В своей штаб-квартире фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф был мрачнее ночи. Он почти не отходил от огромной карты Галиции, испещрённой флажками там, где в эти дни проходила наступательная операция двух армий империи. Начальник Полевого Генерального штаба австро-венгерской монархии в эти дни забывал даже про традиционную чашечку бразильского кофе. Штабные офицеры тихо переговаривались между собой:
- Что передают из наступающих армий?
- Иссяк атакующий дух. Потери большие. Русские отступили на новые позиции.
- Но ведь это же успех?
- Успех мал. Наш фельдмаршал задумывал прорвать русский фронт у Люблина и Холма, а получилось, что он потеснил противника. И всё. Начальник штаба русского фронта его переиграл на карте. Разгадал задуманное и с боями отошёл.
- Начальник русского штаба генерал Алексеев? Так его сегодня утром на оперативке назвал фельдмаршал.
- Алексеев из хороших генштабистов. Фон Конрад его хвалит, но сдержанно.
- Был бы этот Алексеев из союзников-германцев, тогда бы наш фельдмаршал отмечал его чаще.
- Господа. Мы начинаем обсуждать действия начальника. Это уже неприлично...
Люблин-Холмская операция в ходе Галицийской битвы закончилась хотя и тактическим успехом австро-венгров, но без эффектного финала. Командующий 4-й армией барон фон Ауффенберг всё же сумел "доложить" фельдмаршалу Конраду и в Вену о значимости достигнутых успехов. Но в октябре генералу пехоты, в 62 года, пришлось уйти в отставку. Причина крылась в том, что при дворе императора Франца-Иосифа I (в ноябре 1916 года его сменит внучатый племянник, ставший императором Австрии и Апостольским королём Венгрии (под именем Карла V) Карл-Франц-Иосиф-Людвиг-Губерт-Георг-Отто-Мария Габсбург, или просто - Карл I Габсбург) ждали гораздо большего военного успеха.
Но всё же о бароне фон Ауффенберге при Венском дворе не забыли. Австро-Венгрия терпела в Первой мировой войне одно сокрушительное поражение за другим, и императорской армии "нужны" были герои для поднятия боевого духа. На эту тему между монархом Францем-Иосифом I и министром двора состоялся разговор:
- Чем занимается наш отставной генерал пехоты - барон фон Ауффенберг?
- Живёт в своём дунайском поместье и пишет мемуары, которые не показывает даже своей супруге.
- Весьма любопытно. Что говорят о бароне в армии? Особенно в генералитете?
- Авторитет генерала пехоты Морица фон Ауффенберга в императорской армии высок по сей день. За него говорит разгром 5-й армии русских в Галиции.
- Это достоверная информация, граф, или ваше личное мнение об отставном бароне?
- Ваше императорское величество. Это мнение генералитета. И мнение Берлина.
- Тогда барона Ауффенберга надо наградить. И поскорее, чтобы время не ушло.
- Какой награды вы его решили удостоить, смею спросить?
- Я решил дополнить его баронский титул приставкой "фон Комаров". Так назывался город в Галиции, откуда его армия выбила в августе прошлого года русские войска?
- У вас удивительная память, ваше величество. Действительно так.
- Тогда готовьте императорский указ.
- Когда его представить вашему величеству на подпись?
- Сегодня же, граф...
Так в австрийской аристократической семье появился человек с новым титулом. Барон фон Комаров оставил после себя след в истории Первой мировой войны не только командованием одной из австро-венгерских армий в Галицийской битве. Он стал автором мемуаров, которые были изданы на немецком языке в 1920-1921 годах: "Австро-венгерское участие в мировой войне", "Взлёт и падение Австро-Венгрии" и "Кампания 4-й армии в начале мировой войны".
