Какой образ из тех далеких времен посетил сны Ермакова, если он тревожно вздрогнул, как бывает, когда по ночному общежитию простучат шаги посыльного?.. В человеке живет все прошлое, если даже он об этом и сам не подозревает, а земля, где стоял его полк, знала слишком много тревог… Едва на месте великих нашествий и разорений уцелевшие люди возрождали к жизни клочки земли - на горизонте уже пылили новые орды. И пустыня торжествовала. Ее мертвящие щупальца протягивались к сердцу огромного континента, когда, потревоженные глубокими набегами, с севера пришли отряды светлолицых и светлоглазых людей. Их пришло немного, но у них были меткие ружья и острые штыки. А главное, у них были невиданная в здешних землях военная организация и дисциплина, которые самому робкому воину давали железное сердце богатыря. Ни многотысячный грохот копыт, ни шакалий вой и леденящие крики разбойной конницы не могли вызвать в этих людях страха, расстроить их цепи и колонны. Свирепые орды бежали всюду, где они появлялись.
"Вы признаете власть северного соседа, - сказали эти люди местным правителям, - позволите его войскам остаться на вашей земле, а во всем другом живите так, как жили. И никто больше не посмеет топтать ваши поля и сады, врываться в ваши жилища, трогать ваших женщин и детей, угонять ваши стада". И правители маленьких царств и народы их сказали "да". Так вдоль великих гор - от синего океана до синего моря, от зеленой тайги до желтой пустыни - легла граница великой державы. Кинжалоглазые ханы еще посылали из-за гор отряды грабителей, но казачьи линии и гарнизоны перерезали древние пути разбоя, и верхоконная саранча выжигалась порохом и свинцом…
Много воды утекло в желтых и зеленых реках, много иных битв отгремело на этой земле, пока старая граница не стала границей великой державы труда, где уже нет царей и ханов, как нет различия и между людьми. Давно остановлена и умирает в сетях каналов пустыня, почти не осталось в живых стариков, помнящих последние набеги разбойничьих банд из-за кордона, но бродят тени прошлого в лунные ночи по заросшим верблюжьей колючкой древним караванным путям…
Может, вовсе не грозы в черных горах снились Ермакову, а приснилось ему сухое августовское утро того лета, когда эхом выстрелов на Уссури отозвались выстрелы на сопке Каменной… Маленькая, до боли родная сердцу застава, чье имя долгие месяцы каждый день повторяла огромная страна, застава, навеки памятная каждой тропинкой, протоптанной пограничными нарядами, каждым камешком у погранзнаков, каждым домиком и каждым крошечным топольком, посаженным в обрезок бетонной трубы, чтобы не погубили его свирепые ветры, дующие из Джунгарских ворот. Маленькая застава, но грозная - когда редкой цепью зеленых фуражек шла в атаку по склонам сопки Каменной, на которой засели многочисленные провокаторы, нагло нарушившие границу… Острия ли примкнутых штыков блеснули на солнце или уже бьет пламя из автоматных стволов в ответ на огонь провокаторов?.. И жгуче бьют в глаза разрывы гранат в узких каменных щелях, где засели враги… Два бронетранспортера, похожие на игрушечные танки, под жестоким огнем гранатометов бесстрашно курсируют у подножия сопки, заливая ее вершину свинцово-стальным дождем тяжелых пулеметов, от которого дымится и плавится камень. Недвижные, строгие лица двух русских ребят, павших в бою… И трупы врагов, устлавшие склоны сопки и подступы к ней…
В последнюю минуту Ермакову приснились настоящие танки - три машины, которые он получил под начало после училища. В эту минуту сон его был спокойным и крепким, и, когда открыл глаза, он уже не помнил никаких сновидений.
