- Она работает по двенадцать часов, когда днем, когда ночью. Иногда бывает, что она совсем не приходит ночевать домой. Мы живем далеко от фабрики, на Кюстринерштрассе; это между Силезским вокзалом и Франкфуртераллее. Когда объявляли воздушную тревогу или когда были разворочены рельсы после бомбежки, ей просто не оставалось ничего другого, как остаться на фабрике до следующей смены.
- А ты был дома совсем один?
- Да.
- И отца тоже не было дома?
Джонни кивнул.
- Он в солдатах, да?
- Сначала он работал на железной дороге, а потом его забрали в солдаты. Мы уже давно не получаем от него писем.
- Пропал, наверное, без вести?
- В России.
- Ну и командование у нас, - вздохнул Густав, - пропал без вести - не живой, не мертвый.
- Мой отец обязательно вернется! - заявил Джонни. Он не мог себе представить, что больше никогда не увидит отца. Отец всегда был веселым, готовым на всякие развлечения. С ним просто не могло ничего плохого случиться…
В этот момент послышался гул моторов с большой высоты. Грохот был такой, что затряслись ветви деревьев, и казалось, что земля сама качается под ногами. Шум то нарастал, то спадал.
- Ты видел их? - спросил мальчик.
- Нет, - ответил Густав, - они идут в стороне от нас. Я узнал звук моторов, это штурмовая авиация, и тоже не немецкая.
Несколько минут оба прислушивались. Вдруг недалеко раздались взрывы, словно земля разлетелась на куски.
- Разгрузили свои чемоданы, - сказал солдат.
- Что же они бомбят?
- Понятия не имею. - Солдат начал шить быстрее и, как показалось мальчику, не так старательно. - Честно говоря, меня все это несколько настораживает. Позади нас уже не слышно никакой стрельбы, а впереди идут бомбежки. Черт меня возьми, если я знаю, где теперь проходит линия фронта.
5
Разбитая колонна.
Странное поведение Густава.
Страшное открытие.
Брошенная усадьба с растрепанной курицей.
Сшитую Густавом обувь для Джонни едва ли можно было назвать симпатичной. Она была бесформенной, пожалуй даже неуклюжей. Но зато как раз по ноге. Грубая ткань свободно облегала ступни. Джонни сделал несколько шагов и понял, что Густав вшил по крайней мере три подошвы. Мысль, что его ноги хотя бы кое-как защищены, придала мальчику уверенности. Теперь его беспокоила только боль в разбитом колене.
- Ну, а теперь в путь! - скомандовал Густав, с помощью карты и компаса наметивший их дальнейший маршрут.
Джонни с радостью отметил, что идти ему теперь гораздо легче. По мере их продвижения лес постепенно становился все реже и реже, а затем они вышли на холмистую равнину. Невысокие плоские песчаные холмы на ней поросли островками растрепанного вереска. Поодиночке стояли низкие березки. Некоторые деревца были уже окутаны зеленой дымкой весны.
Густав тяжело шагал вперед.
Джонни хотел приладиться к его шагу. Ботинки отлично себя оправдали: колючки больше не царапали ноги, нагретый солнцем песок не обжигал их. Это были самые удобные ботинки, какие он когда-либо носил. Он не отдал бы их ни за какие сокровища. Идти сейчас мешала только режущая боль в колене.
Когда они намеревались обогнуть небольшую березовую рощицу, солдат вдруг протянул руку и жестом остановил мальчика.
- Что случилось? - спросил Джонни.
Солдат слегка пригнулся, раздвинул ветки и сказал:
- Смотри туда!
Перед ними раскинулась не очень широкая, по довольно длинная низина, поросшая по краям высокими деревьями. В низине они увидели несколько грузовиков и бронированных машин. Некоторые из них были перевернуты кверху колесами.
Джонни увидел помятые, пробитые насквозь и искромсанные кабины и кузова. Некоторые машины еще горели. От них загорелись и росшие поблизости деревья.
- Наверное, это была исходная позиция, - проговорил Густав и закусил губу. - Все разнесено, даже три штурмовых орудия и те разбиты.
