- Неправ я, друзья, знаю. Но такое горе, и так сразу. До сих пор вот здесь огнем жжет, - приложил Пылаев руку к груди.
Колосков сжал его плечо.
- Успокойся… Иди в общежитие, приведи себя в порядок, и вместе пойдем к Чугуновым. Мы будем ждать тебя здесь, на мосту.
Через час летчики подошли к небольшому домику на окраине города. Летчики вошли в уютно обставленную комнатку, слабо освещенную тусклым светом электрической лампочки. Их встретили две девушки. Одна из них, блондинка с большими голубыми глазами, внимательно посмотрела на гостей и улыбнулась краешком губ:
- Пожалуйста, садитесь. Чугунова сейчас придет с работы, - она подошла ближе, протянула руку. - Меня зовут Людмила. А это моя подруга, Шура.
Только летчики успели сесть, как дверь распахнулась и в комнату вошла темноволосая, крупная девушка и какой-то военный.
- Я вижу, гостей много, - непринужденно заговорила вошедшая. - Будем знакомы - Вера Чугунова.
Яков назвал себя, потом взглянул на военного и отпрянул: перед ним стоял Константинов… Первое мгновенье они молча смотрели друг на друга. Потом Константинов неестественно рассмеялся:
- Девушки, я ведь забыл принести обещанный подарок. Сейчас схожу в общежитие и быстро вернусь.
Он круто повернулся и вышел.
- Постой, куда ты? - крикнул Колосков. Рванув с вешалки реглан, он бросился вдогонку. В дверях обернулся к товарищам: - Вот чудак! Убежал. Наш бывший летчик!
Константинов быстро шел по улице. Услышав позади себя шаги, он остановился.
- Оставь меня. Стыдно мне… - сказал он подошедшему Якову.
- Таня Банникова кое-что о тебе рассказывала.
- Ты, ты не презираешь меня, Яша? Я воевал честно. Руку вот мне, видишь, оторвало. Потом попал в окружение. Пробрался в Харьков. Сколотил группу таких же, как я, инвалидов. Как могли, немцам вредили… Сейчас работаю контролером в мастерских, ремонтируем танки. Помогаю семье Чугунова. Слово дал комиссару, что разыщу их.
В это время со двора домика донесся громкий голос Пылаева:
- Куда вы запропастились, идите, пришла Чугунова.
Яков сказал:
- Я рад, что ты изменился. Пойдем. Нас ждут.
- Я всю жизнь буду благодарен комиссару, - тихо говорил Константинов. - Он помог мне вылезти из болота. Никогда не забуду его слов: "В бою самое главное не потерять доверие товарищей".
Когда вошли в комнату, навстречу им с дивана поднялась женщина. Некоторое время молча она напряженно вглядывалась в Колоскова, потом, узнав его, проговорила:
- Вот вы какой стали, Яша. Не узнать сразу.
- Здравствуйте, Нина Павловна.
- Про мужа расскажите, - тихо попросила Чугунова.
Колосков стал рассказывать о комиссаре.
- Он и сейчас, Нина Павловна, для нас всех живой. Многим помог комиссар в тяжелую минуту… Учил нас любви к Родине, верности товарищу… В том, последнем своем бою он ведущим был, снаряд попал в его самолет. Над Харьковом сбили. Ну, а остальное вам рассказал Константинов.
Нина Павловна тихо плакала. Чтобы отвлечь ее, Яков спросил:
- Расскажите нам, как вы живете, может, в чем вам помочь. Считайте, что мы ваши родные, ваша семья. Это от командира полка подарки вам. А это - Колосков достал из планшета большой пакет, - деньги, собранные личным составом для ваших детей. Пусть они будут такими же, как отец, не забывают его.
- Зачем деньги, мы и так обеспечены. Я работаю мастером на заводе. Первое время, не скрою, трудно приходилось, а сейчас полегчало. За подарки-спасибо. А детей воспитаю такими же смелыми и честными, каким был Дмитрий… Сейчас они у деда, на Урале. - Нина Павловна встала и посмотрела на часы. - Вы простите, я тороплюсь. Наш цех сегодня ночью работает. Можете у нас заночевать, место для всех найдется. В тесноте, да не в обиде. Вера, угости их чайком.
