Они уже собирались идти домой, когда услыхали неровные шаги и бормотанье. Со стороны Комаровки, шатаясь и размахивая руками, плелся пьяный немец. Он что-то ворчал себе под нос, видимо проклиная кривую неровную дорогу. Пропустив его, Соколов сзади ударил пьяного тяжелым куском железа по голове. Забрав пистолет, оттащили труп в руины и забросали кирпичом.
Глухими тропинками пробирались на свои квартиры.
В другой раз пошли на добычу оружия в руины возле Театра оперы и балета. Теперь уже у них был пистолет. Но, чтобы не нарушать тишины, расправлялись с фашистами ножами.
Оружия и патронов становилось все больше и больше. Но не всегда везло на пистолеты и автоматы. Часто под руку попадались рядовые гитлеровцы, у которых, кроме тесаков, ничего не было. В укромном местечке собралось уже около дюжины тесаков.
- Когда-нибудь и они потребуются, - подбадривал товарищей Бывалый.
Он тем временем искал подполье. Удалось напасть на какой-то след. Во второй половине сентября 1941 года получил явку, встретился с подпольщиками, которые уже приметили деятельность группы военных.
Встреча произошла на квартире командира Красной Армии Георгия Глухова, проживавшего на Советской улице неподалеку от Дома правительства. Кроме хозяина квартиры здесь было еще несколько человек. Один из них сразу же привлек к себе внимание Бывалого. Это был кавказского типа человек с резкими чертами лица. Большие темные глаза его проницательно заглядывали в самую душу собеседника. Этот человек напоминал "морского волка", которому довелось многое повидать на своем веку. Знакомясь, он крепко пожал руку и отрекомендовался:
- Славка Победит.
Борис Григорьевич назвал свою фамилию.
- Неплохо, если бывалый, - принимая фамилию за подпольную кличку, заметил Славка. - Ну, а если вы человек бывалый, то и дело с вами легче вести. Мы, - и он показал на присутствующих, - уже некоторое время имеем вас на примете. Ваша группа делает неплохое дело, уничтожая фашистов. Но все, что уже сделано, - только крупица того, что можно сделать и к чему обязывает вас партия.
На душе у Бывалого посветлело. Значит, партия действует! Она внимательно следит за поведением каждого из тех, кто очутился в тылу врага. Глаза ее видят, кто и как ведет себя в эти суровые дни.
- Наша общая первоочередная задача, - продолжал Славка Победит, - установить связь с партизанскими отрядами. Они есть, но, видимо, еще маленькие, неорганизованные. Кроме того, нужно создавать новые отряды. Вы, военные, должны сыграть в этом деле решающую роль. У вас есть соответствующая подготовка, умение руководить людьми в бою. А этого как раз не хватает молодым партизанским отрядам, которые организуются из гражданских людей. Если у вас что-нибудь конкретное наметится, дайте мне знать.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду партизанский отряд. Если вы организуете хорошую группу, обязательно сообщите. У нас найдется кое-что для отряда. В частности, есть у нас оружие, боеприпасы, продукты, медикаменты, одежда. Главное - умело организовать людей в самом начале. Потом недостатка в бойцах у нас не будет, если народ увидит наши дела.
- Хорошо, товарищ Победит, - согласился Бывалый. - Мы будем искать новые связи с бойцами и командирами, которые застряли в Минске. Потом, по-моему, нужно активней выводить командиров и бойцов из лагерей военнопленных...
- Это уже делается. У нас есть все данные считать, что это дело организовано неплохо. Но и вы действуйте более энергично.
Первая встреча с подпольщиками подбодрила группу Бывалого. Была найдена ниточка, которая должна была оторванных пока что от всего мира, но до конца преданных Родине людей связать с партией, а значит - со всем советским народом.
В скором времени к Бывалому зашел политрук Бочаров. Он был чем-то озабочен.
