- Вы это как - серьезно или опять шутите?
- А вы как думаете? Недостает еще, чтобы Присухина в вице-президенты. Нет, нет… я еще до этого не дошла. Подождите; как старухой сделаюсь, тогда разве… Я по другому делу была. Кстати: помогите мне. Напишите мне прошение. Видите ли, одна мать просила меня похлопотать за своего сына… Неспокойная натура… Искал бурь и нашел тихую пристань.
- В доме предварительного заключения?..
- Кажется!.. Не знаю, впрочем, где именно!.. Так я обещала похлопотать, чтоб его пока выпустили на поруки. Вот и езжу к великим мира сего.
- И успешно?
- Надеюсь… - улыбнулась Нина Сергеевна. - А вы помогите мне написать докладную записку…
- Как фамилия этого неспокойного?
- Фамилия? (Нина Сергеевна остановилась.) Да вы фамилии не проставляйте. Сама перепишу прошение и тогда… я забыла фамилию…
"О, неправда. Ты помнишь!" - подумал Николай.
- Так вы напишете? Чем скорей, тем лучше… Если можно, завтра к двенадцати часам приходите ко мне.
"Завтра! - вспомнил вдруг Николай. - Завтра!"
- Хорошо, Нина Сергеевна. Я приду завтра, если…
- Без "если". Непременно. Я не люблю этих "если"!.. Да или нет? Я люблю решительные ответы на всякие вопросы, - загадочно произнесла Нина Сергеевна.
- На всякие? - поддразнил Николай.
Он испытывал какое-то раздражающее удовольствие от этой беседы, полной прелести намеков, недосказанных слов, полупризнаний. Эта загадочная Нина Сергеевна была такая изящная, ослепительно красивая, благоухающая… Ему припомнились неясные рассказы об ее замужестве, о гибели какого-то юноши… Наконец сцена в саду с Прокофьевым, ее внезапный отъезд - все это придавало ей какую-то заманчивую прелесть.
- А если вам не ответят?
- Тогда я рассержусь! - проговорила Нина.
- И очень?
- Хотите испытать? - улыбнулась Нина, и в ее темных глазах блеснула искорка.
- Я не боюсь, но только… Однако ж мне пора… Вот и Литейная…
- Подождите. Куда спешить? Проедем еще… Проводите меня, мне недалеко… Надо заехать еще к одному сильному мира…
- И все по просьбе бедной старушки?.. Я бы с удовольствием вас проводил, но мне нельзя… ей-богу… Необходимо увидать одного приятеля.
Он высунулся из окна кареты и приказал кучеру остановиться у подъезда редакции.
- Вы решительно не хотите!..
- Не могу!.. Прощайте, Нина Сергеевна! - проговорил он с особенным чувством, когда карета подъезжала к крыльцу.
Нина удивленно взглянула на него.
- Вы прощаетесь будто навек.
- Кто знает!
- Умирать собираетесь?
- Пока собираюсь отыскать секунданта, - смеясь, проговорил Николай.
- Вы завтра деретесь на дуэли! - воскликнула она с таким сердечным участием в голосе, что Николай был тронут. - И не сказали раньше ни слова? - продолжала она, придерживая руку Николая в своей руке. - А еще мы считаемся друзьями!.. С кем? Из-за чего? Страничка любви, ревности?..
- По правде сказать, я и сам не знаю из-за чего!
- И все-таки делаете эту глупость? Разве нельзя объясниться?..
- Не всегда захочешь объясняться, Нина Сергеевна! - проговорил Николай, вспыхивая.
- О, какой же вы самолюбивый!
Нина остановила на Николае пристальный, ласковый взгляд. Ей было жаль этого красивого, славного Николая. Жить бы ему только, и вдруг глупый случай! Странная улыбка вдруг скользнула в ее глазах.
- Вы свободны вечером? - спросила она.
- А что?
- Проведем вечер вместе! Хотите?
Николай взглянул на Нину.