Эти мемуары примечательны тем, что Ауффенберг фон Комаров, говоря о действиях русского Юго-Западного фронта, о стратегическом даровании генерала Алексеева упоминает во всех своих работах, хотя и вскользь, но весьма одобрительно. Это делает честь историку-мемуаристу, воевавшему против России, который умел ценить достоинства своего соперника.
К слову сказать, не только бывший австро-венгерский министр давал в послевоенных трудах высокую оценку оперативным трудам начальника штаба Юго-Восточного фронта. Один из крупнейших отечественных военных историков, белоэмигрант Н. Н. Головин, генерал-лейтенант старой Русской армии, бывший начальником штаба Руминского фронта, так отзывался в своей известной работе "Галицийская битва" о М. В. Алексееве:
"Оценивая этот план, нельзя не увидеть, что автор его оказался на высоте, требуемой для руководства группой армий. Несмотря на серьёзный кризис, переживаемый 4-й (русской. – А.Ш.) армией, генерал Алексеев сумел устоять от соблазна частых поддержек в виде передачи - корпусов из одной армии в другую, на что всегда склонны малорешительные начальники.
"…Умение генерала Алексеева видеть армейские операции во всём их целом позволило ему не уступить сразу же после первой неудачи почин действий противнику, а продолжать бороться за этот почин...".
В последних числах августа картина на полях Галицийской битвы резко изменилась. Потеряв свой наступательный пыл, австро-венгерские войска почти всюду оказались на положении обороняющихся. Особенно опасной для неприятеля стала ситуация на правом фланге 1-й армии генерала кавалерии Виктора фон Данкля, будущего барона "фон Красника".
Этой армии приходилось с трудом отражать натиск четырёх "элитных" русских корпусов - Гвардейского, Гренадерского и двух армейских - 25-го и 3-го Кавказского. Армия генерала Рузского продолжала продвигаться вперёд, нацелившись на город Львов.
Алексеев в те жаркие дни несколько раз телеграфировал Рузскому:
- Основной удар наносите по Львову...
- Львов надо взять во что бы то ни стало...
- Взятие Львова будет не только стратегическим нашим успехом, но и нравственным...
- Ваша победа поднимает дух бойцов фронта...
Именно в те августовские дни командующего 3-й армией стали обвинять в "эгоизме". В Галицийской битве войска Рузского наступали на Львовском направлении по фронту Куликов - Миколаев. Николай Владимирович пошёл даже на то, что сократил фронт наступления своей армии со 120 километров до 75. Это имело для крупнейшего сражения первой кампании Мировой войны на Восточном фронте два следствия.
Во-первых, с соседями наступающей 3-й армии образовался опасный разрыв, плохо прикрытый. Это было отрицательным следствием.
Во-вторых, из-за сужения фронта наступления плотность войск увеличилась, что привело к созданию действительно сильной ударной группировки. Это было положительным следствием, результатом которого стало успешное взятие города Львова, столицы австрийской Галиции и крупного железнодорожного узла.
К чести начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Алексеева состав 3-й армии до конца Галицийской битвы почти не менялся. У армии были "отняты" только одна пехотная и одна кавалерийская дивизии. Все остальные войска оставались под начальством опытного, решительного, пусть и эгоистичного генерала от инфантерии Рузского. Но он промедлил с выдвижением 21-го армейского корпуса.
По атому поводу советский военный историк Коленковский, исследовавший маневренный период Первой мировой войны вполне справедливо замечал:
"Если бы Рузский произвёл этот манёвр раньше, скажем, на два дня, а не привязался к Львовскому направления), то-5-й армии не пришлось бы отходить, и вся Люблин-Холмская операция приняла бы другой оборот".
Войск Рузский имел для реализации наступления на львовском направлении действительно немало. В состав армии входили корпуса генералов В. В. Сахарова, Я. Ф. Шкинского, Д. Г. Щербачёва и Ф. В. Сиверса, три кавалерийские и Кавказская казачья дивизии. В армии насчитывалось 685 орудий. К этим силам следует "добавить" опыт начальника армейского штаба генерала В. М. Драгомирова.