- Борис Григорьевич, я напал на следы какого-то полковника, который уже организовал партизанский отряд, и находится он в Минске. Мне говорили, что полковник охотно возьмет нас к себе.
Партизанский отряд в Минске? Небольшая группа - иное дело, а то - целый отряд! Правда, в городе часто рассказывают об убитых ночью немцах, о минах, которые взрываются то в фашистских учреждениях, то на железной дороге. По всему видно, что действуют партизаны и подпольщики.
- Ты уверен, что это не провокация?
- Конечно, гарантии дать не могу, но с полковником многие держат связь и никто еще не провалился. Можно попробовать.
- Хорошо. Назначим ему встречу в руинах возле Театра оперы и балета послезавтра в три часа дня. Посмотрим, что там такое.
Большой группой идти нельзя - заметят фашисты. Отправились вчетвером. Бывалый, и Бодров шли впереди, а позади, на определенном расстоянии, держались вооруженные пистолетами Бочаров и Соколов. В случае провокации Бочаров и Соколов должны были огнем прикрывать отступление Бывалого и Бодрова.
Среди руин стояла небольшая деревянная хатка. Из-за нее навстречу Бывалому и его друзьям вышел высокий худой человек. Гражданская одежда не могла скрыть от опытного глаза безукоризненную выправку профессионального военного. За ним, держа руки в карманах, также на некотором расстоянии, шли еще двое. Они внимательно следили за группой Бывалого, как видно готовые в любой момент пустить в ход оружие.
- Кто вы? - строго, требовательно спросил, будто скомандовал, стройный худой человек, сверля Бывалого суровым взглядом черных глаз.
- А вы кто?
- Нет, я первый спросил, вы должны и ответить.
- Почему я? Назовите вы себя, тогда я скажу.
- Что же, мы так весь день будем торговаться? Если вы всерьез хотите, иметь дело со мной, то должны ответить на мой вопрос.
- Как же я могу ответить на ваш вопрос, не зная, кому я отвечаю?
Минут десять прошло в таких спорах. Охрана, одна и другая, начала нервничать. Тогда незнакомец сказал:
- Я - командир двести восьмой стрелковой дивизии полковник Ничипорович.
- Из чего это видно?
- Вот мое удостоверение...
Он достал из нагрудного кармана и, не выпуская из рук, показал свой документ.
Бывалый назвал себя, добавив:
- Ну, а у меня нет никаких документов, все уничтожил. Зато меня знают люди. Я пришел к вам потому, что слыхал, будто у вас есть отряд. Хочу совместно биться с врагами.
- Да, отряд есть, - подтвердил Ничипорович. - Только он еще не действует.
- Сколько у вас людей?
- Не считал. Человек пятьдесят.
- Все военные?
- Почти что. А у вас сколько?
- Около этого. Человек тридцать.
- Вот что, товарищ Бывалый, давайте мы завтра еще раз встретимся на Червенском рынке в это же время. Согласны?
- Хорошо.
После того как пришли фашисты, рынки стали самыми многолюдными местами в городе. В магазинах ничего не было. Рынок спасал город от голода и холода. Здесь кишели спекулянты, перекупщики, гестаповцы и полицейские шпики. Рыночной суетой часто пользовались и подпольщики.
В толчее крикливой, горластой толпы Бывалый еще издалека увидел высокого, статного Ничипоровича, который азартно торговал что-то у спекулянта. Подойдя, Бывалый вмешался в разговор. Он нарочно давал никчемную цену за товар, который ему совсем был не нужен. Сделав вид, что они оба разозлены упрямством торгаша, Бывалый и Ничипорович отошли, ругая скупердяя.
Так вместе и пошли с рынка. Время от времени Бывалый незаметно оглядывался - не следит ли кто-нибудь за ними. Но все было спокойно.
