– Я не хочу обидеть тебя, Нэт, но, видишь ли, я не желаю терять свои деньги, а поэтому, мне кажется, нам нужно перестать быть компаньонами.
И Томми стер надпись "Т. Банг и К°".
Нэт очень гордился этим "и К°"; он очень ловко разыскивал яйца, вел им счет и прибавил к своим деньгам приличную сумму от продажи достававшихся на его долю яиц.
– Ах, Том! Зачем ты это сделал? – воскликнул он, чувствуя, что его доброе имя в школьном торговом мире погибло навсегда.
– Я должен, – твердо ответил Томми. – Эмиль говорит, что если один компаньон злоупотребит доверием другого и растранжирит капитал фирмы, то есть если он стащит деньги и убежит с ними, то другой компаньон судится или дерется с ним и после этого уже не имеет с ним никакого дела. Ты злоупотребил моим доверием и растранжирил мой капитал. Я не буду судиться или драться с тобой, но я должен уничтожить наше товарищество, потому что не могу доверять тебе и не желаю обанкротиться.
– Я не могу заставить тебя поверить мне, – сказал Нэт, – и ты не захочешь взять мои деньги, хотя я с радостью отдал бы тебе все свои доллары, если бы ты только сказал, что не считаешь меня вором. Позволь мне по-прежнему разыскивать для тебя яйца; я буду делать это даром, без всякой платы. Теперь я знаю все места, куда куры кладут свои яйца, и мне нравится искать их, – упрашивал он.
Но Томми отрицательно покачал головой; на его хорошеньком круглом личике появилось подозрительное и жесткое выражение, когда он резко ответил:
– Нет, не могу! И очень жалею, что ты знаешь все места. Не вздумай разыскивать яйца втихомолку и продавать их!
Эти слова обидели Нэта до глубины души. Он почувствовал, что не только лишился своего компаньона и покровителя, но потерял честное имя и навсегда изгнан из общества деловых людей. Никто не верил ему, несмотря на все его старания загладить свои прежние прегрешения. Вывеска снята, фирма распалась, а сам он – разорившийся неудачник. Гумно, сборное место мальчиков, было теперь закрыто для него. Куры кудахтали, тщетно призывая его, и, казалось, принимали его несчастье близко к сердцу, потому что стали нести меньше яиц, а некоторые из них нашли себе новые гнезда, и Томми не мог разыскать их.
– Только куры верят мне, – сказал Нэт, узнав об этом и, хоть мальчиков рассмешили его слова, Нэт находил утешение в этой мысли – ведь когда кто-нибудь падает слишком низко в мнении света, его может утешить даже доверие курицы.
Томми не взял, однако, никакого нового компаньона, потому что подозрительность омрачила его некогда доверчивую душу. Нед предлагал ему свои услуги, но Томми – из чувства справедливости, делавшего ему честь, отклонил это предложение.
– Может быть, еще выяснится, что Нэт не брал моих денег, – сказал он, – и тогда он снова станет моим компаньоном. Хоть я и не думаю, что это случится, но пока все-таки никого не возьму на его место.
Билли был единственным человеком, которому Томми считал возможным доверять. Он выучил Билли разыскивать яйца и приносить их неразбитыми, а вместо платы за труды время от времени давал ему яблоко или конфетку, чем тот был очень доволен. В понедельник утром, на другой день после того, как Дэн поразил всех своим мрачным видом, Билли, подавая своему патрону яйца, сказал.
– Только два.
– Да, дела идут все хуже и хуже. Эти скверные куры могут, право же, вывести из терпения, – проворчал Томми, вспомнив о счастливых днях, когда он получал по шесть яиц в день. – Положи их в мою шляпу и дай мне новый кусочек мела. Нужно все-таки и эти записать.
Билли встал на корзину и взглянул на верхушку веялки, на которой Томми держал свои письменные принадлежности.
– Ой, сколько здесь денег! – воскликнул он.
– Нет там никаких денег, – возразил Томми. – Я больше никогда их туда не положу!
