Восемнадцатилетний О'Гради прибыл с пополнением только несколько недель назад. Он сказал:
- Он омерзителен, вы это знаете, сардж? Он не только ведет себя по-свински, но и ест как свинья. И все время он что-то говорит, все обращает в дурацкие шутки.
- Может быть, это так, поскольку он озабочен, - сказал Гувер. - Когда мы приземлились в Омахе, нас, парней в камуфляже, было 123 человека. Теперь вместе с тобой шестеро, а рассчитывать на тебя не приходится. И не позволяй себе заблуждаться насчет Файнбаума. У него где-то полный карман медалей только за тех, кого он уложил.
Неожиданно внизу в долине глухо ударили тяжелые орудия, застрочили пулеметы.
Файнбаум с винтовкой в руке поспешил спуститься к джипу.
- Эй, Гарри, мне это не нравится. Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, кто-то только что сделал большую ошибку. - Он хлопнул О'Гради по плечу. - Ладно, детка, гони как сумасшедший.
Файнбаум забрался назад и занял позицию у тяжелого пулемета Браунинга, а О'Гради тем временем быстро развернул машину и по оставленным следам вывел ее на дорогу в долину. Стрельба стала непрерывной, звуки тяжелых взрывов перекрывали друг друга. Когда джип вышел из-за поворота, они увидели танк "Тигр", двигавшийся по дороге им навстречу.
Файнбаум вцепился в рукоятки пулемета, но они уже были слишком близко, чтобы предпринять какие-то полезные действия, и бежать было некуда, поскольку на этом участке сосновый лес вплотную подступал к дороге.
О'Гради вскрикнул в последний момент, бросил руль и поднял руки, словно пытаясь защитить себя. Они были так близко, что Файнбаум видел эмблему с "мертвой головой" на фуражке СС-майора в башне "Тигра". Секундой позже произошло столкновение, и его выбросило головой вперед в низкий кустарник. "Тигр" двинулся дальше, безжалостно круша под собой джип, и скрылся за поворотом дороги.
Говард, на некоторое время потерявший сознание, пришел в себя от грохота повторяющихся взрывов боезапаса другого горящего "Кромвеля". То, что он увидел, походило на ад, всюду дым, крики раненых, запах горящей плоти. Ему было видно полковника Каннинга, лежавшего на спине посреди дороги и продолжавшего сжимать в руке револьвер, а за ним опрокинувшийся набок тягач орудия Брена, словно прислоненный к деревьям, выброшенные тела громоздились друг на друге.
Говард попытался встать на ноги, сразу начал падать, и был подхвачен прежде, чем снова упал. Гувер сказал:
- Порядок, сэр. Я вас держу.
Говард повернулся, преодолевая головокружение, и увидел невдалеке Файнбаума.
- Вы все в порядке, Гарри?
- Мы потеряли О'Гради. Врезались в лоб в "Тигр" дальше на дороге. Куда вы ранены?
- Ничего серьезного. Кровь Гарленда, в основном. Он и Андерсен погибли.
Файнбаум стоял с М1 наизготовку.
- Да, должно славно поохотились.
- Я видел Смерть, - сказал мрачно Говард. - Красивый парень в черной форме с серебряным черепом и скрещенными костями на фуражке.
- Правда? - удивился Файнбаум. - Мне думается, что мы столкнулись с тем же парнем. - Он взял в рот сигарету и покачал головой. - Это плохо. Плохо. Я хочу сказать, что я рассчитывал, что эта вонючая война закончилась, а здесь какие-то ублюдки все еще пытаются меня достать.
Временный штаб 502-ого СС-батальона тяжелых танков, или того, что от него осталось, разместился в деревне Линдорф, непосредственно у главной дороги на Зальцбург. Свой командный пункт командир батальона штандартенфюрер Макс Ягер устроил в местной гостинице.
Карлу Риттеру повезло получить в свое распоряжение одну из спален второго этажа, и теперь он спал впервые за тридцать шесть часов. Это был сон полностью изнуренного человека. Он лежал поверх постельного белья в полном обмундировании, уставший настолько, что не смог снять даже сапоги.