"В самом деле, отчего ж ему не провести вечер у Нины Сергеевны?"
- С удовольствием! - ответил он.
- Все веселей будет, чем скучать одному и думать о завтрашнем дне! Вы мне расскажите о вашей дуэли, - о, я уверена, что все кончится благополучно! - а я, если хотите, расскажу вам историю одной скучающей женщины… Будете?
- Это так интересно, что непременно буду.
- Так до вечера? - сказал она, пожимая его руку.
- До вечера! - ответил Николай и захлопнул дверцы кареты. - Я вам и записку привезу.
Нина дружески кивнула головой, и карета тронулась.
- Странная женщина! - промолвил Николай, поднимаясь по лестнице.
В редакции он не нашел приятеля, написал ему записку и поехал домой, рассчитывая теперь же написать письма и список своих долгов, чтобы быть вечером свободным и провести его у Нины Сергеевны. "То-то удивится она, когда я объявлю ей о своей женитьбе!.." Во всяком случае, он проведет интересный вечер.
"Может быть, последний в жизни!" - мелькнуло в голове, и снова беспокойные, мрачные мысли овладели нашим молодым человеком, когда он остался один.
Когда он приехал домой и увидал записку Лаврентьева, сердце его радостно забилось. Надежда закрадывалась в его душу. Лаврентьев, быть может, узнал о свадьбе, был у Леночки или у Васи, кто-нибудь из них ему сказал, и… он придет объясниться. О, как бы ему хотелось, чтобы это было так! Да, разумеется, будет так. Зачем же Лаврентьев опять заходил? Он ведь, в сущности, не такой же идиот, этот Отелло!..
В беспокойстве, переходя от уныния к надежде, ждал теперь Николай Григория Николаевича.
Опять резкий звонок колокольчика. Опять Николай вздрогнул, и сердце его замерло в страхе от ожидания. Он старался овладеть собой и скрыть волнение перед "диким человеком".
"Дикий человек" вошел, как утром, не постучавшись в двери. Николай старался по лицу Григория Николаевича узнать решение, но на лице Лаврентьева он ничего не прочел. Николай сделал несколько шагов навстречу, поклонился и, сам не зная к чему, проговорил:
- Секундант мой еще не был у господина Непорожнева. Я жду его каждую минуту…
- Не надо секундантов! Я пришел повиниться перед вами, Николай Иваныч! Я давеча погорячился, набрехал черт знает чего… ну да… А вы не захотели успокоить человека… Теперь примите мою повинную! - проговорил Лаврентьев угрюмо, с некоторым усилием.
Николай тотчас же весело протянул руку. Лаврентьев не совсем охотно подал свою, но Николай под впечатлением радостного чувства не заметил этого.
- Я охотно готов забыть. Мне было очень обидно, Григорий Николаевич, что вы могли поверить слухам. Конечно, я, может быть, совершенно невинно мог причинить вам боль…
- Не станем больше об этом говорить! - перебил Лаврентьев. - Я сам понимаю свою дурость.
Он на минуту остановился, взглянул на Николая и проговорил прерывающимся голосом:
- Я узнал все. Желаю вам… Берегите Елену Ивановну, Николай Иванович! Она очень хорошая… Прощайте.
Николай вышел проводить Лаврентьева в переднюю. Григорий Николаевич надел своего волка, взял в руки чемодан и кивнул головой.
- Вы сейчас уезжаете? - осведомился Николай.
- Прямо на чугунку. Прошу передать мое почтение Елене Ивановне!
Через час Жучок проводил своего друга. Лаврентьев прикидывался спокойным и даже сделал несколько одобрительных замечаний насчет Вязникова. Тем не менее, когда поезд тихо двинулся, доктор в раздумье покачал головой и прошептал:
- Неизлечимая болезнь! Редкий случай привязанности!
