"Идут вперёд года, стареет мир,
И множество людей рождает время.
Они свершают подвиги, о них
Средь родичей слагаются легенды,
И так из года в год – гирлянда вдаль
Бежит, где и печаль, и радость
Переплелись. Приходит воин в мир.
Уходит он из мира. Где плохой,
А где его хороший день – не знаем.
Мучения его – богов дела,
А пораженье – вражеские козни.
Он видел смерть жены и друга смерть,
Он видел радость и был счастлив, но
Он не унёс с собой ни боль, ни радость.
Он жил во славу собственного рода,
Ради людей. И так устроен мир.
Наутро солнце новое восходит,
И там, где прежде пусто,
Безлюдно было, видит, как дитя
Рождается. О, вскоре расцветёт
Младая жизнь, и вот уже в роду
Его мужи и девы – новый, сильный
Народ из готов. Мудрость говорит,
Что лето начинается со смерти
Седой зимы, прекрасная весна
Растёт из персей снежных. Каждый род
Пройдёт дневной свой путь. Вчера ещё
Блуждавшие в небытии, уж строят дом.
И каждый род увидит тусклый вечер,
Который не дано предугадать
В послеполуденное время. Так и род
Могучих Вольфингов стоит пред тёмной ночью
В холодных сумерках, и узок путь его:
По обе стороны зияющая бездна.
Забыто прошлое, в грядущем новый род
Встречает возрождение светила…
А, может быть, всё это лишь мираж?
Гроза дневная? И не видно солнца
Лишь из-за туч? Пока же невредимы
Стоят мужи под натиском ветров.
Я вижу бурю битвы. Сильный враг
Напал на Вольфингов, и гибнут дети Волка,
На холм отходят. Леса нет вокруг.
Седые, умудрённые годами
И молодые воины на землю
Сырую падают, ударов не снеся.
Я вижу князя. Плуг Толпы над ним
Сверкает. Он без шлема, без кольчуги
Перед врагом, и раненые Волки
Встают вокруг, чтобы победу в битве
Проигранной заполучить. Из леса
Выходят родичи, и ряд за рядом – в бой
Вперёд несётся войско на подмогу.
Я слышу крики: окружая пленных,
Ликуют воины. У воронья сегодня
Добычу отобрав, курган возводят.
Я вижу наших братьев, тех из них,
Кого ещё срединный мир не проклял.
Осветит завтра солнце нашу крышу,
Покрытую росой. Те, кто убийства
Свирепо жаждал, те в земле лежат".
Солнце Крова ненадолго замолчала. Пока она пела, выражение её лица не менялось, как не изменилось и теперь. Вольфинги радовались вестям о победе, но никто не произносил ни слова – им казалось, что девушка ещё не всё сказала, и были правы – вскоре Солнце Крова продолжила:
"Я больше ничего не вижу. Где
Моя душа смущённая блуждает -
Не знаю. Мир в тумане, будто я
Гляжу не в будущее, а в те дни,
Что миновали. Рядом укрепленье,
И воин готов с командиром римлян,
Как давние друзья ведут беседу,
Но я не слышу слов, нет-нет, не слышу.
Туман, везде туман, ослепла, нет -
Вот бражный зал, очаг, нужды не знавший.
Вернулась я…"
Голос девушки ослабел, и с последними словами она опустилась на скамью. Её пальцы разжались, веки опустились, грудь не вздымалась больше от волнения – Солнце Крова спала.
Слушавшие её Вольфинги стояли в нерешительности. На сердце у них после последних слов Солнца Крова остался какой-то тяжёлый осадок, но они не хотели её будить и не хотели ни о чём спрашивать, чтобы не опечалить, а потому разошлись по постелям и заснули на то краткое время, которое ещё осталось от ночи.
Глава XIV. Солнце Крова выставляет дозор на лесные тропы
Следующим утром Вольфинги поднялись рано. Дети и женщины, которые не работали ночью, собирались на луг и пашню. Последние несколько дней были солнечными, пшеница уже колосилась, и все готовились к сбору урожая. Позавтракав, люди взяли в руки свои орудия. У каждого на душе ещё оставался тяжёлый осадок от слов, сказанных вчера Солнцем Крова. Опасения прошлой ночи висели над ними, и едва ли они были так радостны, как бывают радостны люди по утрам.
