- А хозяева, - подхватил Дейкин, - соберут законодателей и издадут указ, запрещающий сборища, да выставят сотню молодчиков с ружьями, - из тех, кто шерифам помогает.
Лондон растерянно оглянулся на Мака - дескать, выручай, подскажи. Мак задумался и ответил:
- Мы просто хотели выяснить, мистер Дейкин, как вы ко всему этому относитесь. Представьте: забастовка на сталелитейном заводе, три тысячи рабочих выставляют пикеты. Завод, конечно, обнесут колючей проволокой, пропустят ток. Хозяева поставят охрану, А сколько, по вашему, потребуется "молодчиков с ружьями", чтобы целую долину оцепить?
В глазах у Дейкина на миг вспыхнул огонек, но тут же погас.
- Вот именно - с ружьями. Ну, не пустим мы тех, кто на нашу работу позарится, а помощники шерифа возьмут да и откроют огонь. Не выстоят наши бродяги-работяги, и думать нечего. Как ударят по ним не из дробовиков, а из винтовок, побегут наши ребята по кустам, словно кролики. И как тогда быть с пикетами?
Взгляд Джима перебегал с одного собеседника на другого. Но вот он вмешался в разговор.
- Но ведь тех, новых, кого привезут, почти всех можно на нашу сторону привлечь, стоит только поговорить.
- А остальных?
- Найдем ребят побойчее, они остальных прищучат, сказал Мак. - Я ведь сам со сборщиками работаю, знаю, как они из-за расценок страдают. А яблоки, между прочим, все равно собирать надо. И сады - это не литейный завод, враз не закроешь.
Дейкин встал, подошел к горке, налил себе немного виски, кивнул и остальным, однако все трое отказались. Дейкин сказал:
- Говорят бастовать - это наше право, а вот пике ты - это уже противозаконно. А, значит, по сути дела, право у нас только одно: бросить все, отказаться от борьбы. Так вот, я ни в какую борьбу ввязываться не хочу. Мне есть что терять.
- А куда… - голос у Джима прервался, он прокашлялся и продолжал: - А куда вы отсюда поедете, мистер Дейкин?
- На хлопок, - ответил тот.
- Что ж, там поля побольше, чем здесь сады. И если нам здесь срезали плату, то уж тамто еще больше срежут.
Мак ободряюще улыбнулся - молодец!
- Вы и сами это прекрасно знаете, - поддержал он товарища. Расценки срезали, срезают и будут срезать, пока у народа терпение не лопнет.
Дейкин осторожно поставил бутылку с виски, вернулся к широкой кровати и сел. Посмотрел на свои белые длинные пальцы, от мозолей их уберегали перчатки.
- Не хочется мне беду накликать. Мы с хозяйкой да ребятишками с голоду пока не помираем. Но вы, конечно, правы, на хлопке нам тоже заработать не дадут. И что хозяевам неймется?
- Единственный для нас выход - бороться всем вместе, организованно, - сказал Мак.
Дейкин беспокойно поежился.
- Похоже, так. Хотя и не по мне это все. Что от меня-то требуется? В разговор снова вступил Лондон.
- Ты должен своих ребят настроить, а я - своих, если получится.
Мак не утерпел:
- Чего настраивать, если у кого сердце к этому не лежит. Вы только потолкуйте с ребятами. А они меж собой разберутся. Пока они все недовольство в себе носят, так пусть выговорятся. Да так, чтоб и до других садов их слова долетели. Пусть завтра меж собой ребята поговорят, а потом устроим собрание. Дело быстро пойдет, терпение у всех уже на пределе.
- Вот что мне в голову пришло, - сказал Дейкин. Скажем, подняли мы народ на забастовку. А ведь нам здесь оставаться никто не позволит. Все дороги, принадлежащие государству или штату, для нас закроют. Куда деваться?
- Я это учел, - ответил Мак. - И мысль у меня вот какая: если нам разрешат разбить лагерь на частной земле, тогда все в порядке.
- Как сказать. Знаешь, что в Вашингтоне получилось. Забастовщиков вышвырнули вон, сказали, что у них в лагере антисанитарные условия, а это угрожает местному на селению. И пожгли все хибарки да палатки.