– А я вижу их. Один – четыре – восемь – два доллара, – настаивал Билли, еще не вполне научившийся считать.
– Какой же ты глупый! – воскликнул Томми и вскочил сам, чтобы взять кусочек мела, но чуть не упал, увидев четыре блестящие монетки по двадцать пять центов. Они лежали в ряд, накрытые бумажкой, на которой, во избежание недоразумений, было написано: "Т. Бангу".
– Что это значит? – воскликнул Томми и, схватив деньги, бросился к дому, крича во все горло:
– Деньги нашлись! Где Нэт?
Нэта скоро разыскали, и он так удивился и обрадовался, увидев деньги, что почти все поверили ему, когда он сказал, что ничего о них не знает.
– Как же я мог положить их назад, когда не брал? – сказал он. – Поверьте мне хоть теперь и будьте со мной добры по-прежнему, прибавил он таким умоляющим голосом, что Эмиль хлопнул его по спине и объявил, что верит ему.
– Я тоже верю и очень рад, что не ты взял деньги, Нэт, – сказал Томми, дружески пожав ему руку. – Но кто же тогда это сделал?
– Не все ли равно, раз деньги нашлись, – заметил Дэн, глядя на счастливое лицо Нэта.
– Вот это мило! Я не желаю, чтобы мои вещи исчезали неизвестно куда, а потом вдруг появлялись, как у фокусников! – воскликнул Томми, глядя на свои деньги и как будто подозревая во всем этом какое-то колдовство.
– Мы разыщем вора, как он ни хитер, – сказал Франц, взяв бумажку, лежавшую около денег. – Видите, он написал "Т. Вангу" печатными буквами, чтобы не узнали его почерк.
– Деми отлично пишет, – сказал Нед, не понимавший, из-за чего вся эта суматоха.
– Ну, уж я ни за что не поверю, что деньги взял он! – воскликнул Томми.
Остальные мальчики тоже возмутились при мысли об этом, потому что Деми был вне всяких подозрений.
Тут Нэт убедился, как различно относятся товарищи к Деми и к нему самому, и сердце его сжалось. Чего бы он только не отдал, чтобы и в него верили так же! Он уже знал по опыту, как легко лишиться доверия и как трудно заслужить его вновь, и высоко ценил правдивость.
Мистер Бэр был очень доволен, что дело начинает проясняться, и ждал дальнейших новостей. Они появились раньше, чем он ожидал, хотя мистер Бэр был сильно удивлен и огорчен ими. В тот же день вечером, когда все сидели за ужином, мистеру Бэру передали сверток, присланный соседкой, миссис Бэтс. К свертку была приложена записка. В то время как мистер Бэр читал ее, Деми развернул сверток и воскликнул:
– Да ведь это книга, которую дядя Тедди подарил Дэну!
– Черт возьми! – забывшись, пробормотал Дэн, который еще не совсем отвык от крепких выражений, хоть и старался поменьше их употреблять.
Мистер Бэр быстро поднял глаза и взглянул на него. Дэн старался выдержать его взгляд, но не смог. Он опустил глаза и сидел, кусая губы и все больше и больше краснея.
– Что случилось? – тревожно спросила миссис Бэр.
– Я предпочел бы поговорить об этом с Дэном наедине, но Деми помешал мне, и поэтому я должен все объяснить теперь же, – сказал мистер Бэр, лицо которого стало таким строгим, как бывало всегда, когда ему приходилось иметь дело с обманом или другим низким поступком. – Это записка от миссис Бэтс. Она пишет, что в субботу ее сын Джимми купил у Дэна за один доллар вот эту книгу. Так как миссис Бэтс видит, что она стоит гораздо дороже и думает, что тут вышла какая-то ошибка, она и посылает книгу мне. Ты ее продал, Дэн?
– Да, сэр, – медленно ответил тот.
– Зачем же?
– Мне нужны были деньги.
– Для чего?
– Что бы заплатить.
– Кому?
– Томми.
