- Еще бы. Ты ведь считаешь важным поощрять заигрывания незнакомого мужчины. Едва ли комитет согласится с тобой, - выпалила Уилтон.
- Ах! - воскликнула Харпер. - Ах!
- "Ах!" - передразнила Уилтон. - Да, я намерена сообщить об этом Бейсуотерскому комитету.
- Ты опоздала, - сказала Харпер, - со своими кознями. Я уже обо всем доложила. Если хочешь, почитай копию моей докладной.
Уилтон взяла бумагу, отошла к газовой лампе и прочла: "С сожалением вынуждена сообщить, что мисс М. Уилтон, состоящая в наших рядах, своим поведением наносит ущерб нашему общему Делу. Она откровенно поощряет заигрывания особы мужского пола, предположительно студента, в окне дома напротив того, в котором мы живем. Боюсь, вскоре мы будем вынуждены исключить мисс Уилтон из числа сторонников нашего Движения".
Уилтон вернула Харпер докладную.
- Очень умно, - презрительно фыркнула она, - заметать следы, впутывая меня в свои гнусные делишки. Но я докажу свою невиновность. И тебя разоблачат. Если помнишь, - добавила она, - секретарь и раньше сомневалась в истинности твоего феминистского рвения. Уже одно то, что ты носишь этот корсаж, лишь бы подчеркнуть фигуру, говорит о…
- Будь любезна, выйди, - велела Харпер.
- Более того, я не согласна с тем, что он студент. - Добавила Уилтон.
На следующий день юноша из дома напротив уверовал, что знакомство с одной из девушек наконец принесет какие-нибудь плоды. Заметив ее недвусмысленные знаки, он перешел улицу и выжидательно уставился на окно Уилтон. Она заметила, что этот болван глазеет на окно Харпер. И совершенно напрасно: Харпер куда-то ушла. Уилтон бросила ему запечатанный конверт. В нем лежала записка без подписи, напечатанная на пишущей машинке Харпер. И ключ.
Это был ключ от парадной двери, а в записке объяснялось, как найти нужную комнату сегодня в десять. Только, конечно, получателя направили в комнату Харпер, а не Уилтон.
Уилтон услышала, как пришла Харпер, и стала ждать, когда в десять свершится возмездие. Она сбегает за домовладелицей. Мужчина в комнате Харпер. Шумная сцена. Комитет обо всем узнает.
В назначенный час юноше пришлось искать другой способ принять приглашение, потому что в волнении он потерял ключ. Лишенный фантазии, но отважный, он начал карабкаться по водосточной трубе, которая проходила между окнами Уилтон и Харпер. Уилтон в смятении наблюдала эту сцену при свете уличного фонаря. Ее видела и Харпер, и прежде чем юноша успел преодолеть последние два фута, на него обрушился поток воды из умывального кувшина Харпер. Уилтон действовала быстро: воды у нее не нашлось, поэтому она бросила в окно сам кувшин. Харпер понеслась вниз по лестнице к двери. Уилтон последовала за ней.
У насквозь промокшего юноши был очень растерянный вид.
- Ни с места, - велела Харпер. - Я сдам тебя в полицию.
- Харпер, сдать его в полицию должна я, - перебила Уилтон. - У него свидание с тобой. Это позор. Тебя удалось разоблачить.
Внезапно в дверях возникла домовладелица.
- Констебль! - завопила она.
Полисмен, стоящий на перекрестке, обернулся и заспешил к ним.
Несмотря на свой корсаж, из двух девиц более эмансипированной была Харпер. Она смерила Уилтон взглядом.
- Это мой мужчина, - заявила она. - Катись к черту.
- Что тут происходит? - спросил полисмен.
- Выбирайте выражения! - возмутилась домовладелица. - Ох уж эти суфражистки!
- Суфражистки, значит? - переспросил полисмен.
- Констебль, - встрепенулась Уилтон, - этот человек пытался влезть в окно этой дамы. Его приманила водосточная труба.
- Это она виновата, - выпалил юноша, возмущенно уставившись на Уилтон. Но поскольку он косил, полисмен так и не смог решить, которую из девушек юноша имеет в виду. Впрочем, это не имело значения.
- Эти суфражистки! - сказал полисмен.
- Да, напали на меня, - вздохнул юноша.
Констебль выяснил все детали. И взял Харпер и Уилтон за рукава.
- За мной, - велел он, - и без шума. Нарушение порядка. Суфражистки.