- Знаю, мистер Дейкин. Но будь у них настоящий врач, никто бы их и пальцем тронуть не посмел.
- А вы и вправду врач? - недоверчиво спросил Дейкин.
- Нет, но у меня есть друг врач, думаю, он нам поможет. Я, мистер Дейкин, все стараюсь учитывать. Сколько книг о забастовках прочитал!
Дейкин натянуто улыбнулся.
- Судя по всему, дело не только в книгах. Уж больно вы обо всем осведомлены. Но мне дела нет до того, кто вы. Не знаю и знать не хочу.
Лондон повернулся к Маку и спросил:
- Вы и вправду думаете, док, что нам по силам хозяевам мозги вправить?
- Даже если мы и не победим, то такую заваруху устроим, что хлопковые заправилы не посмеют расценки урезать. Все равно от нашей забастовки будет польза, даже если нам сейчас и не победить.
Дейкин согласно кивнул.
- Что ж, завтра с утра первым делом поговорю с ребятами. Вы правы, терпение у них вот-вот лопнет, в душе все так и кипит, да только выхода пока найти не может.
- Вот мы им выход и подскажем, - вставил Мак. А если получится, то и с другими переговорите. - Он поднялся. - А нам, пожалуй, пора. Приятно было с вами познакомиться, мистер Дейкин.
Сомкнутые губы чуть разошлись, показались ровные белые вставные зубы.
- Окажись я владельцем яблоневого сада в три тысячи акров, знаете, что бы я сделал? Подкараулил бы вас да и подстрелил бы из-за куста. И никаких забот! Но я бедняк, у меня всего ничего, грузовичок да палатка со скарбом.
- Спокойной ночи, мистер Дейкин. До встречи, - попрощался Мак и вместе с Джимом вышел. До них донеслись слова Лондона.
- Ребята они - что надо. Может, и красные, но хорошей души. - Вот и сам он показался на пороге, закрыл за собой дверь. Почти тотчас же открылась другая дверь, чуть подальше, мелькнула полоска света - к мужчинам подошла миссис Дейкин с детьми,
- Спокойной вам ночи, - попрощалась она, - я смотрела в окно, поджидала, когда вы выйдете.
Старый "Форд", скрежеща и покряхтывая, повез Лондона, Мака и Джима домой. У барака он остановился, Мак и Джим попрощались с Лондоном и пошли к себе.
В темной клетушке Джим улегся прямо на пол, накрывшись ковровым лоскутом, обмотав шею шерстяным шарфом. Мак сел, прислонившись к стене, закурил. Помолчал, затушил окурок - мигнули последние искорки в темноте.
- Спишь, Джим?
- Нет, конечно.
- А здорово все получилось. Когда ты про хлопок ввернул, вот тут все и встало на свои места. Здорово!
- Я хочу быть полезным! - едва не выкрикнул Джим. - Мак, у меня душа прямо поет! Даже спать не хочется. Вот прямо бы сейчас взяться за дело!
- Давай-ка лучше спать, - предложил Мак. - А "дел" по ночам у нас будет хоть отбавляй.
6
Назавтра выдалось ветреное утро, ветки яблонь раскачивались, на землю с глухим стуком падали яблоки. Ветер дышал холодом, а меж порывами, словно затаив дыхание, прислушивался к загадочной осенней тишине. Сборщики, наглухо застегнув куртки, суетились без меры - подгонял холод. Грузовики вздымали в междурядьях облака пыли. Она долго не оседала, завихряясь на ветру.
Учетчик на погрузке, одетый в дубленку, притопывал, спрятав руки с карандашом и блокнотом в боковые карманы.
- Что, не привык к такому холоду? - полюбопытствовал Джим, выгружая очередное ведро.
- Еще холоднее будет, если ветер не переменится, предупредил тот. - Окочуришься, будь хоть из железа.
Подошел угрюмый парень, вывалил из ведра яблоки. Черные брови насуплены, черные волосы над невысоким лбом вздыбились. В покрасневших глазах колыхалась злоба. Яблоки со стуком посыпались в ящик.
- Полегче, ты ж их побьешь, они гнить начнут, - заметил учетчик.
- Ах, вот как?
- Да, вот так, и слушай, что я говорю, - учетчик отчеркнул что-то в блокноте. - А это ведро я тебе не засчитываю. Иди давай.