Вставал не торопясь, долго умывался, позавтракал в ближнем городском кафе, вернулся в общежитие, начал неспешно укладывать чемодан к отъезду на сборы. Думал о минувшем вечере, думал о Полине, и все, что произошло, казалось сновидением, но светло-голубая майка подтверждала реальность случившегося. "Когда бы ни пришел - буду рада…" У него два выходных впереди… Может, это и есть любовь - то, что он испытал вчера с Полиной? Почему она не поверила в его чувство и словно испугалась этой вспышки?.. Ведь если любит…
В непривычных раздумьях он ходил по комнате, пока не уперся в ящик с песком - тот самый, из-за которого пришлось ему выдержать "бой" с заведующей общежитием.
На ящике, среди желтых песчаных холмиков, поблескивали боками пластмассовые фигурки танков - зеленые и синие. Зеленые напоминали полуразвернутую колонну, готовую с марша вступить в бой с синими, которые пытались охватить зеленых с флангов и расстрелять перекрестным огнем. Накануне он решал тактическую задачку из "Военного вестника", заданную начальником штаба, а решалась она трудно, и Ермаков оставил занятие неоконченным. Теперь оно оказалось кстати.
- Так как же нам быть с вами, друзья "зеленые"? - спросил вслух. - В глухую оборону уйдем или еще подумаем?..
Решения напрашивались одно за другим - внешне благополучные, проверенные решения и все же малонадежные, вялые, без всяких каверз для "синих". А без каверзы тут не выкрутишься.
Встречный бой - царь машинной войны - давно стал увлечением Ермакова. Как никакой другой вид боя, он требует одновременно большого опыта и фантазии, холодного расчета и злой дерзости. Но главное - досконального знания приемов боя, знания во имя того единственного варианта, который больше всего отвечает сложившейся обстановке и, ошеломляя неприятеля, не дает ему никаких преимуществ. Ошеломить - большого ума не надо. Лишить преимуществ - вот задачка. Тут командиру держаться в форме поважнее, чем спортсмену. Там в худшем случае обыграют, лишат титула. А здесь - убьют. И тебя убьют, и тех, кого ведешь в бой. Встречный танковый - это минуты и секунды. И еще - беспощадность пушек и ракет, помноженная на инерцию брони, на ярость людей, захваченных наступательным порывом. Промедлил - пропал. Сробел - пропал. Зарвался - тоже пропал. Во встречном танковом ничьих не бывает.
"Итак, роте грозит окружение или в лучшем случае охват, - размышлял Ермаков, увлекаясь и забывая обо всем на свете. - Единственный выход, кажется, в жесткой обороне. Нет, не выход. Задушат до того, как подоспеют главные силы… Уклониться - расстреляют с фланга: местность не та, чтобы скрыться у противника под носом. Значит, согласно расчету сил и средств, скорости сближения колонн и здравому смыслу, остается все же занять круговую оборону и продать жизнь подороже? Невеселая перспектива. А что делать прикажете? Уж не атаковать ли?!" Ермаков усмехнулся: десять против тридцати…
Внезапно длинная рука высунулась из-за спины Ермакова и смешала фигурки танков. Ермаков оглянулся:
- Фу, черт! И что за манера входить без стука?
Линев захохотал:
- А ты пугливый, Тимоша. Думал, только девушек боишься, но, оказывается, и лучших друзей. Кончай тактику, тебе ее вот так еще хватит. - Он провел по горлу ребром ладони. - Натягивай выходную рубаху - нас ждут прекрасные дамы, а главное, буфетчица тетя Маша со свежим пивом. Своими глазами видел, как сгружали. Торопись, иначе все выгодные позиции в кафе захватят.
Ермаков молчал, расставляя фигурки танков в прежнем порядке. Сегодня Линев его почему-то особенно раздражал.
- Ты что, всерьез собрался просидеть выходной в своем персональном блиндаже? - возмутился Линев. - Смотри, парень, молодость растранжиришь над песочными ящиками - похвальными грамотами не утешишься. И даже генеральскими лампасами, если вспомнить будет нечего, кроме танков. Или ты в генералы проскочить собираешься до тридцати, а? Так ведь даже Суворов в тридцать полковником не был…
- Пошел к черту!