В три часа дня он проснулся, почувствовав на своем плече руку, и увидел склонившегося над ним Гоффера. Риттер мгновенно сел.
- Да, в чем дело?
- Вас хочет видеть полковник, сэр. Говорит, что это срочно.
- Еще работа для гробовщиков. - Риттер пробежался пальцами по своим вьющимся волосам и встал. - Итак, тебе удалось ухватить хотя бы капельку сна, Эрик?
Гоффер, тощий усталый молодой человек двадцати семи лет, носил пилотку танкиста и сплошной комбинезон осенней камуфляжной расцветки. Он был сыном владельца гостиницы в горах Гарца, служил при Риттере уже четыре года и был ему беззаветно предан.
- Пару часов.
Риттер надел форменную фуражку, придал ей привычный наклон.
- Ты, Эрик, бессовестный лгун, тебе это известно? У тебя руки в смазке. Ты опять копался в моторах.
- Кому-то же приходится. Запасных частей нет.
- Нет даже для СС. - Риттер сардонически усмехнулся. - Похоже, действительно, все идет прахом. Слушай, попробуй организовать немного кофе и чего-нибудь поесть. Стакан шнапса тоже не помешал бы. Я не думаю, что задержусь там.
Он быстро спустился по лестнице, и часовой указал ему на комнату в задней части гостиницы, где он нашел полковника Ягера и еще двоих взводных командиров, занятых изучением карты, разложенной на столе.
Ягер повернулся и пошел ему навстречу, протягивая руку.
- Дорогой Карл, не могу выразить, как я рад. Огромная, огромная честь не только для вас, но для всего батальона.
Риттер посмотрел на него изумленно.
- Боюсь, я вас не понимаю.
- Конечно. И не удивительно. - Ягер взял со стола сигнальную телеграмму. - Естественно, я сообщил все подробности удивительного утреннего подвига прямо в дивизию. Похоже, они радировали в Берлин. Я только что получил вот это. Специальный приказ, Карл, вам и штурмшарфюреру Гофферу. Как видите, вы отправляетесь немедленно.
Гофферу действительно удалось раздобыть немного кофе, причем натурального, и немного холодного мяса с черным хлебом. Он как раз расставлял все на маленьком столике у кровати, когда дверь открылась, и вошел Риттер.
Гоффер сразу понял, что что-то случилось, поскольку таким бледным он майора никогда не видел, факт замечательный, если иметь в виду, что он и всегда-то был бледен.
Риттер швырнул фуражку на кровать и поправил Рыцарский крест с дубовыми листьями, висевший под воротом его черного кителя.
- Эрик, это запах кофе? Настоящего кофе? Кого тебе пришлось убить? И шнапс?
- "Steinhanger", майор. - Гоффер поднял драгоценную бутылку. - Это лучшее, что я смог раздобыть.
- Хорошо, тогда не нашел бы ты пару стаканов, ладно? Говорят, нам есть что праздновать.
- Праздновать, сэр?
- Да, Эрик. Как ты смотришь на поездку в Берлин?
- В Берлин, майор? - Гоффер посмотрел на него изумленно. - Но Берлин окружен. Это сказали по радио.
- Если ты достаточно важная птица, то можешь долететь до Темплхофа или Гейтоу, а мы с тобой, Эрик, именно таковы.
И неожиданно Риттер разозлился, лицо еще побледнело, а когда он протянул стакан главному сержанту, его рука дрожала.
- Важные птицы, сэр? Мы?
- Мой дорогой Эрик, тебя только что наградили Рыцарским крестом. С большим опозданием, должен добавить. Я получил Мечи. Но далее следует лучшая часть: от самого фюрера, Эрик. Разве это не ценно? Германия на грани полного разорения, а он может найти самолет, чтобы доставить нас специально, с эскортом истребителей Люфтваффе. Как тебе это нравится? - Он громко рассмеялся. - Этот несчастный, должно быть, думает, что мы только что выиграли войну ради него, или еще что-то.
Три
Утром 26 апреля двум "Юнкерсам 525", груженым снарядами для танков, удалось приземлиться в центре Берлина вблизи Сиджесзойле на полосу, которая являлась в спешке приспособленной для этой цели местной дорогой.
