Маслевич пополз к тумблеру аккумулятора. Он только начал отходить от шока. Еще минуту назад, когда громыхнула дверь десанта, он прощался с жизнью. Сердце едва не выпрыгнуло от страха. За те несколько секунд, что прошли, пока Рустам полз в башню, Маслевич вспомнил всех родных и все рассказы дембелей про истерзанные в клочья тела солдат, которые попались в руки к моджахедам живыми.
Спрятаться больше было негде. На всю округу горный пейзаж портили только десяток полуразрушенных дувалов этого заброшенного кишлака. "Девятка" выстрелила первой. Ближайший к ней дувал будто проглотил снаряд. И все же взрыв, вздымая тучу пыли, разнес половину стены.
…Шурави был уже совсем близко. Но взрыв в кишлаке на мгновение отвлек Орхана. От неожиданности нога потеряла опору, стопа скользнула в расщелину и он, утратив равновесие, снова погрузился в холодную воду Кабула. Подняться раньше шурави он уже не успел.
"Теперь только Аллах спасет", - Равиль думал не о себе, о брате. Взрыв в соседних руинах не стал для него неожиданностью. Он ждал, что шурави с соседних постов слетятся на стрельбу как шакалы на падаль. Отчаяние, граничащее с паникой, не успело захлестнуть его сознание. Равиль никогда не боялся наведенного на него чужого оружия. Но сейчас у него все внутри похолодело. Ствол орудия БМП, что стояла у реки, медленно и неумолимо наводился прямо на него…
…Едва только ноги нащупали опору, Богдан сделал рывок вперед. Пока афганец барахтался в воде, Белоград успел встать в полный рост. Больше он опомниться противнику не позволил. Несколько жестоких ударов едва не утопили моджахеда. Еще минута и Белоград, подгоняя афганца увесистыми пинками, погнал его на пост. Уже на берегу, после очередного удара, пленный свалился в пыль. Это только еще больше раздраконило сержанта. И не пытаясь справиться с яростью, Дан принялся избивать моджахеда. Задыхаясь в конвульсиях, оставляя за собой мокрый след, афганец попытался отползти в сторону от солдата. Поблескивая в лучах солнца еще влажными черными гранями, на песок выпало ожерелье. Может, эти малахитовые четки и спасли сейчас Орхана. Когда-то в Харькове, будто в другой жизни, Равиль подарил их ему для вознесения молитв Всевышнему. Солдат остановился, чтобы поднять их.
…У него оставалось несколько секунд. Он сделал первое, что пришло в голову - упал под стену и охватил голову руками. Тут же пронзила мысль: "Это уже не спасет. Он стреляет не болванками с полигона". Лихорадочно перебирая локтями, Равиль пополз в соседнюю комнату. Уже на пороге вспомнил: "Автомат остался". На колебания ушло еще несколько мгновений: "Возьмут живым - нужно вернуться". Путаясь в лямках бинокля, он развернулся к пролому в стене, через который должен был прилететь снаряд…
Рустам никогда не стрелял механическим спуском.
- Мася! Аккумулятор! Чё ты чешешься, мать твою?! - заорал Рустам так, что сам испугался: "Хоть бы триплекса не полопались. Где ж этот мех. спуск?"
- Я не знаю, где он включается! - голосом полным отчаяния откликнулся Маслевич из отделения механика-водителя.
- Тумблер справа, баран!
Только отсюда Равиль заметил - в стене, за чудом уцелевшим столом, что стоял в углу на трех ножках, чернел небольшой проем в еще одну комнату. "Может, еще и успею…"
- Мася!
- Все! Есть! Включил!
В ту же секунду Рустам нажал спуск.
Равиль еще только руку протянул за ППШ под стеной. Со стен и потолка посыпалась туча пыли. Инстинктивно, он снова обхватил голову руками и приготовился к боли. "Что за?.. - Равиль даже растерялся. - Это не осколки".
- Та, мать твою, это пулемет, - выругал себя вполголоса Рустам и приготовился нажать на кнопку электропуска орудия.
