* * *
Люди столпились перед статуей Ригаса Фереоса{}. Какой-то человек, поднявшись на цоколь памятника, произносил речь. Издалека было видно, как он возбужденно жестикулирует, как развеваются на ветру его волосы, но не слышно было ни слова. В толпе выкрикивали лозунги, раздавались аплодисменты.
- Да здравствует нация!
- Свободу!
Группа студентов направилась к памятнику патриарху{}. Многие держали в руках венки. Какая-то девушка забралась на плечи юноши, поднесла ко рту бумажный рупор и крикнула:
- Да здравствует двадцать пятое марта!{}
Вдруг наступила тишина, люди упали на колени. У памятника патриарху начали петь гимн. Космас тоже встал на колени, его голос присоединился к хору:
Узнаю клинок расплаты,
Полыхающий грозой…{}
* * *
Со стороны улицы донеслись крики:
- Идут!..
Все, кто был с краю, встали. Но на лестнице и вокруг памятника продолжали петь. Крики: "Идут!" - смешались с другими: "Не уходите!", "Да здравствует двадцать пятое марта!", "Да здравствует Национально-освободительный фронт!"{}
Из здания немецкой комендатуры раздались редкие выстрелы. Многие побежали. Послышались призывы:
- Не впадайте в панику!
- Патриоты, ни с места!
Со стороны академии приближались итальянцы. Толпа стала отступать. Космас тоже начал спускаться по лестнице, но дорогу им преградили девушки:
- Куда же вы?
Снова опустились на колени и запели. Космас очутился на газоне. Под коленями он ощутил мокрую землю.
На лестнице показались итальянцы - в касках, в сапогах, с автоматами в руках. Они шли прямо на коленопреклоненных, прокладывая себе путь прикладами.
У памятника Ригасу собралась кучка студентов. Они издевались над итальянцами:
- Vinceremo! Vinceremo!{}
- Ура!
- Браво, колонело!
И потом перешли на песню:
С улыбкой на губах
Идут вперед солдаты…
* * *
Итальянцы окружили площадь. Со стороны Университетской показалась полиция, с улицы Кораиса наступали немцы. С грохотом подъезжали военные грузовики. Начали стрелять. Рядом с Космасом упал, обхватив руками голову, какой-то мужчина.
У памятника все еще кричали:
- Ура!
- Браво, колонело!
Девушка в изорванной одежде кричала прямо в лицо итальянцам. Солдат ударил ее. Она со стоном упала. Какой-то карабинер схватил Космаса за волосы и принялся изо всех сил дубасить его кулаком, потом бросил на землю, несколько раз пнул ногой и поспешил дальше. Космас вскочил и смешался с толпой, спускавшейся на улицу по маленькой лестничке за памятником Ригасу. С Университетской, размахивая нагайками, бежали полицейские.
- Разойдитесь!..
Во дворе студентки, забравшись на решетку, кричали:
- Долой предателей!
У ног Космаса упал венок. Кто-то, убегая, уронил его. Космас посторонился, чтобы не наступить на венок, и побежал дальше.
- Венок! - крикнули спереди. - Венок!
Космас быстро вернулся, поднял венок и снова побежал.
- Коллега! - крикнул ему кто-то. - На улицу Академии! Мы пойдем к площади Гетеристов!
Кричал высокий парень с усиками. Космас хотел сказать, что он здесь случайно, что венок тоже случайно оказался на его пути и что он понятия не имеет, где эта площадь Гетеристов. Но высокий не стал его слушать.
- Сюда, коллеги!
Потом крикнул полицейским:
- Янычары проклятые!
Он размахивал ручищами и разбрасывал продолговатые прокламации. Космас поймал одну из них. Девушки за оградой кричали полицейским:
- Руки прочь от народа!
Прокламация была отпечатана на красной бумаге: "Греки, все, кому дорога свобода родины! День 25 марта, день годовщины революции ваших отцов, призывает вас к борьбе. Независимо от своих убеждений, вступайте в ряды ЭАМ. Боритесь за хлеб, который у вас отняли, за свободу, которой вас лишили. Будьте достойными Колокотрониса и Папафлесаса{}, и тогда победа увенчает вашу святую борьбу".