- Сам к нему ступай. А я уж направлюсь к симпатичнейшей незнакомке. Впрочем, это для тебя она незнакомка… Хочешь, подругу ей найдем? Или Полина тебя все-таки оженила? Где вчера пропадал?.. - Линев обошел ящик, стал напротив, чтобы видеть лицо Ермакова. - Так-так, танки к победе выводишь?.. Симпатичная дорожка - что тебе генеральский лампас, только с извилинками. Знаешь что, дорогой тактик? Революция в военном деле произошла, фронтовики среднего звена в запас удалились, места их заняты, и время головокружительного роста лейтенантов кончилось. В силу вступает закон эволюции. По пятку лет мы с тобой взводными протрубим - это как пить дать. Да по пятку ротными. Лучшие годы! Так давай же и употребим их лучшим образом. Слышишь, будущий генерал?
Голос Линева уже казался Ермакову назойливым жужжанием осы, но слово "генерал" напомнило что-то важное, к чему он шел накануне, решая задачу.
"Ну да, известный генерал-танкист, его статья в журнале… Прохоровка!.. Батальон в клещах… Разгром? Ничего подобного! Внезапный поворот, никакого внимания на атакующих сзади - и удар всей массой уцелевших танков по одной из обходящих колонн. Бросок отчаяния? Как бы не так! Хладнокровный дерзкий расчет на неожиданность и чуть-чуть - на удачу. И - прорыв. "Пантеры" буквально нюхали дым из выхлопных труб тридцатьчетверок, а стрелять не могли: покрошили бы своих, что напротив".
Интересный ход, и проверить его стоит. Но как ни похож один бой на другой, каждый развивается в особой обстановке и каждый приходится строить заново, лишь опираясь на известный уже опыт. Сколь ни похож Сталинград на Канны, а вести Сталинградскую операцию было так же тяжело и опасно, как если бы была она первой в истории операцией на окружение и разгром. Потому что не было при Каннах ни огромной заснеженной степи, ни артиллерии, ни авиации, ни танков, и люди были другими, и другими - цели войны, не говоря уже об изощренности ее способов. То же самое можно сказать и о двух других битвах, пусть и не столь отдаленных друг от друга во времени и даже происходивших, быть может, в один год, один день и один час. Военному человеку это известно так же хорошо, как и то, что всякое подразделение, всякая часть и всякое войско могут добиться в сражении блестящего успеха и потерпеть полный разгром в зависимости от того, кто ими командует.
И все же каждое сражение - большое или малое - способно дать командиру то драгоценное живое зерно, из которого в нужный час вырастает и зреет решение, заключающее в себе и опыт прошлого, и новую животворящую мысль.
Неизвестный комбат под Прохоровкой сумел выключить из участия в борьбе одну из обходящих колонн врага, так что противник поначалу этого и не заметил, а когда батальон первым ударил по второй колонне, двойная неожиданность оказалась на его стороне.
"Такой маневр, - думал Ермаков, - стоит запомнить как способ, как шаблон, как ход шахматной фигуры, ибо расстановка сил на поле однажды может потребовать именно такого хода и сама покажет, куда идти и какими средствами сделать тот ход выигрышным.
Ермаков загорелся новой мыслью. Не обращая внимания на Линева, торопливо исправил расстановку фигурок танков, еще больше усложнив задачу. Не глядя, пошарил рукой по столу: надо только все рассчитать как следует, все учесть, все - от скорострельности орудий и вероятности поражения движущихся бронецелей до скорости сближения колонн на пересеченной местности.
"Черт, где таблицы и карандаши? Сейчас ведь тут вот лежали…" Он подозрительно покосился на Линева, который, покачиваясь на стуле, смотрел скучными глазами ожидающего.
- Отдай, - хмуро сказал Ермаков.
- Ты еще не ответил на мое приглашение. Это, между прочим, называется свинством. Пойдешь или нет?