Солнце Крова поднялась одной из первых, и радовалась она в то утро не меньше, а даже, скорее, больше обычного, приветливо разговаривая и со старыми, и с молодыми.
Когда люди собрались, чтобы уйти, она подозвала их и сказала: "Подождите немного. Поднимитесь на возвышение и послушайте, что я скажу".
Все выполнили её просьбу, а девушка стала на своё обычное место и заговорила: "Женщины и старики Вольфингов, правда ли, что вчера я возвестила вам о чём-то?"
Люди ответили: "Правда".
Девушка спросила: "Это были вести о победе?"
Все снова сказали: "Да".
"Это хорошо, – продолжила Солнце Крова. – Не сомневайтесь, в моих словах нечего изменить. Послушайте, я не так опытна в делах войны, как Тиодольф, или как Оттер из рода Лаксингов, или как Хериульф Древний в прошлом, впрочем, он был не так опытен, как они, и всё же вы сделаете верный выбор, если изберёте меня своим предводителем, пусть у нас и не осталось воинов".
"Да, да, – согласились все, – мы так и сделаем".
А один старый воин по имени Сорли, который уже почти не мог двигаться и только сидел на своей скамье, сказал: "Солнце Крова, этого мы и ждём от тебя. Ведь твоя мудрость – не женская мудрость, скорее, это мудрость детей войны. Мы знаем, что сердце твоё благородно и что смерть кажется тебе ничтожной по сравнению с благополучием рода Вольфингов".
Девушка улыбнулась и произнесла: "Вы все будете поступать так, как я попрошу?"
Вольфинги искренне закричали: "Да, Солнце Крова, будем!"
Девушка же сказала так: "Тогда слушайте. Все вы знаете, что к востоку от Реки Бранибора, если пройти Холмы Берингов и их бражный зал, начинается густой лес. Через него прорублена широкая тропа. Я часто бывала в тех местах. Если пойти по тропе, то вскоре минуешь чащу и окажешься на открытом пространстве, где скалы прорываются наружу сквозь гравий и лесную землю. Там без числа водятся кролики и дикие коты, и туда часто наведываются лисы, чтобы на них поохотиться. Летом в тех местах бродят лесные волки и волчицы с большим выводком щенят. Над ними парят лысоголовый орлан, коршун и пустельга, высматривая мышей и землероек, которых там несчётное множество. Но никто из них не беспокоит меня. На много шагов дальше от этого места лес редеет. Там, вокруг скал, местами попадаются ясени и рябины и заросли орешника, но их легко миновать, и если сделать это, то окажешься на прелестной лужайке, по которой разбросаны дубы, а за ней, наконец, увидишь буковый лес, где деревья, хоть и смыкаются кронами, но стоят редко. Это место хорошо знакомо мне – я бывала там и даже дальше. Той удобной тропой, о которой я говорю, я уходила далеко на юг, в Холмистую страну, и видела снежные вершины гор, что по ту сторону Большой Реки.
Мужайтесь, соберитесь с духом! Неважно, видела я это, или мне это только приснилось, или я придумала то, о чём поведала вам, но по той дороге римляне легко попадут в Марку. Разве не смогут рассказать им об этом те подлые предатели, что носят одежду готов, прикрывая душу негодяев? Разве они уже не наслышаны о Тиодольфе и об этой священной лампе, чьё имя я ношу? Ведь они говорят себе: "Пойдёмте, зачем нам ломиться в запертую дверь и тратить на это столько сил, когда другая дверь в ту же комнату открыта для нас. Дом Вольфингов – это дверь в сокровищницу народа Марки. Давайте сразу нападём на них вместо того, чтобы сражаться ради меньшей награды, а затем биться и за эту сокровищницу. Если мы сразу отправимся к Вольфингам, они станут нашими невольниками. Мы сможем убить стольких, скольких захотим, мы сможем пытать кого захотим и обесчестить кого захотим. Мы порадуем наши сердца их горем и болью. Мы возьмём в свои города множество невольников, чтобы их боль и наша радость длились дольше". Так они скажут, поэтому следует самым сильным и выносливым из вас, женщины, сесть на коней. Потребуются десять и ещё одна, чтобы быть провожатой. Вы переправитесь по мелководью к дому Берингов и расскажете им о нашем решении неустанно наблюдать за лесной дорогой, по которой можно попасть в Марку, и за редколесьем, где можно легко пройти. Вы попросите их дать вам столько людей, сколько им покажется достаточным, и когда они присоединятся к вам, у вас будет целый отряд наблюдателей. Вы рассредоточитесь по лесу, а две из вас залягут вне леса. Они должны быть готовы к тому, чтобы сразу же, как только случится что-то важное, вскочить на коней и помчаться во весь опор к вагенбургу Верхней Марки.
