Здесь тоже есть с кем провести ночь - в госпитале работают немецкие медсестры, а изредка удается вырваться в большой город, но все не то. Если бы он никогда не знал Ксении!
Вернувшись к столу, Конрад аккуратно сложил и убрал письмо отца. Надо написать, чтобы он присылал фото претенденток - с женихами, тем более с хорошими партиями, сейчас в рейхе не очень, можно выбрать подходящее по финансовому положению и по внешним данным: не век же куковать бобылем, как любят говорить русские.
Заурчал стоявший на столе телефон. Сняв трубку и назвавшись, Конрад услышал голос Бергера.
- Зайдите ко мне. Немедленно, - и короткие гудки отбоя.
Что там еще приключилось? После обеда оберфюрер велел его не беспокоить, намереваясь поработать с бумагами, и вдруг приглашает!
Выключив приемник, Бютцов запер сейф и вышел. В коридоре ему попался Клюге, независимой походкой отправившийся к себе. Поприветствовав штурмбанфюрера, он вежливо уступил ему дорогу. Неожиданно обернувшись, Конрад поймал на себе испытующий взгляд личного телохранителя оберфюрера. Хотел спросить его, почему тот рассматривает спину начальства, но Клюге успел отвернуться и нырнул в дверь своей комнаты, предупредительно открытую Канихеном. Сейчас, наверное, по своему обыкновению, они откупорят бутылку и сядут играть в скат.
Бергер был в кабинете один. Жестом указав Конраду на кресло, он завел патефон и опустил на пластинку иглу. "Рунг шпильт ди гайзе, их танц мит дир унц швайге", - затянула певичка, сразу напомнив танцовщицу из кабаре Ингрид - легкую, изящную, с многообещающими и не обманывающими в своих обещаниях глазами. Зачем Бергеру музыка? Не хочет, чтобы их, даже случайно, могли подслушать? Но кто? Установку в замке спецтехники курировал сам фон Бютцов, и здесь ее нет!
- Клюге сегодня ездил в город, - садясь напротив Бютцова в кресло и раскуривая сигару, интригующе сообщил оберфюрер.
- Слушаю, - подобрался Бютцов.
- В Немеже твой давний знакомый Владимир Тараканов, - бросив в хрустальную пепельницу обгорелую спичку, обыденно сказал Бергер.
Конрад похолодел - неужели он своими воспоминаниями накликал появление призрака?! Ведь Тараканов убит им лично в сороковом году при переходе границы с Советами! Он сам всадил ему из снайперской винтовки пулю в спину и видел, как тот, падая на землю, сломался пополам от жуткой предсмертной боли. Неужели во время прогулки по парку оберфюрер не блефовал, но действительно знал, что русский разведчик жив? Что теперь может случиться, если тайна раскроется и всем станет известна давняя неудача фон Бютцова, столь тщательно замазанная и давно упрятанная им в архивы спецслужб? Можно ли надеяться на молчание Бергера, и что, черт бы побрал, означает появление здесь русского разведчика? И вообще, он ли это? Клюге вполне мог ошибиться.
- Тараканов? - придав своему лицу недоуменное выражение, переспросил Конрад, пытаясь выиграть время. - Тот, из Польши сорокового? Вы верите в переселение душ или в воскрешение из мертвых? Это же мистика!
Боже, как страстно он желал, чтобы неожиданный разговор оказался просто очередной проверкой, устроенной неугомонным, не устающим играть в секретные игры Отто! Но чутье разведчика подсказывало - нет, это не игры, не проверка, произошло действительно нечто страшное и непоправимое: Тараканов жив и он сейчас здесь, в Немеже!
Прийти он мог только с заданием от русских, снова умело спрятавшись за чужим прошлым, надежно скрывая свое настоящее лицо. Как его зовут теперь - Иванов, Пикульский, Цымбалюк, Мухаметджанов, Граве, Вольтрен? Свое настоящее имя знает только он да его руководители из советской разведки.