- Отдай и проваливай к своим… незнакомкам. Линев вздохнул, огорченно положил руку на лоб Ермакова:
- Здоров. А я уж думал, тебя лихорадка сморила. - Он швырнул на стол плоскую цветную коробку. - Можешь играть сколько угодно своим курвиметром и этими… карандашами… Постой!.. - Игорь неожиданно метнулся к окну, перегнувшись через подоконник, громко и весело позвал: - Девушки! Ради бога, одну минутку, я бегу к вам! - Повернулся к Ермакову, серьезно, даже сердито сказал: - Не вздумай, пожалуйста, фокусничать. Это тебе не Полина, тут можно и карьеру подмочить… Да закрой ты наконец свой дурацкий ящик! И принимай гостей! - У порога снова обернулся и умоляюще: - Тимоша, первый раз в жизни прошу об одолжении: она с подругой, так ты займи эту вторую, хорошо?
"Что с ним? - удивился Ермаков. - Новая блажь?" Однако задернул занавеску, спрятав свое "тактическое поле", оглядел комнату, поправил рубашку.
Девушки вошли чинно, остановились. Игорь делал Ермакову какие-то знаки, но тот не замечал. Ближняя гостья протянула руку для знакомства:
- Рита…
Другую он так и не разглядел и не расслышал ее имени.
- Эй-ей, не туда смотришь, вояка! - с притворной сердитостью окликнул Линев. - Я ревнивый.
- Каждый смотрит, куда ему больше нравится! - Рита глядела на Ермакова, щуря глаза. - А вы издалека другим казались. Не помните?.. - Она подошла к вешалке, взяла фуражку Ермакова, небрежно надела и, подбоченясь, скомандовала: - "Первый экипаж… Слева - группа танков, справа - девушка в брючках!.. Бронебойным!.." Вспомнили?.. Вчера ваши начальники изволили подвезти меня из города, а по пути вздумалось им посмотреть какие-то окопы. Там я и наслушалась ваших команд. И о вас немножко наслушалась. Говорят, вы грозный человек, да?..
- Риточка, все мы грозные, пока… - с ухмылкой заговорил Линев, но Рита оборвала:
- Вот так живут спартанцы! - Она медленно осматривалась. - Стол, стул, солдатская койка и, конечно, шпага на стене. Вы фехтованием увлекаетесь? - Она сняла со стены клинок, встала в позу, нацелив шпагу в сторону Игоря. Тот хохотнул:
- Сдаюсь… без боя сдаюсь!
А Рита уже по-хозяйски разглядывала книги на полке:
- "Стратегия в ядерный век"… Как интересно! "Танки - вперед!"… Читала, у папы есть… Блок? Ну-у, это, конечно, не ваше, кто-то позабыл, правда? - И потом, коснувшись шторки над ящиком с песком: - А здесь у вас что?
Линев снова хохотнул:
- Игрушки для начинающих полководцев.
- Даже та-ак? Взглянуть бы… - Просьба прозвучала как требование, и Ермаков раздвинул материю. - Правда игрушки. Посмотри-ка, Тоня. - Рита подозвала свою молчаливую подругу, осторожно взяла макетик танка.
- Бедные военные историки не подозревают, какие драматические битвы разыгрываются в этой песочнице, - с иронией заговорил Линев, но Рита, даже не посмотрев на него, озабоченно сказала:
- Мы у вас загостились, мальчики. Во-первых, нам еще в магазин. - Она взмахнула сумкой, которую Ермаков лишь теперь заметил в ее руке. - Во-вторых, его могут закрыть на обед, и тогда мне попадет от мамы. А в-третьих…
- А в-третьих, Риточка, как договорились вчера, ждем в кафе. Ровно в шестнадцать!
- Мне помнится, вы договаривались с Тоней. - Рита усмехнулась: - Да и что за интерес скучать вчетвером? - Взгляд Риты уперся в Ермакова. Он, теряясь, понял, что она уже все решила и он сделает, как она захочет. И еще понял: ему это нравится.