Из числа этих одиннадцати я назначаю Хросшильду главной. Пусть она выберет себе спутницами самых быстроногих и сильных девушек. Ты согласна, Хросшильда?"
Хросшильда выступила вперёд, молча кивнув в знак согласия, и с шутками, под общий смех она вскоре выбрала себе спутниц. Поручение Солнца Крова не казалось им сложным.
Возле Хросшильды собрались десять девушек, почти таких же сильных, как мужчины, высоких и стройных. Под солнцем и ветром кожа их загорела. Они совсем не боялись работы в поле и часто ночевали под открытым небом, предпочитая песню жаворонка писку мыши. Но там, где котта их открывала шею и запястья, было видно, что их кожа бела, как яблоневый цвет.
Солнце Крова произнесла: "Ты слышала, что я сказала, Хросшильда? Выполни это и выполни ещё вот что. Попроси тех из Берингов, кто не ушёл, не оставлять дома ни меча, ни факела, если придут римляне, а взять всё оружие и поспешить к нам, чтобы сражаться за бражный зал или уйти в леса, если понадобится, ибо сила там, где много.
А вы, девушки, прислушайтесь к такому совету. Обязательно возьмите с собой маленький острый нож, и если вам покажется, что вы не выдержите хитроумных римских пыток (а они очень изобретательны в пытках) и расскажете всё, предав нас, то вонзите этот маленький клинок в своё тело, туда, где ближе всего смерть. Вы отправитесь к богам со славным рассказом. Да помогут вам всемогущий бог земли и отцы нашего рода!"
Так она сказала, и девушки не стали медлить. Каждая из них взяла топор, копьё или меч, что им больше нравилось, а две захватили с собой луки и колчаны со стрелами. И так весь народ вышел из бражного зала.
Вскоре девушки оседлали лошадей и весело выступили в путь, который лежал вдоль пшеничных полей. Они быстро поскакали к броду, а люди кричали им вслед, желая доброго пути. Некоторые из оставшихся решили заняться ежедневными работами и собрались было разойтись по разным делам, но в тот самый момент они увидели, что мимо всадниц, там, где пашня смыкалась с лугом, пробежал быстроногий гонец. Он махнул над головой рукой и что-то прокричал, но не остановился, стремительно несясь вдоль пшеничного поля. Все понимали, что это был новый гонец, посланный от войска, и стояли кучно, ожидая его прибытия, и когда он приблизился, в нём узнали Эгиля, самого быстроногого из Вольфингов. Добежав, гонец громко закричал. Пыльный и утомлённый дорогой, он все же ещё был полон сил. Его приняли очень радушно и хотели было провести в бражный зал, чтобы отмыть, накормить, напоить или как-то иначе услужить ему.
Но он вскричал: "На Холм Речей! На Холм Речей! Но сначала я скажу кое-что тебе, Солнце Крова: Тиодольф просит послать наблюдателей, чтобы они следили за входом в Среднюю Марку, что возле жилища Берингов, и если там появятся чужаки, пусть кто-нибудь скачет во весь опор в вагенбург. Этим путём может прийти погибель!"
Один из стоявших рядом Вольфингов улыбнулся, а Солнце Крова ответила: "Хорошо, когда друзья думают об одном. Всё уже сделано, Эгиль. Ты же видел десятерых женщин вместе с Хросшильдой, одиннадцатой, когда поднимался на пашню?"
Эгиль сказал: "Мудры твои решения, Солнце Крова! Ты спасение Вольфингов! А теперь идёмте на Холм Речей".