- Это те самолеты?
- Эти ребята уже отвоевались, - солдат кивнул на разбитые машины.
- Может быть, там кто-нибудь еще остался?
- Несколько человек, наверное.
- Где же они?
Густав молчал. Пожар тем временем распространялся все шире. Он шуршал и потрескивал, выстреливая временами оранжевыми огоньками. Над лесом клубились облака черного дыма.
- Мы должны здесь пройти, - сказал солдат после небольшого раздумья. - Но сделать это надо быстро, пожалуй, лучше даже бегом.
Джонни поднял на него удивленные глаза. "Почему бегом, к чему такая спешка? Ведь здесь еще нет русских?" Он вспомнил о своей забинтованной ноге, которая с трудом сгибалась. Ему вдруг представилось на миг, что ногу ему ампутируют.
Пригнувшись, они побежали вперед. Достигнув последней группки берез, тяжело дыша, опустились на корточки. Через низину вела песчаная дорога. На ней явственно проступали следы от колес и гусениц.
Густав долго и пристально разглядывал противоположный холм. Расположенный на его склоне лесок казался отсюда пушистым покрывалом. Воздух над ним дрожал в теплых солнечных лучах. Солдат подал знак, и они снова побежали.
После первых же шагов мальчик едва не закричал от боли. Ощущение было такое, словно колено обварили кипятком. Когда они, задыхаясь, добежали до поросшего деревьями склона, неожиданно раздался сильный взрыв.
Иголки молодых сосен кололи Джонни лицо. Он надеялся, что теперь они опять пойдут не торопясь, но напрасно. Густав заторопился еще больше. Спина солдата перед глазами Джонни все уменьшалась; расстояние между ними все росло.
- Густав! - жалобно позвал Джонни.
Но тот продолжал бежать.
- Подожди же! - Глаза мальчика наполнились слезами.
На этот раз солдат услышал крик. Он остановился, потом вернулся назад.
- Ты чего хнычешь? Что случилось?
- Ничего…
- Так в чем же тогда дело, ты опять устал? - В его голосе слышалось и нетерпение, и недовольство. - Не мог ты еще устать, мы ведь совсем недавно хорошо передохнули!
Мальчик вытер слезы. Но они набегали снова и снова. Солдат вздохнул с видом человека, готового впасть в отчаяние.
- Ну что же, видно, ничего с тобой не поделаешь, - сказал он уже значительно спокойнее. - Сейчас как раз будет заброшенная усадьба. Когда ее пройдем, сделаем привал в лесу.
Джонни обрадовался и даже забыл о своем колене.
- Усадьба? - переспросил он. - Тогда почему женам не сделать привал на тихом крестьянском дворе с конюшнями и старым домом? - Его прельщала мысль об отдыхе под тенистым деревом с развесистой кроной. - Почему мы должны пройти усадьбу?
- Не знаю, - Густав нерешительно пожал в ответ плечами.
- Я бы хотел туда, - заупрямился мальчик.
Он хотел не только тихого тенистого местечка. Он хотел еще прохладную комнату с диваном. Может быть, хозяйка даст что-нибудь попить. Полную кружку свежего жирного молока.
- Не выйдет, - угрюмо заявил Густав.
- Но почему?
- Видишь ли, Джонни… - начал было солдат, но тут же его слова перешли в какое-то неразборчивое бормотание.
- Ну пожалуйста, Густав!
- Ну ладно, - наконец сдался солдат и указал мальчику на дорогу. - Только я пойду позади тебя, - объяснил он, делая серьезное лицо. - А если ты заметишь что-нибудь подозрительное, то дай мне знак.
Джонни обещал так и сделать. И они снова пустились в путь, теперь уже гораздо медленнее, чем прежде.
Не прошло и четверти часа, как они добрались до усадьбы. Она стояла у подножия отлогого холма. К ней вела песчаная дорога, терявшаяся дальше за постройками в гуще леса. Мальчик пробрался сквозь низкие деревья и увидел перед строениями большой яблоневый сад. Сад был запущен, ветви деревьев переплелись. Слева раскинулся обтянутый колючей проволокой луг, на котором беспорядочно были разбросаны какие-то черно-белые круглые предметы. Джонни никак не мог разобрать, что это такое. Был ясно виден крестьянский двор. Вдруг Джонни испуганно вздрогнул.
