Не забудьте также об оформлении сцены, о ремарке под занавес, о том, что чем чаще прогораешь, тем ярче сверкаешь, а также о том, что названное число, чтобы быть правдоподобным, должно заканчиваться на 7 или на 3. Кроме того, не одалживайте денег тому, кто говорит: "В Одеоне у меня пятиактная пьеса" или "Моя пьеса в три акта идет в "Комеди-Франсез"". И не стоит небрежно бросать: "Не хотите ли контрамарку? У меня их столько, что приходится отдавать консьержке", - это ничему не помогает.
В этот момент наш молодой человек не упустил возможности спеть, сопровождая пение двусмысленными движениями, нечто странное со сладострастным, глуповатым и увлекательным мотивом.
Г-н Жадюль
Какой у вас тонкий слух, сударь, какой острый глаз!
Г-н Кофр Глаз вопиющего?
Г-н Жадюль
Ах, нет! Я хотел сказать: какой флюид! Мощный, как архиепископское брюхо.
Г-н Кофр
Найдите более подходящее слово, разговор не о брюхе.
Г-н Жадюль
Какая игра, сударь, какая игра! Она и крокодила доведет до слез, и ублажит равно и эрудита, и финансиста.
Крониаманталь
Всего доброго, господа, я ваш вечный должник. Если позволите, я к вам загляну через несколько дней. Мне кажется, моя пьеса еще не готова.
XII. Любовь
Этим весенним утром Крониаманталь, следуя указаниям Бенинского Птаха, прибыл в Медонский лес и улегся в тени дерева с низко растущими ветками.
Крониаманталь
Господи! Я устал, но не идти, а быть в одиночестве. Я жажду, но не вина, не меда или ячменного пива, а воды, свежей воды в этом чудесном лесу, где трава и деревья каждое утро покрываются росой, однако страждущий путник не встретит здесь ни единого родника. Прогулка истощила меня, я бы поел, но не мяса, не фруктов, а хлеба, доброго, хорошо замешанного и вспухшего, словно сосцы, хлеба, круглого, как луна, и, как луна, золотистого.
Он поднялся. Потом углубился в лес и пришел на поляну, где должен был встретить Тристуз Балеринетт. Девица еще не появилась, а Крониаманталь, мечтавший о роднике, своей волей или, скорей, своим талантом лозоходца, талантом, о котором и не подозревал, выбил из земли прозрачную воду, и та потекла среди трав.
Он бросился на колени и стал жадно пить. Вдали женский голос пел:
Дин-дон, спешит Жермена
На встречу с королем.
В объятья сюзерена,
Дин-дон, спешит Жермена
Опушкой над ручьем.
"Придет он непременно
К пастушке над ручьем!
И только Крокминтена,
Страшилу Крокминтена
Сюда не позовем!.."
Крониаманталь
Ты уже думаешь о той, которая поет? Ты нелепо смеешься над этой поляной. Не думаешь ли ты, что она стала круглой, как стол, ради равенства людей и дней? Нет! Крониаманталь, ты знаешь, дни не похожи один на другой.
Храбрецы не равны за круглым столом; одному солнце светит в лицо и слепит его глаза, чтобы вскоре передвинуться и слепить глаза его соседа; другой же видит только собственную тень. Все - храбрецы, и ты сам тоже храбрец, но вы все похожи не более, чем день и ночь.
Голос
В руках у Крокминтена
Букет горит огнем...
Король кричит: "Жермена,
Не бойся Крокминтена, -
Страшилу мы спугнем!.."
Крониаманталь
Женские голоса всегда ироничны. А погода - всегда ли она столь же хороша? Кто-то уже проклят вместо меня. В глухом лесу прекрасная погода. Не слушай голоса женщины. Вопрошай! Вопрошай!
Голос
"Хочу, моя Жермена,
С тобою быть вдвоем!.."
"Как мягко нынче сено! -
Ему в ответ Жермена,-
И мы приплода ждем".
Крониаманталь
Та, что поет, чтобы привлечь меня, окажется такой же невинной, как я сам, и станет танцевать против своей воли.