– Он никогда в жизни не занимал у меня ни цента! – с испугом воскликнул Томми. Он догадывался, чем кончатся эти расспросы, и чувствовал, что любое колдовство было бы лучше такой развязки: он очень любил Дэна и от души восхищался им.
– А может быть, он взял их из веялки, – предположил Нед, не простивший Дэну своего купания.
– Ах, Дэн! – воскликнул Нэт, сжимая руки, несмотря на то, что держал в них хлеб с маслом.
– Как это ни тяжело, но дело нужно выяснить, – сказал мистер Бэр. – Ты положил этот доллар в веялку сегодня утром, Дэн?
– Да, я, – твердо ответил Дэн, глядя прямо в глаза учителя.
Шепот пронесся по столу. Томми уронил и разбил свою кружку; Дэйзи крикнула: "Я знала, что это не Нэт!"; Нэн заплакала, а миссис Джо вышла из комнаты такая расстроенная, грустная и пристыженная, что Дэн не выдержал и на минуту закрыл лицо руками.
Потом он поднял голову, распрямил плечи, как будто сбросив с них какую-то тяжесть, и, мрачно взглянув на мистера Бэра, сказал тем небрежным и резким тоном, каким говорил, когда только появился в Плумфилде:
– Да, я продал книгу и положил деньги в веялку. Вы можете делать со мной все что угодно, но я об этом больше не скажу ни слова.
– И даже не скажешь, что жалеешь о том, что сделал? – спросил мистер Бэр, пораженный внезапной переменой в Дэне.
– Я не жалею.
– Я и без того ему все прощу! – воскликнул Томми, которому было гораздо тяжелее видеть унижение смелого Дэна, чем робкого Нэта.
– Мне не нужно прощение, – угрюмо ответил Дэн.
– Может быть, ты найдешь, что оно тебе нужно, – возразил мистер Бэр, – когда спокойно все обдумаешь. Не буду говорить тебе, как я огорчен и как обманулся в своих ожиданиях, но через некоторое время я зайду к тебе в комнату и мы потолкуем.
– Из этого ничего не выйдет, – сказали Дэн, стараясь говорить вызывающим тоном, но не решаясь взглянуть в лицо мистеру Бэру. И, приняв его слова за позволение уйти, Дэн вышел из комнаты, как будто не в силах больше здесь оставаться.
Но лучше бы он остался: мальчики говорили о нем с таким искренним сожалением, что это наверняка тронуло бы его. Никто, включая Нэта, не радовался тому, что дело завершилось таким образом.
Несмотря на недостатки Дэна – а их было вполне достаточно – все любили его, потому что под грубой внешностью в нем таилось много таких хороших качеств, которые нельзя было не оценить.
И миссис Джо, главная наставница Дэна, была огорчена до глубины души тем, что мальчик, в котором она принимала такое участие, обманул ее ожидания. Плохо было уже то, что он украл деньги; еще хуже было лгать и допускать, чтобы из-за несправедливого подозрения страдал невинный; но самое ужасное впечатление произвела на миссис Джо попытка Дэна вернуть деньги тайком, потому что это показывало не только недостаток мужества, но также лживость и хитрость, что не предвещало ничего хорошего в будущем. И он, кроме того, упорно уклонялся от всякого разговора об этом, не хотел признать, что виноват, или выразить сожаление о своем проступке.
Проходили дни. Дэн учился и работал, постоянно угрюмый и молчаливый, не выказывающий ни малейших признаков раскаяния. Зная, как обращались с Нэтом, он не искал участия ни у кого, отвергал любые попытки товарищей к сближению и проводил свободное время, бродя по полям и лесам.
– Если так пойдет и дальше, то я боюсь, что он опять убежит, – сказал как-то мистер Бэр, расстроенный безуспешностью всех своих усилий. – Он слишком молод, чтобы вести такую жизнь, как теперь.