- Что там? - прошептал Густав, державшийся немного сзади.
- Это больше уже не усадьба, а одни развалины.
- Как так?
- Все сгорело.
- А людей не видно?
- Никого, - отозвался Джонни, - даже страшно.
Медленно и осторожно они двинулись вперед. Ограда сада была сплетена из заржавевшей колючей проволоки. Они перебрались через нее.
Пестрые пятна на лугу не давали Джонни покоя. Когда они уже пробирались через яблони, он огляделся еще раз.
- Густав! - вдруг в ужасе закричал мальчик, изо всех сил махая руками. - Густав, скорее сюда!
Отбросив всякую осторожность, солдат заторопился на зов мальчика.
- Посмотри-ка туда, Густав!
- Что там такое? - спросил солдат.
- Коровы, - прошептал Джонни прерывающимся от волнения голосом. - Коровы, пять штук…
- Их пристрелили, - сухо проговорил Густав.
- Но почему? - Мальчик не мог себе представить, кому и зачем это могло понадобиться. "Коровы, молоко, - думал он, - полные миски молока…" - Зачем убили коров? - еще раз спросил он.
- Да уж нашли зачем, - ответил Густав, презрительно фыркнув.
Ему пришлось подтолкнуть мальчика, который не мог оторваться от ужасной картины. Одно из животных с неестественно откинутой шеей лежало прямо возле забора. Темные глаза коровы уже потеряли свой живой блеск, за длинным черным бархатным ухом запеклась кровь.
- Ну иди же ты, - торопил мальчика солдат, - в жизни бывает кое-что и похуже. Все равно здесь уже ничем не поможешь.
Между сараем и разрушенной конюшней был узкий проход во двор, почти полностью заваленный развалившимися стенами, обуглившимися балками и осколками кирпича. Посреди двора Джонни увидел колодец. А возле него курицу, растрепанную курицу, которая, не обращая ни малейшего внимания на людей, возбужденно копошилась в пыли.
- Сядь на крыльцо, - приказал Густав и указал мальчику на обломок стены из красных кирпичей, бывших когда-то домом, где жили люди. - А я нока поищу воду.
Джонни все еще не мог забыть тусклый глаз коровы я кровавое пятно у нее за ухом. Его мутило. Словно сквозь туманную пелену он видел солдата, шедшего к колодцу. Встревоженная курица захлопала опаленными крыльями и неуклюже заторопилась к сараю.
- Негодяи, подлецы проклятые, - вдруг вырвалось у Густава.
- Что такое? - тихо спросил Джонни.
- Мы не сможем взять здесь воды.
- Почему?
С сердитым выражением лица солдат молча пробирался через развалины.
Мальчик прислонился к обгоревшему косяку. Ему на хватало воздуха, словно что-то сдавило горло, и поэтому приходилось то и дело сглатывать слюну.
- Что с тобой, малыш? - озабоченно спросил солдат. - Ты устал?
Джонни молчал и старался дышать как можно глубже.
- У меня еще осталось немного молока, - сказал солдат, опуская рюкзак на землю. - Я знаю, тебе пришлось трудновато. У меня есть молоко, целая кружка молока и сухарь. Это быстро поставит тебя на ноги…
Мальчик закрыл глаза и показал на свое колено.
- Болит?
Джонни слабо кивнул.
- Давно?
- Да.
- Развяжи! - приказал Густав.
Он закатал рукава своей гимнастерки и решительно опустился перед мальчиком на колени.
6
Неожиданное знакомство с Грилле из гитлерюгенда.
"Настоящая французская водка!"
Джонни вступает в бой.
Тайна Густава раскрыта.
Повязка на ноге вся пропиталась грязью и слиплась. Она плотно прилипла к ране. Солдат снимал ее круг за кругом при помощи своего ножа. Потом озабоченно посмотрел на разбинтованное колено.