* * *
На улице Академии скопились большие силы полиции и итальянцев. Солдаты выпрыгивали из автомобилей и бежали наперерез пробивавшимся к площади Гетеристов.
- Скорее! Скорее! - кричали сзади.
- Эти подлецы перекроют нам дорогу!
Бежавшие впереди успели прорваться. Космас и еще несколько человек очутились в окружении. Сзади их нагоняли полицейские. Впереди итальянцы перекрыли дорогу. Круг замкнулся.
- Сюда! - крикнул кто-то и полез на забор библиотеки.
Их настигали. В ту минуту, когда Космас уже готов был перемахнуть через решетку, железная рука вцепилась ему в волосы.
- Постой-ка, герой!
Это был полицейский. Следом за ним бежал итальянский солдат в каске. Увидев, что полицейский уже схватил Космаса, солдат повернулся и кинулся за другими.
- Руки прочь! Ты что, не видишь? - сказал Космас полицейскому, кивнув на венок.
- Бросай, говорят тебе! Ишь ты, "руки прочь". Я вот покажу тебе!..
- Выдашь меня итальянцам? Разве ты не грек?
- Смотри ты, черт возьми, сосунки - и туда же! Решили, что только они патриоты!
Полицейский отпустил волосы Космаса и потянулся за венком. Космас выпустил венок и, почувствовав себя свободным, спрыгнул в сад и бросился бежать.
- Стой, говорю! Стой, чтоб тебя!..
Космас присоединился к демонстрантам, которые бежали с другой улицы к воротам на улицу Исократа, Но итальянцы и полицейские уже оцепили сад.
- Ни с места! - угрожали они пистолетами.
Студенты ругались:
- Прихвостни Муссолини!
- Фашисты!
В сад ворвался новый отряд, вооруженный пистолетами и нагайками. Двое навалились на Космаса и заломили ему руки за спину.
У тротуара стоял крытый грузовик.
IX
Большой зал полицейского участка набит битком. Окровавленные головы, порванная одежда, суматоха, крики… То и дело дверь открывается, и в зал вливается новая волна арестованных. Те, кто вышли из переделки невредимыми, протиснулись к железной двери. Через разбитое окошко было видно, как полицейские сновали вниз и вверх по лестнице.
- Эй, иуды, откройте! Нужно вынести пострадавших!
- Вызовите "скорую помощь", здесь люди умирают! Янычары! Предатели!
Космас прильнул лицом к двери. В глубине зала снова запели гимн. Рядом с Космасом оказался высокий парень, разбрасывавший прокламации. Один глаз у него почернел и опух. Просунув голову в разбитое окошко, парень кричал полицейским:
- Чего же вы, подонки, не идете в Команде Пьятца получать свои предательские сребреники! Откройте, дайте нам вынести раненых! Убийцы!
Полицейские, не произнося ни слова, проходили мимо.
- Да позовите же офицера! Вы слышите или нег? У нас есть раненые!
На лестнице появился офицер. Прищурившись, он смотрел на высокого.
- Ну что ты на меня уставился?
- Да вот не мог тебя сразу признать, Кофинас!
- А сейчас, раз признал, Открой дверь, у нас раненые.
- Опять тебе глаз подбили?
- Твоих молодцов работа. Значит, к Гитлеру служить пошли? Открывай, иначе ты будешь за все в ответе.
- Три года на Анафисе{} тебя не образумили?
- Здесь умирают три человека. Если вы не примете мер и сейчас же не отправите их в больницу, ты будешь нести за это личную ответственность.
Офицер подошел поближе:
- За что, Кофинас? Что я тебе сделал?
- Вот так вопрос! Вместе с итальянцами стреляли в народ…
- Народ? Ты эту коммунистическую пропаганду лучше оставь. И сюда пришел агитировать?
- Во-первых, я не пришел, меня притащили силой. И, во-вторых, какая же это пропаганда? Разве пропаганда то, что вы служите Команде Пьятца? И что запрятали нас сюда, чтобы выдать итальянцам? А мой подбитый глаз? Это тоже пропаганда?
Девушка, выглянувшая в соседнюю дверь, закричала:
- Делегация идет! И профессор тоже!