Зашли к одному знакомому. Там Ничипорович признался:
- Вы меня простите, что я вчера немного соврал. Отряда у меня еще нет. Я так сказал на случай провокации. Если бы на вашем месте был провокатор, он побоялся бы тронуть меня, думая, что в руинах целый отряд. А мы можем создать отряд. Давайте вместе займемся этим. Если сами не создадим, то хотя бы установим, связь с партизанами и перейдем к ним.
Это признание немного разочаровало Бывалого, но ведь все-таки несколько командиров держалось возле Ничипоровича. Славка Победит прав: партизанам нужны командные кадры.
Нужно было посоветоваться с партийной организацией, что делать дальше. Направился на квартиру Глухова. Там уже было несколько подпольщиков, которых он видел в прошлый раз. Только одного не знал. Это был высокий, молодой, атлетического склада человек, с красивыми волнистыми волосами. Добродушные голубые глаза смотрели весело, по-юношески задорно. На нем был новенький, отутюженный, модного покроя коричневый костюм с кончиком белого платочка в карманчике на груди и безукоризненная белая сорочка с модным галстуком. Еще издалека от него тянуло запахом хорошего одеколона.
Держал себя парень свободно. Разговаривал легко обо всем, что только ни затрагивали в разговоре. Весело смеялся, шутил. Стоило хозяйке зайти в комнату, как он подчеркнуто начал увиваться возле нее, сыпал как из мешка комплиментами. Женщина отвечала на них теплой улыбкой.
Поведение парня никак не совпадало с общим настроением.
Знакомясь с Бывалым, он назвал себя коротко:
- Жан.
Улучив момент, когда Жан, весело смеясь, заговорил о чем-то с хозяйкой, Бывалый, поморщившись, кивнул в его сторону и спросил у хозяина:
- Почему вы ему доверяете? Видно птицу по полету...
- Его многие знают. Все говорят, что человек надежный, действует умело и многое делает. Не обращайте внимания на внешний вид...
Поговорив о своих делах, Бывалый направился домой. Все время его тревожила мысль: зачем к подпольной работе допускают таких легкомысленных болтунов, как этот Жан? Долго ли такому погубить дело? Ведь не в игрушки играть собрались...
Спустя некоторое время Победит пригласил Бывалого к себе на квартиру. И снова там Бывалый встретился с Жаном. Был тот уже в другом костюме, но такой же выглаженный, надушенный и такой же разговорчивый.
- Простите, товарищ Победит, но меня удивляет легкомыслие этого молодого человека, - с раздражением заметил Бывалый, когда Жан вышел. - Как можно иметь дело с таким болтуном?
Большие карие глаза Славки засветились улыбкой.
- Не беспокойтесь, товарищ Бывалый. Это наш товарищ, надежный. Вы еще увидите, чего он стоит.
Что делается там, на востоке? Где теперь линия фронта? Уже через неделю после оккупации Минска гитлеровцы начали трубить, что захватили Москву. Но с востока в Германию шли и шли эшелоны с ранеными солдатами и офицерами гитлеровской армии. Значит, где-то Красная Армия перемалывает фашистские полчища. Хотя бы краем уха послушать сводку Советского Информбюро!
Некоторым из тех, кто жил на Чкаловской улице, стало известно, что у уборщицы Авгиньи Баран есть радиоприемник. Когда в шесть часов утра немцы давали ток в депо, жители барака, в котором жила Баран, собирались послушать последние известия из Москвы. Приемник был неисправный - в нем нельзя было регулировать громкость, и кричал он на весь поселок. Передачу можно было слышать издалека. А гитлеровцы в первый же день оккупации, угрожая смертью, объявили, что все жители города обязаны сдать оружие и радиоприемники.
- Погибнешь ты, Авгинья, да и нас погубишь, - говорили соседки.
- Мне все равно, - отвечала она. - Погибну так погибну. Немцы мне не принесли счастья. Рано или поздно придется помирать: я одинокая, больная...
Спустя некоторое время она решила уехать а деревню, а приемник передать подпольщикам, которые часто приходили записывать сводки. Последний раз послушав Москву, Авгинья Баран помогла Апанасу Балашову переправить приемник на Чкаловскую улицу.