Бывшие рядом невольники и свободные мужчины и женщины последовали за гонцом и остановились у Холма Речей. Бродившие вокруг собаки то входили в круг, образованный людьми, то выходили из него, пристально наблюдая за тем, как знакомые им люди громко и непонятно кричат.
Люди же, не желая пропустить ни слова, пытались встать так близко к говорящему, как только могли.
Эгиль между тем взошёл на Холм Речей и произнёс следующее.
Глава XV. Вести о Сражении на Холме
"Вы знаете, что Дейлингам поручили помочь Тиодольфу прогнать этих копейщиков с наших земель. И они отправились в путь, но спустя примерно шесть часов к Оттеру пришёл гонец и попросил отослать с ним большую часть воинов, так как были получены известия о том, что к окраине леса приблизилось войско римлян. Оно не собиралось входить в лес, и князь хотел встретить его в открытом поле.
Кинули жребий. Первый жребий выпал Элькингам, а как вы знаете, они собрали большой отряд, следующие выпали по очереди Хартингам, Бимингам, Альфтингам, Валлингам (их тоже было много), Гальтингам (и их не меньше), а последний – Лаксингам. Озелинги просили позволить им идти с Элькингами, и Оттер посчитал это верным решением, ведь в их роду много лучников.
Все эти отряды, числом до тысячи или даже больше, вошли в лес. Я был с ними – собственно, я был гонцом.
В лесу мы не задерживались и осторожности не соблюдали, полагаясь на то, что его сторожит Тиодольф. Среди нас многие хорошо знали тропы (и я в их числе), а потому мы довольно быстро прошли через чащу и вскоре увидели наших родичей во главе с князем. Они залегли у подножия длинного холма, под его выступом. Там же поставили дозорных. Через долину тёк небольшой ручей – из него мы брали воду.
Вскоре наступила ночь, и мы немного отдохнули, но ещё прежде, чем луна стала яркой, не дожидаясь наступления утра, были уже на ногах (коней мы с собой не взяли). Мы выступили в путь в стройном порядке, хотя и оставили знамёна родов в укреплении. Теперь вместо них мы поднимали щиты с родовыми знаками. Так мы и шли, и на случай появления неприятеля выслали вперёд Лиса, что побывал в укреплении римлян, и нескольких быстроногих пехотинцев.
Через два часа после восхода к нам прибежал один из этих дозорных и сказал, что они заметили римлян – те завтракали неподалёку от нас, не ожидая нападения. "Впрочем, – добавил дозорный, – они сейчас на высоком холме, и им далеко с него видно. Атаковать их внезапно не получится – земля там вся голая. Укрытием могут служить только несколько ореховых и терновых кустов или тростниковые берега ручьёв, текущих по болотистым низинам, да и то там может спрятаться лишь вальдшнеп или заяц, но никак не воин. И ещё: на холм можно взобраться только по голому, что моя рука, склону, и тех, кто попробует это сделать, будет хорошо видно".
Это то, что я сам слышал. Но Тиодольф приказал ему вести нас к этому склону, а старый Хериульф, стоявший рядом, весело засмеявшись, добавил: "Веди, веди, да поживее, а то день пройдёт, и нам нечего будет делать, разве что охотиться на вальдшнепов".
Итак, мы отправились в путь. Подойдя к подножию того склона, мы увидели остальных дозорных и Лиса, державшего в руке вражескую стрелу. Лицо его было искажено едва сдерживаемым смехом. Он глубоко вздохнул, указывая на холм, где в небольшой ложбине, недалеко от нас, мы заметили блеск стального шлема и трёх наконечников копий. Их обладатели прятались. Мы поняли, что за Лисом гнались и что римляне уже настороже.
Князь без промедления повёл нас вверх по склону, оказавшемуся довольно высоким. Поднявшись, мы разглядели воинский отряд, стоявший на подступах к вершине. Врагов было немного, в основном лучники и пращники, и они ждали, когда мы подойдём на расстояние, с которого они смогут нас достать. Когда же мы подошли, они сделали пару залпов и побежали. Двое из нас были ранены свинцовыми пулями, а один, лишь слегка, стрелой, но никто не был убит.
