Робби жил в неряшливом поселке в окрестностях Роквилля. У него был небольшой коттедж на потрескавшемся шлакобетонном фундаменте, обитый ДСП. Садик, посаженный Анной, совсем захирел.
Робби увидел, что перед домом припаркован зеленый пикап с просроченными номерами. В кабине громоздились пустые пивные бутылки.
Робби вошел в дом. Зак и его приятель Тайлер – владелец зеленого пикапа – сидели, пристально уставившись в монитор.
– Как жизнь? – спросил Зак, не повернув головы.
– Потихоньку, – ответил Робби. – Смотри в глаза.
Зак вскинул голову. Он был щуплый, стриженный под ежик: Робби бесила эта стрижка, ведь Зак унаследовал от Анны густые светлые кудри… Тайлер – нескладный верзила с длинными черными волосами, носивший солнечные очки в тонкой железной оправе. Оба обычно ходили в расписных футболках и полосатых шортах – этакие вечные курортники.
Робби пошел на кухню, взял из холодильника пиво.
– Ребята, вы поели?
– Перекусили по дороге.
Робби пил пиво и наблюдал за сыном и его приятелем. В доме пахло "одеколоном "Холостяк-Неудачник", как однажды сострил Эмери. Нестираное белье, пивные лужи, дым марихуаны. Робби, правда, уже много лет не курил, зато эстафету приняли Зак с Тайлером. Раньше Робби на них орал, потом опустил руки. Если его собственная поганая жизнь для них – не предостережение, чем их еще напугаешь, чтобы за ум взялись?
Через минутку Зак снова поднял глаза:
– Крутая футболка, отец.
– Спасибо, сын, – Робби плюхнулся на кресло-мешок. – Мы с Эмери заглянули в музей к Леонарду.
– К Леонарду! – расхохотался Тайлер. – Леонард – это полный вперед! Настоящий шиз!
– У отца все друзья шизы, – возразил Зак.
– Ну да, но Эмери крутой чувак. А этот Леонард просто с большим прибабахом дядя…
Робби мрачно кивнул и допил пиво:
– И верно, с прибабахом. Он сейчас кино снимает.
– Настоящее? – заинтересовался Зак.
– Скорее любительское… Точнее… даже не знаю как сказать: он хочет заново снять фильм, который уже когда-то сняли, воспроизвести тютелька в тютельку. До последнего кадра.
– А, это как два "Звонка", японский и американский? – предположил Тайлер.
– А что за фильм?
– Семнадцать секунд хроники. Катастрофа аэроплана в тысяча девятьсот первом году. Оригинал фильма сгорел, и Леонард собирается все заново инсценировать.
– Катастрофа? – Зак переглянулся с Тайлером. – А можно мы посмотрим?
– Катастрофа будет ненастоящая – он использует модель аэроплана. Если я правильно понял…
– А тогда вообще самолеты были? – задумался Тайлер.
– Пусть на ютьюбе выложит, – посоветовал Зак и отвернулся к компьютеру.
– Ладно, валите отсюда, – Робби устало потер лоб. – Мне надо в Интернет.
Ребята запротестовали, но быстро сдались. Тайлер уехал. Зак взял мобильник и пошел вразвалочку наверх, в свою комнату. Робби откупорил вторую бутылку пива, сел за компьютер, закрыл какую-то игру, в которую сражались парни. Набрал в поисковике "Макколи Беллерофонт".
Ссылок кот наплакал. Робби остановил выбор на статье в Википедии:
Макколи, Эрнесто (18?? – 1901) – американский изобретатель. Построил аэроплан эксцентричной конструкции "Беллерофонт", который, по некоторым сведениям, в 1901 году во время испытаний на острове Кауана (штат Южная Каролина), взлетел и оставался в воздухе 17 секунд, а затем разбился. Макколи погиб в этой катастрофе. В 1980-е годы эксперт Смитсонианского музея, опираясь на архивную кинохронику, выступила с утверждениями, что полет прошел успешно и, таким образом, Макколи на два года опередил братьев Райт. Позднее эта версия была опровергнута. Кинохроника, к сожалению, была утрачена из-за пожара. Любопытно, что никаких других документов и материалов ни о самом Макколи, ни о его аэроплане так никогда и не было обнаружено.