Установили его в первой квартире дома № 26.
Там же, на первом этаже, в помещении бывшего магазина немцы оборудовали обувную мастерскую и провели туда электрический свет. Электрик Андрей Остроух подключил ток и к квартире подпольщиков.
Все было подготовлено для того, чтобы послушать Москву. Но приемник так кричал, что включать его было очень опасно - фашисты обязательно услыхали бы. Нужно было что-то придумать.
Послушать передачу пришли Балашов, Вагабов, Кузнецов, Куприянова, Степура. Занавесили окна и двери ватными одеялами, попробовали включить - ревет как ошалелый. Тогда мужчины склонились над приемником, а Куприянова набросала на них груду одеял и подушек. Звуки приглушились.
Включили еще раз. Сквозь шум и писк прорвались слова русской песни. Надрывный мужской голос пел:
Машинушка, трогай, трогай,
Я пошел своей дорогой...
- Нет, это - паскудство, ищи Москву! - тихо, но требовательно сказал Балашов чуть ли не в самое ухо Вагабову.
Снова русские слова... И снова не Москва...
- Что ты все фашистскую брехню ловишь, - не унимался Балашов. - Москву давай!
- Давай, давай... Будто я могу достать ее из кармана и положить тебе на ладонь... Потерпи немножко...
- Да и так уж давно терпим.
- Ну, хватит, - примирительно заметил Кузнецов. - Не нужно горячиться. Ищите Москву.
И вот Москва отозвалась. Родные, знакомые голоса передавали последние известия. Только послушали сводку, как кто-то начал сильно барабанить в дверь. Быстро все собрали, спрятали приемник в диван. А тот, за дверью, стучал все сильней и сильней...
Красные, потные вылезли из-под одеял и подушек. Опытный глаз сразу заметил бы, что здесь происходило что-то необычное. Открывать дверь было опасно, но еще опасней не открывать. А что, если полицаи? Не откроешь - сломают дверь.
Вошел штатский.
- Паны, я из городской управы. Собираю пожертвования. Минск разрушен, выбиты почти все окна. Нужно организовать производство стекла. Управа обращается с просьбой к панам минчанам помочь средствами... Мы пытались купить стекло в Варшаве, но там запросили столько золота...
- Какие у нас средства? - нашелся Степура. - Нам самим даже курить нечего. Мы вот сейчас в карты играли на махорку.
Чиновник управы попробовал уговаривать "панов", но ему решительно отказали, и он ушел...
Так принимать сводки было весьма опасно. Подпольщики ломали голову над тем, где найти исправный приемник.
С группой железнодорожников установил связь один бывший торговый работник. Он раздобыл приемник в гетто. Нужно было только забрать его оттуда. Четырнадцатилетняя дочка этого человека перенесла приемник из гетто на Суражский рынок. Там был магазин, где заведующим и продавцами работали свои люди. В подвале магазина сделали склад, прятали там имущество подполья, принимали сводки.
Держать приемник на одном месте было рискованно. Балашов переносил его из квартиры в квартиру. Некоторое время сводки принимались в одном из домиков Грушевского поселка. Репродуктор заменили наушниками, это уменьшило опасность провала.
Записывали сводки и передавали по цепочке - от одного надежного человека к другому. А чтобы легче было переписывать, бухгалтер Степанов передал подпольщикам пишущую машинку.
Балашова начали посылать в дальние рейсы. Рядом с ним для контроля всегда был немецкий машинист. Но как он ни следил, опытный мастер своего дела Балашов находил способ задержать поезд. На каждом перегоне он долго чистил топку, выводя состав из графика. Ни разу не возвращался из Орши в Минск на исправном паровозе. Все это делалось так, чтобы фашисты не могли прицепиться.