Во фронтовом штабе ясно видели, как по ходу Галицийской битвы 3-я армия действительно превращается в ударную силу. Алексеев связался по телеграфу с Рузским:
- На проводе начштаба фронта. Прошу к аппарату конармии.
- Рузский у аппарата.
- Николай Владимирович. Как идут дела?
- Продвижение корпусов продолжается. Перешёл на Лобовой удар по неприятелю. Он отступает повсюду.
- Почему сократили фронт атаки?
- Чтобы массировать атакующий удар пехотой и кавалерией.
- Вас понял. Но всё же прикройте кавалерией свои фланги. Особенно на стыке с армией генерала Плеве.
Будет исполнено. Для развития открывающегося удара на Львов прошу усилить армию.
- Такое решение с согласия Ставки уже принято. К вам на подходе находятся 3-й Кавказский корпус генерала Ирмана и 8-я кавалерийская дивизия.
- Сколько у Ирмана пехоты? Какую ему планировать боевую задачу?
- Две дивизии. 21-я и 52-я пехотные. При них штатные артиллерийские бригады. Кавказцы обеспечены полным возимым патронным и снарядным запасом.
- Очень признателен за усиление армии.
- Тогда желаю удачи и взятия Львова. Не забывайте о своевременности боевых донесений в штаб фронта. И срочно о любых ситуационных изменениях...
Когда на правом, северном фланге Юго-Западного фронта события развивались таким образом, левофланговые 3-я и особенно 8-я брусиловская армии наступали гораздо более успешно. Неприятельских сил здесь имелось пока немного, и они, слабо сопротивляясь, всё время отходили. Поэтому русские войска за первые шесть дней продвинулись вперёд на 90-100 километров. Но в штабе фронта прекрасно понимали, что так продолжаться долго не может.
Генерал от кавалерии А. А. Брусилов с началом мобилизации с должности корпусного начальника был назначен командиром Проскуровской группы, которая была вскоре преобразована в 8-ю армию. Его ближайшим помощником стал начальник штаба генерал П. Н. Ломновский. Новая армия заняла место на крайнем, южном крыле Юго-Западного фронта.
По своему составу брусиловская армия отличалась от других фронтовых объединений разве что наличием сильной конницы. Армейских корпусов было четыре: 7-й генерала Э. В. Экка, 8-й генерала Р. Д. Радко-Дмитриева, 12-й генерала Л. В. Леша и 24-й генерала А. А. Цурикова. Зато конницы имелось пять дивизий: 12-я кавалерийская, 2-я Сводно-казачья, 1-я и 2-я Кубанские и Терская казачьи. Армейская артиллерия насчитывала 472 орудия.
Армия генерала Брусилова развивала совместно с 3-й армией наступление на Львовском направлении, но только с юго-востока. Когда войска 8 августа форсировали реку Збруч, из состава армии пришлось выделить Заднестровский отряд в составе Терской казачьей дивизии с бригадой пехоты, сменённой затем пехотной дивизией.
Австро-венгры на первых порах в серьёзные бои не ввязывались. 10 августа войска Брусилова вступили в город Тарпополь, один из крупнейших в восточной части Галиции. Затем начались "настоящие" бои, проходившие с успехом, если не считать поражения Заднестровского отряда у селения Раранчи. Особенно упорно неприятель сражался на реке Коропец.
Фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф в Галицийской битве откровенно недооценил стратегическое мышление своего соперника-генштабиста в лице М. В. Алексеева. В австрийском Полевом Генеральном штабе первоначально даже не предполагали, что противная сторона сможет в самые короткие сроки сосредоточить сильную группировку войск на самой южной оконечности фронта. Фельдмаршал Конрад и его штаб считали, что для надёжной обороны Восточной Галиции вполне достаточно 3-й армии генерала кавалерии Рудольфа фон Брудермана. Его войска были развёрнуты между городами Львов и Самбор.