XIV
Как легко, весело стало нашему молодому человеку, когда Лаврентьев ушел! Тяжелый кошмар прошел, мысли его просветлели; он испытывал радость жизни, ему хотелось веселиться, как ребенку. Завтра он встанет когда захочет. Завтра… ничего не будет завтра ужасного. Не надо будет подставлять под дуло грудь. В то же время он не без приятного чувства к себе самому думал, что поступил как порядочный человек. Он не трусил (о, он и на барьере бы не струсил!) и в то же время искренно протянул руку, когда Лаврентьев извинился. "В самом деле, бедняге, должно быть, тяжело. Он так любит Леночку, и что у него останется, кроме личного счастья?" - не без снисхождения подумал Николай.
Он даже в эту минуту пожалел Григория Николаевича и мысленно обвинил Леночку в легкомыслии. "Зачем она давала ему слово? Надо быть осторожнее… Так нельзя шутить! Впрочем, и ей было тяжело. Чем же она виновата, что полюбила меня! И Леночка славная. Славная!" - повторял он.
Все в эту минуту казались ему славными.
Ожидаемый секундант, однако, не являлся, а Николай с утра ничего не ел и теперь почувствовал голод. Он, однако, написал обещанную докладную записку и стал одеваться с особенною тщательностью, собираясь пообедать где-нибудь в ресторане ("Можно сегодня раскутиться и хорошо пообедать!") и оттуда ехать к Нине Сергеевне. Он вспомнил, что следовало бы побывать у Леночки, но решил, что к Леночке можно завтра. Он обещал Нине Сергеевне, и надо исполнить обещание, неловко. "Пожалуй, Леночка обидится? Глупости!" - решил он после минутного колебания. - Что ж тут дурного? Разве он теперь привязан, что ли, оттого, что женится? Разве ему нельзя бывать где вздумается? Леночка умная, она поймет, что нельзя же вечно быть друг с другом и… Да и что ему Нина Сергеевна? Просто интересный субъект для наблюдений. В ней что-то таинственное, и он сегодня узнает, что это за женщина. Слава богу, он не юбочник! - вспомнил он выражение Прокофьева, и ему даже досадно стало. С ней можно провести приятно вечер, вот и все. А Леночку он любит, и она может быть спокойна. Да и как не любить Леночку? Она его так любит!
В начале десятого часа Николай позвонил у двери, на которой блестела узенькая дощечка с надписью: "Нина Сергеевна Ратынина". Лакей доложил, что барыня у себя, и через гостиную провел его до портьеры следующей комнаты и проговорил:
- Пожалуйте!
Николай отвел тяжелую портьеру и вошел в большую, ярко освещенную комнату. Никого не было. Он с любопытством оглядывал необыкновенно изящный кабинет молодой женщины. Ничего в нем не бросалось в глаза, но все свидетельствовало об артистической жилке и тонком вкусе. Каждый стул, каждая безделка на столах были художественной вещью. Картины на стенах показывали, что хозяйка знает в них толк. В углу стоял мольберт с опущенным коленкором. "Ого! Она пишет, и никогда не сказала!" - подумал Николай, продолжая разглядывать этот кабинет, нисколько не похожий на обыкновенные дамские кабинеты. Он подошел к библиотеке и еще более удивился. Выбор книг был необыкновенно хороший. Иностранные классики, произведения лучших русских писателей, затем серьезные книги. "Дарвин , Спенсер, Бокль , Маркс, Лассаль , Фурье, Прудон! - прочитывал Николай названия книг. - Верно, после мужа остались. Не читает же она. А впрочем, кто знает!" Он продолжал разглядывать книги, как сзади него раздался мягкий голос:
- Простите, Николай Иванович, я заставила вас ждать.
Николай обернулся.
Слегка зевая и потягиваясь, стояла Нина Сергеевна в голубом, вышитом шелками капоте, ласково протягивая ему обе руки.
- Я заснула! - продолжала она, щуря глаза на свет. - Устала сегодня с этими разъездами, ну и от скуки вздремнула перед вечером… Пойдемте туда, в мой уголок. Я там люблю сидеть.
- В том-то и беда, что я, пожалуй, некстати потревожил ваш сон.