Парень смерил учетчика тяжелым, недобрым взглядом.
- Погоди, ты еще свое получишь. И очень скоро!
Учетчик побагровел от ярости.
- Поговори у меня еще, поумничай! Здесь таких не держат, не нравится - отправляйся на все четыре стороны!
Парень злобно плюнул.
- До тебя в первую голову доберемся. Верно, приятель? - Он многозначительно посмотрел на Джима.
- Ты, давай, лучше за работу берись. А то ни шиша не заработаешь.
- Я на четвертой яблоне, - показал отходя парень.
- И что сегодня такое? - посетовал учетчик. - Никому слова не скажи - огрызаются.
- Ветер холодный, замерзли. Да, из-за ветра все. Мерзнут люди, оттого и злые.
Учетчик бегло взглянул на него и язвительно спросил:
- И ты тоже злой?
- И я.
- И что ж это за ветры такие? Что они несут?
- То есть, как - "что несут"?
- Сам прекрасно знаешь, о чем я.
Джим легонько постукивал ведром о колено. Мимо проехал грузовик, окутав его пылью.
- Ты, поди, из-за своего блокнотика ничего кругом и не видишь. А полистай-ка его повнимательнее, может, и поймешь, что к чему.
- Вот я и чую. Смуту затеваете, а? Ее нам ветром принесло?
- Ветром только пыль несет, - заметил Джим.
- Знаешь, Нолан, я такой "пыли" уже насмотрелся.
- Тогда ты лучше меня все знаешь, - и Джим пошел прочь.
- Подожди, Нолан! - Джим остановился, повернулся к учетчику. - Ты, Нолан, парень хороший, работаешь исправно. Так что же готовится?
- Не понимаю. Не понимаю, о чем речь.
- Смотри, в черный список занесу.
Джим решительно шагнул вперед.
- Заноси! И подавись своим черным списком крикнул он. - Я тебе ничего не говорил. Мальчишка тебе надерзил, вот ты и вообразил невесть что.
Учетчику стало неловко, он отвел взгляд.
- Да я так, пошутил малость. Знаешь, Нолан, а на северном краю вроде учетчик требуется. По-моему, ты по дойдешь. Завтра бы и заступил. Там платят получше.
Глаза у Джима потемнели от гнева, но он сдержался, даже усмехнулся и подошел к учетчику.
- А что от меня надо? - вкрадчиво спросил он.
- Ловчить, Нолан, не буду. Что-то неладное у нас творится. Управляющий попросил меня выяснить, что да как. Ты разузнай все как есть, а я за тебя словечко за молвлю, чтоб тебя учетчиком назначили. Все-таки пятьдесят центов в час.
Джим, казалось, раздумывал.
- Да не знаю я ничего, - протянул он. - Конечно, я б мог кое-что разузнать, если мне от этого выгода будет. 1
- Пять долларов тебя устроят?
- Еще бы!
- Ну, вот и ладно. Ты тут походи, присмотрись. А я буду тебе ведра засчитывать, так что в убытке не останешься. Смотри, может, что важное и разнюхаешь.
- А вдруг ты меня ребятам продашь? Я тебе расскажу что-нибудь, а они узнают. Живьем меня съедят.
- Об этом, Нолан, не беспокойся. Если управляющий тебя на службу возьмет, в обиду не даст. Соберут урожай, глядишь, тебя на постоянную работу определят, механиком при насосе или куда еще.
Джим призадумался.
- Обещать ничего не берусь. Присматриваться, конечно, буду, узнаю что - расскажу.
- Ну и молодец. Получишь за это пятерку да и место хорошее.
- Пойду поговорю с тем задиристым, - сказал Джим, - по-моему, он что-то знает. - И пошел к указанному дереву. Парень как раз спускался с полным ведром.
- Ага, пришел. Сейчас ведро отнесу и вернусь.
Джим взобрался по лестнице на яблоню, уселся на толстую ветку. Ветер донес грохот сортировочного конвейера и запах свежего сока невдалеке был пресс. Издалека долетело шипенье и пыхтенье маневрового паровоза.
Парень ловко, по-обезьяньи вскарабкался на дерево и сурово бросил:
- Как до дела дойдет, возьму камень побольше да угощу эту сволочь!