– Некоторое время назад я поручилась бы, что ничто не заставит его уйти от нас; но он до того изменился, что теперь я готова ко всему, – ответила бедная миссис Джо, которую ничто не могло утешить. Дэн отдалился от нее даже больше, чем от других, и, когда она пыталась поговорить с ним наедине, смотрел на нее, как затравленный зверек.
Нэт повсюду следовал за Дэном, как тень, и тот не гнал его от себя так сурово, как других, но часто говорил своим обычным резким тоном:
– Теперь все знают, что ты не виноват. Не беспокойся обо мне. Я перенесу это лучше, чем ты.
– Но мне жаль, что ты всегда один, – грустно отвечал Нэт.
– А мне это нравится, – и Дэн уходил, сдерживая вздох, потому что на самом деле чувствовал себя одиноким.
Проходя как-то раз по березовой роще, он увидел нескольких мальчиков. Они забавлялись тем, что влезали на деревья и качались на них до тех пор, пока гибкий ствол не опускался низко к земле, и с него можно было спрыгнуть.
Дэн остановился на минуту посмотреть на эту забаву, но не выразил желания присоединиться к ней. В это время Джек стал карабкаться на дерево. К несчастью, он выбрал очень высокую березу, и, когда стал раскачиваться на ней, она только слегка нагнулась и он повис высоко над землей.
– Слезай с дерева! Отсюда ты не соскочишь! – крикнул ему снизу Нед.
Джек попробовал было слезть, но ветки выскальзывали у него из рук, а ствол он не мог обхватить ногами. Некоторое время он вертелся и цеплялся, но безуспешно. Наконец, задыхаясь от усталости, Джек снова повис на дереве и отчаянно крикнул:
– Помогите мне! Подхватите меня! Я сейчас спрыгну!
– Ты разобьешься насмерть, если спрыгнешь! – воскликнул перепуганный Нед.
– Подержись еще немного! – сказал Дэн и, вскарабкавшись на дерево, добрался до Джека, смотревшего на него с надеждой и страхом.
– Вы оба свалитесь! – кричал Нед, взволнованно бегая из стороны в сторону, тогда как Нэт протянул руки в безумной надежде подхватить падающих.
– Отойдите в сторону, – спокойно сказал Дэн.
Он тоже повис на березе, от лишней тяжести она согнулась гораздо сильнее, и теперь ребята оказались уже недалеко от земли.
Джек спрыгнул благополучно, но дерево, освободившись от половины груза, спружинило и поднялось вверх так стремительно, что Дэн упал тяжело.
– Я не ушибся, я сейчас встану, – сказал он, сидя на земле, побледневший и ошеломленный падением, в то время как мальчики смотрели на него с восхищением и тревогой.
– Ты молодец, Дэн, и я очень благодарен тебе! – воскликнул Джек.
– Не стоит, это такие пустяки, – пробормотал Дэн, медленно поднимаясь с земли.
– Нет, не пустяки, – возразил Нед, – и я готов пожать тебе руку, несмотря на то, что ты… – он проглотил злополучное слово, чуть не сорвавшееся у него с языка, и протянул руку, считая это исключительно благородным поступком со своей стороны.
– Но я-то не подам руки такому негодяю, – сказал Дэн и, презрительно взглянув на Неда, повернулся к нему спиной. А тот, вспомнив купание в ручье, торопливо удалился.
– Пойдем, Дэн, обопрись на мое плечо, – сказал Нэт и ушел вместе с ним. А мальчики еще долго толковали о Дэне, восхищаясь его смелостью, и очень жалели, что злополучные деньги Томми не провалились сквозь землю, прежде чем из-за них поднялся такой переполох.
Когда мистер Бэр на следующее утро вошел в класс, у него было такое счастливое лицо, что мальчики с удивлением смотрели на него, не понимая, что с ним случилось. Им даже пришло в голову, что их наставник немного не в себе, когда он подошел прямо к Дэну, взял обе его руки в свои и, крепко пожав их, с жаром сказал:
– Теперь я знаю всё и прошу тебя простить меня. Ты поступил великодушно, и я восхищаюсь тобой, несмотря на то что лгать нехорошо даже из дружбы.