- Очень кстати. Я очень рада вас видеть!
- И, быть может, думали - в последний раз. Вы любите все интересное, а это тоже интересно. Но увы, дуэли не будет! - смеясь заметил Николай.
- Не будет?! Ну, слава богу! - повторила она и медленно перекрестилась, к удивлению Николая. - А говорить вам так - стыдно!.. Вы подумали, что я позвала вас из любопытства? Непроницательный же вы! Мне просто стало жаль вас. Вы такой молодой, вам так жить хочется. Ведь хочется?.. И вы теперь рады, что все прошло?
- Рад!
- То-то. А я испугалась, что вы скажете фразу. Юный вы какой! - тихо проговорила она. - А все-таки с вами весело… глядишь на вас и невольно сама вспомнишь о молодости!.. Ну, ну, не вздумайте обижаться, я ведь старше вас. Рассказывайте мне вашу историю. С кем? Из-за чего? Теперь я смею вступить в свои права и быть любопытной, как и должно быть женщине. Кто жаждал вашей крови?
- Лаврентьев.
- О, это интересно. Этот медведь?
- И вдобавок Отелло!
- Из-за этой барышни? Как ее звать, я все забываю?
- Леночка.
- Да, Леночка! Так из-за Леночки? Он считает вас похитителем своего счастья. И что ж, вправе был?
- Он слышал разные сплетни, приехал и прямо ко мне.
- Требовать объяснений?
- Я их не дал.
- Понимаю. Как можно дать человеку, для которого эта Леночка, говорят, дороже жизни? - иронически подсказала Нина Сергеевна. - Ведь он ее очень любит?
- Любит, но…
- Но она его не любит, как обыкновенно бывает, и он искал виновника? Но как же дело уладилось?
- Он думал, что я…
- Увлекли, пошутили и… Тоже старая история!
- То-то и ошиблись. Он думал так же, как и вы, но когда узнал, то пришел и извинился.
- Узнал, что не вы соперник?
- Напротив, узнал, что я женюсь.
- Вы? Вы женитесь? Вы сегодня как будто нарочно хотите изумлять меня?
- Разве так удивительно, что я женюсь? Скоро наша свадьба.
- И, пожалуй, так же расстроится, как и ваша дуэль, и мне снова придется порадоваться за вас.
Николай даже рассердился. Она говорила об его женитьбе с каким-то недоверием.
- Да вы не сердитесь, Николай Иванович. Ей-богу, меня эта новость огорчила не менее, чем новость о дуэли. Еще вопрос, что лучше?
- Вы, Нина Сергеевна, против браков вообще или против моего в частности?
- Против вашего. Нельзя жениться ни слишком рано, ни слишком поздно. Одинаково скверно, а вам и подавно. Вы еще не перегорели.
- Вы преувеличиваете опасность. Во-первых, никто нас не остановит, если…
- Если вы друг друга достаточно измучаете?
- А во-вторых, я люблю свою невесту.
- Любите? Вам кажется, что вы любите!
Нина Сергеевна говорила с участием, точно мать с сыном. Этот тон раздражал Николая.
- Вы не верите?
Она тихо покачала головой.
- "То кровь кипит, то сил избыток…" Еще сколько раз вам будет казаться!
Николай стал говорить о Леночке, о том, как он Леночку любит. Он рассказывал, какая Леночка замечательная девушка, сколько в ней ума, энергии, оригинальности, самоотвержения, и, увлекаясь искренним образом, не жалел красок для ее возвеличения. Ему как будто хотелось уверить и себя и Нину Сергеевну, как он любит Леночку, и, когда он говорил о Леночке, слова его звучали такой страстью, такой нежностью! Нина Сергеевна жадно слушала. Казалось, эти горячие слова любви подействовали и на нее. Она как-то притихла, не спуская глаз с возбужденного лица Николая.
- Теперь вы убедились? - воскликнул Николай, оканчивая свою горячую исповедь.