- Нина Павловна, не беспокойтесь. Нам надо спешить, завтра на рассвете вылетаем, - Колосков поднялся.
- Так скоро… Что ж, желаю вам большого счастья, а главное… Мы все хотим, чтобы вы скорее возвращались с войны.
Колосков взволнованно ответил:
- Спасибо… постараемся…
- Берегите себя, а мы вас уж будем так ждать, так ждать…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Полк был переброшен на Курское направление. На аэродроме "Большая вишня" летчики разместились в бывших немецких землянках. Здесь в 1942 году находилась немецкая авиационная часть.
В одной из таких землянок отдыхали летчики и штурманы первой эскадрильи. Командир эскадрильи Яков Колосков в парадном костюме, при всех орденах и медалях, сидит за столиком. Возле дверей стоит моторист Шеганцуков.
- Товарищ командир, ну как же? - нерешительно спрашивает моторист.
- Я же сказал, нельзя… Понимаете? - в голосе Колоскова прозвучала явная досада. - Ты здесь нужен.
- Отец прислал письмо, - торопливо заговорил Шеганцуков. - Спрашивает: скажи, Хазмет сколько немцев ты убил? А что я отвечу? Ох, командир, еще раз прошу, пожалуйста, пошлите на передовую.
- Твой самолет сделал уже тридцать боевых вылетов, сбросил на врага сотни бомб. Это твоя работа. Так и напиши отцу.
- Враг отступает, - вел свое Шеганцуков, - наши люди уничтожают мировой капитализм, а я еще живого фашиста в глаза не видел. Я за старшего брата должен отомстить.
- Хорошо, Шеганцуков, - Колосков поднялся из-за стола. - Пошли на командный пункт полка. Я сам напишу письмо твоему отцу и сегодня же отправлю.
Шеганцуков попытался возразить, но Колосков не слушал его, вышел, и моторист, безнадежно махнув рукой, последовал за летчиком.
Через несколько минут дверь землянки распахнулась. Вбежал Исаев.
- Ребята, говорю по секрету. Сегодня у нас в полку сабантуй. Получен Указ…
- Говори толком, кого наградили?
- Будет ли вылет? - спрашивали летчики.
- На передовой полнейший штиль, приказано заниматься своими делами, а что касается наград… - Исаев не договорил.
С шипением взлетела ракета. Из ближайшей землянки выбежал оперативный дежурный:
- По самолетам!
Пылаев с усмешкой взглянул на техника.
- Эх ты… штиль…
Эскадрильи взлетали по тревоге и направлялись к линии фронта. Впереди, выдвинувшись клином, летело ведущее звено во главе с командиром полка. Второй летела эскадрилья капитана Дружинина. За ней - девятка самолетов под командованием Колоскова.
В районе Курск-Белгород немецко-фашистское командование предприняло последнюю попытку перейти в наступление. В этом районе было сосредоточено семнадцать танковых, три моторизованных и восемнадцать пехотных дивизий. К Курску и Орлу было стянуто более двух тысяч различных самолетов. В этот день в воздух поднялись сотни советских самолетов. Прикрывая своими могучими крыльями наземные части, они обрушили на врага штурмовые и бомбардировочные удары.
Внизу - Прохоровка. Здесь разыгралось огромное танковое сражение, в котором с обеих сторон участвовало более тысячи восьмисот танков. Из кабины Яков видит, как горят подожженные машины. Дым заволакивает цель. В самолете душно. Колосков открыл форточку колпака. В кабину ворвался ветер, сорвал с летчика кашне и унес его. Правее и ниже пролетела группа "хейнкелей-111" под прикрытием "мессершмиттов". И сразу же вверху появились наши истребители. Они вошли в крутое пикирование, открыли пушечный огонь. Объятые пламенем, два немецких бомбардировщика развернулись и резко пошли к земле.
