В основном дворе крепости Арлберг Шенк готовился выезжать. Он стоял рядом с машиной, подняв воротник шинели, чтобы защититься от снега, и ждал, пока капрал Шмидт в последний раз проверит работу двигателя.
- Все в порядке? - спросил Шенк.
- Насколько я могу судить, герр лейтенант.
- Молодец.
Когда он обернулся, Гессер, Каннинг и Бирр уже спустились по лестнице от главного входа и пересекали двор.
- Все готово, Шенк? - спросил Гессер.
- Да, герр оберст.
- Хорошо. Генерал Каннинг приготовил для вас кое-что.
Каннинг протянул ему конверт.
- Это письмо, в котором я описал ситуацию здесь. Передайте его первому британскому или американскому офицеру, которого встретите. Я думаю, это должно сыграть свою роль.
- Спасибо, генерал. - Шенк положил конверт в карман, затем расстегнул ремень, на котором висела кобура с автоматическим пистолетом "Вальтер", и протянул его Гессеру. - Учитывая обстоятельства, он мне не потребуется. - Он заглянул в машину и взял с заднего сиденья "Шмайсер" капрала Шмидта. - И это тоже.
Гессер, не без колебаний, их взял.
- Возможно, это разумно.
- Я так думаю, сэр. - Шенк кивнул Шмидту, и тот запустил двигатель. Оберлейтенант приосанился и молодцевато козырнул. - Герр оберст, джентльмены.
Все трое отдали ему честь. Шенк взобрался на пассажирское сиденье и кивнул. Шмидт вырулил со двора к главным воротам. Машина проехала по подъемному мосту и вскоре скрылась из вида за первым поворотом дороги.
Когда звук двигателя замер вдали, Бирр сказал:
- Знаете, что мне сейчас пришло в голову?
- Что? - поинтересовался Каннинг.
- Если Шенк наткнется на немецкую часть, и они найдут у него это письмо, ему не поздоровится.
- Я знаю, - сказал Каннинг. - Я думал об этом, когда писал это чертово письмо, но на этом этапе игры ему приходится рисковать, как и всем нам, - добавил он, повернулся и пошел через двор обратно.
Приблизительно в четыре часа пополудни Раттенгубер привел Риттера и Гоффера к выходу из бункера на Герман-Герингштрассе. На них были камуфляжные накидки и стальные каски, и у каждого небольшой рюкзак с провизией на время путешествия. Вооружены они были автоматическими пистолетами "Шмайсер", а за голенищем каждого сапога, по манере принятой в СС, по две ручных гранаты.
Артиллерийский обстрел стал еще безжалостней, чем раньше. Со стороны Потсдамерплатц доносился звук тяжелого боя.
Раттенгубер положил руку Риттеру на плечо.
- Что я могу вам сказать? Только желаю удачи, и да хранит вас Бог.
"Бог, - подумал Риттер. - Разве он на моей стороне?" - Он иронически улыбнулся, дотронулся до плеча Гоффера, и они вышли. Застрочили пулеметы, и Раттенгубер наблюдал, как они залегли, потом поднялись и перебежали к развалинам здания напротив.
Борман выдвинулся из тени позади Раттенгубера.
- Итак, они в пути, Вилли.
- Да, рейхсляйтер.
Борман взглянул на часы.
- Я могу уйти из бункера часа на три, самое большее. В любом случае, ты тоже должен вернуться к этому времени, чтобы отбыть вовремя. Мы должны действовать быстро.
- Да, рейхсляйтер.
Раттенгубер поспешно скрылся в темноте, спустившись по подъезду для транспорта. Спустя мгновенье заработал автомобильный двигатель, и он показался из темноты за рулем штабной машины. Сзади стоял пулемет MG-34, и Борман установил его на поворотное устройство за ветровым стеклом и сел в машину. Раттенгубер надел стальную каску и предложил Борману сделать то же самое, но рейхсляйтер отказался.
- Если там есть пуля для меня, каска меня не спасет. Я не надевал ее с той поры в 1918, когда служил в полевой артиллерии. Теперь давай поторопимся. Нам нельзя терять время.