Робби надолго приложился к бутылке. Затем набрал "Маргарет Бливин".
Бливин, Маргарет (р. 1938) – авторитетный историк культуры. За свои революционные работы о раннем периоде воздухоплавания и авиации удостоилась прозвища Блистательная Бливин. В период работы в Национальном аэрокосмическом музее Бливин реорганизовала экспозицию зала "Введение в авиацию", включив в нее материалы о малоизвестных пионерах авиации, в том числе о Шарле Деллшо и Эрнесто Макколи, а также…
–Блистательная Бливин?! – фыркнул Робби. Взял еще пива и вернулся к чтению.
Величайшим вкладом Бливин в историю авиации стал ее бестселлер 1986 года "Крылья – человечеству!" – драматичный и глубокий рассказ о мистических аспектах полета от Икара до братьев Райт и их последователей. Основная идея книги в том, что много тысяч лет назад некая благожелательная цивилизация занесла на Землю семена жизни и оставила после себя отдельные географические точки, где человек способен летать, используя исключительно силу собственных мускулов. "Мы летаем во сне, потому что право летать дано нам от рождения", – написала Бливин. Труд "Крылья – человечеству!" не исчезает с полок книжных магазинов.
–Тьфу ты! Это ж Леонард сочинил!
– Чего? – спросил, позевывая, Зак. Он только что спустился вниз.
– Да вот, в Википедии! – Робби ткнул пальцем в экран. – Никаким бестселлером эта книжка не стала: Мэгги потихоньку пристроила ее в музейную сувенирную лавку, но книжку никто не покупал. И издала Мэгги ее сама, на собственные деньги!
Зак прочел статью, заглядывая отцу через плечо:
– А вроде круто.
Робби упрямо помотал головой:
– Она была чокнутая. Двинулась умом на всех этих нью-эйджевских штучках: пришельцы на тарелочках, нерукотворные круги на полях. Думала, что самолеты могут взлетать только в определенных местах, и только поэтому все первые аэропланы разбивались. Не потому, что плохо сконструированы, а потому, что отрывались от земли не там, где надо.
– Так аэропорты же повсюду?!
– Этой загадки она так и не разгадала.
– "Мы должны признать наше галактическое наследие, духовный аспект полетов людей, а иначе навсегда прикуем себя цепями к земле", – прочел с экрана Зак. – Я не понял: она что, разбилась на том самолете?
– Нет, до сих пор жива. Просто у нее был пунктик. Она думала, что изобретатель того аэроплана взлетел на нем за несколько лет до полета братьев Райт, но доказать так и не смогла.
– Но тут написано, что существовала кинохроника, – заметил Зак. – Значит, кто-то видел полет?
– Это ж Википедия, – скривился Робби, с отвращением глядя в монитор. – Можешь нести любой бред, люди все равно поверят. Статью написал Леонард, зуб даю. А Мэгги наверняка этот фильм подделала. И теперь Леонард вздумал сотворить то же самое – снять новый фильм и подсунуть Мэгги под видом настоящего.
Зак рухнул на кресло:
– А зачем?
– Потому что он тоже сбрендил. У него с Мэгги был роман.
– Фу.
– Чего-о? Думаешь, мы так и родились стариками? Мы были практически в твоем возрасте. А Мэгги – лет на двадцать постарше…
– Горячая бабулька! – захохотал Зак. – А чего она к тебе не подьезжала?
– Ха-ха, – Робби отпихнул порожнюю бутылку. – За Леонардом все женщины увивались. Фиг знает, почему. Даже твоя мама какое-то время с ним встречалась. Тогда у нас с ней еще ничего не было…
– Ох, заткнись! – прошипел Зак, театрально изображая скуку.
