"Мы говорим: человек. И думаем о тех, кто падает, кто гибнет, кто плачет и голодает, кто дрожит от холода, о тех, кто болен, кого преследуют и убивают. Мы думаем о несправедливостях, которые творят над ним, и о его достоинстве. Обо всем том в человеке, что подвергается несправедливости, и обо всем том в его душе, что может сделать его счастливым. И все это - человек".
Это звучит несколько отвлеченно и, может быть, усложнение. Но вот как расшифровывается мысль Витторини: громадное большинство человечества - люди: бедняки, те, кто в дождь ходит в рваной обуви, кто голоден, кто болен, кто плачет, кого преследуют и убивают. И есть другие - нелюди, они живут в роскоши, смеются над чужой болью (да, конечно, и они могут болеть или испытывать какие-то горести, но не это определяет их сущность), они обижают, преследуют, убивают людей.
Мы говорили о том, что творчество Витторини - не живопись, а графика, без полутонов. Хотя у него есть неоспоримая склонность к символам и аллегориям - символы эти при сколько-нибудь внимательном чтении разгадываются: гуманизм Витторини отнюдь не имеет отвлеченного, абстрактного характера, в нем есть явственный и неоспоримый социальный смысл. Писатель безоговорочно на стороне людей, и он не ограничивается пассивным состраданием и сочувствием. В "Сицилианских беседах" тема кроткого непротивления контрастирует с темой гневного возмущения и протеста, люди говорят не только о живой воде, но и о ножах. Слово "революция" не произносится ни разу, но незримо революция присутствует во всей повести.
Между "Сицилианскими беседами" и романом "Люди и нелюди" лежат шесть лет, решающих для Италии и лично для Витторини. От морального сопротивления фашизму в плане чисто духовном он перешел к активному участию в подпольной, смертельно опасной антифашистской борьбе; однако проблема добра и зла сохраняет для него все свое значение. Предстают ли у него добро и зло как нечто имманентно присущее человеку и борющееся в его душе? Нет, это не так. Весь пафос романа в том, что Витторини показывает неоспоримое нравственное превосходство людей над нелюдьми, антифашистов над нацистами и фашистами. Это превосходство позволяет людям понять корни низости и жестокости нелюдей, понять, но ни в коем случае не простить. Напротив, понимание обязывает людей быть еще упорнее и непримиримее "в смертельном поединке".
Во имя чего они должны и хотят бороться до конца?
"Чтобы жизнь людей стала чище, - читаем мы ответ на страницах книги. - А для того, чтобы она стала чище, нужно, чтобы каждый стал свободным…" Так входит в роман важнейшая для Витторини мысль о внутреннем, моральном освобождении каждого человека. Нужно освободиться от пут предрассудков и условностей, которые мешают Берте уйти к любимому человеку, от всего, что старается привить людям буржуазное общество, чтобы легче было или поработить их, или превратить в нелюдей.
И еще один ответ слышим мы в романе - слова старой подпольщицы Сельвы: во имя счастья людей. Тема человеческого счастья, очень дорогая Витторини, звучит как лейтмотив во всем его творчестве, начиная с первой книги рассказов "Мелкая буржуазия". Она предстает перед нами в двух измерениях: личное счастье человека сливается с борьбой за счастье всего "оскорбленного мира". Подобно тому, как в "Сицилианских беседах" Витторини вложил слова об "ином долге", "иных обязанностях" в уста человека, которому не дал имени, - он и в романе не дал имени рабочему, который приходит предупредить Эн-2 о том, что хозяин табачной лавки выдал его шпикам. Этот рабочий тем самым приобретает значение символа. За его поступком стоит глубокое чувство товарищества, инстинктивной и прочной солидарности, объединяющей людей.
Это чувство солидарности, нравственной и классовой, органически входит в идеологию Сопротивления. Роман Витторини можно критиковать за некоторую фрагментарность, а, с другой стороны, за усложненность иных рассуждений, может быть, и за слишком частое применение приема повторов. Но непреходящее значение этого романа состоит в том, что он вписывался в историю времени и отвечал настоятельной общественной потребности. В 1964 году, через двадцать лет после того, как Витторини написал эту свою книгу, другой итальянский писатель, Итало Кальвино, осмысливая прошлое и свой собственный литературный дебют, заявил, что в годы антифашистской борьбы создание литературы Сопротивления было абсолютной необходимостью, первоочередной задачей, моральным долгом. Он писал: "Миланские группы патриотического действия (ГПД) уже получили свой роман - "Люди и нелюди" Витторини, а мы, партизаны с гор, также хотели иметь свой роман, с иным ритмом и фабулой". Трудно, кажется, более выразительно сказать такие простые и такие важные вещи: миланские группы патриотического действия вовремя "получили свой роман", и этим они были обязаны Витторини. Нелегко найти другую, равную этой честь для любого писателя - антифашиста-патриота.
