– Истинная правда! – согласился гном. – Большинству из нас здешняя атмосфера совсем не подходит, это факт. Вот приехали сюда с англичанами несколько домовых. И что? Пуританские священники так на них ополчились, что пришлось им, бедолагам, податься в лес. А по дороге на Запад мне довелось поговорить с баньши, которая обосновалась около Верхнего озера. Когда-то, знаешь, была достойная особа, но теперь – куда что девалось! Ведь даже малые дети, и те больше не верят в нее. Начнет она выть страшным голосом, а они воображают, что это гудит пароход. Боюсь, ее уже нет в живых – уж очень она была плоха, когда мы расстались. Что уж говорить об индейцах! Не знаю, как тебе, а мне они доверия не внушают. Я у них с неделю провел в плену, и хоть обращались со мной хорошо, врать не буду, но все эти их вопли и пляски совершенно невыносимы, особенно если сам ты обладаешь кротким нравом и любишь тишину. А еще эти длинные острые ножи у них за поясом! Да, немало пережил я приключений на пути сюда. К счастью, теперь все позади, наконец-то я нашел себе защитника!
И с этими словами он поглубже зарылся в куртку О’Халлорана.
– Вот те на! – слегка опешил Тим. – Иначе я представлял, как все будет, если мне повезет найти счастье О’Халлоранов, о котором столько мечтал. Мало того что я спас тебя от волков, так, выходит, и дальше должен о тебе заботиться. Но ведь в сказках всегда бывает наоборот!
– А мое общество? А беседа с таким древним, умудренным опытом созданием, по-твоему, ничего не стоит? – горячо запротестовал гном. – У меня ведь когда-то был собственный замок в Клонмелле, и я помню славные дни Ойсина. Но потом появился святой Патрик – увы, увы! – и всему пришел конец. Одних из нас, старейших жителей Ирландии, он крестил, других приковал цепями к духам ада. А я был ни то ни се, всю жизнь ленился и хотел только, чтобы мне не докучали, ибо превыше всего ценил покой и комфорт. Вот он и превратил меня в то, что ты видишь. Это меня-то, кого раньше шесть гренадеров музыкантов будили по утрам чарующими звуками арф! Вдобавок, поскольку был я ни то ни се, он еще и заклятие наложил, согласно которому я должен прислуживать жителям Клонмелла и всюду следовать за ними до тех пор, пока не сумею услужить слуге слуги на краю света. Только тогда, возможно, я получу христианскую душу и свободу заниматься чем хочу.
– Услужить слуге слуги? – переспросил О’Халлоран. – Да уж, такую загадку нелегко разгадать!
– Еще бы! – ответил гном. – Сколько я ни искал, но в Клонмелле ни одного слугу слуги не нашел. Боюсь, святой Патрик сам не знал, что имел в виду.
– Неужто ты вздумал критиковать самого добродетельного святого? Берегись, вот оставлю тебя в прерии! – пригрозил Тим О’Халлоран.
– Да я не критикую, – вздохнул гном. – Хотелось бы только, чтобы он не так поторопился тогда. Или хотя бы выразился яснее. Ну, а что мы с тобой теперь будем делать?
– Ладно, – сказал О’Халлоран, тоже со вздохом. – Не думал, что придется о ком-то заботиться, это большая ответственность. Но раз ты просишь помощи, ты ее получишь. Только знай: денег у меня мало.
– Ну и что с того? Мне же не деньги твои нужны, – обрадовался гном. – Я буду тебе братом и ни на шаг от тебя не отстану.
– Не сомневаюсь! – О’Халлоран саркастически усмехнулся. – Что ж, с едой и одеждой вопрос решим, это я обеспечу, но придется и тебе работать, если хочешь жить со мной. Лучше всего, пожалуй, чтобы ты стал моим племянником, мальчиком Рори, который сбежал из дома на железную дорогу.
– Еще чего! Хорош будет мальчик Рори с длинной белой бородой!