В коридоре показалась группа людей. Впереди шли пожилые, сзади - юноши и девушки. В центре шагал старичок с сухим, аскетическим лицом. Щеки его запали, образуя две глубокие ямы, седые волосы торчали в разные стороны.
- Нам нужен господин начальник, - прошамкал беззубым ртом старичок.
- Я начальник, - ответил офицер.
Старик взглянул на него и нервно кашлянул.
- Мы решительно протестуем… Стыдно! Это позор!..
- Господин профессор…
- Мы требуем освобождения всех студентов, которых вы арестовали при исполнении ими священного долга.
- Господин профессор, вы оскорбляете полицию!
- Я не собираюсь оскорблять кого бы то ни было. О каждом судят по его делам. Мы хотим, чтобы вы освободили студентов. Всех без исключения. Мы поражены: как вы осмелились арестовать греков в то время, когда они возлагали венок на памятник борцам за революцию? Это неслыханно!
Офицер вынул из кармана пачку бумаг:
- Господин профессор, вы читали это?
Профессор даже не взглянул на бумаги. Он весь дрожал.
- Я ничего не читал. Зачем мне читать? Почему я должен читать?
- Это коммунистические прокламации! - провозгласил офицер. - Их выпустил ЭАМ. Пожалуйста! - И он протянул листки профессору.
- Господин начальник, меня это не интересует. Если бы сам дьявол возложил сегодня почетный венок на могилу героев, я поспешил бы пожать ему руку. Да, да, да! Сам дьявол… И как можно не радоваться, господин начальник, когда видишь, что все, все без исключения стремятся отметить национальный праздник?
Офицер сунул бумаги в карман.
- Я вас понимаю, господин профессор. Вы смотрите на вещи… как бы вам это сказать… с другой точки зрения. Но посудите сами: как прошло сегодняшнее выступление?
- Это уже политика! - крикнул делегат, стоявший рядом с профессором. - Время ли заниматься политикой, когда того и гляди мы все полетим к дьяволу!
- Господин начальник! - снова заговорил профессор. - Мы пришли сюда, чтобы потребовать освобождения арестованных. Отпустите студентов.
- Не могу! Я выполняю приказ…
- Чей?
- Высших инстанций.
- Правительства предателей! Цолакоглу{} и Берарди{}! - выкрикнули позади Космаса.
- Точнее: чьи приказания вы выполняете?
- В арестах приняла участие Команде Пьятца. Я ничего не могу сделать.
- В таком случае к кому нам следует обратиться?
Офицер развел руками:
- Обратитесь в полицейское управление. Откуда я знаю?
Делегация подошла к двери.
- Крепитесь! - кричали делегаты. - Мы идем в полицейское управление. К вечеру вас должны отпустить.
- У нас есть жертвы. Есть умирающие. Многие ранены. Скажите, чтобы по крайней мере забрали раненых.
Делегация отправилась в полицейское управление.
* * *
Уже спустилась ночь, когда дверь наконец открыли. Коридор был опять полон полицейских. Они оставили лишь узкий проход. Снаружи ждали крытые грузовики.
Космаса бросили одним из первых, он оказался в глубине грузовика, в самом углу. Рядом сидел парень с перевязанной головой. Он пошел на митинг со своей сестрой, они держались вместе и в полицейском участке. Но сейчас женщин посадили на отдельный грузовик. Когда машина тронулась, кто-то снова запел национальный гимн. Сидевшие с краю барабанили по бортам, надеясь, что кто-нибудь услышит их по дороге.
Никто не знал, куда их везут. Ехали они около часу. Когда отодвинули засовы и дверь открылась, Космас увидел, что машина стоит на темной улице у каких-то ворот. Из грузовика всех сразу же загнали в здание.
Здесь их передали в руки жандармов, прогнали поодиночке вдоль узкого полуосвещенного коридора и ввели в какую-то комнату. Там горели две тусклые лампочки. Воздух был спертый, пахло мочой и табаком. В углу лежали четыре человека. Вероятно, они находились здесь уже давно: у каждого был матрац, одеяло, на стене висели полотенца. Кроме Космаса в камеру ввели еще десять человек.
- А, целая партия! - сказал кто-то из старожилов, и все рассмеялись.