Голос
"Корова непременно
Нас наградит телком,
А осенью Жермена,
Мой сударь, непременно
Вас наградит сынком..."
Крониаманталь встал на цыпочки, чтобы посмотреть, не увидит ли он среди ветвей ту, желанную, которая должна прийти.
Голос
Дин-дон, прощай, Жермена,
Прохладней день за днем.
И только Крокминтена,
Страшилу Крокминтена
Ты встретишь над ручьем...
На поляне появилась молодая девушка, стройная и смуглая. У нее было скорбное лицо, которое освещали глаза, подвижные, словно птенцы с сияющим оперением. Разметавшиеся короткие волосы оставляли открытой ее шею, они были густые и черные, как ночной лес, а по скакалке, которую она держала в руке, Крониаманталь признал Тристуз Балеринетт.
Крониаманталь
Ни шагу дальше, девочка с обнаженными руками! Я сам подойду к вам! Кто-то притаился в боярышнике и может нас услышать.
Т р и с т у з
Это тот, кто вышел из яйца, подобно Тиндариду. Я припоминаю, что мне об этом как-то долгими вечерами рассказывала моя простодушная мать. Искатель змеиных яиц, сам рожденный змеей. Я боюсь этих старых воспоминаний.
Крониаманталь
Ничего не бойся, девочка с обнаженными руками!
Останься со мной. Губы мои полны поцелуев. Вот они, вот. Я запечатлеваю их на твоем челе, на твоих волосах. Я впиваюсь в твои волосы, еще хранящие аромат духов. Я впиваюсь в твои волосы, извивающиеся, словно черви на теле смерти. О смерть, о смерть, поросшая червями! На моих губах поцелуи. Вот они, вот, на твоих ладонях, на твоей шее, на твоих глазах, на твоих глазах, на твоих глазах. Губы мои полны поцелуев, вот они, вот они, обжигающие, словно горячка, предназначенные, чтобы околдовать тебя, поцелуи, поцелуи, безумные, в ухо, в висок, в щеку. Почувствуй мои объятия, склонись под тяжестью моей руки, будь покорна, будь покорна, будь покорна. Губы мои полны поцелуев, вот они, вот они, безумные, на твоей шее, на твоих волосах, на твоем челе, на твоих глазах, на твоих устах. Я так хотел бы любить тебя этим весенним днем, когда уже облетели цветы с готовых плодоносить ветвей.
Т р и с т у з
Оставьте меня, уходите; счастливы познавшие взаимную любовь, но я не люблю вас. Вы меня
пугаете. Впрочем, не отчаивайся, поэт. Послушай, вот моя лучшая присказка: уходи-ка!
Крониаманталь
Увы мне! Увы! Снова уходить, идти туда, где океанские волны стоят стеной, идти через вересковые пустоши, ельники, сквозь торфяники, грязь, пыль, минуя леса, поля, сады и блаженные парки.
Тристуз
Уходи. Уходи-ка подальше от моих волос, от их давнего аромата духов, потому что ты принадлежишь мне.
И Крониаманталь ушел, не обернувшись; еще долго можно было видеть его среди ветвей,- а потом, когда он исчез, еще долго был слышен его затихающий голос.
Крониаманталь
Путник без палки, паломник без посоха и поэт без чернильницы, - я самый бессильный из людей; у меня больше ничего нет, и я ничего не знаю...
Тристуз Балеринетт гляделась в речные воды, и голос Крониаманталя больше не доходил до нее.
В прежние времена монахи выкорчевали Мальвернский лес.
Монахи
Солнце медленно склоняется к горизонту, и, благословляя тебя, Господь, мы идем в монастырь на ночлег, чтобы на заре вновь приняться за работу в лесу.
Мальвернский лес
Каждый день, каждый день обезумевшие птицы видят, взлетая, как расплющиваются их гнезда и бьются их яйца, покуда деревья рушатся наземь, всплескивая ветвями.