- Нет!.. И знаете ли что? Я готова пари держать, что вашу свадьбу легко расстроить.
- Уж не вы ли? - насмешливо спросил он, весь вспыхивая.
Она подняла на него серьезное лицо, только глаза ее странно улыбались.
- Да хоть бы и я!
- Попробуйте!
- Вы уж забыли деревню?..
- Что прошло, то не повторится! - резко сказал Николай.
Нина Сергеевна усмехнулась.
- Будьте спокойны, я пошутила. Я с вами больше не сделаю опыта! - тихо проронила Нина. - Довольно и прежних.
- А их было много?
- Бывало.
- И все удавались?
- Иногда! - задумчиво протянула Нина.
Николай вспомнил слова отца об одном молодом человеке, который застрелился из-за этой женщины, и ему хотелось спросить об этом опыте, но, взглянув на Нину, он не решился. Грустным выражением светились теперь эти насмешливые глаза.
- Странная вы, Нина Сергеевна! - прошептал Николай.
- Странная? Говорят! И не то еще говорят!.. Пусть говорят! - прибавила она равнодушно. - Не все ли равно?.. Так вы женитесь, Николай Иванович? Что ж, с богом! Не вы первый, не вы последний…
- Уж докончите: делаете эту глупость?
- Пожалуй, что и так!
- А я все-таки попробую!
Она тихо усмехнулась.
- Да вы не сердитесь! Пожалуйста, не сердитесь и не примите моих слов за кокетство! - прибавила она, дотрогиваясь рукой до его руки. - Этого бы еще недоставало! Я в самом деле за вас боюсь. Вы, сколько я вас знаю, впечатлительны, легко увлекаетесь и к тому же… Говорить ли?
- Говорите.
- Самолюбивы, очень самолюбивы. Вас гложет червь. Вы ждете от жизни чего-то особенного. Вам хочется славы, вам хочется известности. Не так ли?
- Положим, и так.
- Вот в том и беда! Вам показалось, что вы любите, и вы, недолго думая, руку и сердце.
- Что же дальше?
- А дальше вот что. Если бы будущая ваша жена была похожа… ну, положим, на меня, такая же скучающая натура, тогда ничего, не беда. Мы бы скоро надоели друг другу и разошлись в разные стороны; но ваша невеста, сколько я знаю, не такая. Она лучше нас с вами! Она любит, верно, вас так, как мы с вами не умеем, так, как, говорят, можно и должно любить.
- Говорят, - подчеркнул Николай.
- Да, говорят! Ну, и что ж тогда? Вы сделаете одним несчастным человеком больше. Вот и все!
- Какая мрачная картина! Разве можно знать, что случится? Я люблю, а что будет вперед… будь что будет!
- Будь что будет. Вот Лаврентьев ваш так бы не сказал. Он любит, а кто любит, тот так не говорит!..
- А как же?
- Иначе…
- Вы слышали, как?
- Полно шутить! А впрочем, не верьте мне… право… Я сегодня мрачно настроена и, быть может, слова мои слишком жестки… Согрейте их в вашем любящем сердце, и дай бог вам славы, хорошеньких детей и согласия!.. - сказала она как-то задушевно.
- Вы нынче в особенном настроении.
- Так, стих такой напал, желать всем счастья! - улыбнулась она.
- А самой не давать ни другим, ни себе?
- Кому как… Однако давайте лучше чай пить…
Она позвонила и приказала подать чай.
- А история скучающей женщины? Вы ее расскажете?
- Не боитесь хандры? А впрочем, похандрите… Это не мешает! Я расскажу вам эту историю… Пожалуй, можете сообщить какому-нибудь беллетристу… Сюжет пикантный… Но только пусть он не делает из героини какой-нибудь демонической натуры. Выйдет глупо, это вы и сами увидите. Это вместо предисловия, а вам и в виде предостережения!
- Уж я сам выведу заключение, не беспокойтесь…
- И откровенно произнесете свой приговор?
- Еще бы!..