Джим попробовал подход Мака.
- Такого славного парня? За что ж это? И когда это - "как до дела дойдет"?
Парень присел рядом.
- А ты не слышал, что ли?
- О чем?
- А не донесешь?
- Не донесу.
Парень выкрикнул:
- Мы забастовку затеваем, вот что!
- Забастовку? У нас же отличная работа! Чего бастовать-то?
- Так нас во всем надувают! В бараках полно вшей, хозяйский бакалейщик дерет пять процентов. И нам же еще плату урезают! Если сейчас им спустить, на хлопке они нас еще крепче прижмут! И там обдерут как липку! А ты будто сам не понимаешь!
- Говоришь складно, - согласился Джим, - ну, а кроме тебя, кто бастовать будет?
Парень недобро прищурился.
- Больно много знать хочешь.
- Не очень. Но кое-что выяснить надо, а ты не говоришь.
- Ничего я тебе и не скажу. Нельзя пока. Придет время - узнаешь. Мы людей хотим объединить. Уже все готово, скоро мы такую заваруху устроим! Сегодня кое кто из нас на совещание соберется, а потом мы и остальных обо всем оповестим.
- А кто главный-то?
- Не скажу. А то все прахом пойти может.
- Ладно, не хочешь - не говори.
- Я бы сказал, да только обещал никому ни слова. Придет время - узнаешь. Ты ведь с нами выйдешь?
- Как сказать! Я ж не знаю ничего, как мне с вами выходить.
- Ну, смотри, кто нас заложит - тех не пощадим. Прямо тебе говорю.
- Мне жизнь дороже. - Джим повесил ведро на сук и не спеша принялся наполнять. - А к вам на совещание нельзя попасть?
- Никак нельзя. Там только верхушка соберется.
- Это ты - верхушка?
- Не последняя спица в колеснице.
- Ну и кто же еще в этой верхушке?
Парень подозрительно уставился на Джима.
- Не много ли знать хочешь. Все. Больше ни слова. Сдается мне, что ты - подсадная утка.
Джим наполнил ведро, опустил на землю.
- А что, ребята все свои дела прямо на деревьях и обсуждают?
- Еще чего! Где ты все утро-то пробыл?
- Здесь. Работал. На хлеб себе зарабатывал. И работа эта мне по душе.
Парень злобно сверкнул глазами.
- Ты мне зубы не заговаривай. Вот спустимся - тог да уж с тобой поговорю.
Джим добродушно подмигнул - он перенял это у Мака.
- Ладно, не кипятись. Конечно ж, я с вами буду, когда подниметесь.
Парень глуповато хихикнул.
- Ну и горазд ты голову морочить!
Джим отнес ведро, аккуратно выложил яблоки.
- Который час?
Учетчик взглянул на часы.
- Половина двенадцатого. Ну как, разузнал что?
- Как бы не так! Парень - трепач отчаянный. Все обо всем знает прямо газета ходячая. После обеда покручусь возле других ребят, посмотрю.
- Побыстрее бы надо! Ты машину водить умеешь?
- Ну, допустим.
- Глядишь, удастся тебя водителем пристроить.
- Вот здорово! - И Джим зашагал к яблоням. Синевшие на деревьях и лестницах люди беседовали. Джим подошел к сгибающемуся под тяжестью яблок дереву, там уже собирали двое.
- Давай к нам.
- Спасибо. - И Джим принялся рвать яблоки. - Что то разговоров сегодня поутру много, - отметил он.
- Еще бы. Да и мы толковали. О забастовке, как и все.
- Раз многие о забастовке толкуют, так тому и быть.
Второй сборщик подал голос сверху, с дерева.
- А я тебе, Джерри, говорю, не к добру все это. Конечно, зарабатываем мы не ахти сколько, а забастуем - и того лишимся.
- Да какие это заработки! Зато потом больше выйдет. На яблоках долго не задержимся, на хлопке работы побольше. Так вот, я так рассуждаю: на хлопке хозяева сейчас очень к нам присматриваются. Дадим мы сейчас слабинку, они нас потом в бараний рог согнут. Я так рассуждаю.
- Что ж, разумно, - улыбнулся Джим.