– Что это значит? – спросил Нэт, а Дэн не сказал ни слова; он только выпрямился, как будто тяжесть свалилась с его спины.
– Дэн не брал денег Томми! – громко объявил мистер Бэр.
– Так кто же взял их? – закричали все в один голос.
Мистер Бэр показал на незанятое место – все взглянули на него и некоторое время молчали от удивления.
– Сегодня рано утром Джек ушел домой, оставив вот эту записку, – сказал мистер Бэр. – Она была привязана к ручке моей двери.
И он прочел ее вслух:
"Это я взял доллар Томми. Я смотрел в щелочку и видел, куда он положил его. Я боялся признаться раньше, хоть мне и хотелось. Нэта мне было не очень жаль, но Дэн настоящий парень, и я не могу больше молчать. Я не тратил этих денег; они лежат под ковром в моей комнате, как раз около умывальника. Мне очень жаль, что я взял их. Я иду домой и, наверное, никогда уже больше не вернусь, поэтому Дэн может взять мои вещи. Джек".
Это было не особенно изящное послание, скверно написанное, закапанное чернилами и весьма краткое, но для Дэна оно имело огромную цену. Когда мистер Бэр дочитал записку, Дэн подошел к нему и дрожащим голосом произнес:
– Вот теперь, сэр, я сознаюсь, что виноват, и прошу вас простить меня.
– Это была великодушная ложь, Дэн, и я не могу не простить ее; но, как видишь, она не принесла никакой пользы, – ответил мистер Бэр, положив ему руки на плечи и с любовью глядя на него.
– Она помешала ребятам мучить Нэта. Вот для чего я сделал это. Он был ужасно несчастлив. Я смог вынести это легче, – объяснил Дэн, очень довольный, что может наконец говорить после такого долгого и тяжелого молчания.
– Значит, ты сделал это для меня? Ах, как ты добр ко мне! – воскликнул Нэт, которому очень хотелось обнять своего друга и заплакать. Но он сдержался: Дэн считал такие нежности подходящими только для девчонок и был бы возмущен подобным проявлением чувств.
– Успокойся, ведь все кончилось хорошо, – сказал Дэн, заметив волнение Нэта и, проглотив комок, подступавший к горлу, рассмеялся так, как давно уже не смеялся. – А миссис Бэр знает? – вдруг с жаром спросил он.
– Знает. И она до того счастлива, что я, право, уже не знаю, что она с тобой сделает, – ответил мистер Бэр.
Взволнованные и обрадованные мальчики окружили Дэна. Но прежде чем он успел ответить на дюжину вопросов, кто-то крикнул:
– Троекратное "ура!" в честь Дэна! – и в дверях показалась миссис Бэр. Она размахивала кухонным полотенцем и, казалось, была готова плясать от радости, как делала в прежние времена, когда была девочкой.
– Раз, два, три! – крикнул мистер Бэр, и раздалось такое громогласное "ура!", что Азайя вздрогнула у себя на кухне, а старый мистер Робертс, проезжавший в это время мимо дома, покачал головой и проворчал:
– Да, школы теперь совсем не такие, как в мое время!
Дэн некоторое время держался молодцом, но вид радостной и довольной миссис Джо так его взволновал, что он бросился в зал, а оттуда в гостиную. Миссис Джо тотчас же побежала за ним, и оба они пропали на полчаса.
Мистеру Бэру стоило большого труда успокоить взволнованных мальчиков. Все были растроганы верностью двух друзей. Лгать, конечно, нехорошо, но любовь, вызвавшая ложь, и мужество, с которым Дэн выносил унижение за своего друга, сделали из него героя в глазах всей школы.
Томми с гордостью восстановил свою фирму. Нэт испытывал безграничную преданность к Дэну; все мальчики всячески старались загладить перед ними обоими свое былое недоверие. Миссис Джо радовалась за своих воспитанников, а мистер Бэр впоследствии никогда не упускал случая рассказать эту трогательную историю о верной дружбе.