– Мы сами подумали, что Леонард и Мэгги – это странно, – признался Робби. – Но для олдовой хипушки Мэгги была очень даже хороша собой. – Он покосился на экран, подсчитал в уме. – Значит, теперь она разменяла восьмой десяток. Леонард кое-что о ней разузнал. У нее рак. Рак груди.
– Слышу, не повторяй, – сказал Зак. Скатился на пол с кресла, раскрыл телефон, начал набирать СМС. – Ну ладно, я – спать.
Робби еще долго сидел, глядя в монитор. Потом выключил компьютер. Прошлепал на кухню, открыл шкаф, достал кварту "Джим Бима", спрятанную за бутылками с уксусом и растительным маслом. Сполоснул водой стакан, из которого пил вчера вечером, налил бурбон на донышко, выпил одним махом и пошел спать, прихватив бутылку с собой.
На следующий день после работы Робби сидел в баре торгового центра и пил вторую порцию за вечер. К нему подошел Эмери.
– Привет, – Робби указал на табурет рядом. – Сидеть подано.
– Машину вести можешь?
– А то, – огрызнулся Робби. – Ты кто мне – контролер?
– Да нет, просто хочу тебе кое-что показать. У меня дома. Леонард приедет. Встречаемся у меня в полседьмого. Я пытался до тебя дозвониться, но у тебя мобильник выключен.
– А-а-а. Ну да. Извини, – Робби попросил у бармена счет. – Заметано, приеду. Он что, маникюр нам сделает?
– Ага, конечно. Слушай, у меня тут одна мысль появилась, я тебе дома расскажу. Мне надо заехать в "Королевский Дели", возьму поесть. До скорого!
Эмери жил в просторном кооперативном таунхаузе, где пахло "Умеренно Преуспевающим Холостяком". На стенах висели фото Капитана Марво и Корнеплода в рамках, а также картина маслом – Лесли Нилсен в образе командора Дж. Адамса в натуральную величину. Но в полуподвале обстановка была совсем иная – в кладовой с устройствами климат-контроля хранились товары с символикой "Капитана Марво" и упаковочные материалы, в просторной студии стояло всевозможное оборудование: стереосистема, мониторы, пульты, архив выпусков, копии фильмов категории "Зет", которые Эмери включал в передачу. Там-то Робби и увидел Леонарда: он горбился над монтажным столом "Стинбек", который Эмери купил и отремонтировал.
– А, Робби, – приветственно помахал ему Леонард и вернулся к работе: он надевал пленку на вал. – Эмери привез ужин?
– Вроде да, – Робби пододвинул стул и сел рядом с Леонардом. – Что делаешь?
– Вставляю в проектор нитроцеллюлозную пленку, которую вчера показывал.
– А она, часом, не взорвется?
– Нет, Робби, она не взорвется, – Леонард поджал губы. – Эмери с тобой уже поговорил?
– Сказал только, что есть идея. Что вы затеяли?
– Пусть лучше он тебе скажет.
Робби побагровел от обиды, но прежде чем он успел ответить как полагается, в дверь постучали.
– Поспали – можно поесть! – Эмери помахал двумя бумажными пакетами, от которых шел пар. – Леонард, можешь на несколько минут оставить пленку?
Поужинали они на диване в соседней комнате. Эмери рассказывал о своем плане возрождения "Капитана Марво" в формате для мобильных телефонов:
– Идея супер! Осталось придумать, как мне срубить на ней хоть немножко денег.
Леонард отмалчивался. Робби подметил, что манжеты его белой туники, как и ногти, заляпаны пятнышками оранжевой краски. Вид у Леонарда был усталый, на лице отчетливо выступали морщины, глаза запали.
– Ты высыпаешься или как? – спросил Эмери.
Леонард слабо улыбнулся:
– Высыпаюсь.