Второй сборщик не сдавался.
- И все ж не по душе мне это. К чему свару затевать. Сколько людей пострадает. Смыслу в вашей забастовке нет. Если и прибавят сколько так ненадолго.
Джерри спросил;
- Что ж, если все ребята забастуют, ты работы не бросишь?
- Нет, Джерри. Я, конечно, заодно с ребятами буду. Но только все это мне не нравится.
- А организация-то у них какая есть?
- Не слыхал, - ответил Джерри. - Собрания еще не было. В общем, пока отступать от своего нам не след, а поднимутся ребята - и я с ними, я так разумею.
На упаковочном пункте засипел гудок. - Обед! - обрадовался Джерри. - У меня там под ящиками бутерброды припрятаны. Хочешь?
- Нет, спасибо! - отказался Джим, - мне надо с приятелем встретиться. Он оставил ведро у учетчика и пошел на упаковочный пункт высокое беленое строение с платформой для по грузки. Сортировочный конвейер затих. Подойдя ближе, Джим увидел мужчин и женщин. Они сидели на платформе, свесив ноги, и обедали. На другом углу собралась группа человек в тридцать. В середине кто-то горячо говорил. Джим слышал лишь отдельные восклицания, слов разобрать он не мог.
Ветер унялся, солнце стало припекать. Когда Джим подошел к собравшимся, от группы отделился Мак, в руках он держал два свертка.
- Привет, Джим. Вот наш обед: булочки и ломтики ветчины.
- Отлично. Я проголодался.
- Да, от язвы желудка гибнет наших ребят больше, чем от пуль. Ну, а какие у тебя успехи?
- Головокружительные! С ума сойти! Я встретил парня, который все-все знает. Сегодня вечером, оказывается, "верхушка" соберется на совещание.
Мак рассмеялся.
- Что ж, кстати. А я-то уж беспокоиться стал, когда, думаю, "посвященные" начнут по секрету делиться "тайнами". Чем быстрее эти "тайны" станут достоянием всех, тем лучше. А как настроение у ребят, боевое?
- Во всяком случае, разговоров много. Да, чуть не за был. Учетчик предложил мне пять долларов и постоянное место, если я разузнаю, что затевается. Я пообещал.
- Вот и ладно. Глядишь, немножко на стороне подработаешь.
- Так что же мне ему передать?
- Ну… скажем так: пока это стихийная вспышка, пронесет. Скажи, поводов для тревоги нет. - Он резко повернул голову: к ним неслышно подошел грузный человек в грязном комбинезоне, лицо у него было вымазано до черноты. Он подошел чуть не вплотную и воровато огляделся.
- Меня из комитета послали, - прошептал он, - ну, как дела?
Мак с изумлением воззрился на него.
- Не пойму, о чем это вы, мистер?
- Все вы понимаете. В комитете требуют отчет.
Мак недоуменно посмотрел на Джима.
- Псих, наверное, о каком-то комитете толкует.
- Вы знаете, о каком, - и едва слышно человек прибавил, - товарищ.
Мак резко шагнул вперед, лицо у него потемнело от гнева.
- Где это ты таких словечек поднабрался?! "Товарищ"! Если ты из красных, то не по адресу обратился. Катись-ка отсюда, да поживее, пока я ребят не позвал.
Незнакомец враз переменился.
- Осторожнее на поворотах, малый! - пригрозил он. - Мы тебя насквозь видим! - И медленно пошел прочь.
Мак вздохнул.
- Да, яблочные хозяйчики быстро работают. Не сказать, чтоб шибко умно, но быстро.
- Это провокатор? - спросил Джим.
- Конечно. Так, собирая яблоки, лицо не вымажешь, он переусердствовал. Но вычислили они нас быстро, ничего не скажешь. Садись-ка перекуси.
Они уселись прямо на землю, сделали бутерброды с ветчиной.
- Вот и накрылся твой "приработок", - вздохнул Мак, серьезно посмотрев на Джима. "Осторожнее на поворотах, малый!"-передразнил он. Видишь, они открыто угрожают. Просто не забывай, что за пятерку здесь можно купить многих. Так вот: слушать слушай, а сам в разговор не встревай.
- А как они нас распознали? - спросил Джим.