В этот момент растрепанная курица поспешно вылетела из сарая, пронзительно кудахтая. Ее вспугнул громкий стук и грохот разбитых кирпичей.
- Эй, приятели! - позвал чей-то звонкий голос из-за дочерна обгорелых стен.
Джонни был слишком слаб даже для того, чтобы испугаться. Он устало взглянул на пустой, развалившийся дверной проем. Но там никого не было видно.
- Покажись сперва ты, дружище! - крикнул Густав. Он старался говорить решительно и бодро, но голос его звучал хрипло.
Из дверей неуклюже вышел подросток. На нем была темно-синяя, перепачканная зимняя форма гитлерюгенда. Рукава слишком свободной гимнастерки он закатал, что придавало ему ухарский вид. На левом плече у него висел на ремне немецкий автомат, ствол которого угрожающе был направлен в сторону крыльца. Бледное лицо под лыжной шапочкой со сломанным козырьком, несмотря на строгость выражения, выглядело совсем по-детски.
- Что, любуетесь моим видом? - подчеркнуто небрежно спросил паренек, вразвалку подходя ближе.
- Видали и не таких, - ответил Густав.
Паренек ухмыльнулся, словно это была очень остроумная шутка. Его маленькие серые глаза оглядели все кругом и изучающе остановились на солдате.
- Я знаю, юный Зигфрид выглядел, конечно, куда более впечатляюще. Но и твоя физиономия не напоминает киноактера.
Голос Густава обрел привычную звучность, когда он сухо заметил в ответ:
- Пока я не собираюсь сниматься ни в каком фильме.
Паренек засмеялся.
- А ты, я вижу, за словом в карман не лезешь, - заметил он, подходя к крыльцу. Он снял с плеча автомат и, покачивая, держал в руке. Потом выпрямился, подтянулся: - Ну что же, познакомимся!
- С визитными карточками или без?
- Я серьезно, - сказал паренек.
- Тогда начинай, - пробурчал Густав. - Право первенства - молодым.
- Ладно, - ухмыляясь согласился тот и отвесил нарочитый поклон. - Позвольте представиться: Грилле. Имя довольно обычное, но, во всяком случае, настоящее немецкое, Гарольд Грилле. - Затем большим пальцем он указал на свои погоны: - К тому же ротенфюрер, значит, не в особенно высоком звании, боевая группа "Мюнхеберг". Ну, а ты?
- Канонир Фельгенхау, - не вставая, ответил Густав. - Густав Фельгенхау. Первый зенитный дивизион. - Он угрюмо добавил номер полка и своей батареи.
- А что вы тут делаете? - спросил парень, поднимая автомат и стирая пыль с прорези прицела и мушки.
- Ты же видишь, ухаживаю за мальчиком!
Паренек подошел ближе. При этом он все время держался чуть в стороне, чтобы одновременно видеть и солдата, и Джонни.
- Ай-я-яй, - сказал он, качая головой, - рана выглядит не лучшим образом. Гноится?
- Это не столь важно, - деловито ответил Густав, - видишь, все зажило. А колено распухло потому, что было очень туго затянуто.
- Надо как следует его охладить.
- Попробуй украсть грош из кармана у голого человека! Для того чтобы охладить, нужна вода. Может быть, у тебя есть хоть немного? - Солдат кивнул на обернутую войлоков флягу с завинчивающейся крышкой, висевшую на боку у паренька.
- Тут есть колодец, - ответил тот, указывая стволом своего автомата на середину двора. - Воды там хватит на добрую половину армии.
- Там вода отравлена, - пробормотал Густав, - ты туда сам-то заглядывал?
- Когда же? Я ведь только что пришел.
- Там плавают мертвые овцы. Их всех прикончили. Эти паршивые мерзавцы, будь они прокляты!
- Ты кого имеешь в виду? - понизив голос, прошипел парень.
Густав промолчал.
- Во всем должен быть свой резон, - уже спокойно заметил парень. - Или ты хочешь, чтобы все это досталось русским Иванам?