Раттенгубер нажал на газ, и машина сорвалась с места, на большой скорости они доехали до поворота с Герман-Герингштрассе и взяли направление на Потсдамерплатц.
Миновав Тиргартен, Риттер и Гоффер продвигались вперед быстрыми перебежками от одного жилого дома к другому. Они шли под непрерывным минометным обстрелом, потом низко над самыми крышами пролетела эскадрилья русских бомбардировщиков, расстреливая из пушек все, что попадалось на глаза.
Риттер и Гоффер заскочили в дверной проем за огневым прикрытием из мешков с песком, из которого бойцы "Гитлерюгенда" безрезультатно стреляли в небо из легкого пулемета.
- Господи, дети играют в солдат, - сказал с возмущением Гоффер. - И толку от них столько же, как если бы они пускали рождественские фейерверки.
- Но они готовы умереть, Эрик, - ответил Риттер. - Они все еще верят.
Он сверился со схемой, которую дал ему Раттенгубер. Гоффер потянул его за рукав.
- А мы, майор? Как насчет нас? Какого черта мы здесь делаем? Ради чего?
- Ради выживания, Эрик, - сказал Риттер. - Мы занимаемся именно этим уже некоторое время, ты и я. Не исключено, что у нас получится. Кто знает? Может оказаться интересно.
- Это для вас самое главное, да? - заметил Гоффер. - Какой-то мрачный юмор. Поэтому у вас с губ не сходит кривая усмешка.
- Обещаю, Эрик, она там останется, когда ты сложишь мне руки на груди, - пообещал ему Риттер. - Давай двигаться. Нам еще нужно пройти четверть мили.
Они пробирались от улицы к улице, от одной воронки к другой. Берлин превратился в развалины. Они проходили мимо перепуганных жителей, в основном, это были женщины и дети или солдаты "Фольксштурма", измученные старики, в большинстве напоминавшие ходячих мертвецов.
Наконец они добрались до Ист-Вест-авеню и увидели вдалеке Виктори-колон. Здесь было почти безлюдно. По какой-то причине бомбардировка тоже прекратилась, и авеню было удивительно тихим и пустынным.
- Нам туда, - указал Риттер и бросился к боковой улочке напротив. Выставочные залы на углу пострадали от бомбежки, зеркальные стекла витрин исчезли. Вывеска над входом гласила: Бургдорф Авто.
Риттер прошел вперед по дороге и остановился у ворот гаража сзади. Они оказались закрытыми.
- Вот так, - сказал Риттер. В одной створке ворот была калитка. Риттер обернулся к Гофферу и слегка усмехнулся. - Я иду первым, ты прикрываешь.
Гоффер взвел курок "Шмайсера" и прижался к стене. Риттер резко повернул ручку калитки, она сразу подалась. Он выждал мгновенье и распахнул калитку, вскочил внутрь и сразу залег. Раздалась пулеметная очередь, потом наступила пауза, затем Гоффер выпустил ответную очередь, очертив круг на двери.
Когда замерло эхо, и наступила тишина, Риттер крикнул:
- Друзья. Мы ищем оберштурмфюрера Хайни Бергера.
Ответом была тишина. В вечернем свете гараж был полон теней. Наконец, тихий голос произнес:
- Идентифицируйте себя.
- Обмен "Валгалла", - назвал пароль Риттер.
Теперь он рассмотрел сбоку "Физлер-Сторч", затем раздался скрип шагов, и из тени появился молодой темноволосый офицер СС в камуфляжной форме. Старого образца пилотка была лихо сдвинута набок, в руках у него был американский автомат "Томпсон".
- Рад вас видеть, - приветствовал он их. - Я подумал, уж не иваны ли это вынюхивают лисиц.
Риттер кивнул на "Томпсон" с круглым барабанным магазином на 100 патронов.
- Их ждал бы неприятный сюрприз.
Бергер довольно ухмыльнулся.
- Да, малютка досталась мне в Арденнах. Мне всегда нравилось немного переусердствовать. - Он вставил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой, сделанной из патрона от русской винтовки.