Колосков вывел свой бомбардировщик на цель. С земли били зенитки. Отчетливо виднелись мохнатые шапки разрывов. Самолет встряхивало, но умелые руки летчика выдерживали линию полета. Сбросив бомбы, Яков смелым маневром увел свою эскадрилью от зенитного огня. А сверху к нему подкрадывалось звено немецких истребителей. Они зашли со стороны солнца и летели прямо в лоб ведущему. Внезапно увидев перед собой их тупые носы, Колосков нажал гашетку, но было уже поздно. Резкий толчок потряс самолет, и он накренился на одну сторону.
Колосков быстро выровнял машину. Убрал сектор подбитого мотора, перекрыл бензобаки. Как же он оплошал? Первый раз в жизни не заметил врага вовремя. Теперь расплачивайся. В наушниках раздался взволнованный голос штурмана:
- Товарищ командир, что будем делать?
- Лететь, - отвечает Яков, пытаясь на одном моторе продолжать полет.
С наземной радиостанции в эфир понеслось:
- Чистяков, прикрой ведущего!
Колосков узнал позывные командующего. Значит, за полетом следят, если нужно, придут на помощь. Самолет постепенно терял высоту.
На аэродроме тихо. Оружейники подвозят запасы бомб, проверяют патронные ленты для нового боевого вылета. Время тянется медленно. Техники с тревогой поглядывают на запад, ждут свои самолеты.
Первой показалась группа Колоскова. Одной машины нет. Кто не вернулся с задания? Но вот и девятый самолет с выключенными моторами планирует на посадку. Что случилось? Исаев сорвался с места и побежал к приземлившемуся самолету.
Колосков вылез из машины и начал медленно снимать комбинезон. Руки его заметно дрожали.
- Товарищ капитан, где это вас? - спросил Исаев.
- Над целью.
Подошел Дружинин.
- Яша, не ранен?
- Цел, только чертовски устал… - он лег на траву и вытянулся во весь рост.
- Сегодня в полку в честь тебя торжество. Ты об этом знаешь? - спросил Дружинин, подсаживаясь к другу.
- Командир полка еще утром приказал парадный костюм надеть, в нем и летал.
Григорий достал из кармана гимнастерки письмо жены, бережно расправил листок, негромко проговорил:
- Нам, Яша, тяжело, а вот им еще тяжелее.
- Ничего, Гриша, теперь уже недолго…
* * *
Большое кирпичное здание, где разместилась столовая, было ярко освещено. Свет лился из больших окон в сад, густо заросший сиренью. Раздвигая кусты, на дорожку нетвердой походкой вышел Пылаев. В руках он держал большую плетеную корзину. Наскочив на срубленную вишню, Василий споткнулся и чуть не упал. Погрозив дереву пальцем, он двинулся дальше, по направлению столовой, откуда слышалась любимая песня летчиков:
Не грусти, я сегодня в полете.
Ночь темна и туманная даль.
И рука на победном штурвале
Крепко сжала холодную сталь.
Пылаев переступил порог столовой. В длинном зале стояли столы, за ними сидели офицеры. Василий пробрался к Назарову и сел рядом. Тот сердито отодвинулся. Штурман склонился к нему и виновато сказал:
- Не сердись на меня, я чуть-чуть, самую малость, это меня от радости качает. Да и как не радоваться? Моему командиру эскадрильи присвоили Героя - раз. Письмо получили, которое Лиды касается, - два!
Назаров смотрел на него вопросительно.
- Как, ты ничего не знаешь? - зашептал штурман. - В станице Лида по заданию оставалась. Работала в румынском госпитале. Иди в общежитие, там инженер полка лично тебе письмо от нее привез.
Волна радости захлестнула Назарова. Значит, с Лидой все в порядке. Она жива. Она наша. Назаров встал из-за стола, направился к двери.
- Товарищи мои боевые! - заговорил командир полка вставая. - Так уж повелось у нас: в честь того, кто совершит двести успешных вылетов, устраивать торжество. Сегодня получен Указ о присвоении звания Героя Советского Союза нашему летчику Якову Колоскову. Нужно сказать, трудно в бомбардировочной авиации совершить двести успешных вылетов. Очень трудно. А летчик Колосков совершил их, сбросил на врага свыше шестидесяти тысяч килограммов бомб. Товарищ Колосков в полку с 1941 года. Пришел он к нам со школьной скамьи. За эти тяжелые годы вырос из рядового летчика до командира эскадрильи. Партия и правительство высоко оценили боевую работу летчика, присвоив ему звание Героя Советского Союза! Пожелаем же ему, товарищи, новых больших успехов!