- Надеюсь, их посадят на месяц, - высказалась домовладелица.
- Скорее натри месяца, - поправил полисмен. - С вами уже все в порядке, сэр?
- Более-менее, - жизнерадостно ответил юноша. - Спокойной ночи, констебль. Спокойной ночи, милые дамы.
Их посадили на месяц. Видите, милые дамы, сколько они выстрадали, чтобы добиться для нас избирательного права".
Я вернулась за город с рукописью в сумочке. Таких рукописей, которые я собиралась перебрать, как только выдастся денек-другой посвободнее, у меня накопилось великое множество. Но свободный день все никак не выпадал. Перечитывая рассказ, я так и не поняла, чего в нем не хватает. Харпер и Уилтон уже исполнили свое предназначение в краткий промежуток времени на рубеже двадцатого века, когда случилась эта история.
Харпер и Уилтон ждали меня на крыльце моего загородного убежища.
- Ну как? - спросила Уилтон.
Я заметила, что садовник Джо наблюдает за нами из примыкающей к саду таинственной рощицы, которую я успела полюбить. Обожаю таинственные сады. Мне показалось, что Джо вот-вот отважится подойти к нам. У меня в руке позвякивали ключи от входной двери. Но я ни в коем случае не желала пускать на порог никого из этой троицы. Пока Джо приближался, я вдруг задумалась о его отчаянно косящих глазах. И о том, почему он не носит корректирующие очки. Как мне удалось предсказать и представить себе юношу с сильным косоглазием много лет назад, когда я писала проходной рассказ о Харпер и Уилтон?
Джо, несомненно, привлекли две необычно одетые девушки. Но определить, на которую из них он смотрит, было по-прежнему трудно.
- Он нам покоя не дает, - сказала Уилтон. - Повсюду таскается за нами по пятам. Разве вы не знаете, что это преступление? Особенно в нынешние времена.
- Приставание с сексуальными целями, - подтвердила Харпер.
- Да? Он что-то натворил? - спросила я.
- Следовал за нами повсюду. Домогался нас. Это он должен сидеть в тюрьме, а не мы.
Я не упустила подвернувшийся шанс. Присев на крыльцо, я переписала финал рассказа в соответствии с нынешними правилами корректности. Обе девушки, Харпер и Уилтон, были оправданы, а в полицию забрали косоглазого студента. Я показала Харпер и Уилтон новый финал.
Мало того: под шумок я ускользнула в дом. Остальные смущенно расположились в саду. Я позвонила в полицию и сообщила, что наш садовник досаждает двум молодым женщинам нежелательными знаками внимания. Без особого энтузиазма полицейские согласились приехать и выяснить, что происходит.
Джо они увезли с собой. Харпер и Уилтон исчезли, очевидно, удовлетворившись результатом. Вскоре вернулся Джо, отделавшийся предупреждением, и занялся прополкой сорняков в саду.
ДАМЫ И ГОСПОДА
© Перевод. У. Сапцина, 2011.
От автора: в основе этого рассказа лежит реальный случай, вероятно, еще более ужасный потому, что человек, о котором пойдет речь, боялся, как бы в обществе девушки его не застала родная мать, а не жена. В действительности его не поймали, только заметили, как он околачивался вокруг общественной уборной, что весьма повеселило автора.
Мимо собора, мимо еще не открывшихся "Бойцовых петухов", мимо киоска с мороженым, мимо мельничного лотка, мимо озера, когда-то бывшего монастырским рыбным садком, - они идут все дальше. Год 1950-й. Ее имя - Джун Флиндерс, его - Билл Добсон. Место действия - древний Веруламий. Рука об руку они приближаются к нам.
Мисс Флиндерс еще училась в университете на севере Англии. Мистер Добсон преподавал домоводство в техническом колледже в Мидлендсе. Они познакомились на летних курсах. Была еще миссис Добсон, но эти двое мыслями оставались далеки от нее.
Некоторое время они болтались возле мельничного лотка, стояли на мосту, опираясь на перила. Пришла корова и грациозно спустилась к воде выше по течению, где река была не столь бурной. Безмолвная и терпеливая, словно дерево, возвышающееся над собственной тенью, она стояла и благосклонно принимала прохладу воды, льнущей к ее ногам. Там, где ручей с шумом вливался в мельничный лоток, резвились несколько босоногих мальчишек. Ни Джун, ни Билл не любили детей, но к этим мальчуганам испытывали приятную симпатию. Так как в эту минуту они были вдвоем и наслаждались незаконной и тайной встречей, их сердца переполнились снисходительностью и побудили их купить в киоске пять рожков с мороженым и раздать их детям.