- А что герр Штрассер? - спросил Риттер, оглядываясь.
- О, ему пока еще не время быть здесь. - Бергер сел на упаковочный ящик, положив "Томпсон" на пол. - Спешить некуда, мы отсюда не тронемся до полуночи.
- Понятно. - Риттер сел рядом с ним, а Гоффер стал разглядывать самолет. - Этот человек, Штрассер, вы знакомы?
Бергер заметно помедлил.
- А вы?
- Не встречался ни разу в жизни.
- Я тоже. В этой пьесе у меня роль лихого водителя автобуса.
Риттер кивнул на самолет.
- До Баварских Альп нам на нем не дотянуть.
- Не дотянуть. У нас посадка на полосу в Тюрингском лесу, западнее Плауэна. Будем надеяться, что это еще наша территория.
- А если нет?
- Забавная мысль.
- Думаете, нам это удастся? Я имею в виду вылететь из Берлина?
- Почему бы и нет? Ханне Рейтш с Граймом удалось это на "Арадо", разве нет?
- Но не в полной темноте, которая будет, когда нам нужно будет взлетать.
- Да, это существенно, но с другой стороны это означает, что для русских это будет полной неожиданностью. Вряд ли у них будет в воздухе хоть один истребитель. Какая им в этом нужда после захвата Темплхофа и Гейтоу? Немного удачи и мы скроемся прежде, чем они сообразят, что к чему.
- Но разбега по авеню в темноте не избежать, - напомнил Риттер. - А "Виктори Колон"…
- Я знаю. Очень высокая и очень прочная. Все же, я полагаю, мы справимся как-нибудь. - На полу валялось несколько старых мешков, и он растянулся на них с "Томпсоном" в руках. - Я, пожалуй, немного подремлю. Интуиция подсказывает, что мне это пригодится. Присмотрите за входом? Толкните меня, когда появится Штрассер. - Он прикрыл глаза пилоткой. Риттер слегка улыбнулся и повернулся к Гофферу, который чувствовал себя сбитым с толку.
- Что происходит, майор? Что он из себя строит?
- Он спит, Эрик. Очень разумно при данных обстоятельствах. Первая вахта твоя или моя?
Близился вечер, когда оберлейтенант Шенк и Шмидт въехали в деревню Граз по дороге на Инсбрук. Деревня выглядела опустевшей, ни души в поле зрения. С того момента как они покинули Арлберг, они проехали примерно миль сорок и потеряли почти три часа из-за неполадок в системе подачи топлива в двигателе машины. Столько времени потратил Шмидт на выявление причин неполадок и их устранение.
Они не встретили за это время ни единого солдата, ни той, ни другой стороны, на дорогах полностью отсутствовали беженцы. Но это было понятно. Эти горцы - типичные крестьяне. Они не тронутся со своей земли, что бы ни случилось. Им бежать некуда.
В доме напротив в окне нижнего этажа немного отодвинули штору. Шенк вышел из машины, подошел к дому и постучал в дверь. Никакой реакции. Шенк нетерпеливо забарабанил в дверь.
- Господи, да откройте же! - крикнул он. - Я такой же австриец, как вы. Я не доставлю вам никаких неприятностей.
Спустя некоторое время отодвинули засов и дверь открыли. На пороге стоял старик с белыми волосами и густыми белыми усами, у него за спиной пряталась молодая женщина с ребенком на руках.
- Герр лейтенант, - приветствовал он вполне дружелюбно.
- Куда все делись?
- Сидят по домам.
- Ждут прихода американцев?
- Или англичан, или французов. - Он выдавил улыбку. - Лишь бы не русские.
- Здесь остались немецкие части?
- Нет. Были танкисты, но два дня назад и они ушли.
- А противник? Вы видели кого-нибудь? - Старик колебался, и Шенк сказал: - Скажите, это очень важно.
- Сегодня утром я был на ферме сына, просто смотрел, все ли в порядке. Он в армии, а его жена здесь, со мной. Это на три мили дальше по дороге. Там на лугу стоят лагерем английские войска. Они используют помещения фермы, поэтому я ушел.
- Какие войска? Танкисты, пехота?
Старик покачал головой.
- Они поставили очень много больших палаток, постоянно снуют машины скорой помощи. На всех их машинах красные кресты.
- Хорошо. - Шенк почувствовал волнение. - Не буду вас больше беспокоить.
Он поспешил к машине и забрался в нее.
- Три мили вперед по дороге, Шмидт. Судя по всему, там развернут полевой госпиталь британской армии.
"Это должно сработать, - думал он. - Все должно быть хорошо. Нам повезло". Шмидт нажал на акселератор. Они проехали площадь и затряслись по брусчатке узкой улочки между средневековыми домами, словно смыкавшимися над ней, где транспорту не развернуться и не разминуться.
Они свернули за угол и оказались на крошечной площади и увидели несшуюся им навстречу английскую машину скорой помощи. Шмидт лихорадочно вывернул руль, машину занесло на свежевыпавшем снегу. Как в стоп-кадре Шенк увидел сержанта в кожаной куртке, молодого рядового в каске рядом с ним, потом, зацепив правое переднее колесо машины англичан, их машина накренились набок, навалилась на низкий парапет фонтана в центре площади и опрокинулась.
Шмидта выбросило из машины, но он стал сразу вставать. Шенк, еще остававшийся в машине, увидел, как молодой рядовой в стальной каске выскочил из санитарной машины со "Стеном" в руке. Он выстрелил в Шмидта, отбросив того за ограждение фонтана.
Шенку удалось выбраться и подняться на ноги.
- Нет! - крикнул он. - Нет!
Парень выстрелил снова, пули рикошетило от брусчатки. Шенк почувствовал сокрушительный удар в правое плечо и руку, его отбросило обратно к машине.
Шенк слышал голоса, очень возбужденные голоса. Сержант обхватил парня, отнял у него оружие. В следующий момент он наклонился над Шенком.
Шенк старательно шевелил губами, чувствуя, что теряет сознание. Ему удалось вытащить из кармана письмо, он поднял его вверх окровавленной рукой.
- Доставьте меня к вашему командиру, - сказал он хрипло по-английски. - Вопрос жизни и смерти. - И потерял сознание.
Роджер Маллголланд майор 173-его полевого госпиталя оперировал с восьми часов утра. Долгий день по любым стандартам, и целая череда раненых, каждый из которых был кандидатом для большой операции в наилучших больничных условиях. В его же распоряжении были только палатки и походное оборудование. Он делал все, что было в его силах. Так же работали и его подчиненные. Работали они в таком режиме уже неделями, и этого было недостаточно.
Он отвернулся от раненого молодого пулеметчика, которому был вынужден ампутировать ногу ниже колена, и увидел Шенка в шинели на следующем операционном столе.
- Черт, а это кто такой?
Главный сержант Грант, дородный мужик из Глазго, сказал:
- Какой-то джерри-офицер, ехал на штабной машине через Граз. Столкнулся с одной из санитарных машин. Там немного постреляли, сэр.
- Что с ним?
- Две пули в плече. Еще одна в предплечье. Он требовал, чтобы его доставили к командиру части. Размахивал в руке вот этим.
Он показал конверт в пятнах крови. Маллголланд сказал:
- Ладно, готовьте его. Одним больше…
Он открыл конверт, достал письмо и начал читать. Потом произнес:
- Боже всемогущий! Мало мне было забот.
Семь
На том этапе войны, когда ему стало ясно, что Германия, почти наверняка, войну эту проиграет, Карл Адольф Эйхманн, глава отдела гестапо по делам евреев, приказал построить под зданием на Кюрфюрстенштрассе 116, где размещался его офис, убежище в соответствии с самыми строгими стандартами. В нем была отдельная электростанция и система вентиляции, да и во всех других отношениях оно было самодостаточным.
Весь проект разрабатывался и осуществлялся в условиях полной секретности, но в третьем рейхе ничто не оставалось секретом для Мартина Бормана. Сделав это счастливое открытие, и нуждаясь в надежном убежище для осуществления своих задач, он оповестил о своем намерении расположиться в нем. Эйхманн, слишком напуганный, чтобы возражать, согласился, и мирился с неудобствами, проистекавшими от этого соседства до марта, когда решил сбежать.
Когда Борман и Раттенгубер прибыли, место выглядело необитаемым. Входная дверь сорвана с петель, окна вылетели, крыша сильно пострадала от бомбежки. Раттенгубер провел машину по боковому переулку, где под колесами хрустело битое стекло, и въехал во двор позади здания.
На некоторое время артиллерийский обстрел прекратился, и стало понятно, что стрельба, главным образом, происходит где-то неподалеку. Борман вылез из машины, спустился по бетонному пандусу к стальным воротам, выкрашенным серой краской. Он постучал носком ботинка. Открылась решетка. У человека, смотревшего сквозь нее, на стальной каске было выбито: СС. Борман не сказал ни слова. Решетка захлопнулась, и спустя мгновенье дверь автоматически открылась.
Раттенгубер съехал по пандусу вниз, задержался около Бормана, чтобы тот сел в машину, и мимо двух эсэсовских охранников въехал в темный тоннель, по которому они доехали до ярко освещенного бетонного гаража, где и остановились.
Здесь было еще двое охранников из СС и гаупштурмфюрер, молодой человек с суровым лицом. Он, как и его люди, носил на левом рукаве повязку с аббревиатурой "РФСС", которая расшифровывалась: рейхсфюрер СС, символ принадлежности к личному штату Гиммлера, изобретение Бормана, чтобы отпугивать любопытных.
- Итак, Шульц, как идут дела?
- Никаких проблем, рейхсляйтер. - Шульц приветствовал их четким партийным салютом. - Вы подниметесь?
- Думаю, да.
Шульц пошел впереди них к стальному лифту и нажал кнопку. Отступил назад.
- Как прикажете, рейхсляйтер.
Борман и Раттенгубер вошли в кабину, полковник нажал на кнопку спуска, и дверь закрылась. Он был вооружен "Шмайсером", а за ремень засунуты две ручных гранаты.
- Теперь недолго, Вилли, - сказал Борман. - Кульминация многих месяцев тяжелой работы. Ты, наверно, удивлялся, когда я вовлек тебя в это дело?
- Нет, рейхсляйтер, уверяю вас, для меня это честь, - ответил Раттенгубер. - Великая честь получить предложение помочь в такой работе.
- Не более того, что ты заслужил, Вилли. Зандеру нельзя было доверять. Нужен был человек умный и осмотрительный. Кто-то, кому я мог доверять. Это дело первостепенной важности, Вилли. Думается, что ты это понимаешь. Совершенно необходимое, если "Камараденверк" суждено преуспеть.
- Вы можете на меня надеяться, рейхсляйтер, - сказал взволнованно Раттенгубер. - Пока я жив.
Борман положил ему руку на плечо.
- Я знаю, Вилли, что могу. Я знаю. - Лифт остановился. Дверь открылась. Их ждал молодой человек в очках с толстыми линзами и в белом халате врача.
- Добрый вечер, рейхсляйтер, - сказал он вежливо.
- А, Шил, профессор Вайдлер ждет меня. Я так думаю.
- Конечно, рейхсляйтер. Сюда, пожалуйста.
Пока они шли по устланному ковром коридору, единственным звуком было гудение генераторов. Шил открыл дверь в конце коридора и провел их в рабочую лабораторию, уставленную, главным образом, электронным оборудованием. Мужчина в наушниках, сидевший перед громоздким записывающим устройством, был облачен, подобно Шилу, в белый халат. Он имел умное озабоченное лицо, которое украшали очки для чтения с половинными линзами в золотой оправе. Он оглянулся, снял очки и суетливо вскочил.
- Дорогой профессор. - Борман с готовностью обменялся с ним рукопожатием. - Как успехи?
- Прекрасно, рейхсляйтер. Думаю, я вправе сказать, что лучшего и ожидать нельзя.