Равиль ждал взрыва каждой своей косточкой. До чернеющего в стене лаза ему оставалось всего-то пару метров. Когда снаряд ворвался в дом, ему оставалось только нырнуть в этот спасительный проем в стене. Взрывная волна обдала его смешанным с песком и осколками раскаленным потоком и швырнула в лаз. В тоже мгновение проем с адской силой запечатало остатками стола. Ему показалось, что он попал в преисподнюю. Равиль успел только поблагодарить Всевышнего за славную смерть - груда камней и глины обрушились на него сверху…
Глава пятая
"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…"
Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.
А Алексей с Сашкой уже таскали посуду на кухню. Только им, сестре и Женечке, Валентина не позволила хлопотать по хозяйству. "На этой кухне будет только одна хозяйка", - то ли в шутку, то ли всерьез заявила она и скомандовала мужикам сносить посуду на кухню.
Лидия перевернула очередной лист фотоальбома:
- Жень, а, правда, что Вы с Сашкой учились в одном классе?
Евгения слегка поколебалась:
- Только два года, 9-й и 10-й. Мы на севере раньше жили.
- А у вас тогда ничего не было?
Евгении, похоже, воспоминания из юности доставляли удовольствие. Но все же, она еще явно смущалась при новых знакомствах. Ответила неопределенно:
- Ну, он такой смешной тогда был.
Лидия только подбросила с лукавой улыбочкой:
- А если честно: записочки друг другу писали?
- Ну, я замечала его, конечно. Но, мы ж еще маленькие были…
- Ой, ой, ой… А ща взрослые такие стали…
Евгения неожиданно смутилась еще больше:
- Ну, он же такой смешной тогда был.
Лидия открыла лист с общей фотографией выпускников.
- О! И здесь он на тебя уставился… А тебе с длинными лучше. И зачем такую красоту было срезать, Женя?..
- Ну, теть Лид, это ж сассон, модно же.
Лидия оживилась:
- Ой, какая старая фотография. Смотри, это Сашка твой Богданчика на репетицию привел.
Евгения не любила особого внимания к собственной персоне. Потому охотно переключилась на Сашкиного брата.
- Это Ваш?
- Это Данко мой, маленький еще - четыре года всего было.
- Саня столько рассказывает о нем…
- А шкода была… Мальчики тогда ему барабан дали. А чтобы не мешал, палочки спрятали. Так он в эту гитару вцепился и всю репетицию им сорвал. Гля, как рыдает. Это, как раз, Сашка попробовал ту гитару отобрать. Ага… Попробуй у него отбери чего нибудь. Гля, какие сопли распустил. Ха…ара…актер…
О том, что случилось дальше Женя жалела всю свою оставшуюся жизнь. Но кто же мог знать?.. Чтобы получше рассмотреть пожелтевшее фото, она придвинулась поближе и так неловко протянула руку. Альбом качнулся и из-под его обложки выпала другая фотография.
Женя успела подхватить ее на лету. Она еще так обрадовалась, что сумела поймать этот листок и исправить свою неловкость:
- Ой, а это кто?
- Это?.. Это Богданчик мой… Тоже… А у нас такой нету. Что это?
Горячая волна ужаса обожгла Лидию. Только сейчас Женя начала понимать, что произошло. На фото, своей белозубой сияющей улыбкой на черном от сажи и загара лице, красовался на фоне залитых солнечным светом горящих дувалов Богдан Белоград. В правой руке он держал автомат. Ствол его упирался в затылок стоящему на коленях человеку в чалме.
Алексей будто почувствовал перемену настроения у жены - замер в дверях.
"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…" Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.
- Саня, выключи его!
- Леша, что это?.. Это же не Армения, Леша? Саша, это не Армения!.. Вы меня обманывали?.. Да?.. Вы обманывали меня?.. Как же вы?..
Сердце, казалось, подкатило к горлу и перекрыло доступ воздуха в легкие. Комната в глазах у Матери поплыла по кругу… Пожелтевшая от жары и пота фотография ее сына выскользнула из руки и, словно пожухлый осенний лист, качнувшись в воздухе, легла на пол.