Карл Риттер и Эрик Гоффер были единственными пассажирами. Они выбрались через люк и оказались среди невероятной суеты. Следом за ними выбрался их пилот, юный капитан "Люфтваффе" по фамилии Рош.
Среди солдат, которые немедленно принялись разгружать снаряды, царила паника. Удивляться не приходилось, поскольку тяжелая артиллерия русских сильно обстреливала город, и периодически над головой со свистом проносился снаряд, чтобы взорваться в развалинах за спиной. Воздух был полон пороховым дымом, все покрыто пылью и словно затянуто пеленой.
Рош, Риттер и Гоффер поспешили под прикрытие ближайшей стены, и присели около нее. Юный пилот предложил им сигареты.
- Добро пожаловать в Город мертвых, - сказал он. - Новый дантов ад.
- Вам и раньше доводилось это делать? - спросил Риттер.
- Нет, это новый ход. Еще можно сесть в Темплхофе и в Гейтоу, но оттуда сюда по земле уже не добраться. Иваны заполонили все вокруг. - Он горько засмеялся. - Но мы их отбросим назад, можно не сомневаться. У нас же есть еще армия ветеранов, которых можно призвать. Подразделения "Фольксштурма", средний возраст - шестьдесят лет. А с другого края несколько тысяч "Гитлерюгенда", большинству из них лет по четырнадцать. А по середине осталось совсем немного, разве что фюрер, которого, естественно, хранит Бог. Разве он не стоит нескольких дивизий, правда?
Вызывавший неловкость разговор был прерван неожиданным прибытием штабной машины с водителем и сержантом военной полиции СС. Мундир сержанта поражал безупречностью, на шее сверкала эмблема полевой жандармерии.
- Штурмбаннфюрер Риттер?
- Так точно.
Сержант щелкнул каблуками, его рука мелькнула в четком партийном приветствии.
- Поздравления генерала Феджелайна. Мы здесь, чтобы доставить вас в штаб фюрера.
- Мы присоединимся к вам через минуту. - Сержант отошел. Риттер обратился к Рошу: - В странную игру мы играем.
- Здесь, в конце всего, вы имеете в виду? - Рош улыбнулся. - По крайней мере, я-то отсюда уберусь. В отличие от вас, друг мой, у меня приказ вернуться сразу, как будет возможно, и забрать пятьдесят раненых из госпиталя "Харите". Вам же, боюсь, окажется очень затруднительно покинуть Берлин.
- Моя бабушка была истинной католичкой. Она научила меня верить в чудеса. - Риттер протянул руку. - Желаю удачи.
- Вам того же. - Рош инстинктивно наклонился, когда над головами снова завыли тяжелые снаряды. - Она вам потребуется.
Штабной автомобиль свернул с Вильгельмплац на Фосштрассе, и перед ними вырос массив Рейхсканцелярии. Она представляла жалкое зрелище вследствие обветшания и разрушений, вызванных бомбардировками. Время от времени с воем проносился очередной снаряд, чтобы выполнить свою разрушительную работу. Улицы были безлюдны, завалены обломками настолько, что водителю приходилось выбирать дорогу с большой осторожностью.
- Боже мой, - сказал Гоффер. - Как кто-то может работать в такой обстановке. Это невозможно.
- Внизу, - ответил сержант полиции. - Между этими снарядами русских и бункером фюрера тридцать метров бетона. Там ему ничто не может повредить.
"Ничто? - подумал Риттер. - Возможно ли, чтобы этот клоун верил в то, что говорит, или его тоже коснулось безумие, как и его хозяев?"
Подъездной пандус был разрушен, но еще осталось достаточно места, чтобы штабная машина могла проехать. Когда машина остановились, из темноты выдвинулся эсэсовец часовой. Сержант отослал его и повернулся к Риттеру.
- Следуйте за мной, пожалуйста. Сначала мы должны доложиться генерал-майору Монке.
Риттер снял кожаный плащ и отдал его Гофферу. Под ним обнаружился безупречный черный мундир танкиста, блеснули награды. Он подтянул перчатки. Сержант был явно поражен и вытянулся по струнке, как бы поняв, что это их общая игра, и был рад наилучшим образом сыграть свою роль.