– Это дело поправимое, – ухмыльнулся Тим. – Бритва, на счастье, у меня в кармане.
Боже! Видели бы вы, что тут началось! Маленький старичок был просто вне себя: и ногами-то он топал, и бранился, и умолял Тима, но ничего ему не помогло. Хочешь идти с Тимом, делай, как Тим велит, и никаких возражений! В конце концов, к великому ужасу гнома, О’Халлоран сбрил ему бороду при свете луны, и они направились в лагерь. Тим нарядил лепрекона в свои обноски, и тот, может, и не стал выглядеть как мальчик, но, во всяком случае, больше походил на мальчика, чем на кого-либо другого. Утром Тим отвел его к десятнику и записал на работу водоносом. И такую историю при этом наплел! Хорошо, что у него, как у всех О’Халлоранов, язык был ловко подвешен, потому что поначалу десятник, глянув на Рори, только молча проглотил воздух, словно увидел привидение.
– И что дальше? – спросил гном, когда Тим уладил с десятником все формальности.
– Как что? Работать будешь! – расхохотался Тим. – А по воскресеньям стирать свою рубашку!
– Покорнейше благодарю! – сказал гном, и в глазах у него блеснул сердитый огонек. – Не за этим я ехал сюда из Клонмелла.
– Ну, конечно! Все мы ехали за богатством, да только где ж его найти? – ответил Тим. – Но, может, ты предпочитаешь жить в прерии с волками?
– О нет! – возразил гном.
– А тогда пошли работать, ленивый пройдоха! Работать! – прикрикнул Тим О’Халлоран и перекинул лопату через плечо. Гном нехотя поплелся за ним.
В конце дня, вернувшись к Тиму, он пожаловался:
– Первый раз в жизни я тружусь как смертный, и ни одного живого места на мне не осталось, все кости болят!
– После ужина полегчает, – утешил его О’Халлоран. – А ночь создана для сна!
– Но где я буду спать? – спросил гном.
– Вот тебе половина моего одеяла, – ответил Тим. – Ты ведь малыш Рори, мой племянник, где ж тебе еще спать?
Тиму это не очень нравилось, но что поделаешь? Заварил кашу – расхлебывай!
Однако это было только начало, как вскоре обнаружил Тим О’Халлоран. Он уже много чего успел испытать в своей жизни, но ответственности до сих пор никогда на себя не взваливал, и она сразу обуздала его буйный нрав. Первая неделя, пока гном немного хворал, прошла еще с грехом пополам. Но еда и работа быстро поставили его на ноги, и удивительно, что Тим О’Халлоран не поседел в тот же день. В общем-то он был неплохим, этот гном, только проказлив, как самый настоящий двенадцатилетний мальчишка, да плюс к тому имел веками накопленный опыт и тайные знания.
У Макгинниса он стащил три трубки и фунт табаку, десятнику подбросил в чай дохлую лягушку, а однажды вечером раздобыл где-то бутылку потина, и О’Халлорану потом пришлось держать голову гнома в ведре с холодной водой, пока тот не протрезвел. Счастье еще, что святой Патрик почти не оставил ему колдовской силы. Впрочем, и той, что была, хватило, чтобы напустить на Шона Келли летучий ревматизм. Только через два дня Тим вынудил гнома снять чары, пригрозив, что отберет у него бритву.
Это подействовало, потому что "малыш Рори", как ни странно, вошел во вкус и ни за что не хотел расставаться со своим новым образом.
День шел за днем. Сбережения Тима О’Халлорана стали расти, ведь теперь он игнорировал все попойки, боясь, что во хмелю не сможет углядеть за "племянником". Так и со всем остальным. В результате Тим О’Халлоран остепенился и вскоре прослыл человеком рассудительным и надежным.
И вот однажды утром проснулся он чуть свет и увидел, что гном, побрившись, сидит по-турецки на полу и чему-то усмехается.