Птицы
Счастливый миг, когда в сумерках мальчишки и девчонки приходят резвиться в траве. О эти поцелуи, которым хочется упасть, словно переспелым фруктам, словно яйцам, которые вот-вот снесут! Посмотрите, посмотрите же, как они танцуют, шалят, ходят друг за дружкой и поют от заката до зари, что стала им светлой сестрой.
Рыжий монах в составе процессии
Я жить боюсь и стражду умереть. Страдания земли! Работа, о потерянное время...
Птицы
Чик-чирик! Яйца разбиты.
Омлет готов, поджаренный на блуждающем огоньке.
Сюда, сюда!
Правее.
Поверни налево.
Прямо вперед.
За этот поверженный клен.
Вот тут и вот там.
Крониаманталь
далеко в прошлом, около Малъвернского леса, незадолго до прохода монахов
Ветра расступаются передо мной, рушатся леса, чтобы стать широкой дорогой, то тут, то там усеянной падалью. С некоторого времени путешественники стали встречать слишком много падали, болтливой падали.
Рыжий Монах
Я не хочу больше работать, я хочу мечтать и молиться.
Монах улегся прямо на дороге, обсаженной ивами цвета тумана, и повернулся лицом к небу.
Пришла ночь, а с ней лунный свет. Крониаманталь увидел монахов, склонившихся над равнодушным телом их собрата. А потом он услышал легкий стон, слабый крик, поглощенный последним вздохом. Друг за другом монахи медленно прошли перед Крониаманталем, спрятавшимся в ивовых зарослях.
Глоридский лес
Я бы хотел, чтобы этот человек заплутал среди призраков, парящих между берез. Но он бежит к будущему, он уже там.
Далекое хлопанье дверей переходит в шум идущего поезда. Между огромными потрескавшимися камнями - широкая просека, заросшая травой и заваленная стволами. Самоубийство жизни. Тропинка, по которой пробегают люди. Они неустанны. Подземелья, где воздух наполнен смрадом. Трупы. Голоса зовут Крониаманталя. Он бежит, он бежит, он спускается.
* * *
Тристуз прогуливалась в прекрасном лесу и размышляла.
Тристуз
У меня на сердце грустно без тебя, Крониаманталь. Я любила тебя, сама того не зная. Всё в зелени. Всё в зелени над моей головой и у меня под ногами. Я потеряла того, кого любила. Мне придется искать там и сям, то тут, то там. И среди всех, среди многих, конечно, найдется тот, кто мне понравится.
Вернувшийся из прошлого Крониаманталь восклицает, вновь увидев родник, но еще не замечая Тристуз.
Крониаманталь Божество! Каково ты? В чем твоя вечная форма?
Тристуз
Вот он, самый прекрасный из всех, что были и есть на свете... Слушай, поэт, отныне я принадлежу тебе.
Не глядя на Тристуз, Крониаманталь склонился над источником.
Крониаманталь
Люблю родники, вот прекрасный символ вечности, когда он не иссякает. Этот не высох. И я ищу божество, я надеюсь на его бессмертие. И источник мой не высох.
Он опустился на колени и стал молиться, а поникшая Тристуз в это время причитала.
Тристуз
О поэт, ты поклоняешься этой речке? Господь, верни мне моего возлюбленного! Пусть он придет ко мне! Я знаю такие прекрасные песни.
Крониаманталь У каждой речки свой лепет.
Тристуз
Что ж! Вот и спи со своей холодной возлюбленной, пусть она тебя поглотит. Но если ты живой, ты будешь принадлежать мне и покоришься мне.
Она ушла, а речка бежала сквозь лес, наполненный птичьим щебетом, бежала и журчала, и звучал голос Крониаманталя, который оплакивал свою судьбу, и слезы его смешивались с обожествленной волной.
Крониаманталь
О речка, брызжущая, словно неиссякаемая кровь! Холодная, как мрамор, но живая, прозрачная и текучая. Всегда обновленная, и всегда подобная самой себе, и оживляющая свои цветущие берега, - я тебе поклоняюсь. Ты - мое несравненное божество. Ты утолишь мою жажду. Ты очистишь меня. Ты будешь нашептывать мне свою вечную мелодию, а вечером убаюкаешь меня.