- При чем тут воскрешение, - недовольно проскрипел оберфюрер. - Русские разведчики или контрразведчики прислали своего инспектора. Значит, Грачевой, на которого мы все сделали ставки, действительно добрался до своих и уже рассказал им о тайне! Они проверяют, ищут, отправили сюда для выяснения опытного профессионала.
- Клюге мог обознаться, - хрустя пальцами, умоляюще поднял на Бергера глаза штурмбанфюрер. - Он не так хорошо знал русского разведчика, работавшего под именем Тараканова, мог ошибиться, прошло почти три года!
Оберфюрер усмехнулся и стряхнул наросший на конце сигары сизый столбик пепла.
- Клюге тоже профессионал. Он ехал на машине и случайно увидел вышедшего из костела Святой Терезы человека в темном плаще. Вы тоже прекрасно знаете - Тараканов питал просто-таки маниакальную страсть к разным храмам - действующим и заброшенным. Кстати, его странные исчезновения из разбитого костела в сгоревшей деревне так и остались загадкой.
- Дальше, дальше, - не в силах терпеть, поторопил оберфюрера Конрад.
- Улочка была узкая и короткая, - неспешно продолжал Бергер, - Клюге имел прекрасную возможность рассмотреть человека в темном плаще. Заметив приближающуюся машину, тот сунул правую руку в карман и быстро свернул в проходной двор. Но лицо его Клюге запомнил. Это Владимир Тараканов! Характерные надбровные дуги, походка, манера поворачивать голову, жест, каким он наверняка схватился за оружие… Нет, Клюге не мог обознаться.
- Бог мой, - прошептал побледневшими губами Бютцов. - Что же будет, если он попадется не нам?
Оберфюрер встал, сменил на патефоне пластинку, поставив мелодию медленного блюза. Вернувшись на свое место, похлопал ученика по колену:
- Все хорошо, мой мальчик!
- Теперь он не уйдет, - дернулся, как от удара, Конрад. - Я перерою весь город, но не выпущу его отсюда, пока самолично не зарою его труп! Или сожгу!
- Ну, ну, - остановил Бергер. - Не сходите с ума! Наоборот, нам теперь надо беречь его, как ангелам-хранителям, - легкая улыбка тронула губы Отто. - Ему необходимо дать возможность уйти и унести с собой нужную информацию. И только если этого не получится, уничтожать. Слава создателю, у Клюге хватило сообразительности не выскочить из машины и не броситься следом за русским. Не знаю, что тогда могло произойти. Вы знаете, как тот стреляет, - Бергер непроизвольно поглядел на шрам, оставшийся на голове Бютцова, - все могло рухнуть еще не начавшись.
- Но я не хочу верить! - расстегивая душивший его воротник, признался Конрад. - Не могу!
- Вспомните сводку противовоздушной обороны, где отмечался пролет неопознанного самолета, и донесения службы радиоперехвата, - откликнулся оберфюрер. - Несколько дней назад зарегистрировано усиление активности радиообмена со своими хозяевами лесных "хаустгриле" - проклятых раций-сверчков партизанских банд. С чего бы им так верещать в эфире? Значит, в лесу появились гости, которым необходимо постоянно сноситься с руководством, докладывая об обстановке, получая новые сведения и указания. А потом охрана складов замечает ночью подозрительное шевеление на минном поле, открывает огонь из пулемета, шарит прожектором, но никого не обнаруживает. Утром нет даже трупов. Не попали? Возможно, но кто-то же там ползал? Саперы проверяли - в минном поле сделан проход. Дальше неожиданная встреча на улочке, рядом с костелом Святой Терезы… Нет, это все звенья одной цепи, и Тараканов действительно здесь. Я могу поздравить вас, штурмбанфюрер, с успехом первой фазы операции "Севильский цирюльник".
- Что вы говорите?! - Конрад вскочил и заметался по кабинету под ироничным взглядом Бергера.
К черту, пусть смотрит, пусть иронизирует - письмо написано, а договориться с братом без Конрада не удастся. Теперь они связаны одной веревочкой, покрепче призрачных родственных уз, так мало значащих в смутное время. Надо думать что делать, а не приносить поздравления!