– Над чем это ты смеешься с утра пораньше? – сонным голосом осведомился Тим.
– Да так, – ответил гном. – Представил, с какими трудностями в работе мы столкнемся, когда протянем трассу еще миль на десять.
– А почему там будет больше трудностей, чем здесь? – заинтересовался Тим.
– Да потому, что глупцы землемеры велят строить дорогу над подземными источниками. Как начнем рыть, тут-то все и выяснится на потеху дьяволу!
– Ты это точно знаешь? – усомнился Тим.
– Я-то? – обиделся гном. – Да у меня дар слышать, как вода под землей бежит!
– И что нам делать? – спросил Тим.
– Перенести пути на полмили западнее – там твердый грунт, – ответил гном.
Тим О’Халлоран больше не проронил ни слова. Но в обеденный перерыв он добрался до заместителя главного инженера. Раньше тот бы и говорить с ним не захотел, однако теперь Тим О’Халлоран имел репутацию человека положительного и основательного. Откуда ему о воде известно, Тим, конечно, распространяться не стал – сказал, что видел такое в Клонмелле.
Инженер прислушался к его словам и велел провести испытания. И действительно, там сразу же наткнулись на подземный источник.
– Молодчина, О’Халлоран! – похвалил инженер. – Без тебя потеряли бы мы попусту время и деньги. А не согласишься ли ты стать десятником?
– Почему бы и нет? – ответил Тим. – С удовольствием!
– Тогда сразу и приступай, будешь руководить пятой бригадой, – сказал инженер. – А я возьму тебя на заметку. Нам нужны люди с головой на плечах.
– Можно, чтобы племянник остался со мной? – спросил Тим. – Как-никак, я за него отвечаю.
– Можно! – ответил инженер, который с пониманием отнесся к просьбе Тима, ибо у него у самого были дети.
Так Тим получил повышение, а с ним и гном. Но в первый же день на новом месте малыш Рори стащил у инженера из кармана золотые часы – уж очень ему понравилось, как они тикают! Тиму пришлось угрожать гному огнем и мечом, чтобы заставить его вернуть их обратно.
Минуло еще какое-то время, и вот однажды, проснувшись утром, Тим снова услышал смех лепрекона.
– Ну а теперь ты чего веселишься? – спросил он.
– Чем дольше я смотрю на работу смертных, тем более бестолковой она мне кажется, – ответил гном. – Видел я недавно, как нам подвозят рельсы: надо делать так, а они – эдак, хотя так – вдвое быстрее и легче!
– Правда? – удивился Тим и заставил гнома объяснить все как следует.
А затем, проглотив завтрак, помчался к своему новому другу, инженеру.
– Умно придумано, О’Халлоран! – о добрил инженер. – Попробуем осуществить твою идею на практике.
Через неделю под командой О’Халлорана было уже сто человек. Еще никогда на нем не лежала такая ответственность, но это его не пугало, ибо в сравнении с заботами о гноме все прочее представлялось совсем не трудным. Инженер теперь давал Тиму книги для учения, и по вечерам тот усердно занимался, пока гном похрапывал тут же, завернувшись в одеяло.
В те дни люди быстро шли в гору, и Тим уже сделал первые шаги по пути, которому предстояло увести его далеко. Но тогда он об этом не думал, потому что его снедало отчаяние из-за Китти Мэлоун. Приехав на Запад, он получил от нее одно письмо, второе, а потом все прекратилось. И вот недавно ее родители написали ему, что нечего, мол, простому рабочему беспокоить их дочь письмами. Тиму так стало горько, что он чуть не плакал по ночам при мысли о Китти и ее оранжисте. И однажды, проснувшись после очередной такой ночи, он опять услышал смех лепрекона.
– Ну, и над чем ты теперь смеешься? – грустно спросил Тим. – У меня ведь сердце разрывается.
– Смеюсь над человеком, который вдали от своей любимой сидит и горюет из-за дурацкого письма, а у самого деньги в кармане, и первого числа заканчивается контракт.