Получив мороженое, мальчишки умчались прочь от мельничного ручья так быстро, словно боялись, что у них отнимут нежданно доставшееся лакомство.
- Куда же вы, ребята… - начал было Билл, но этим лишь все окончательно испортил. Распознав в нем учителя, ребятня разбежалась.
- Забавно, должно быть, внезапно унаследовать целое состояние, - заметила Джун.
Этому повороту темы он только обрадовался: ему давно хотелось кое-что рассказать ей.
- Поначалу мне не верилось, - признался он.
- Представляю, - кивнула Джун.
- Я показал письмо Мейзи, и Мейзи поначалу тоже не поверила.
На лицо Джун набежала тень невеселых мыслей. Мейзи приходилась Биллу женой, и Джун становилась грустной и задумчивой при каждом упоминании о ней. Скажем больше: к этому выражению лица Джун приспособила сама природа. Свои светлые волосы она делила на прямой пробор, зачесывала назад и собирала в пучок, вдобавок нос у нее был довольно длинный и белесый - представьте себе эту картину, и вы поймете, насколько удачно дополнял ее скорбный взгляд.
Но менять тему она не стала.
- Тем легче будет сообщить известие, - заметила Джун.
- Да, - с жаром отозвался он, - для этого и нужны деньги. Рано или поздно Мейзи не будет зависеть от меня.
Сказать по правде, Джун, - продолжал он, - все, что у меня есть, я завещал ей. Ты наверняка согласишься, что в таких обстоятельствах это лучшее, что можно предпринять. Но разумеется, на жизнь нам вполне хватит, Джун. Просто я подумал, что будет правильно оставить ей все, что у меня есть. Это хоть немного скрасит известие, когда мы сообщим его.
- Все, что у тебя есть? - переспросила Джун.
- Да, - подтвердил Билл. - Понимаешь, так нам будет легче.
- Это немалые деньги, - заметила Джун.
- Из них еще надо вычесть налог на наследство, - примиряюще напомнил он. - Но у нас вся жизнь впереди, как знать, кто умрет первым? Не будем об этом, - добавил он. И еще добавил: - Давай жить полной жизнью.
Биллу минуло сорок два. Восемнадцатилетней Джун вовсе не казалось, что у него впереди вся жизнь. Впрочем, она была влюблена в Билла, а все остальное не имело значения. Манерами он напоминал ей учителя ботаники с той лишь разницей, что Билл сбежал вместе с ней, а учитель ботаники - нет, и не сбежит никогда.
Джун тревожило, что полный разрыв между Биллом и его женой пока не состоялся. Мейзи понятия не имела о романе своего мужа и была убеждена, что он уехал читать цикл лекций.
- Хорошо бы тебе окончательно расстаться с Мейзи, - сказала Джун. - Терпеть не могу обманы в таких делах.
- А что, уже приходилось? - спросил Билл.
- Нет, что ты, - поспешила возразить Джун. - Я просто хотела сказать, что вообще ненавижу обманы.
Сталкиваться с подобными обманами Джун еще не приходилось. Это и беспокоило ее. Они оставили багаж в номере отеля. Билл записался в книге портье как "Уил. и миссис Добсон". А если ему расхочется всегда жить с ней? Если ему нужно от нее только одно? Если так, тогда понятно, почему Мейзи до сих пор ничего не знает. А потом будет уже слишком поздно. Как все запутанно и сложно.
- Я вообще ненавижу обманы, - повторила Джун.
- Я думал, нам надо проверить, насколько мы подходим друг другу, а уж потом принимать окончательное решение, - угораздило ляпнуть Билла.
- Ты же говорил, что между вами все кончено в любом случае, - напомнила Джун.
- Так и есть, - сказал Билл. - Так и есть.
- Билл, - начала она, - ты выполнишь одну мою просьбу?
- Конечно.
- Знаешь, сегодня нам бы лучше не… я бы не хотела… давай не будем…
Джун судорожно рылась в памяти, подыскивая верное выражение. Ей хотелось выразиться поточнее, но так, чтобы не показаться слишком вульгарной или чопорной. Наконец она вспомнила подходящие случаю слова и с облегчением договорила:
- Я предпочла бы, чтобы сегодня мы обошлись без близости.