Силы были значительные: два армейских корпуса и шесть отдельных дивизий: пехотная, ландверная, гонведская (венгерская) и три кавалерийских при 288 артиллерийских орудиях. Поэтому начальник Полевого Генерального штаба забрал у Брудермана войсковую группу эрцгерцога Иосифа Фердинанда и перебросил её севернее на усиление 4-й армии генерала фон Ауффенберга.
Неприятель сам давал картбланш командующему русской 8-й армией генералу Брусилову. Просчёт оперативников фельдмаршала Конрада был раскрыт во фронтовом штабе благодаря аналитическим способностям Алексеева, который постоянно изучал разведывательные донесения, ложившиеся на его стол.
В самом начале фронтовой операции в плен попал некий подполковник Чеславик, чех по национальности. На удивление допрашивающих его в штабе одной из пехотных дивизий 5-й армии, он сразу же назвал свою должность - офицер связи Полевого Генерального штаба Австро-Венгрии. Когда об этом доложили Алексееву, тот затребовал пленного к себе. Чеславика в штаб фронта доставили на аэроплане.
Чеха допрашивал начальник разведывательного отдела фронтового штаба полковник гвардии Морозов. Алексеев сидел в углу небольшого кабинета и в разговор сперва не "входил". Допрос вёлся без переводчика, поскольку пленный довольно сносно изъяснялся на русском языке:
- Ваше имя, звание и должность?
- Чеславик Иржи. Подполковник. Офицер связи Полевого Генерального штаба.
- Где вы родились и почему изучили русский язык?
- Я чех, родился в городе Градец-Карлови. Работал в фирме своего отца, которая вела торговые операции в России. Поэтому изучил русский язык. Когда учился в Пражском университете, тоже занимался его изучением.
- Ваше военное образование?
- Перед самой войной закончил Терезианскую военную академию.
- Как вы, чех по национальности, могли попасть в неё? Ведь выпускники в своей массе немецкоязычные австрийцы. А приём в неё словенца, серба, хорвата, словака, чеха - дело, как нам известно, не частое.
- Действительно, среди выпускников Терезианской академии славян почти не встретишь. Я поступал не без помощи отцовских связей в Вене.
- Тогда понятно. Как оказались в Полевом Генеральном штабе? Тоже по отцовской протекции?
- Нет. После служебной командировки в Италию на меня обратили внимание помощники фельдмаршала Конрада, тогда военного министра императора. И назначение состоялось.
- С какой целью вас послали в армию генерала Ауффенберга?
- Я доставлял секретную почту.
- Содержание документов вам известно?
- Нет, в руках я их не держал. Знаю, что это были директивные указания на продолжение наступления. И больше ничего конкретного, что могло бы вас заинтересовать.
Только после этого молчаливо сидевший Алексеев начал "свою" часть допроса. Но сначала он представился пленному чеху:
- Генерал Алексеев. Вам известна моя должность?
- Точно так. Вы начальник главного штаба русского "фронта.
- Мне бы хотелось у вас узнать некоторые сведения о планах фельдмаршала Конрада, вашего начальника.
- Готов ответить, ваше превосходительство. Но только я рядовой офицер связи и к оперативным планам не был допущен.
- Об оперативных планах фельдмаршала Конрада представление мы имеем. Меня интересует другое. Как в штабе фельдмаршала представляют группировки войск противостоящего русского фронта?
- Мне достоверно известно со служебных совещаний, что ваш фронт, называемый Юго-Западным и которым командует генерал артиллерии Иванов, состоит из трёх армий - 3-й, 4-й и 5-й и отдельного отряда силой больше армейского корпуса на берегах Днестра, у румынской границы.
- Когда проходило совещание, где вам доводился состав русского фронта?
- На пятый или шестой день после начала наступления армии генерала Ауффенберга.
- Были ли подобные совещания после?