- Чтоб не скучно было, господин Андреас, - ответил жандарм, запирая дверь.
Старожилы поднялись с матрацев.
- Ну, что случилось, ребята? Почему пригнали такой оравой?
- Может, есть папиросы? У кого-то нашелся табак.
- Ну, валяйте устраивайтесь и исповедуйтесь. Откуда вас перевели?
- Нас схватили сегодня.
- Садитесь. Сюда. На одеялах вши кишат.
- Куда мы попали?
- Ко вшам в гости.
Дверь отворилась. Вошли два итальянца - офицер и солдат.
Офицер что-то спросил по-итальянски, и солдат перевел его слова жандарму, вошедшему вслед за ними.
- Почему их привели сюда?
- Остальные камеры переполнены, там и ступить-то некуда! - ответил жандарм.
Солдат перевел. Офицер задумался и сделал несколько шагов по камере.
- Кто здесь майор Вардис?
- Я.
Один из старожилов вышел вперед. Это был хорошо сложенный, широкоплечий мужчина среднего роста. Широкий лоб, густые, сросшиеся брови, волосы с легкой проседью.
- Вы знаете, за что попали сюда? - перевел солдат вопрос офицера.
- Понятия не имею. Ломаю себе голову и ничего не могу придумать.
Офицер усмехнулся. Он несколько раз прошелся по камере и снова заговорил:
- Вы обвиняетесь в заговоре против итальянских и немецких оккупационных властей.
- Против двух властей сразу? - переспросил майор и улыбнулся. - Скажите ему, чтобы он получше наводил справки: я пока еще не сошел с ума.
Солдат перевел.
- Что это значит? - недоуменно спросил офицер.
- Это значит, - ответил майор, - что я еще в своем уме и никогда бы не пошел на то, в чем меня обвиняют. В данных условиях это было бы безумием. Какой уж тут заговор, когда народ умирает от голода и войска стран оси продвигаются на всех фронтах!
- Значит, если бы страны оси не одерживали побед, вы могли бы принять участие в заговоре?
- Что было бы тогда, я не знаю. Во всяком случае, в подобном обвинении был бы еще какой-то смысл.
- И тем не менее вам предъявляется такое обвинение! - сказал офицер.
- Меня это не удивляет. Доносчики водятся в любой стране. Есть они и у нас. И они клевещут на честных граждан, чтобы выслужиться перед оккупационными властями. То же самое они делали при диктатуре.
- Почему вы не участвовали в войне?
- Меня не призвали. Если бы призвали, я выполнил бы свой долг. В те времена я был в немилости у диктатуры.
- Вы коммунист?
- Ненавижу любой тиранический режим.
- Но короля вы тоже ненавидите?
- Да, ненавижу. Я демократ, и мне ненавистна любая тирания - и правых, и левых.
- Господин Вардис, не согласитесь ли вы сотрудничать с нами?
Майор засмеялся.
- Ну, сами посудите, какое может быть сотрудничество между победителями и побежденными? Вы - оккупанты, мы - рабы. Сотрудничество предполагает равенство. Равенства нет, - значит, не может быть и сотрудничества. Любое сотрудничество с победителями было бы предательством.
Итальянский офицер выслушал это и улыбнулся.
- Хорошо! - сказал он и повернулся к офицеру жандармерии: - Остальных нужно убрать отсюда!
- Куда же их девать? Все камеры переполнены. Мы заняли даже кабинеты.
Итальянец подумал, но пришел к тому же решению.
- Здесь им нельзя оставаться! - переводил солдат. - О чем вы думали, когда принимали их?
- Хорошо, я отошлю их обратно.
- Если вам некуда их перевести, отправляйте обратно.
Арестованных снова вывели в коридор. Офицер приставил к ним двух жандармов, а сам последовал за итальянцами. Вскоре он вернулся с полицейским.
- Этих заберите обратно, - сказал он. - И куда их везти?
- Куда хотите. В участок, в управление - не знаю. Я их принять не могу.
- Ладно, - ответил полицейский. - У нас остался один грузовик. Я отвезу их в участок.
- Делай как знаешь. Ты один?
- Нас двое.
- Ну, валяйте.
- Пошли, ребята!
Их снова заперли в грузовике.