- Значит, меня уже и не спрашивают? - обиделся Игорь. - Хорошенькие дела пошли.
- Лучше и не придумаешь, Игорь. Тоня вас будет ждать, а мы уж как- нибудь сами по себе. Вы согласны? - Она прямо посмотрела на Ермакова. - Так жду. За каменным мостом, через два часа!..
Дверь захлопнулась. Линев обескураженно сидел за столом, грыз ногти.
- Вот командирша! Придется привыкать. Однако и ты, брат, не такой уж паинька. - Игорь с интересом глянул на Ермакова: - Твоего друга поддразнивают, а ты подыгрываешь - как это назвать?
Ермаков, не отвечая, подошел к ящику, уставился на пластмассовые танки, потом взял тот, который брала Рита.
- А что, Тимоша, хороша незнакомка? - спросил Линев. - Молчишь?.. Значит, согласен. Но согласись, великий стратег, тебе ведь не нужна красивая подруга жизни. При наших погонах и служебных обязанностях это же мина, установленная на неизвлекаемость! Тебе, Тимоша, нужна поскромнее, правда? Вроде Полины - чтоб всю жизнь безропотно возилась с детьми и борщами да счастливой себя почитала за спиной твоей. Красивые-то, они банального внимания требуют!
- Ты убеждаешь меня или себя?
- Тебя, Тима, тебя. Я другого полета птичка. - Игорь усмехнулся: - У меня, брат, и королева не забалует: в этом деле я своего не упущу.
- Игорек! Ты ведь уже упустил сегодня, и я тут совершенно ни при чем… А на свидание пойду - потому что позвала. Тут ведь и тактические соображения: что подумают об офицерах, которые пренебрегают приглашением красивых девушек! И она мне тоже нравится…
- Ну-ну. - Игорь потянулся, сочувственно глянул на Ермакова: - Поостерегись, Тимоша. Это не Поленька… Как влюбишься, враз и наскучишь ей. Рано еще тебе влюбляться-то, Ермачок!..
Вся дружба их состояла из подначек и пикировок, но теперь слова Игоря всерьез задели Ермакова. Особенно напоминание о Полине. И все же спросил серьезно:
- Ты давно Риту знаешь?
- Я давно о ней слышал. А знаю чуть больше твоего. По времени, разумеется. Но это не имеет значения.
- Имеет, Игорек, для меня имеет. Я же сказал: она мне нравится.
- Что ж, как говорится, с богом. - Игорь усмехнулся: - Только имей в виду, она - дочь Юргина.
- Спасибо за информацию. Конечно, лучше, если бы она оказалась дочерью Ордынцева. Но что делать!
- За карьеру свою не боишься?
- А ты?
- Э, Тимоша! Моей карьере никакие родственные связи не повредят. Совсем даже наоборот. Твоя же карьера держится исключительно на танках да на твоем же горбу. Такие уж мы разные люди. Не понимаешь?.. А я все о том же. Вот представь - женишься на ней, и через месяц ты ей осточертеешь с твоими танками. Наверняка дойдет до развода, а тогда такие на службе баталии начнутся!.. Считай, не состоялся генерал Ермаков!.. Ух, как веснушки брызнули! Да ты не бледней - свадьбы не будет, уж я о твоем будущем позабочусь.
Ермаков засмеялся:
- Спасибо, Игорек. А на свидание я все же схожу.
Линев встал, подошел к маленькому настенному зеркалу, неторопливо пригладил волосы, аккуратно надел фуражку:
- Аи да Маргарита Андреевна, Линева с Ермаковым соперниками сделала. Кто бы мог подумать?! Однако такого доброжелательного соперника у тебя, Тимоша, никогда уже не будет. Поэтому не злись, если в смешное положение попадешь. Ради тебя же постараюсь. У каждого в жизни своя тактика. - Он круто повернулся, почти торжественно произнес: - Иду на вы! Приготовься, потомок первопроходцев Сибири!