Наконец с едой и пивом было покончено. Эмери шлепнул руками по коленям, отодвинул в сторону пустые тарелки, подался вперед:
– Ну, слушайте мой план. Я снял на Кауане дом на неделю, начиная с этой субботы. Посмотрел в Сети по картам: часов за десять доберемся. Если отправимся в пятницу, как только отработаете, и будем ехать всю ночь, рано утром в субботу окажемся на месте. Леонард, говоришь, у тебя в принципе все под рукой, остается упаковать. Все остальное у меня здесь. В "Приусе" тесновато, поедем на двух машинах. Все необходимое берем с собой. У нас будет неделя на съемки, монтаж и что там еще понадобится. На обратном пути заскочим в Фейеттевилль и покажем готовый продукт Мэгги. Что скажете?
– Времени в обрез, – сказал Леонард. – Но управиться можно.
Эмери обернулся к Робби:
– У тебя машина в нормальном состоянии? Надо проехать тысячу двести миль в оба конца.
Робби вытаращил глаза:
– Что ты затеял?
– "Беллерофонт". У Леонарда есть раскадровка, куча рисунков, старые кадры – подготовительного материала предостаточно. В агентстве, через которое я снял дом, мне сказали, что сезон только начинается, отдыхающих немного. Между прочим, года два назад был ураган, много чего порушил, а на восстановление нет денег. В общем, на острове мы сможем хозяйничать как заблагорассудится.
– Что ты сегодня курил, а? – засмеялся Робби. – Я не могу просто так свалить. У меня работа.
– А отпуск тебе полагается, нет? Возьми неделю. Отлично съездим. В агентстве говорят, там уже под тридцать градусов. Пляж, вода теплая – чего еще желать?
– Ну-у-у… от пляжа я бы не отказался, если бы там, кроме вас с Леонардом, и другие люди были… – Робби уставился на пустые пивные бутылки в тщетной надежде, что среди них найдется хоть одна недопитая. – Да не могу я ехать – на следующей неделе у Зака весенние каникулы.
– Ну да, – пробурчал Эмори. – Значит, ты будешь торчать весь день в магазине, а он будет торчать весь день дома, от травы. Возьми его с собой. Мы его работать заставим.
Леонард нахмурился, но Робби посерьезнел:
– Да, ты прав. Об этом я не подумал. Нельзя оставлять его без присмотра. Ладно, я еще подумаю.
– Не думай – делай. Сегодня среда. Скажи на работе, что на следующей неделе уходишь в отпуск. Не уволят же тебя!
– Могут и уволить.
Леонард вмешался:
– Я не собираюсь няньчиться с какими-то…
– Вставил пленку? – прервал его Эмери. – Пошли смотреть кино.
Они гуськом вошли в студию. Леонард уселся за "Стинбек". Другие внимательно наблюдали, как он поправляет пленку. Леонард обернулся к Робби, указал на черный проектор в середине стола.
– Эмери во всем этом разбирается, но тебе я объясню. Тут стоит кварцевая галогенная лампа. Я ее пока не включал: если кадр в проекторе нагреется, пленка сгорит, и мы вместе с ней. Но фрагмент длится всего четыре секунды, так что рискнем и посмотрим один раз. Ты по музею фильм помнишь?
– Да, – кивнул Робби, – я его видел. Реже, чем "Голову", но достаточно часто.
– Отлично. Эмери, выключи свет, пожалуйста. Все готовы? Не моргать – прозеваете.
Робби вытянул шею, уставился на пустой белый экран. Раздался стрекот: проектор перематывал пленку.
В нижней части экрана подрагивал горизонт – яркие блики солнца на широкой водной глади. Затем появилась размытая фигурка в выцветших янтарно-коричневых тонах, облепленная наростами – точно жук с оттопыренными лапами: Робби опознал в этой абсурдной машине настоящий "Беллерофонт". И аппарат двигался – летел! – его бесчисленные шестеренки, пропеллеры и крылья крутились, вращались, совершали маховые движения. Казалось, от вибрации это нагромождение вот-вот развалится на мелкие составные части. Под фюзеляжем – темная фигурка в небезопасной позе, сидящая в седле велосипеда. Ноги движутся, как черные ножницы: нарезают ветер. Из левой части кадра выпрыгнул язык пламени – точно метеор или горящий фейерверк, – целясь в человека на велосипеде. Пилот накренился и…
Пустой экран. Фильм оборвался так же резко, как начался. Леонард поспешно выключил лампу и немедленно снял бобину с пленкой.