"Таких смешных и очень разных, Я приглашаю Вас на праздник…"
Глава шестая
Двенадцатая машина остановилась на дороге в полукилометре от развалин. Больше стрелку спрятаться было негде. На всю округу только этот десяток безжизненных домов портил пейзаж. Кузнецов согнал пехоту с борта и приказал наводчику расстрелять кишлак. Уже через десять минут, все было кончено - руины дымились черными клубами. Оставалось только прочесать эти развалины. Хотя ротный уже не сомневался, что после расстрела из трех стволов, в этих горящих дувалах и паучка живого не найдешь, пехоту на прочесывание он все же отправил. Причем, с обеих машин на дороге. Сам же, вместе с замполитом, отправился на пост.
На четвертой машине уже "рвали духа". Бойцы уже "пересчитали" пленному все ребра и выкачали несчастного в пыли. Кузнецов едва успел остановить разъяренных бойцов окриком:
- Хальт! - ротный никогда не терял чувства юмора.
Солдаты остепенились. С надменно-брезгливой миной на лице Кузнецов продолжил:
- Вас ист льо…ос?
Бойцы еще не успели дух перевести. Кузнецов указал пальцем на полуживого афганца и скорчил удивление:
- Вас ист дас?
Первым пришел в себя Белоград. Он то еще на перекате душу отвел:
- Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить…
Но ротный, казалось, был настроен повеселиться еще. Все с тем же напускным удивлением он ткнул пальцем в сержанта и, акцентируя на "ист", снова изрек:
- Вас ист дас?
Дан ненадолго растерялся в замешательстве. Затем, сам не зная отчего, он подыграл командиру:
- Дас ист - сержант Белоград!..
С неизменной иронией Кузнецов перебил сержанта:
- Да…а? Осталось лычки на пузо пришить и сержант будет.
Богдан, как выбрался из воды, так и стоял перед командиром - в мокрых штанах и по голый торс. Ротный умел заставить своих подчиненных чувствовать себя нашкодившими школярами.
Кузнецов заметил в руках Мамедова пиджак афганца и, присаживаясь за стол, попросил абсолютно непринужденно:
- Гебен зи мир, битте, дизес фигню.
Мамедов с готовностью положил пиджак на стол, перед ротным. Кузнецов деловито заворчал:
- На полчаса оставить нельзя… Старостенок! На пост!
Старый одним броском взлетел на башню.
- И чё за войну вы тут устроили?.. Халилов?!
Старший стрелок с готовностью принялся докладывать, стараясь не упускать подробностей:
- Если б не Мамай, хана бы нам всем, товарищ старший лейтенант. Мы… искупаться хотели… Мы еще и до спуска не добрались, а этот из-за камня как рванет. И гранату нам под ноги. А сам в воду. Так Рустам, пока граната летела… ногой ее как заметелит и на меня как прыгнет… А потом… Короче, Рустам сверху меня накрыл, а граната в воде разорвалась. А потом…
Кузнецов даже пожалел, что зацепил именно Халилова. Ротного слегка раздражала его говорливость:
- Хватит! Идем его сюда… Старый! Доложи комбату и свяжись с машинами. Пусть с интервалом в километр стоят над нами, на дороге. И пусть прочешут весь сектор. Все, что шевелится, сюда! Этот клоповник давно уже надо было с землей сравнять, - распорядился ротный.
Белоград толкнул стволом запуганного, оглушенного взрывом афганца ближе к нетесаному столу под чинарой. Из правого уха у пленного текла тоненькая, на глазах подсыхающая струйка крови. По всему было видать, под водой взрывом его и оглушило.
На нем уже живого места не было. Но Орхан не чувствовал боли ни в сломанных ребрах ни в отбитых почках. Перед ним стояли разъяренные враги. И он не знал, что было лучше - остаться на дне Кабула или пройти через мясорубку шурави. Он только понимал, что все еще только начинается. Страх овладел им безраздельно, заглушая все реакции тела на боль. Только в голове стоял непрекращающийся звон.