- Да. Они проводились ежедневно начальником службы связи Полевого штаба с постановкой задач офицерам.
- И на них вас информировали о ходе боевых действий?
- Точно так. Всё делалось по инструкции фельдмаршала Конрада. Он требовал информировать офицеров своего штаба о всех важнейших событиях военного характера.
- Других армий в составе русского фронта, кроме 3-й, 4-й и 5-й, вам не называли?
- Нет, ваше превосходительство.
- Тогда, господин подполковник, у меня к вам вопросов больше нет. Теперь вы военнопленный русской армии, и на вас распространяются все статьи международного кодекса об отношении к взятым в плен военнослужащим. Можете идти.
Когда дежурный офицер с конвойным солдатом вывели чеха из кабинета, Алексеев обратился к полковнику гвардии Морозову:
- Мирослав Эдуардович. Ты уловил, почему против Брусилова австро-венгры но сей день не выставили значительных сил?
- Уловил, Михаил Васильевич. Они ещё не знают, что Днестровский отряд преобразован в 8-ю армию.
- Точно. И в этом серьёзнейший просчёт фельдмаршала Конрада. Он на день пленения этого Чеславика реально не оценивает угрозу со стороны бывшего Днестровского отряда.
- Бой у реки Коропец почему-то не насторожил австрийцев. Странно?
- Почему странно. Они же выиграли другой бой - у селения Раранчи. Победа легла на неудачу, и тревоги за южный участок в штабе фон Конрада угасли. По крайней мере, на какое-то время.
- А если на этот день неприятель уже знает о существовании 8-й армии? Что тогда нам следует ожидать?
- Армию Брудермана, по крайней мере всю, развернуть против Брусилова фельдмаршал не успеет. И не только усилить её, но и собрать в единый кулак.
- Значит, у разведотдела фронта есть новая задача?
- Есть, Мирослав Эдуардович. Проследи повнимательнее за перемещениями неприятельских сил в районе Львова и Самбора.
- Будет исполнено, Михаил Васильевич. Только у меня будет одна настоятельная просьба.
- Я уже понял. Авиационным отрядам армий будет поставлена задача на воздушную разведку в интересующем нас районе. Разведотдел штаба фронта готов к такому повороту дела.
- Готов. Мои офицеры уже у воздухоплавателей. Из Киева и Одессы доставлены фотографические камеры.
- Специалисты для обучения лётчиков-наблюдателей у вас есть?
- Есть, Михаил Васильевич. Отобраны из последних маршевых пополнений. Профессионалы.
- Тогда, Мирослав Эдуардович, как говорится, с Богом...
Этот разговор и допрос пленного подполковника Чеславика в штабе фронта состоялся в тот день, когда фельдмаршал Конрад фон Гетдендорф "прозрел". Полевой Генеральный штаб получил с полей боев в Южной Галиции уточнённые данные о составе неприятельских сил. Только тогда стало ясно, что в составе русского фронта появилась новая армия. Она вместе с 3-й армией противника наступала на Львовском и Галичском направлениях.
Генералу Брудерману и его 3-й армии директивно ставятся новые задачи. Продолжая прикрывать с востока наступающие 1-ю и 4-ю армии, требовалось в срочном порядке развернуть войска для прикрытия города Львова. На это Брудерману давались всего одни сутки - день 12 августа. Его армейские силы на другой день уже должны были контратаковать и разгромить русских, подходивших со стороны Броды и Тарнополя.
Прочитав вслух перед своими ближайшими помощниками телеграмму за подписью фельдмаршала Конрада, генерал кавалерии Рудольф фон Брудерман пришёл в ярость:
- Откуда у русских появилась новая армия? Свежая, отмобилизованная? А разве не мы докладывали в Полевой Генеральной штаб о том, что у противника на Днестре появились тысячи и тысячи кавказских казаков? Почему тогда не забили тревогу?
Последний вопрос предназначался для начальника разведывательного отделения армейского штаба.