Речка
О поэт, ты очарован мною, и я с нетерпением жду тебя в глубине моего маленького ложа, наполненного жемчужным блеском драгоценностей! Я думаю об Авалоне, где мы могли бы жить, ты - как Король Рыбак, а я - ожидая тебя под яблонями. О яблоневые острова! Но мне хорошо на моей драгоценной постельке. Эти аметисты приятны моему глазу. Этот лазурит ярче небесной сини. Этот малахит напоминает мне о лугах. Сардоникс, оникс, агат, горный хрусталь, вы будете сверкать сегодня вечером! Ибо я хочу устроить праздник в честь моего возлюбленного. Я явлюсь туда одна, как и подобает девственнице. Могущество моего возлюбленного поэта уже проявилось, и его дары приятны моему сердцу. Он подарил мне свои глаза, полные слез, два божественных источника, впадающих в мой поток.
Крониаманталь
О оплодотворяющая река, твои воды словно твои косы! Цветы рождаются вокруг тебя, и мы будем вечно любить друг друга.
Слышны были лишь птичье пение да шум листвы, а иногда хлопанье крыльев птицы, плещущейся в воде.
В роще появился лжепиита: это был алжирец Папонат. Танцуя, он приблизился к речке.
Крониаманталь
Я тебя знаю. Ты Папонат, который учился на Востоке.
Папонат
Он самый. О поэт Запада, я пришел тебя навестить. Я изучил твою манеру говорить, но слышу, что есть еще один способ побеседовать с тобой. Какая влажность! Ничего удивительного, что у тебя хриплый голос; тебе понадобится калькофан, чтобы прочистить горло. Я приблизился к тебе, танцуя. Не смогу ли я таким способом помочь тебе выйти из положения, в котором ты оказался?
Крониаманталь
Тьфу! Скажи лучше, кто тебя научил танцевать?
Папонат Сами ангелы были моими учителями.
Крониаманталь
Добрые ангелы или злые? Хотя не важно, не продолжай. Хватит с меня всех этих танцев, - пожалуй, кроме одного, который мне бы еще хотелось станцевать; греки называли его кордаксом.
Папонат
А ты весельчак, Крониаманталь, с тобой можно порезвиться. Я счастлив, что пришел сюда. Обожаю веселье. Я счастлив!
И Папонат, вращая глубокими сияющими глазами, со смехом потер руки.
Крониаманталь Ты похож на меня!
Папонат
Не слишком. Я радуюсь жизни, а ты умираешь возле родника.
Крониаманталь
А счастье, о котором ты говоришь, ты что, забыл? А мое счастье? Ты похож на меня. Счастливый человек потирает руки, ты это сделал. Понюхай их. Чем пахнет?
Папонат Смертью.
Крониаманталь
Ха-ха-ха! Счастливый человек пахнет так же, как мертвый! Потри руки. Какая разница между счастливцем и мертвецом! Я тоже счастлив, хотя и не желаю потирать руки. Будь счастлив и потирай руки! Будь счастлив и впредь. Теперь ты знаешь, чем пахнет счастье?
Папонат
Прощай. Если ты уже не дорожишь живыми, невозможно больше говорить с тобой.
И в то время как Папонат удалялся в ночь, где на невидимом теле сверкали бесчисленные глаза небесных зверей, Крониаманталь внезапно поднялся и сказал себе: "Все, хватит природыи достаточно воспоминаний, которые она вызывает. Я многое теперь знаю о жизни, вернемся в Париж и попытаемся разыскать там эту восхитительную Тристуз Балеринетт, которая любит меня до безумия".
XIII. Мода
Лжепиита Папонат, затемно возвращавшийся из Медонского леса, где он искал приключений, пришел как раз вовремя, чтобы поспеть на последний пароход. И имел счастье встретить там Тристуз Балеринетт.
- Как ваши дела, барышня? - спросил он. - В Медонском лесу я встретил вашего возлюбленного, г-на Крониаманталя, который близок к помешательству.