- Он хитер, как лиса, и дьявольски ловок, - остановившись перед оберфюрером, Конрад, как рефери на ринге, наклонившийся над отправленным в нокдаун боксером, начал выбрасывать пальцы, словно открывая счет секундам, - адски изворотлив и умен! Вы желаете его легко провести, когда он надул, как сопливых детей, всю абверкоманду Ругге, покойного начальника СС и полиции Байера вместе со всем его аппаратом и наружным наблюдением, а также нас с вами! Вспомните Польшу сорокового, Отто!
Бергер меланхолично поглядел на раскрасневшегося штурмбанфюрера, и тот под его долгим взглядом обмяк и опустился в кресло, вытирая потный лоб скомканным платком.
- У русских есть прелестная пьеса "Горе от ума", - злорадно хохотнул оберфюрер. - Видели или читали? Автора, кажется, зарезали в Иране? Он был дипломатом.
- Отто, ну при чем здесь девятнадцатый век и русский писатель Грибоедов, - почти простонал Бютцов. - Я совершенно не вижу никакой связи.
- Напрасно, мой мальчик, напрасно. Связь самая прямая - умный чаще склонен усложнять простые вещи и искать в них некий скрытый смысл, которого просто нет. В бытовых вопросах умного обмануть легче, чем дурака, согласны? Если мы имеем дело с уже хорошо известным нам противником, все несказанно упрощается. Можно с достаточной долей уверенности предположить, как он станет действовать, чему верить, а от чего испуганно шарахаться. Вот и попробуем сплести западенку, рассчитанную на "куриный" интеллект - хитрую, но внешне абсолютно незатейливую, чтобы он пошел в нее не задумываясь, надеясь нас переиграть и вновь обмануть. Но для этого нам надо знать все его контакты в городе и место пребывания, чем мы и займемся в первую очередь. Похоже, русские давно знают о нас и послали сюда именно Тараканова, рассуждая аналогичным образом. Не станем их заранее разочаровывать и настораживать.
Конрад потер ладонью лоб: кажется, старый лис и впрямь уже успел все досконально рассчитать и взвесить. Положиться на него? Не было случая, чтобы нюх подвел Бергера, вдруг и сейчас он окажется на коне, а в том положении, в какое попал его ученик, остается только держаться обеими руками за хвост кобылы учителя, надеясь выбраться из жуткой трясины тайных интриг. Попробуем?
- У Тараканова наверняка очень мало времени, - осторожно начал он развивать свою мысль. - Информация, принесенная Грачевым, сбежавшим из камеры смертников тюрьмы СД, слишком серьезна, чтобы русская разведка могла долго тянуть с ее проверкой.
- Тем более нам нельзя терять ни минуты, - тут же подхватил оберфюрер. - Немедленно в дело "Фройляйн", а то уже застоялась, как скаковая кобылка на конюшне. Пусть активизируется. И людей на улицы, на рынок, в каждый квартал - искать, перерыть весь город, но обнаружить его лёжку и взять под плотное наблюдение. Только предельно осторожно!
- Я понял, - Бютцов встал, одернул мундир.
- Не волнуйтесь, мы не дадим ему бесследно исчезнуть, как в сороковом, - успокаивающе улыбнулся Бергер. - А теперь работать, мой мальчик, быстро и продуктивно работать!
Глава 4
И.В.СТАЛИН Ф.РУЗВЕЛЬТУ
Уважаемый г-н Рузвельт, г-н Дэвис передал мне Ваше послание.
Я согласен с вами, что этим летом - возможно, еще в июне месяце, - следует ожидать начала нового крупного наступления гитлеровцев на советско-германском фронте. Гитлер уже сосредоточил против нас около 200 немецких дивизий и до 30 дивизий его союзников. Мы готовимся к встрече нового германского наступления и к контратакам, но у нас не хватает самолетов и авиабензина. Сейчас, конечно, невозможно предвидеть всех военных и других шагов, которые нам придется предпринимать. Это будет зависеть от развития дел на нашем фронте. Многое будет зависеть также от того, насколько быстрыми и активными будут англо-американские действия в Европе.