В первые же дни оккупации подпольщики поручили слесарю И. В. Гомельскому привести в негодность восстановительный поезд. Группа рабочих под его руководством незаметно забрала все дефицитные детали. Поезд вышел из строя. Много времени потребовалось гитлеровцам, чтобы кое-как отремонтировать его. Потом вывели из строя кран, который подавал уголь. Мастер вагонного депо Вадковский систематически направлял исправные вагоны на электросварку, лишь бы только не могли их использовать.
К тому же многие рабочие совсем не выходили на работу.
В депо была уже довольно большая группа надежных людей, выполнявших все указания подпольной организации.
Руководитель подпольщиков Федор Кузнецов заинтересовался Константином Девочкой. Нужно было познакомиться с ним. Придя однажды утром к Константину, Кузнецов увидел в комнате кроме его жены еще одну молодую женщину.
- Это моя сестра Лида, - представил ее хозяин. - Можете говорить при ней смело, она сама уже кое-что делает для нашего общего дела.
- Что именно?..
- Случалось, листовки находила за городом, так разбрасывала их в городе. Но все это мелочи. Бессистемно. Она хочет более активно включиться в наше дело.
- А что вы можете делать? Какая у вас специальность? - спросил Кузнецов Лиду.
- Фармацевт.
- Так это же чудесно! - обрадовался Кузнецов. - Ведь нам такие люди очень нужны. Обязательно устройтесь в какую-нибудь аптеку.
- Работать на врага?
- Почему на врага? Вы будете на нас работать.
Да еще какую пользу приносить советским людям! И не задумывайтесь, немедленно идите работать в аптеку.
Странное дело: как раз об этом же говорил ей недавно еще один человек - Георгий Глухов, который жил в квартире ее хорошей знакомой, Алены Яцевич. Георгий Глухов был командиром Красной Армии, попал в окружение. Обо всем этом Лида узнала от Лены.
Георгий внимательно присматривался ко всем, расспрашивал Лиду, где она работала до войны, что пережила за время оккупации, есть ли у нее надежные люди. Вот тогда и предложил ей:
- Вам обязательно надо идти работать в аптеку, чтобы иметь доступ к медикаментам. Да и место в аптеке чрезвычайно удобное для разных встреч, для знакомства с людьми.
А теперь вот и Кузнецов говорит о том же.
Через день Лида Девочко снова встретилась с Глуховым. Он что-то делал во дворе.
- Работаете? - спросил как бы между прочим.
- Нет еще.
- Давайте зайдем ко мне.
А когда вошли в дом, тихо сказал:
- Сюда придет один мой знакомый. Поговорите с ним.
Вскоре вошел человек, которого ждал Глухов.
- Знакомьтесь. Это Лида Девочко.
- Славка.
На Лиду испытующе смотрели внимательные черные глаза.
- Лида - моя соседка, - объяснил Глухов. - Брат ее работает слесарем в депо, а она пока что ничем не занимается. Человек она надежный и специальность имеет хорошую - фармацевт. Только вот не хочет работать на немцев.
- На немцев? - переспросил Славка. - Почему на немцев? Вы работайте для советских людей. Думаете, больше пользы принесете Родине, если ничего не будете делать? Глупости. Мы должны приспособиться к новым условиям и как можно больше вредить врагу. Где же мы возьмем медикаменты, если в аптеках не будет наших надежных людей?
- Все как сговорились, - тихо сказала Лида. - И Федор Кузнецов говорит то же самое.
- Какой Федор Кузнецов? - спросил Славка.
- Начальник депо.
Глухов и Славка переглянулись.
- Это очень хорошо, что и он советует вам устраиваться в аптеку. Надо учесть это...
А потом, обратившись к Лиде, Славка сказал:
- Идите работать фармацевтом. Считайте это поручением партии. И собирайте все, что может понадобиться партизанам: медикаменты, оружие, одежду... Мы дадим вам адреса и пароли, чтобы вы могли передавать все добытое куда нужно.
Так Лида Девочко начала работать в аптеке.