- Моего возлюбленного? - переспросила Тристуз. - Он не мой возлюбленный.
- Однако в наших литературных и художественных кругах об этом говорят со вчерашнего дня.
- Пусть говорят что угодно, - твердо ответила Тристуз. - Впрочем, будь он моим возлюбленным, я не стала бы краснеть. Разве он не хорош собой и не обладает огромным талантом?
- Вы правы. Но какая же у вас миленькая шляпка, а какое платье! Я очень интересуюсь модой.
- Вы всегда очень элегантны, господин Папонат. Дали бы вы мне адрес вашего портного, я порекомендую его Крониаманталю.
- Бесполезно, он все равно им не воспользуется, - со смехом ответил Папонат. - А скажите, что носят женщины в этом году? Я вернулся из Италии и еще не успел войти в курс дела. Просветите меня, прошу вас.
- В этом году, - начала Тристуз, - мода и причудлива и безыскусна, она одновременно проста и прихотлива. Женский костюм теперь может состоять из самых разных материалов, которые встречаются в природе. Я видела очаровательное платье, сделанное из натуральных пробок. Оно, безусловно, затмило те чудные вечерние туалеты из половых тряпок, которые производят такой фурор на показах мод. Один знаменитый кутюрье замышляет запустить в производство английский дамский костюм из обложек старых книг с кожаными переплетами. Это очаровательно. Все литературные дамы захотят такие, и тогда можно будет подходить к ним поближе и шептать любезности им на ушко под видом чтения названий. На шляпах очень модно носить рыбьи хребты. Часто можно видеть восхитительных молодых девушек, одетых в пелерины из Сантьяго-де-Компостелы; их наряд, как и подобает, усыпан морскими гребешками. В моду неожиданно вошли фарфор, керамика и фаянс. Эти материалы идут на пояса, шляпные булавки и так далее; мне довелось видеть изумительную дамскую сумочку, целиком состоящую из тех стеклянных глазных яблок, какие можно увидеть в кабинете у окулиста. Перья теперь украшают не только шляпы, но и туфли, перчатки, а на будущий год их поместят и на зонтики. Туфельки делают из венецианского стекла, а шляпки - из хрусталя баккара. Я уж не говорю о платьях, расписанных маслом, как картины, о раскрашенной шерстяной одежде, о костюмах, причудливо заляпанных чернилами. Весной будут охотно носить вещи из надутых кишок и пузырей животных, дивных фасонов и отменной легкости. Наши летчицы не позарятся ни на что другое. На бега будут надевать шляпку "детский шарик", состоящую из двух десятков воздушных шариков, - шикарная вещь, иногда лопающаяся для развлечения. Ракушки мидий носятся только на ботинках. Заметьте, все начинают украшать себя живой натурой. Я встретила одну даму, у которой на шляпке было двадцать птиц: канарейки, щеглы, малиновки, они были привязаны за лапки, били крыльями и пели во все горло. Во время последнего праздника в Нейи головной убор жены посла был украшен тридцатью ужами. "Для кого эти змеи, шипящие у тебя на голове?" - спросил у дамы слывущий дамским угодником низенький румынский атташе с дакским акцентом. Да, забыла вам сказать, что в прошлую среду видела на бульварах одну фифу, нарядившуюся в маленькие зеркальца, прикрепленные и приклеенные к ткани. На солнце эффект был роскошный. Словно золотой слиток на прогулке. Потом начался дождь, и дама стала похожа на серебряный слиток. Ореховая скорлупа хороша для розеток, особенно красиво инкрустировать их лесными орехами. Платье, вышитое кофейными зернами, гвоздикой, зубчиками чеснока, стрелками лука и изюминками, очень подходит для визитов. Мода становится практичной, она ничего не отвергает и все облагораживает. Она использует подручные материалы так, как романтики использовали слова.
- Спасибо, - сказал Папонат, - вы меня чудеснейшим образом просветили.
- Вы весьма любезны, -- ответила Тристуз.