- Вы готовы, штурмбаннфюрер?
Риттер кивнул, сержант с готовностью двинулся вперед, они последовали за ним вниз по темному коридору с бетонными стенами, источавшими влагу. Каждый клочок свободного пространства был занят солдатами, многие из них спали, судя по виду, в большинстве своем они принадлежали к войскам СС. Некоторые поднимали головы, смотрели усталыми и безразличными глазами, в которых не рождал удивления даже подарочный вид Риттера.
Когда они переговаривались, то голоса звучали низко и приглушенно, и основным звуком казался монотонный гул динамо-машин и вращающихся электрических фенов вентиляционной системы. По временам ощущались едва заметные колебания, когда земля наверху сотрясалась от взрывов. Воздух был затхлый и неприятный, припахивал порохом.
Офис генерал-майора Монке был так же непривлекателен как и все остальное, что попадалось им на пути вниз по лабиринту коридоров. Тесный и неуютный, с теми же бетонными стенами, слишком маленький даже для стола и стула, но в момент их прибытия вместивший уже с полдюжины офицеров. Монке был бригаденфюрером СС, который теперь командовал Добровольческим корпусом Адольфа Гитлера, состоявшим из двух тысяч человек, предположительно индивидуально отобранных, которые должны были сформировать последнее кольцо обороны вокруг Канцелярии.
Он замолчал на полуслове, когда в комнату вошел Риттер во всей своей красе. Все повернулись в его сторону, сержант положил на стол предписание Риттера. Монке быстро его просмотрел, у него заблестели глаза, он наклонился через стол, протягивая руку.
- Дорогой Риттер, рад с вами познакомиться. - Он взялся за телефон и сказал остальным: - Штурмбаннфюрер Риттер, джентльмены, герой, совершивший тот невероятный подвиг под Инсбруком, о котором я вам рассказывал.
Послышался одобрительный шум, кто-то подошел пожать Риттеру руку, другие старались прикоснуться, словно на счастье. Все это заставляло Риттера нервничать, и он был рад, когда Монке положил трубку и сказал:
- Генерал Феджелайн сказал, что фюрер желает видеть вас немедленно. - Его рука взметнулась резко вверх в полном партийном приветствии. - Ваши товарищи по СС гордятся вами, штурмбаннфюрер. Ваша победа - наша победа.
- Эрик, я схожу с ума или они? - прошептал Риттер, когда они спускались следом за сержантом дальше вглубь бункера.
- Ради Бога, майор. - Гоффер коротко пожал ему руку. - Если кто-нибудь услышит ваше замечание…
- Ладно, я буду хорошим, - сказал Риттер успокаивая его. - Вперед, Эрик. Горю от нетерпенья увидеть, что произойдет в следующем акте.
Теперь он спустились на нижние уровни, к бункеру самого фюрера. В секцию, хотя Риттер тогда этого не знал, которая служила домом личному персоналу фюрера, а также Геббельсу и его семье, Борману и доктору Людвигу Штампфеггеру, личному врачу фюрера. Генерал Феджелайн занимал комнату рядом с комнатой Бормана.
Она была такой же, как у Монке: маленькая с влажными бетонными стенами, из мебели только письменный стол, пара стульев и шкаф с документами. Стол был покрыт военными карты, и генерал занимался их внимательным изучением, когда сержант открыл дверь и отступил в сторону.
Феджелайн поднял голову, лицо его было очень серьезным, но когда он увидел Риттера, то взволнованно засмеялся и поспешно обошел вокруг стола, чтобы его приветствовать.
- Дорогой Риттер, какая честь для всех нас. Поверьте, фюрер ждет вас с нетерпением.
Такой энтузиазм казался несколько излишним, учитывая, что Риттер раньше в глаза не видел этого человека. На каком-то этапе Феджелайн командовал кавалерией СС и был награжден Рыцарским крестом, это Риттеру было известно. Так что мужик не был трусом, но рукопожатие его было вялым, на бровях и у кромки поредевших волос выступили бисеринки пола. Это был очень напуганный человек из той породы людей, которых Риттеру довелось немало повидать за последние несколько месяцев.