Комбата, большого любителя порыбачить, на месте не оказалось. За ним послали. Ротный сам только полгода как прибыл в бригаду и фарси знал еще слабовато. Выходило, что в командирском отделении Кузнецов был самым "молодым". Из всех только замполит в этом деле чего-то смыслил. Старший лейтенант Белинский уже третий месяц замену ждал. Только давний залет его бойцов с мародерством отбросил его дембель на неопределенное время. Кроме того, его специально обучали местным обычаям и навыкам общения с аборигенами. Познания же солдат заканчивались на уровне процедуры "купи-продай".
Афганец, хотя его никто и не спрашивал, тоненько заныл:
- Дост… Дост…
Ну, это все знали - "друг" на фарси.
- Все вы друзья, когда вам гранату в жопу суют, - в тон ему запищал ротный.
Разъяренные бойцы стояли рядом с пленным. Никто даже не ухмыльнулся. Только присутствие командиров мешало им разорвать пленного на куски.
Прекрасно понимая, что ничего от афганца он сейчас не добьется, и все равно придется ждать комбата с переводчиком, ротный не мог просто закрыть его в десанте и не поиграть в немцев и партизан. Тем более, что время все равно девать некуда, а бойцы только и ждали, когда их с "поводков" отвяжут. А этим лучше спустить пар, иначе душман не дождется и комбата. Да и обыскать-то его нужно.
- Ошмонай его Халилов!
- Есть!
Солдаты слегка расступились. Юсуф, особенно не церемонясь, схватил болтающийся над плечом афганца мокрый конец чалмы. Широко размахнувшись и, чтобы пленник успел испугаться, выдержав многозначительную паузу, он резко дернул. Бедолага, и без того едва державшийся на ногах от страха, успел сделать шаг в сторону рывка и упасть на бок. Халилов с явным удовольствием, быстро перебирая руками, потянул на себя ткань. Афганец с диким визгом закрутился в пыли.
Юсуф с отвращением толкнул его ногой в ребра:
- Да не визжи ты, как свинья.
Только сейчас ротный сумел вмешаться и вставить:
- Халилов! Я сказал: обыскать, а не голову оторвать!
- Виноват, командир!
Афганца легкими пинками заставили подняться на ноги. Халилов стащил с него перепачканный слипшейся глиной и пылью еще мокрый жилет и передал офицерам.
В шароварах и на рубахе карманов не оказалось. Замполит, стоя в пол-оборота к афганцу, принялся осматривать карманы жилета:
- Как они в такую жару все это носят? Ну и вонище. Гля! Да у него этих карманов штук двести тут, не меньше.
Афганец снова заныл про дружбу и что-то быстро-быстро залепетал на фарси.
- Чё он лопочет все время, Вань? - спросил замполита ротный.
- А… Не обращай внимания. Говорит, что учитель географии, что испугался этих рож и прыгнул в реку.
- Ага, а граната у Мамая сама из трусов выскочила? - с невозмутимым видом схохмил Кузнецов.
Старостенок заржал на башне.
- Ты за сектором обстрела наблюдай, жеребец! - рявкнул на наводчика ротный.
- Е…сть, товарищ старший лейтенант!
- А где Советский Союз, учитель? - задал замполит свой первый вопрос на русском языке. Хотя всем и так было ясно, что в лапы попался самый настоящий живой моджахед.
Афганец, преданно глядя в глаза, показал на север. Бойцы с напускным одобрением замычали:
- О. о!
- А сколько в Советском Союзе республик, учитель? - добавил Белинский.
Глазки душмана отчаянно забегали.
- А…аа! Сразу русский перестал понимать. Учитель, - констатировал замполит.
Ротный презрительно фыркнул.
В руки замполиту из жилетки вывалилась тугая пачка афганей* (афганские ден. знаки). Белинский демонстративно округлил глаза:
- Ни хрена себе у них учителя зарабатывают… Тут на ведро водки хватит…
Белоград в полшутки начал сокрушаться:
- От, ё! Чё ж я на перекате его не обыскал?
Деньги тут же перекочевали в накидку к ротному.
- Я обыщу, кажись… Забыли, кто атаман тут? - с наигранной строгостью рявкнул Кузнецов.