Я упомянул об этих важных обстоятельствах, чтобы объяснить, почему мой сегодняшний ответ на Ваше предложение насчет нашей встречи не может быть сейчас вполне определенным.
Я согласен с Вами, что такая встреча необходима и что ее не следует откладывать. Но я прошу Вас должным образом оценить важность изложенных обстоятельств именно потому, что летние месяцы будут исключительно ответственными для советских армий. Не зная, как будут развертываться события на советско-германском фронте в июне месяце, я не смогу уехать из Москвы в течение этого месяца. Поэтому я предложил бы устроить нашу встречу в июле или в августе. Если Вы согласны с этим, я обязуюсь уведомить Вас за две недели до дня встречи, когда эта встреча могла бы состояться в июле или в августе. В случае, если бы Вы после моего уведомления согласились с предложенным мной сроком встречи, я прибыл бы к месту встречи в установленный срок.
Что касается места встречи, то об этом сообщит Вам лично г. Дэвис.
Я согласен с Вами по вопросу об ограничении количества Ваших и моих советников.
Благодарю Вас за то, что Вы прислали в Москву г-на Дэвиса, который знает Советский Союз и может объективно судить о вещах.
С искренним уважением
И. СТАЛИН
26 мая 1943 года.
* * *
Черную язву пепелища на месте дома три Павел Романович увидел сразу же, как только вышел на Мостовую улицу - тихая, зеленая, с мощенными плиткой тротуарами и булыжной проезжей частью, она петляла позади площади с торговыми рядами, навевая ощущение сонного покоя и легкой грусти. Старые липы, покрывшиеся темно-зеленой листвой, аккуратные домики, чистенькие крылечки, водоразборные колонки и высокое голубое небо с ярким диском солнца - даже не верится, что кругом война и здесь, в таком тихом городке, хозяйничают оккупанты.
Неспешно шагая по плиткам тротуара, Семенов поглядывал по сторонам - он решил пройтись разок-другой вдоль Мостовой, чтобы вписаться в окружающую обстановку, попытаться определить, не проявляет ли кто к нему, так нежданно появившемуся здесь, повышенного интереса и, главное, с кем можно переговорить, потихоньку подводя пересуды к случившемуся несколько месяцев назад пожару.
Вдалеке темной тенью на фоне неба торчали башни костела. В Немеже вообще куда не пойди, отовсюду видно костелы - население такое набожное, или польские паны, долгие столетия владевшие этим городком, специально насаждали полную покорность ксендзам? Стены домов рядом с пожарищем немного закопченные, грязные от сажи, и крыша на одном из них слегка обгорела. И, как назло, никаких заведений, куда можно заглянуть, не вызывая подозрений, - только лавчонка мелкого торговца да аляповатая, издалека бросающаяся в глаза вывеска холодного сапожника.
Тротуар привел к перекрестку. Бросив взгляд на фанерную табличку с выцветшей от непогод надписью, Павел Романович прочел: "Берлинерштрассе". Постоял немного, потом повернул обратно, зорко оглядывая прохожих.
Нет, никто из них не вызывает подозрений, однако маячить на почти пустой в этот час улице всe равно не стоит. Ну сколько раз он еще сможет здесь прогуляться - два, три, а потом, что делать потом? Если бы обладать волшебным даром проникать в прошлое, возвращать минувшее и становиться свидетелем давно случившегося! Сколько тайн тогда было бы раскрыто.
Как бы чудесно сейчас подглядеть, отчего вдруг возник пожар на явке, указанной погибшим переводчиком Сушковым своему однокамернику Семену Слободе, увидеть обитателей сгоревшего дома, их гостей, друзей и недругов. Вот бы скользнуть невидимой тенью под еще не успевшую провалиться от жаркого огня крышу и услышать разговоры, запомнить лица…
Жаль, что человеку такое не дано, не может он повернуть вспять время, заставить его служить себе. Что было - то было, а что было - безвозвратно прошло!
Щурясь от льющего в глаза солнца, Семенов снова оглядел улицу: все именно так, как описывал ему Осип Герасимович - липы, лавчонка торговца, домики. И ни в одну дверь не постучать, не поздороваться с хозяевами, не расспросить их о происходивших событиях. Зайти разве к сапожнику?