В миланском подполье Витторини работал рука об руку с одним из самых дорогих своих друзей. Руководитель коммунистической молодежи Эудженио Куриэл 24 февраля 1945 года, за два месяца до того, как восставший народ освободил Северную Италию от наци-фашистов, был убит на одной из миланских площадей молодчиками из фашистской "черной бригады". На смерть товарища и друга Витторини откликнулся статьей-некрологом в подпольной газете "Унита" и в центральном органе Фронта молодежи - "Энока нуова". Подпольщики не хотели, чтобы фашисты достоверно знали, что их жертвой пал Куриэл, поэтому в статье Витторини он был назван условным именем Джордже.
Вот отрывок из этого некролога. Его можно рассматривать как дополнение, Энилог и как бы документальное подтверждение правдивости и достоверности страстного антифашистского романа Витторини: тот же стиль, тот же темперамент, то же горячее чувство скорби, гнева, надежды.
"Кровавые псы, которые в эти последние дни своей республики, охраняемой рейхом, рыщут еще по миланским улицам, снова могут праздновать победу. Не потому, что им досталась добыча - часы, самопишущая ручка, несколько тысяч лир. Не потому, что им опять удалось окунуть свои морды в кровь. По гораздо более важной причине. Человек, которого их патруль убил и ограбил на площади Баракка, здесь, в Милане, в три часа пополудни, - не был "неизвестным". Он был "наш", участник Итальянской коммунистической партии и сражающейся Италии, один из лучших, один из руководителей.
Кто же это был? Это был Джорджо, ему было тридцать два года, милое юношеское лицо, особенно когда он улыбался… Для коммунистической партии нет ничего невосполнимого: если не найдется товарищ, который сможет один выполнять всю работу, которую один вел Джорджо, - ее будут делать два, три товарища. Но утрата невосполнима потому, что мы любили его. Что же сейчас означает для нас Джорджо? Навеки связанный со всем, что случилось, остановившийся, как остановились часы в три часа пополудни на площади Баракка в этот день, 24 февраля. Он вышел из боковой улицы и пересекал площадь при ярком солнечном свете, чтобы углубиться в другую улицу, когда слепая свинцовая очередь прошила ему ноги, и он упал. Джорджо падает, но не знает, почему он упал. В тот момент, когда человек ранен, он не чувствует боли. Джорджо хочет встать, понять, что с ним случилось, опирается о землю руками, может быть, садится. Ищет ли он свои очки? Разумеется, Джорджо, падая, потерял очки. И вот его пронизывает, на этот раз попав в живот, второй залп - и это конец.
Таким останется для нас Джорджо навсегда, таким мы будем видеть его, и наша любовь к нему станет для нас чем-то еще большим: больше силы, и больше веры, и больше уверенности в том, что мы завоюем все, во что верил Джордже. Мы завоюем своей борьбой лучшую жизнь, свободу для всех людей, счастье для всех людей. Вот что сегодня значит для нас Джордже".
Во имя лучшей жизни, свободы для всех людей, счастья для всех людей жил и работал, подобно своему другу Джордже и многим тысячам антифашистских бойцов, замечательный итальянский писатель Элио Витторини.
Ц. КИН
Примечания
1
Pazzо (итал.). - сумасшедший.
2
Монтекатини - крупнейший химический концерн, владеющий большими предприятиями в Милане.
3
ТОДТ - государственная строительная организация в фашистской Германии, во время войны занималась строительством укреплений.
4
Горгонцола - сорт сыра с плесенью.
5
Три косточки (нем.).
6
С вами (испан.)
7
А потом (испан.).
8
Женщины (испан.).
9
Продолжайте в том же духе (испан.).
10
Простите за беспокойство (испан.).
11
Присаживайтесь (испан.).
12
Хорошо (испан.).
13
Национальная республиканская гвардия.
14
Скажи им, что никакого комиссара нет… И спроси, откуда они выехали… (нем.).
15
Поехали! (нем.).
16
Я думаю (испан.).
17
Пять Дней - победоносное восстание миланцев против австрийского владычества 18–22 марта 1848 года.
18
Буквально: "Удар по заду" (нем.).
19
Ба: Малыш! (испан.).
20
Я думаю (испан.).
21
Куда вы идете? (испан.).
22
Говорит командующий (нем.).
23
Да… Это твои собаки? Прекрасные собаки! (нем.).
24
Высадка в Анцио - десантная операция англо-американских войск, высадившихся 22 января 1944 года на средиземноморском побережье Средней Италии, южнее Рима.
25
Быстро! А потом скорее в Сан-Внтторе! (нем.)
26
Так чего же ты хочешь? (нем.).
27
С этой штукой? (нем.).
28
Где другая собака? (нем.).
29
Нужно поторопиться. Уже почти совсем стемнело (нем.).
30
Как много! Почему так много? Так много за один раз? (нем.).
31
Подведи собак! (нем.).
32
Да! Хватай его! (нем.).
33
Хватай его! Куси его! (нем.).
34
За глотку! (нем.).
35
"Помолимся" (латин.) - начало католической молитвы
36
Сайд-кар (англ. side-car) - мотоциклетная коляска.
37
Буквально: "двадцатилетие".
38
Витторини закончил работу над этой вещью двадцать лет спустя. Из романа она превратилась в повесть. Напечатана в № 9 журнала "Иностранная литература" за 1960 год.