Оглядев смущенные рожи отворачивающихся в стороны с легкой улыбочкой бойцов, Кузнецов тут же добавил:
- Та ладно, пацаны. Заделим… Может быть… Непотейки* *(жарг. носки), как премия, покатят вам? Чё? Новые, шерстяные… Век на лодке не кататься…
Белоград прыснул.
Ротный с деловым видом продолжил:
- Ладно, не отвлекаемся. Чё у нас дальше там?
Карманы были даже на спине жилетки. В одном из них Белинский нашел пистолетный патрон, а из следующего, под угрожающий рык бойцов, извлек целую пачку.
- Гля! Какого мы Паганеля Жака поймали! - воскликнул замполит.
Афганца затрясло, как в лихорадке.
- Учитель, говоришь? Географии? А это что!? - Белинский ткнул мокрой пачкой с патронами в нос пленному.
Второй рукой замполит со всего размаху, как молотом, засадил афганцу по голове. Кулачище у старлея был будь здоров. Афганец, не удержавшись на ногах, с диким визгом свалился на спину. Сзади на него тут же обрушился чувствительный удар прикладом по макушке. Отработанным движением, без замаха, Белоград нанес афганцу два точных удара прикладом и магазином автомата. Тот дико заорал и рухнул под дерево, тут же подтянул ноги и, обхватив голову руками, сжался в комок. Белоград добавил ногой в открытую для удара почку. Ребро утробно хрустнуло, и афганец завыл, разбрызгивая кровавую слюну. Разъяренный сержант занес ногу для нового удара и забил бы душмана до смерти, если бы не ротный:
- Белоград! Отставить! Отставить, мать твою!
Богдан промазал.
- Головой за него отвечаешь, - предупредил Богдана ротный.
Белоград демонстративно замахнулся на воющего афганца автоматом и зашипел:
- Грызло завали, с…сука!
Как ни странно, пленный понял и сбавил тон до мерзкого, режущего слух фальцетика. Ротный с видом аристократа демонстративно брезгливо поморщил свой орлиный носище. Белоград снова заставил афганца подняться.
С личностью пленного офицеры определились окончательно. Интерес к нему поугас. Душмана для порядка еще недолго потрепали вопросами об оружии и минах, которые тот наверняка установил где-нибудь, о его огневой поддержке в заброшенных дувалах, но, поняв, в конце концов, бесполезность своего занятия, решили оставить этот фронт работы мастерам того дела - особистам.
Афганец просил воды и все хныкал о вечной дружбе между братскими народами. Ротный приказал привязать его к гусянке и не спускать глаз.
Оценив еще раз трофеи, ротный почесал затылок и махнул рукой:
- Ладно… Комбат раньше пяти не приедет. Пойдем, Ваня, порыбачим. Белоград! За духа головой отвечаешь. К моему возвращению научите учителя кричать "Замена давай" и "Вода давай". Вернусь, приму зачёт.
Своеобразное чувство юмора не покидало ротного ни при каких обстоятельствах.
Старый, чтобы лично "поковыряться у духа в печенках", загнал на башню Маслевича. Почти сразу же на пост, посмотреть на живого душмана, подтянулись чеченцы с "девятки" - Шамиль и Магомед. Только что они закончили прочесывание кишлака.
- Дан! Чё за война у вас тут была? - крикнул на подходе к посту Магомед.
- А, гля - какого фрукта поймали.
- Ни ферзя себе - война.
- Что в кишлаке? Нашли чего? - спросил Рустам.
Магомед только рукой махнул:
- Ты хоть раз находил после такого?
Бойцы подошли к душману. Тот съежился от страха в бесполезной попытке вжаться в гусянку и спрятаться между катками. Только ничего у него не вышло. Он сидел на коленях возле ведущего катка и едва удерживал равновесие. Белоград двумя ремнями зафиксировал ему руки за спиной и привязал их к голеням. Щуплая грудь и живот афганца выпятились при этом далеко вперед так, что все органы оставались открытыми для ударов. При приближении солдат, душман начал тоненько подвывать.