Робби почувствовал, как по затылку пробежали мурашки: он и забыл, каким странным, даже зловещим был этот фильм.
– Да-а, чудеса в решете, – протянул Эмери.
– Выглядит неубедительно, – заметил Робби, глядя, как Леонард перематывает пленку на бобину и убирает в банку. – Я хочу сказать, человек похож скорее на манекен с моторчиком.
Эмери кивнул:
– Да, понимаю. Похоже на старые немые фильмы – "Затерянный мир", всякое такое. Но это не фальшивка. Я его смотрел, когда его крутили по сто раз в день в нашем зале, совсем как ты смотрел "Голову". Фильм определенно подлинный. По крайней мере пилот, Макколи – живой человек. Я как-то взял большую лупу и пристроился у экрана. Посмотрел несколько раз. Так вот: было видно, что он дышит. Аэроплан тоже настоящий, насколько могу определить. Я другого не пойму: кто умудрился все это снять на пленку? И с какой точки?
Робби всмотрелся в пустой экран. Зажмурился. Попытался вспомнить полную версию фильма, виденную во "Введении в авиацию": быстрый дерганый полет диковинного аппарата под управлением чудака в шляпе-котелке и черном костюме, затем – вспышка, распространяющаяся из угла экрана, человек валится с седла в белый пустой воздух. Последнее, что можно было разглядеть, – крохотная рука высовывается из-за нижнего края кадра, затем пустой конец ленты и титры "ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ "БЕЛЛЕРОФОНТА" МАККОЛИ (1901)". Пленка была склеена в кольцо. После финальных титров фильм начинался сначала.
– Похоже, оператор болтался в воздухе рядом с Макколи, – заметил Робби. – А может, аэроплан взлетел всего на шесть футов? Я всегда думал, что это просто фальшивка.
– Никаких фальшивок, – возразил Леонард. – Оператор вел съемку с пляжа. Погода была ветреная, они надеялись, что ветер увеличит подъемную силу. Но, видимо, внезапный порыв… Когда "Беллерофонт" погрузился в океан, оператор бросился в воду – спасать Макколи. Утонули оба. Их тела так и не нашли. И обломков аппарата – тоже. Нашли только киноаппарат с пленкой.
– И кто же нашел? – спросил Робби.
– Неизвестно, – вздохнул Леонард, ссутулившись. – Ничего-то мы не знаем. Имя оператора неизвестно. Когда мы с Мэгги обнаружили оригинал, в начале ленты была надпись "Первый полет "Беллерофонта" Макколи". А на банке с пленкой значилась дата и "остров Кауана". Мы с Мэгги поехали на остров на разведку. Странное местечко. Даже летом он почти пустовал. Там есть малюсенькое общество краеведов, но ни о Макколи, ни о его машине мы ничего не раскопали. Ни тебе статей в газетах, ни надгробий. Нашли только дневник – его вел человек, который в те годы работал почтальоном. 13 мая 1901 года он записал, что дул сильный ветер и на пляже утонули двое, когда пытались поднять в воздух летательный аппарат. Кто-то нашел кинокамеру. Кто-то проявил пленку, а пленка каким-то образом попала в музей.
Робби последовал за Леонардом в соседнююю комнату.
– А что это за вспышка? Странная какая-то…
– Не знаю, – Леонард уставился сквозь стеклянную дверь на автостоянку. – Но это не пятно от передержки, не блик в объективе – в общем, не дефект. Вспышка была на самом деле, и оператор ее заснял. Может, это не огонь, а вода… если было ветрено, высокая волна набежала на берег… да мало ли…
– Мне всегда казалось, что это огонь. Вроде сигнальной ракеты или фейерверка.
Леонард кивнул: