Он достаточно общался с ящерами в Варшаве, чтобы воспринимать их как людей. К тому же пленные ящеры очень ценились. Ему дали не слишком пространные инструкции, когда отправили на фронт, чтобы он исполнил долг перед Королем и Страной (не его королем и не его страной, но сейчас это уже не имело значения), однако на сей счет английский офицер высказался вполне определенно.
Но, взглянув на ящера сквозь запотевшие стекла противогаза, Мойше понял, что бедняге осталось мучиться совсем немного. Его тело покрывали волдыри, некоторые величиной с кулак. Больше всего их оказалось под мышками и между ног, один вздулся на месте глазного бугорка. Дыхание вырывалось из горла ящера с клокотанием - Мойше не сомневался, что легкие серьезно повреждены.
Однако ящер мог видеть уцелевшим глазом.
- Помогите мне, - простонал он, хотя рядом с ним стоял презренный тосевит. - Больно. - И он добавил подтверждающее покашливание, а затем начал кашлять и никак не мог остановиться.
Изо рта пошли кровавые пузыри.
- Как помочь? - спросил Русецки, добавив вопросительное покашливание. - Не знаю.
К горлу подступала тошнота, но Мойше знал, что с ним будет, если его вырвет под маской противогаза.
- Я не знаю, - ответил ящер, который заговорил увереннее, увидев, что Русецки знает его язык. - Вы, Большие Уроды, изобрели это ужасное оружие. У вас должно быть противоядие.
- Противоядия нет, - ответил Мойше.
Существовала мазь, которая якобы помогала от ожогов иприта, но у Мойше ее не было, к тому же она действовала не слишком эффективно.
- Тогда убей меня, - попросил ящер. - Прошу, убей меня. - Он снова начал кашлять - второй приступ оказался еще тяжелее.
Охваченный смятением, Мойше смотрел на ящера. Все, чему его учили в медицинской школе, все, что он знал как еврей, заставляло его кричать: "Нет!" Бежать, бежать отсюда быстрее! А еще его научили в медицинской школе, что он знает далеко не все, чтобы считаться настоящим врачом. Он не раз сталкивался с этим в 1939 году в Варшаве.
- Я прошу, - повторил ящер.
Мойше огляделся. Должно быть, ящер получил ранение где-то в другом месте, поскольку его оружия он не увидел. У самого Мойше не было даже кинжала - медицинский персонал не участвовал в военных действиях. Что же делать? Разбить голову ящера камнем? Нет, на это он неспособен, как бы ящер его ни просил.
Пока Мойше стоял не в силах принять решение, ящер вновь закашлялся, потом слабо застонал, и все стихло.
- Ох, слава богу! - воскликнул он.
Иногда даже смерть может быть благословением - и ему не пришлось стать ее причиной.
Поскольку ящеры не носили одежды, им приходилось складывать все необходимое в ранец на спине и в сумки на поясе. Русецки снял ранец и сумки. Затем решил, что не стоит оставаться на открытом месте, подхватил имущество ящера и быстро перебежал к сцене, где укрылся за оставшейся колонной и обломками. Тут он заметил воронку от разорвавшегося снаряда и спрыгнул в нее. Лучшего укрытия сейчас не найти.
Сначала он открыл ранец и обнаружил несколько запасных магазинов для автомата ящеров. Полезная вещь; кое-кому из англичан удалось захватить автоматы ящеров, и им постоянно не хватало патронов.
Здесь же он нашел несколько брикетов пищевых пайков, завернутых в нечто, напоминающее целлофан, но более толстое, мягкое и не такое блестящее. Пленные ящеры будут счастливы, а для людей их пища казалась не слишком привлекательной. Он задумался о материале, в который были завернуты пайки, - люди не умели делать ничего похожего.
Из ранца выпал еще один предмет размером с пищевой паек.
- Все лучше и лучше, - пробормотал Мойше, ни к кому не обращаясь.
Это был радиоприемник, хотя Мойше - впрочем, и лучшие земные инженеры тоже - не мог понять, каким образом ящерам удается создавать такие компактные приборы.
Если обертка пайков напомнила ему целлофан, то материал, из которого был сделан корпус приемника, показался похожим на бакелит. Еще один пример высоких технологий ящеров.
Вместе с такими практичными вещами, как пища, патроны и средство связи, у ящера оказалась кипа бумаг - столько Мойше не нашел бы и у десятка погибших землян. Среди бумаг Мойше заметил карту; в одном из ее секторов он узнал сеть улиц Сент-Олбанса.
На карте имелись надписи, сделанные непривычным почерком ящеров. Мойше попытался их разобрать. В Варшаве ему довольно быстро удалось выучить буквы письменного языка ящеров, поскольку уже приходилось сталкиваться с разными алфавитами - идиш, иврита, а также польского и немецкого языков. Проблема состояла в том, что если прочитать слова он мог без труда, то смысл их часто оставался для него недоступным. Он успел узнать лишь самые употребительные слова на языке ящеров.
- Очень жаль, - пробормотал он, складывая бумаги в свою медицинскую сумку.
Кто-нибудь сумеет прочитать, что там написано. Количество английских ученых, способных разобраться в любой проблеме, поражало Русецкого.
Ему пришлось повозиться, прежде чем удалось открыть поясные сумки; очевидно, ящеры пользовались когтями. На пол выскользнул плотный прямоугольник размером с визитную карточку.
Он поднял его, перевернул - и понял, что перед ним трехмерная фотография ящера, умершего только что. Буква за буквой он прочитал его имя: Экреткан.
Интересно, подумал Мойше, каким он был, как жил до прилета на Землю, что думал о войне, прежде чем стал ее жертвой? На фотографии ответа он не нашел. Рядом с фотографией обнаружился сложный зелено-золотой лабиринт, напомнивший ему раскраску погибшего ящера. Наверное, раскраска показывала звание Экреткана и род войск, но Мойше не знал, что означает узор.
Мойше засунул фотографию в медицинскую сумку. Затем просмотрел оставшееся имущество ящера, пытаясь найти какие-нибудь личные вещи Экреткана, которые помогли бы ему понять, что представлял собой погибший. Даже у нацистов были родители, жены, дети и собаки - они часто носили с собой их фотографии. Но не Экреткан. Среди его вещей Мойше обнаружил еще два снимка самого ящера, на одном из них - рядом с хитрой штуковиной, отдаленно напоминающей четырехколесный мотоцикл, на другом - его тело украшала значительно более простая раскраска.
Кроме того, Мойше обнаружил несколько обычных фотографий каких-то диковинных устройств.
"Дом, милый дом", - подумал он. И еще Мойше нашел снимок улицы, напомнившей ему Нью-Йорк, каким он видел его в кино, только более впечатляющий: высокие здания из стекла и стали, множество транспорта, толпы спешащих куда-то ящеров. "Его родной город?"
Он разложил фотографии на земле и долго смотрел на них, пытаясь составить общее впечатление. Если Экреткан - самый обычный самец, что в таком случае можно сказать о жизни Расы в целом? Неужели существование каждого из них столь же бесплодно и безрадостно, как эти фотографии? Самцы, которых Мойше встречал в Варшаве, казались вполне довольными жизнью и порой ужасно напоминали людей.
- Ну и что? - пробормотал он.
Еще в Варшаве Мойше узнал, что у Расы существуют сезоны спаривания, но что такое семья, им не известно. Ящеры считали сексуальные обычаи людей странными и отталкивающими, впрочем, у людей ящеры тоже особой симпатии не вызывали. Русецки еще раз изучил фотографии, пытаясь найти на них какие-нибудь ключевые детали - так ученый изучает сложный отрывок из Талмуда.
Самое главное различие между людьми и ящерами состоит в том, что у ящеров нет семьи. Следовательно, напрашивается очевидный вывод: когда ящеры не работают, они проводят время в одиночестве. Наверное, им такая жизнь нравится. На фотографиях Экреткан изображен один - или его пустая квартира, что подтверждало гипотезу Мойше.
Ну, а какие выводы можно сделать из фотографий, снятых на улице инопланетного города? Мойше взял одну из них, отложил в сторону и вновь принялся размышлять о семьях. Ящеры не знают, что такое семейные узы, однако из этого не следует, что они чувствуют себя одинокими. Просто семья не мешает ящеру сохранять верность интересам Расы.
Мойше кивнул, довольный собой. Все сходится. Пока в его гипотезе не видно никаких противоречий. Ящер прежде всего верен самому себе и Расе в целом. Раса и Император важны для каждого самца, как народ и фюрер для нацистов.
Мойше положил фотографии и остальные вещи Экреткана в медицинскую сумку, вылез из воронки и зашагал в штаб полка. Пусть другие оценят его находки. Интересно, совпадут ли его выводы с мнением экспертов, изучающих ящеров?
* * *
- Знаешь, сержант, - сказал Бен Берковиц, заложив руку за голову и откидываясь на спинку стула, - ящеры могут легко превратить любого психиатра в meshuggeh. Мне ли не знать - я сам психиатр. - Он немного помолчал. - Ты понимаешь, о чем я говорю? Не обижайся, но ты ведь не из Нью-Йорка?
Сэм Игер рассмеялся.
- Я из Небраски. Но я знаю, сэр, что вы имеете в виду. Что-то вроде сумасшедшего, верно? Я играл в бейсбол с еврейскими ребятами; они часто повторяли это словечко. Только я не понимаю, почему ящеры сводят вас с ума? Ну, кроме того, что они ящеры?
- А что ты знаешь о психиатрии? - спросил Берковиц.
- Совсем немного, - признал Игер.
В фантастических журналах он читал пространные статьи о физике и даже поразительные вещи о языках, связанные с путешествиями во времени, но о психиатрии там ничего не было.
- Ладно, - спокойно сказал Берковиц. - Один из основных принципов фрейдистского анализа базируется на сексуальных устремлениях человека и конфликтах, которые с ними связаны.
- Не хотелось бы никого обижать, сэр, но мне кажется, что не нужно быть психиатром, чтобы это понимать. - Игер с довольным видом рассмеялся. - Когда я вспоминаю, какие безумные поступки совершал, чтобы уложить в койку…
- Да, и я тоже, более того, я и сейчас к ним прибегаю. - На руке Берковица не было обручального кольца. Многие женатые мужчины не носят кольца, но в данном случае Сэм явно имел дело с холостяком. - Но ты совершенно прав, будь все так просто, любой бы понял, что к чему. Однако на самом деле наши проблемы гораздо сложнее. Фрейд связывает секс со многими вещами, которые на первый взгляд не имеют к нему ни малейшего отношения: стремление к соревнованию, побуждение к творчеству, отношения с людьми одного с тобой пола. - Он быстро поднял руку. - Пойми меня правильно - я имею в виду не однополый секс.
- Все в порядке, капитан, я вас понял, - ответил Сэм.
Хотя Бен Берковиц и был психиатром, он вел себя как нормальный парень. Игер еще не знал, что психиатр должен вести себя как самый обычный человек.
- Итак, ты продолжаешь следить за ходом моих рассуждений? - спросил Берковиц.
- Думаю, да, - осторожно ответил Сэм. - Я никогда не пытался связать секс с вещами, о которых вы говорите, но, возможно, вы правы.
- Ты хочешь сказать, что готов принять такое допущение?
- Думаю, да, - повторил Сэм.
Берковиц рассмеялся. Он был обаятельно уродлив; когда он улыбался, то выглядел на восемнадцать лет - как один из смышленых парней (иногда их называли умниками), охотно писавших письма в фантастические журналы.
- Ну, ты - осторожный сукин сын, не так ли? Напомни мне, чтобы я не садился играть с тобой в покер. Так вот, благодаря фрейдистскому анализу мы получаем полезные объяснения принципам работы человеческого мозга. К сожалению, нам не удается применить похожие принципы для ящеров.
- Почему? - спросил Игер, но почти сразу все понял. - У них есть - как там он у вас называется? - сезон спаривания.
- Правильно - и все получается с первого раза. - Берковиц улыбнулся. - Ты похож на парня с фермы, Игер, но соображаешь - будь здоров!
- Благодарю вас, сэр. - Сэм не считал себя особенно умным.
Барбара, к примеру, могла легко обвести его вокруг пальца. Однако она не скучала в его обществе, значит, он не такой уж деревенщина, как ему порой казалось во время разговоров с разбитными игроками из больших городов.
- "Благодарю вас, сэр", - как и многие разбитные городские парни, Берковиц обладал даром имитатора. Однако в нем не чувствовалось злобы. - Поверь мне, сержант, будь ты балбесом, тебя бы не направили в Хот-Спрингс. То, что происходит здесь, а также проект, которым ты занимался раньше, сейчас самое важное из того, что происходит на территории Соединенных Штатов, - а ты принял участие в обоих проектах. Мало кто может сказать о себе такое.
- Я никогда об этом так не думал, - признался Игер. Теперь он понимал, что ему есть чем гордиться.
- А следовало бы, - заявил Берковиц. - Но вернемся к нашей проблеме, хорошо? Ты верно подметил, что у ящеров есть сезон спаривания. Когда их женщины начинают испускать соответствующий запах, они трахаются до потери сознания. А как только запах исчезает… - Он щелкнул пальцами. - Все моментально прекращается. Получается, что девяносто процентов времени - и на все сто, если рядом нет леди ящер, - они в сексуальном отношении абсолютно нейтральны.
- И они думают, что у нас очень необычные нравы, - заметил Игер.
- Еще бы им не думать! - согласился Берковиц. - Страха рассказал мне, что у ящеров запущена большая научная программа по изучению людей, и они еще не закончили свои исследования. Мы находимся в таком же положении, однако мы начали совсем недавно, а они изучают нас с момента высадки.
- Все из-за того, что они побеждают в войне, - сказал Сэм. - Когда ты опережаешь противника, у тебя появляется возможность заняться тем, что напрямую не связано со сражениями. А когда ты терпишь одно поражение за другим, как мы, то ничего не остается, как решать текущие проблемы.
- Кто ж спорит, - со вздохом подтвердил Берковиц.
Сэм не сомневался, что Берковиц владеет литературным языком не хуже Барбары, однако старается говорить попроще, чтобы люди его понимали. Психиатр продолжал:
- Ну, и как же нам узнать, чем живут ящеры, что у них внутри? Не секс. Значит, они настолько от нас отличаются, что и представить себе невозможно?
- Ристин и Ульхасс говорят, что два других вида инопланетян, которых ящеры покорили, устроены точно так же, - сказал Игер.
- Халесс и Работев. Да, я тоже слышал о них, - кивнул Берковиц, вновь откинувшись на спинку стула.
Его гимнастерка потемнела от пота. Сэм чувствовал, что рубашка прилипла к спине, а ведь он сидел практически неподвижно и ничего не делал. Что будет, если выйти на улицу и поиграть в мяч? Он вспомнил, как выжимал футболку после игры на здешних площадках. Раньше он думал, что помнит, какая здесь погода, но, проводя в Арканзасе неделю за неделей, начинал понимать, что память - проявив милосердие - заблокировала самое худшее.
Он провел рукой по лбу. Поскольку ладонь была почти такой же влажной, не помогло.
- Жарко, - проворчал он не к месту.
- Точно, - кивнул Берковиц. - Я размышлял о Работеве и Халессе. Хотелось бы что-нибудь для них сделать - ведь ящеры держат их в рабстве в течение тысяч лет.
- Я слышал, что они сохраняют верность Императору не хуже самих ящеров, - ответил Сэм. - Они стали почетными ящерами. И мне кажется, что ящеры хотят, чтобы мы разделили их участь.
- Наверное, ты прав, - кивнул Берковиц. - Хочешь услышать кое-что забавное? - Сэм кивнул. - Страха рассказал, что восемьсот лет назад ящеры отправили к Земле зонд. Он доставил целую серию фотографий и много чего еще на планету, которую ящеры называют Родина… и они решили, что мы будем лакомым кусочком, поскольку не сможем сильно измениться за столь короткое время.
Несколько секунд Сэм обдумывал слова Берковица. Потом оба принялись хохотать.
- Вы хотите сказать, что они думали, будто им придется сражаться с королем Артуром и Ричардом Львиное Сердце и… - Он сдался, больше в голову не пришло ни одного имени исторических деятелей прежних времен.
- Именно так они и думали, - подтвердил Берковиц. - Ящеры собирались сражаться при помощи танков и истребителей против конных рыцарей. Покорение Земли должно было занять двадцать минут, а что до потерь… ну, разве что кто-нибудь из ящеров споткнется и разобьет себе нос.
- Мы преподнесли им маленький сюрприз, верно? - сказал Сэм. - С тех пор многое произошло… - Он немного помолчал, пытаясь сосчитать. - С 1142 года или около того.
- Угу. И для нас это хорошо. Но знаешь, тут есть одна странная вещь: если бы они послали зонд в 342 году, а сами прилетели в 1142 году - им предстояла бы легкая прогулка. Или если бы ящеры отправили зонд… - теперь пришел черед Берковица считать в уме, - в 458 году до нашей эры, а сами явились бы в 342 году нашей эры, они бы не встретили почти никакого сопротивления. Их предположение относительно нашего развития оказалось бы правильным, и они легко расправились бы с землянами.
- Да, я об этом не думал, - признался Игер. Да ему и не хотелось размышлять о том, что случилось бы с Землей при таком раскладе. Тут ему в голову пришла другая мысль. - Однако они подготовились с большим запасом, если рассчитывали встретить здесь средневековых рыцарей.
- Немного странно, да? - Берковиц уныло покачал головой. - Я спросил об этом Страху. Он аж вскинулся - так они поступают, когда им кажется, что ты говоришь глупости, ну, ты понимаешь, что я имею в виду? А потом он сказал: "Не следует отправляться на войну, если у тебя нет достаточного запаса инструментов для победы. Мы считали, что у нас есть такой запас".
- Возможно, они сумеют одержать победу, несмотря на наше отчаянное сопротивление, - сказал Сэм.
- Все может быть. - Берковиц посмотрел на часы. - Мне нужно бежать, скоро я должен участвовать в допросе офицера бронетанковых войск ящеров относительно бронебойных снарядов. Всегда рад поговорить с тобой, сержант, у тебя правильный подход к ящерам. Люди, которые начинают общаться с ними, считая, что они все знают, плохо кончают, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Игер рассмеялся и отправился на четвертый этаж. Там он обнаружил возбужденных Ристина и Ульхасса.
- Послушайте, недосягаемый сержант Сэм, - сказал Ристин, державший в руках нечто, напоминающее набор бутылочек для маникюра. - Замечательный и великолепный капитан корабля Страха привез с собой большой запас красок для тела. Он поделился ими с нами. Теперь мы больше не будем ходить голыми.