Вслед за командиром поднялся Колосков. Он долго молчал, смущенный, не зная, с чего начать. Потом обвел глазами столы, увидел Дружинина, который радостно кивал ему, и начал:
- С группой товарищей я был в Кремле, получал первую награду. Михаил Иванович Калинин нам так сказал: "Вижу, трудно вам приходится. Но держитесь, пришло время доказать, на что способен советский человек". И мы, товарищи, докажем. Многих нет среди нас… - он сделал паузу. - Но мы помним их. И никогда не забудем. А я, я никогда не подведу вас, товарищи, - волнуясь, закончил Колосков.
- Правильно, Яша! - закричали летчики.
* * *
После Орловско-Курской операции наши части стремительно приближались к Днепру. Полк часто менял посадочные площадки. Передовая команда, высылаемая командиром, не успевала как следует устроиться, как уже снова приходилось двигаться вперед на запад. Наконец, полк задержался на аэродроме Краснополья. Посадочная площадка здесь была большая и ровная, покрытая высокой густой травой. Правее аэродрома протекала небольшая речушка, ее берега заросли старыми, нависшими над водой вербами. Километрах в двух левее аэродрома раскинулось село Краснополье с небольшими домиками, прятавшимися в садах, деревянной церковью с круглыми куполами.
Батальон аэродромного обслуживания вел спешные приготовления к встрече полка. Мылись полы в землянках, матрацы набивались сухой душистой травой. На кухне повара готовили на обед лучшие блюда.
В одиннадцать часов дня над селом появилась первая, а затем вторая, третья девятка самолетов. Летчики поприветствовали жителей освобожденного села взмахами крыльев и пошли на посадку.
…В столовой, как всегда, шумно и весело. Со всех сторон несутся шутки. Вошел командир полка, дежурный по столовой доложил:
- Товарищ гвардии полковник, обед готов.
- Гвардии подполковник, - поправил дежурного Зорин.
- Никак нет, товарищ командир. С сегодняшнего дня - полковник. Только что в штабе был, телеграмму лично видел.
- Узнали раньше меня, - улыбнулся командир. Рядом с полковником стоял небольшого роста старик, лет семидесяти пяти. Он был в белой украинской рубахе, подпоясанной голубым кушаком. На груди - Георгиевский крест и медаль "За отвагу". Пригласив деда к столу, Зорин обратился к летчикам:
- Товарищи, сегодня у нас дорогой гость - Иван Кузьмич Богун. Он многое сделал для нас. Прошу к столу, а после обеда послушаем рассказ Ивана Кузьмича.
- О чем же вам рассказать? - спросил, окончив обед, Богун.
- Расскажите, как вы спасли летчиков.
- Меня в деревне прозвали Тараканом, - начал дед. - Поговорка у меня такая есть: "Едят те мухи не хуже тараканов", - отсюда и прозвище. В конце сорок первого пришли в нашу деревню немцы. Вот на этом поле у них тоже стояли самолеты - такие чудные, с большими хвостами. Пришли, значит, фашисты и стали лазить по дворам, ловить гусей, стрелять кур. Видя такое дело, ударил я в набат. Ихний старший сам к колокольне прибежал. А я говорю: по нашей религии сегодня праздник Серафима постника, вот и звон полагается. Тут же возле, церкви меня… Ох, господи, едят те мухи не хуже тараканов… Сняли штаны и всыпали… Однажды ваши ребята налетели и стали клевать ихние машины. Краснопольцы повышли из хат, обнимались от радости - наконец-то своих увидели. А я опять полез на колокольню и давай бить в колокола. Ну, немцы снова мне всыпали. А еще было - случилась беда. Самолет наш немцы подбили - свалился прямо в чащу. Ночью взял я хлеба, простился со старушкой, пошел в лес. Всю ночь проблукал… А утром нашел соколов… Двое были не так сильно поранены, а третий погиб. Накормил я раненых, перевязал, как мог. Пять дней прожил с ними, потом отправил к партизанам.
