
- Помолчи! - оборвала Палашка. - А то костью подавишься. Возись тогда с тобой.
Корнюха, наконец, догадался, что словом эту языкастую не перешибешь. Сплюнул сердито в сторону и еще старательнее заработал ложкой.
2
Ночь выдалась темная, как по заказу.
Потянувший с низовьев реки не по-летнему стылый ветер пригнал облака и погасил звезды.
В лодку усаживались ощупью.
- Проходи в нос! - сказал Сергей Палашке.
- Нет, братка. И я в греби. Скорей доедем, - и уже строго Корнюхе: - А ну подвинься! Ишь, разлегся!
Сергей уселся в корму, оттолкнулся гребком. Черная вода казалась вровень с бортами. Коснулся кончиками пальцев теплой воды, сказал:
- Гребите ровнее, без озорства. Запасу всего на ладонь.
Гребцы не сразу приноровились друг к другу. Потом Корнюха убавил замах, и лодка пошла ровно.
Палашка с Корнюхой переговаривались вполголоса, а Сергей, не слушая их, ушел в свои думы.
И даже не о том, как миновать выставленные карателями посты и благополучно пробраться в слободу, - это дело не так хитрое, - о том, что сейчас в слободе... и как завтра дело повернется... Один ли Роман в каталажку попал или всю рабочую дружину взяли?.. Много ли партизан подходит и хватит ли сил выбить из завода карателей?..
А Палашка с Корнюхой уже не береглись, разговаривали в полный голос.
- Хорошо на большой воде ночью, - говорила Палашка. - И страшно, и хорошо. Вот как есть в книжке читала я. "Тамань" называется.
- Что за атамань, - не понял Корнюха.
- Не атамань. "Тамань". Сочинение Лермонтова.
- Не русский?
- Русский.
- Где же русский! - заспорил Корнюха. - Всяко фамилие от прозвища. У тебя, к примеру, Набатова, от слова, значит, набат. А мое - Рожнов, от слова, стало быть, рожон. А что такое лермон?
- А что такое рожон? - не уступала Палашка.
- Ну вот... - замялся Корнюха, - говорят еще: супротив рожна попер.
Палашка фыркнула.
- Вот отчего ты такой супротивный да поперешный.
- Хватит! - тихо, но строго сказал Сергей. - Ночью по воде далеко слышно. И гребите аккуратнее.
Двое на скамье переходят на шепот. Корнюха бубнит, как потревоженный шершень. Палашкин торопливый шепоток нет-нет да и прорвется в голос.
Молодежь!.. Не обучила еще жизнь опаске...
И, подумав так, вспомнил Сергей, что и сам не стар еще, только вот успел отвоевать сполна четыре года... А один окопный за семь домашних поверстан... Уж вроде досыта навоевался, и в Мазурских болотах, и в Карпатских горах, нет, довелось еще... не отходя от дому. Только и разницы, там по нужде, здесь по своей охоте... Поди-ка по охоте. И тут по нужде. Тогда воинский начальник лоб забрил. Теперь своя совесть, злость своя человечья посылает. А это штука такая - постарше воинского начальника... Тяжело вот только, что семья рядом...
И вспомнилось, как тогда весной, когда уходил в тайгу с заводскими ребятами, страшно, не своим голосом закричала Лиза: "Убей! Убей меня! И Кузьку! Не могу я больше одна!.. Не хочу!" Ухватила руку, и пальцы ровно окостенели у него на запястье... Припала губами к руке. "Не оставляй нас!"... Гладил ее по голове, по плечам - плечи дрожь бьет, - уговаривал. Ничего не слушала. "Четыре года у смерти вымаливала! Не пущу, не отдам!"... Рванулся, а идти не посмел. По полу за ним поволоклась. Старик Денисыч подошел, молча пальцы разжал. У него в руках билась и кричала. Долго стоял в ушах ее крик...
...Выбили беляков с завода, пришел домой раненый, на костыле. Всю ночь не спала, глотала слезы. С той поры куда веселье ушло, тихая стала, молчаливая... Когда про карателей слух прошел, сама торопила уходить. Просила: "Кузьку пожалей. Не вертайся, покуда беляки здесь". Хорошо, что Палашка ничего ей не сказала...
Хорошо... а вот руку бы дал отрубить, чтобы зайти к ней, успокоить, приласкать... Нельзя!.. Бог даст, придет и наше время...
Оголовье острова осталось позади. Выплыли на главное русло. Здесь ветер гулял привольнее. Глаза привыкли к темноте, и различимы стали гуляющие по гребням беляки.
Сергей направил лодку в разрез волны. С бортов перестало заплескивать, но с носу все чаще залетали крупные брызги. В корме заплескалась вода.
- Худо дело, ребятишки, - сказал Сергей. - Купаться нам недосуг.
- Котелок есть, - вспомнила Палашка, - достань, братка!
Сергей подал ей котелок. Она осторожно встала, освобождая Корнюхе место, подобрала подол сарафана и, присев на корточки, принялась вычерпывать воду.
- Напугалась...
- За тебя, - огрызнулась Палашка. - Один красавец в заводе и тот утопнет.
- Еще и тебя вытащу!
- Были бы одни, показала б тебе, кто кого вытащит, - пригрозила Палашка.
Корнюха вместо ответа так рванул весла, что Палашка едва не опрокинулась навзничь.
- Полегче, парень! - предупредил Сергей. - Воды в реке много.
Перевалили стрежень. Укрылись от ветра под береговым откосом. Волна утихла.
- Теперь навались, - Сергей направил лодку вдоль берега, вверх по реке.
- Не туда, однако, плывем, - заметил Корнюха, - взвоз-то ниже.
- По дороге далеко, ногу поберечь надо, - возразил Сергей, - подберемся по речке до камышей.
Он не стал объяснять, что так надежнее: если лодку проводили выстрелом, вполне могли и встретить. Да и входить ночью в слободу надо не по большой дороге. По речке Камышовке можно подняться почти до заводской запруды, а там кустами и огородами пробраться к избенке Семена Денисыча.