Солдат ничего не ответил, подтянул к себе рюкзак и стал в нем что-то искать. Джонни, старавшийся не пропустить ни одного слова из этого разговора, внимательно смотрел на своего друга. Капли пота застыли у него на лбу, он выглядел очень обеспокоенным.
- А где сейчас эти русские? - как бы между прочим поинтересовался Густав.
- Черт их знает, - ответил Гарольд Грилле и сплюнул в пыль. - Сегодня утром мы задали им перцу у Фалькенхагена, бои шли три дня подряд. Ну и бои были, скажу я вам!
И в нескольких словах, небрежно бросаемых сквозь зубы, он рассказал, что шестнадцатого апреля, рано утром, когда еще было совсем темно, у Кюстрина, с плацдарма на Одере, началось давно ожидаемое большое наступление Красной Армии с получасовым непрерывным артиллерийским налетом.
- Ни одного квадратного метра земли не осталось нетронутым, - утверждал Грилле. - Неожиданно нас ослепила резкая вспышка света. Мы думаем: может, у Иванов новое чудо-оружие? Но это были просто прожектора. Даже не знаю сколько, но, должно быть, очень много. И при свете этих самых прожекторов они начали нас атаковать. Примерно так я представлял себе светопреставление. Но мы сдерживали их в течение трех дней, этих Иванов, особенно возле Зееловских высот. Я сам подбил один танк. Из панцерфауста. Подпустил поближе, а потом как бахнул!
- Так, значит, ты уже созрел для ордена? - не без ехидства заметил Густав.
До сих пор веселое лицо Грилле на секунду приняло глуповатое выражение.
- К сожалению, никто из начальства этого не видел или, точнее говоря, все, кто видел, давно уже… - он показал пальцем вверх, - вознеслись на небо. Слушай, чем они нас только не били, - продолжал он, - из всех артиллерийских калибров. А потом поперли танки. Первым вышел из строя наш командир, ему оторвало обе ноги. А потом пошли все один за другим.
- А сюда-то как тебя занесло? Зеелов ведь северо-восточнее отсюда…
Парень опустился на каменное крыльцо возле Джонни. Сдвинул на затылок свою лыжную шапочку, так что из-под нее выбились тонкие рыжие волосы. Автомат он положил себе на колени.
- Нас оттеснили на юго-запад. А когда мы, конечно согласно приказу, хотели оторваться от оставшихся, на нас пошла колонна русских танков с пехотой. Никто не предполагал, что они будут наступать нам на пятки. Мы были вынуждены рассыпаться на местности поодиночке. Каждый, кто только мог, бежал куда глаза глядят.
- Когда это случилось с колонной? - поинтересовался Густав.
- Уже порядочно, часа два назад.
- Странно, - Густав впервые поднял голову, - что здесь ничего не осталось.
- Это вроде мертвого пространства между двумя атакующими сторонами, - поучительно произнес Грилле.
Наконец Густав нашел то, что искал. Он вытащил из рюкзака длинную плоскую бутылку с яркой этикеткой и, подняв, посмотрел на солнце. В бутылке была коричневатая прозрачная жидкость.
- А что ты теперь намерен делать? - спросил между тем солдат.
- В приказе было ясно сказано: всем отступать до следующей зоны заграждений.
- А где это?
Грилле взглянул Густаву в глаза.
- Вот так вопрос, - протянул он, - вы что там, со своими зенитчиками, на луне живете, что ли?
- Я пропустил очередной тактический инструктаж, - нашелся солдат.
- Следующая зона заграждений находится непосредственно на подступах к Берлину.
- И там тоже будут идти бои?
- Слушай, уж не думаешь ли ты, что мы пропустим туда Иванов?
Густав проворчал что-то непонятное себе под нос.
- Или ты в этом сомневаешься?
Солдат, тщетно пытавшийся пальцами вытащить пробку из бутылки, наконец решил сделать это зубами.
- Дожить бы только до дня рождения фюрера, - продолжал болтать парень, - тогда все пойдет иначе!
Густав выплюнул пробку. Потом взял свой носовой платок, смочил его жидкостью из бутылки и приложил к колену Джонни.