Тим О’Халлоран аж руками всплеснул.
– Клянусь, твоя правда, маленький проказник! – воскликнул он. – Закончим работу и сразу же в Бостон!
На Запад Тим О’Халлоран отправлялся простым рабочим, а обратно на Восток ехал уже железнодорожным мастером – по бесплатному билету, в спальном вагоне, как настоящий джентльмен. А еще ему обещали хорошее место на железной дороге с подобающим для женатого человека жалованьем. Гном и в поезде причинял хлопоты: укусил, например, за палец толстуху, назвавшую его миленьким мальчиком. Но Тим все время покупал ему арахис, чтобы отвлечь от шалостей, и кое-как справлялся с ним.
По приезде в Бостон Тим оделся с иголочки и принарядил гнома во все новенькое. Затем дал лепрекону денег и велел ему поразвлечься часок-другой, пока сам он повидается с Китти Мэлоун.
Уверенно, с чувством собственного достоинства вошел Тим О’Халлоран в гостиную к Мэлоунам, где, как и можно было ожидать, застал Китти Мэлоун с оранжистом, который все пытался пожать ей руку, а она не давалась. От этого зрелища у Тима кровь в жилах закипела. Увидев его, Китти вскрикнула.
– Тим! О, Тим! – радостно выдохнула она. – А мне сказали, что ты умер на Западе!
– Жаль, что этого не случилось, – буркнул оранжист, выпятив грудь с медными пуговицами. – Видно, и правда, фальшивый пенни всегда возвращается.
– Фальшивый пенни, говоришь, пуговица ты незаконнорожденная! – возмутился Тим О’Халлоран. – У меня к тебе только один вопрос: будешь драться или дашь деру?
– Буду драться, как мы дрались на реке Бойн! – нагло ухмыльнулся, поднимая кулаки, оранжист. – Кто тогда дал деру, да так, что только пятки сверкали?
– Ах, вот как ты запел! – сказал Тим О’Халлоран. – Что ж, я тоже знаю победные песни. Придется напомнить тебе девяносто восьмой год!
С этими словами он, изловчившись, одним ударом сбил оранжиста с ног, к немалому переполоху Мэлоунов. Мать начала визжать, а Пат Мэлоун завел было речь о полиции, но, услышав слова Тима, оба сразу умолкли.
– Зачем вам выдавать дочь за кондуктора конки, когда она может стать женой будущего начальника железной дороги? – сказал Тим.
И тут он выложил на стол свои сбережения, а затем и письмо, в котором ему была обещана работа с подобающим женатому человеку жалованьем. Мэлоуны совсем притихли, а приглядевшись к Тиму получше, окончательно изменили мнение о нем. Они выпроводили кондуктора из дому, ибо сам он никак не хотел уходить – ведь это было признанием поражения, – после чего Тим О’Халлоран поведал им свои приключения.
В его пересказе они живости не потеряли, хотя о гноме он не обмолвился ни словом, решив, что с этим лучше повременить. А потом Пат Мэлоун предложил ему выкурить по сигаре.
– Но, похоже, сигары закончились, – подмигнул он Тиму. – Вы тут посидите, я сейчас сбегаю в магазин за углом.
– Я пойду с тобой, – сказала ему жена. – Надеюсь, мистер О’Халлоран поужинает с нами, надо кое-чего прикупить.
Тут старики ушли, и Тим остался наедине со своей Китти. В самом разгаре разговора, когда они уже начали строить планы на будущее, раздался стук в дверь.
– Кто бы это мог быть? – спросила Китти.
Но Тим О’Халлоран сразу все понял, и у него чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Он открыл дверь – ну, конечно, лепрекон.
– Вот и я, дядя Тим! – с порога заявил "племянничек", ухмыляясь.