Мы поднялись на самую вершину холма и, взглянув на юго-восток, увидели римлян, осторожно расположившихся неподалёку от крутого северного спуска. С южной стороны, то есть слева от нас, и дальше холм плавно понижался к юго-западу, а потом круто обрывался к другой узкой долине. С северной стороны, неподалеку, виднелась окраина Бранибора, и мы обрадовались этому, так как ещё прежде, чем отряд покинул место ночной стоянки, Тиодольф отправил Оттеру гонца с просьбой прислать ему больше людей на случай, если нам будет тяжело в битве – до нас тогда дошёл слух, что римлян было много. Теперь, когда Тиодольф смотрел на римский строй и видел, каков он, он приказал трём быстроногим воинам взойти на высокий бугор, что мы миновали. Воины эти должны были заметить наше войско, когда оно выйдет из леса, и подать ему сигнал рогом, указав место битвы.
Мы стояли, стараясь отдышаться, и сжимали в руках оружие. Римляне были от нас на расстоянии в полфарлонга*. Они не стали отгораживаться земляным валом, ведь для строительства нужна была вода, которой на холме не было, да они и не собирались долго ждать. Вместо вала они поставили прямо перед собой частокол из острых кольев. Их воины стояли стройными рядами, словно ожидая атаку, и при нашем приближении никто не тронулся с места. Отряд стрелков уже присоединился к ним. Казалось, римлян было больше, чем нас, если считать стрелков, но на самом деле пехотинцев в кольчугах с тяжёлыми копьями у них было намного меньше.
Итак, мы собирались напасть на них прежде, чем они нападут на нас. Все наши стрелки немного продвинулись вперёд. За ними стоял Хериульф вместе с предводителями Бимингов и Элькингов. Тиодольф же находился позади – он, как обычно, вёл среднюю часть отряда, и с ним были почти все Вольфинги.
Так мы построились и стали ждать, наблюдая за чужаками. В их стане затрубил рог, и с каждого фланга вышло вперёд много лучников и пращников и с ними отряд всадников. Они приблизились к нам на расстояние выстрела, притом стрелки, видимо, опытные, шли рассредоточившись и дали по нам залп (всадники пока держались немного позади).
Их стрелы не нанесли нам большого вреда, а их лучники сами пали под нашими ответными залпами. Но выстрелы из пращи стали для нас губительными. Пращники, стрелявшие круглыми свинцовыми шариками вместо камней, ранили и убили многих, даже нескольких в середине войска. Глаз у них был метким, выстрелы – частыми. Сами они отличались быстротой и проворством – никогда не стояли на месте, а всё время бегали, пригнувшись к земле, ползали и прыгали повсюду, и попасть в них было не проще, чем в кроликов в папоротниковых зарослях, это получалось, только если они подходили к нам близко.
Впрочем, этот обстрел, продолжавшийся уже довольно долго, не заставил нас двинуться с места. Мы не отступили ни на дюйм, отвечая врагу выстрелом на выстрел, и тогда у чужаков во второй раз протрубил рог. Лучники опустили луки, пращники замотали пращи вокруг голов и напали на нас, вооружившись мечами, короткими копьями и оперёнными дротиками. Перепрыгивая через убитых, они побежали к нашим флангам. Всадники, пришпорив коней, тоже поскакали прямо на нас, как и полагается отважным мужам.
Хериульф и его воины, увидев это, издали боевой клич и помчались навстречу врагу, подняв над головой топоры и мечи. Это выглядело устрашающе, хотя и было несколько неосторожно. Лучники и пращники так и не подошли к ним на расстояние удара меча, расступившись в стороны. Впрочем, пращники не убежали далеко, а напали снова, начав обстрел, и многих убили. Снова протрубил рог, словно отзывая всадников, но они, если и услышали этот зов, то не обратили на него внимания – они скакали на наше войско, как отважные воины, которые не страшатся смерти. По правде говоря, кони у них были низенькие и хилые, да и сами всадники не отличались статностью, разве что только отвагой. Копья их были короткими, а щиты неудобными.
Готы расступились пред всадниками, заведя их в ловушку, а затем сомкнулись, и топоры с мечами замелькали, словно при рубке леса. Хериульф возвышался над этой толпой воинов, и Сестра Волка сверкала в утреннем свете летнего солнца над его головой.