- Это преувеличение, генерал. Не сомневаюсь.
- Вас тоже, штурмшарфюрер. - Феджелайн не протянул руку Гофферу, но коротко кивнул. - Замечательный подвиг.
- Это уж точно, - сказал Риттер сухо. - Как-никак, именно его палец был на спусковом крючке.
- Конечно, мой дорогой Риттер, мы все признаем этот факт, но с другой стороны…
Прежде чем он успел договорить, открылась дверь, и в комнату вошел довольно приземистый человек. На нем был мундир без знаков различия. Единственная награда - Орден Крови, самая ценимая нацистская награда, специально созданная для тех, кто сидел в тюрьме за политические преступления в старой Веймарской республике. В руке у него была стопка бумаг.
- А, Мартин, - сказал Феджелайн. - Что-нибудь важное? У меня приказ фюрера проводить к нему этого джентльмена, как только он прибудет. Штурмбаннфюрер Риттер, герой, совершивший тот потрясающий подвиг в среду на дороге к Инсбруку. Рейхсляйтер Борман, но вы, конечно, узнали, майор.
Однако, это было не так, поскольку Мартин Борман для него, как и для большинства немцев, являлся только именем. Лицо, которое иногда могло быть найдено на групповых фотографиях партийных боссов, но совершенно не запоминающееся. Не то, что Геббельс или Гиммлер: раз увидишь и вовек не забыть.
Тем не менее, это именно он был самым могущественным человеком в Германии, особенно теперь, когда Гиммлер сбежал. Рейхсляйтер Мартин Борман, глава канцелярии нацистской партии и секретарь фюрера.
- Счастлив познакомиться, майор. - Его рукопожатие было крепким, даже с намеком на некоторую избыточность. Хриплый, но странно мягкий голос, широкое суровое лицо с выдающимися славянскими скулами, длинный нос. Хотя он производил впечатление крупного человека, Риттер обнаружил, что вынужден смотреть на него сверху вниз.
- Рейхсляйтер.
- А это ваш бомбардир, Гоффер. - Борман повернулся к главному сержанту. - Замечательно меткий стрелок, но я иногда думаю, что у горцев Гарца ружье появляется раньше, чем прорежутся все зубы.
Впервые кто-то отметил, что Гоффер не пустое место, признал его существование как человеческой личности, и Риттер не мог не оценить этого, хотя и неохотно.
Борман открыл дверь и обернулся к Феджелайну:
- Мое дело может подождать. Увидимся внизу. У меня тоже есть дело к фюреру.
Он вышел, а Феджелайн повернулся к ним. Риттер в черном мундире выглядит очень внушительно, Гоффер тоже неплохо дополняет картину в своем комбинезоне камуфляжной расцветки с закатанными до локтя рукавами. Лучше некуда. Как раз тот стимул, в котором фюрер нуждается.
Жилище Бормана располагалось в бункере канцелярии партии, но его офис был стратегически расположен рядом с офисом Феджелайна, чтобы постоянно иметь тесный контакт с Гитлером. Одна дверь вела в помещение телефонной станции и гллавный центр связи, другая в личный офис Геббельса. Поэтому ничто не могло попасть к фюреру или от него без ведома рейхсляйтера. Именно такой ситуации он и добивался.
Когда Борман вошел в свой офис прямо после посещения офиса Феджелайна, он застал там склонившегося над картой полковника СС Вилли Раттенгубера, услугами которого в качестве дополнительной поддержки Зандеру пользовался с 30 марта.
- Есть вести о Гиммлере? - спросил Борман.
- На данный момент, никаких, рейхсляйтер.
- Подонок что-то задумал, можешь не сомневаться, и Феджелайн туда же. Следи за ним, Вилли. Глаз с него не спускай.
- Слушаюсь, рейхсляйтер.
- Я хочу, чтобы ты сделал для меня еще кое-что, Вилли. Сейчас на пути вниз находится штурмбаннфюрер 502-ого СС-батальона тяжелых танков, он идет получать Мечи из рук фюрера. Когда выберешь время, я хочу, чтобы ты нашел его послужной список, максимально подробный.
- Рейхсляйтер.