В столовую вошел Пылаев. Он вынул из корзины граненую бутылку.
- Дедусь, прошу выпить сибирского медку за ребят и за нашего командира, которому присвоили звание Героя Советского Союза.
Дед Богун встал, погладил рукой бороду, хитро подмигнул летчикам:
- Наш народ и бить врага любит и повеселиться любит! - Выпив, Иван Кузьмич раскланялся на четыре стороны, поблагодарил и вышел из-за стола. - Спасибо за хлеб-соль. Спешу, дома теперь работы много, изрядно придется почистить все после фашистского пришествия.
* * *
Теплый день сменился прохладной ночью. Колосков и Дружинин вышли из землянки покурить. Тихо. Легкий ветерок шелестит сухими травами. Темное небо разрисовано звездами. Большая Медведица своим золотым ковшом, казалось, старалась зачерпнуть их побольше.
- У нас в Сибири снег лежит. Отец теперь с ночной смены домой пришел. Мать, наверно, пельменей ему наварила. Ох, и любит отец пельмени! - Григорий улыбнулся. - А места, Яша, у нас какие! Кончится война - поедем к нам!
- Поедем. Но у нас на Украине места не хуже. Да вообще страна у нас такая - не придумаешь сразу, где краше.
- Это правильно.
Где-то в лесу заиграла гармонь, послышались звонкие девичьи голоса.
На огонек подошел командир полка.
- Не спится, а спать надо. Завтра летим за Днепр. Там временно выключаемся из боевой работы. Вошли в резерв Верховного Главнокомандующего, пополнимся людьми и материальной частью.
На соседнем аэродроме вспыхнули прожекторы. Ночные бомбардировщики взлетали и направлялись на запад.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Зима прошла спокойно. Личный состав полка в боях не участвовал, изучал новые двухмоторные самолеты. За несколько сот километров впереди наши части вели ожесточенные бои. Войска Первого Украинского фронта, прорвав вражескую оборону, продвигались на запад. В сводках появилось львовское направление. Уже был освобожден Тернополь. Летчики и штурманы с нетерпением ждали боевого приказа.
Зорин не спеша шел по аэродрому, покрытому розовым клевером, словно одеялом. Кое-где в низинах еще стояла помутневшая весенняя вода. Недалеко от стоянки самолетов на юго-восток уходила железная дорога, параллельно тянулась ровная белая полоса шоссе, по которой то и дело сновали к линии фронта и обратно в тыл груженые машины. Места эти были хорошо знакомы Зорину. Здесь стоял его полк. Сколько раз приходилось ездить по этим дорогам. А вон там, за изгибом шоссе, возле вишневого садочка, он не раз с детьми рвал полевые цветы. За три года он не получил от семьи ни одного письма. Но в глубине души жила надежда, что дети и жена живы. "Скоро Львов, а там обязательно разыщу их…" - успокаивал себя командир.
Где-то послышалась громкая команда. Зорин очнулся от дум. Возле самолетов показались техники, они быстро расчехляли свои машины, - начинался рабочий день. Командир полка пошел к стоянке первой эскадрильи. Возле второго самолета стояла группа техников. Зорин подошел к ним.
- Ну как, орлы, материальная часть к бою готова?
- Так точно, товарищ полковник! - отчеканил Исаев.
- Самолеты работают, как часы, - добавил Репин, молодой воздушный стрелок.
- В шестнадцать часов поднимемся в воздух. Еще раз проверьте все.
Подошел Назаров. Зорин спросил его:
- Вчера из села приходили девушки, вас спрашивали. Видели их?
- Так точно, товарищ командир. У них закопан разобранный трактор. Просили помочь собрать и дать недостающие части. Пахать надо, а им нечем…
- Что же вы решили?
- Бюро комсомольской организации поручило мне организовать бригаду. Я подобрал ребят. А вот насчет запасных частей… Не знаю, право, что делать. Может, у танкистов попросить.
- Поговорите с инженером, кое-что и у нас найдется.
- Есть, товарищ командир.
Через час пришел долгожданный приказ. Одним из первых взлетел Назаров.