Перейдя на теневую сторону, он направился к сапожной мастерской, прикидывая, как бы половчее заговорить о пожаре - неизвестно, сколь разговорчив хозяин. Принято считать, что наиболее говорливы парикмахеры, а вот как обстоит дело с сапожниками? Про них чаще слышишь: "пьет, как сапожник", а о склонности к беседам народная мудрость умалчивает.
Толкнув давно не крашенную дверь, он очутился в заваленной старой обувью комнате. Посредине, за самодельным верстаком, зажав между покрытых линялым фартуком колен сапожную лапу с надетым на нее ботинком, сидел хозяин, держа губами деревянные шпильки. Вынимая их по одной, он ловкими и точными ударами молотка вгонял острые кусочки дерева в прохудившуюся подметку.
Бросив на клиента равнодушный взгляд из-под замотанных суровой ниткой круглых очков в простой железной оправе, сапожник вытянул шею и скользнул глазами по обуви пришедшего. Видимо, беглый осмотр его вполне удовлетворил - есть надежда немного подзаработать на этом дядьке, заросшем клочковатой щетиной.
- Пану нужен срочный ремонт? - вынув изо рта гвозди, поинтересовался сапожник и тут же быстро добавил: - С ноги работа дороже.
Семенов согласно кивнул и присел на указанный хозяином табурет, расшнуровывая ботинки. За свою обувь он не боялся - ботинки польского довоенного производства, в меру поношенные, со сбитыми набойками на каблуках. Именно такие, какие могут быть у человека его положения: средних лет провинциала, не отличающегося особым достатком и не занимающегося коммерцией или спекуляцией.
Разглядывая обувь клиента, сапожник огорченно покачивал головой, ковыряя черным ногтем истончившуюся подошву и стесанную резиновую набойку на каблуке.
- Можно, - наконец сказал он, - нового товара нет, чтобы поставить пану, но отыщем на старом что поцелее. Согласны? Сейчас вообще тяжело с товаром, - вздохнул он, перебирая лежавшие возле него изношенные туфли и сапоги. - Приходится выкраивать, выворачиваться. Пан намерен платить натурой или марками? Я имею в виду оккупационные.
- Марками, - разочаровал его Павел Романович, уже знавший, что в городе предпочитают натуральный обмен, особенно когда в виде расхожей валюты выступают хлеб, сало, табак или, на худой конец, картошка.
- Да, пан, в интересное время мы с вами имеем честь жить, - отдирая клещами набойки, продолжил сапожник. - Вы к нам издалека, простите великодушно за праздное любопытство?
- Не очень, - улыбнулся Семенов. Молчать не стоило, надо поддерживать завязавшуюся беседу. - Хочу здесь решить некоторые дела. Хозяйство! Какое бы время ни было, а есть надо. Все хотят питаться: я сам и другие люди.
- То так, - немедленно согласился сапожник. - В деревне, а я вижу, пан селянин, все же легче, чем в городе. Огороды, скотина. Но и прийти из лесу могут или с города наехать, и все забрать. Однако могут не наехать и не прийти. А в городе? Налог плати, все дорого на базаре, не подступишься… Холера ясна! - выругался он, оцарапав палец.
- В деревне тоже не сладко, - разглядывая выцветшие обои и керосиновую лампу под жестяным абажуром, возразил Павел Романович. - Продукты надо сдавать властям, сеять, пахать, а работать кому? Одних побили, другие утекли кто куда. От новины до новины едва-едва дотянешь, да и то далеко не всегда.
Поглядывая в окно, он ждал момента, чтобы спросишь о сгоревшем доме. Сапожник, похоже, страдал молчаливостью и, по всей вероятности, давно здесь обосновался. Помнится, Осип Герасимович говорил, что еще до пожара здесь уже работали сапожная мастерская и лавка мелочного торговца. Если тут ничего не удастся узнать, придется направиться за покупками и попытать счастья там. Не то чтобы он не доверял проверке, проведенной людьми Колесова, но хотелось все поглядеть самому - по возвращении придется держать ответ.