Тим О’Халлоран посмотрел на него так, будто впервые видит: костюм, конечно, новый, что и говорить, но лицо перепачкано сажей, и воротничок замаран грязными пальцами. Впрочем, не в этом было дело. Старая, новая ли одежда – какая разница, если сразу видно, что перед тобой нечистая сила, а не живая христианская душа.
– Китти, дорогая моя, я тебе еще не успел сказать… – Тим потупил взгляд. – Это мой племянник, малыш Рори. Он живет со мной.
После таких слов Китти, разумеется, приняла Рори как нельзя лучше, хотя Тим О’Халлоран не мог не заметить, что она то и дело искоса поглядывает на мальчика. А когда она отрезала ему пирога, гном разломал его пальцами на кусочки и, прежде чем отправить в рот, обратился к Китти Мэлоун:
– Ну, так что? Выходишь замуж за моего дядю Тима? Выходи, не пожалеешь, выгодный тебе достался жених!
– Попридержи язык, Рори! – сердито оборвал его Тим.
Китти покраснела, но не успел Тим ничего добавить, как она вступилась за гнома:
– Пусть малыш говорит, Тим О’Халлоран! Пусть говорит все, что думает. Да, Рори, скоро я стану твоей тетей и горжусь этим.
– Хорошо! – одобрил гном, уплетая остатки пирога. – Что ж, думаю, когда ты свыкнешься с моими порядками, мы с вами неплохо заживем.
– Он будет жить с нами, Тим? – спросила Кити Мэлоун тихим спокойным голосом.
Но Тим О’Халлоран взглянул на Китти и понял, что у нее на уме. Ничего ему так не хотелось, как тут же отречься от гнома – пусть сам о себе заботится! Однако он чувствовал, что ни при каких условиях не сможет этого сделать, даже если потеряет Китти.
– Боюсь, что так надо, любимая! – удрученно ответил он.
– Уважаю тебя за это! – Глаза у Китти засияли как звезды, она подошла к гному, взяла его шершавую ладошку и сказала: – Ты ведь согласишься жить у нас, Рори? Мы будем очень рады!
– Спасибо, спасибо тебе, Китти Мэлоун, будущая О’Халлоран! – отозвался гном. – Какой же ты счастливец, Тим О’Халлоран! Вдвойне счастливец: и сам, и по жене! Потому что, если бы ты раньше отрекся от меня, потерял бы свое счастье. А если бы она отреклась от меня, осталось бы у вас полсчастья на каждого. Теперь же вы будете счастливы до конца дней своих. И дайте мне еще кусок пирога! – закончил он.
– Ну и чудной же ты, малыш! – заметила Китти Мэлоун, но пошла за пирогом.
Гном сидел, болтая ногами, и смотрел на Тима О’Халлорана.
– Ох, как бы я хотел наподдать тебе сейчас! – простонал Тим.
– Фи, какие слова! – улыбаясь ответил гном. – Неужели у тебя рука поднимется на единственного племянника? Нет, ты лучше скажи мне, Тим О’Халлоран, не была ли раньше твоя невеста служанкой?
– А если и так, кому какое дело? – вспылил Тим О’Халлоран. – Кто из-за этого о ней худое подумает?
– Только не я! – ответил гном. – Приехав в эту страну, я познакомился с работой смертных – достойное дело! Но скажи еще одно: будешь ли ты служить своей жене верой и правдой всю жизнь?
– Собираюсь, – ответил Тим. – А тебе-то что?
– Да ничего, конечно, – согласился гном. – Но вон у тебя шнурок на ботинке развязался, мой отважный дядюшка. Вели мне завязать его!
– Завяжи сию же минуту, зловредный коротышка! – загремел на него Тим О’Халлоран.
Гном послушно исполнил приказ. А затем вскочил на ноги и запрыгал по комнате.
– Свободен! Свободен! – кричал он нараспев. – Наконец-то я свободен! Я услужил слуге слуги, и заклятие больше не имеет надо мной власти! Я свободен, Тим О’Халлоран! Счастье О’Халлоранов свободно!