Лицо Билла стало расстроенным. У Джун обнаружились совершенно неожиданные свойства.
- Ты же сама хотела остановиться в отеле, - напомнил он.
- Да, конечно, - нетерпеливо подтвердила Джун, - но лучше бы нам подождать. Ну, как ты не понимаешь. Для меня это очень важный и ответственный шаг.
- Лучше завтра, - добавила она, испытующе вглядываясь в лицо Билла.
- Хорошо, - отозвался все еще слегка озадаченный Билл. - Если ты не хочешь… то есть если ты считаешь нужным повременить, дорогая, - поспешно поправился он, - я, естественно, готов с уважением отнестись к твоим желаниям.
Надеюсь, - продолжал он, воодушевляясь при этой мысли, - надеюсь, я, как мужчина, способен на такое. Ведь я всем сердцем люблю тебя, Джун.
Джун вздохнула с облегчением. Она была бы не прочь еще поговорить об окончательном разрыве с Мейзи, но решила, что разумнее будет подождать.
- Пойдем посмотрим древнеримскую стену, - предложила она.
Она решила, что лучше дождаться следующего упоминания о Мейзи. Но ей было всего восемнадцать, и она ужасно волновалась.
"Мне всего восемнадцать, и я ужасно волнуюсь, вот и все", - сказала она себе.
И через несколько минут вернулась к разговору о Мейзи.
- Ты уже подумал о том, как обеспечишь Мейзи? - спросила она. - Надеюсь, ты назначишь ей небольшое содержание. Или ты это уже сделал?
- Да, - сказал Билл.
- Ей будет достаточно? - продолжала Джун. - Хватит и небольшого, ведь у вас нет детей.
- Да, - сказал Билл.
Джун нестерпимо хотелось спросить "так сколько же?" и она уже думала, как бы получше сформулировать этот вопрос, когда Билл заговорил:
- Не забыть бы послать пятерку моему кузену, старине Леонарду. Кстати, он живет тут неподалеку. В Брикет-Вуд.
- Кто он? - спросила Джун. - Надеюсь, мы его не встретим.
- Не бойся. - Билл рассмеялся. - Он все равно не узнает меня. Он всегда был глуповат. Живет совсем один, бедолага. Кажется, ему недавно назначили пенсию по инвалидности. - Билл задумался. - Нет, все-таки пусть Мейзи отправит ему пятерку, теперь я могу себе это позволить.
- Почему Мейзи? - спросила Джун. - Разве ты сам не можешь?
- Я не знаю адрес, - объяснил Билл. - А Мейзи знает. Она поддерживает связь с ним. Как сама понимаешь, исключительно по доброте душевной. У Мейзи есть свои достоинства, - добавил он и остановился на тропинке, чтобы придать вес своим словам. - В этом ей не откажешь, милая.
- О, какие-нибудь достоинства у любого найдутся, - отозвалась Джун, тревожно глядя на него. - А в остальном она, похоже, просто ужас.
- Да, - согласился Билл. - Боюсь, иначе не скажешь - ужас. Но теперь я намерен наконец-то купить себе свободу. Идем, - позвал он, - посмотрим римскую стену.
Он сделал несколько шагов вперед и остановился.
- Стой, - велел он.
Впереди, на расстоянии пятидесяти ярдов, слева от тропы на берегу озера стояла скамья. Ее установили на небольшом возвышении, под боярышником. На скамье сидели мужчина и женщина. Под навесом наклонных веток боярышника лиц было не разглядеть.
- Похожа на Мейзи, - заметил Билл. - Но я не уверен, - добавил он. - Не двигайся, дорогая. Подождем минутку.
- О нет! - сказала Джун. - О, Билл! Я уезжаю в город.
- Не глупи. Я вовсе не уверен, что там Мейзи. Может, просто похожая на нее женщина. Лица отсюда не видно. Но я точно знаю: Мейзи здесь не бывает.
- А может, она приехала проведать твоего кузена, - возразила Джун. - Ну пожалуйста, разреши мне поскорее уйти.
- Очень может быть, - отозвался Билл. - Может, это Леонард и сидит рядом с ней. Но она обязательно сообщила бы мне, куда едет.
- Я ухожу, - заявила Джун.
- Нет, подожди здесь. Только без паники, - предупредил Билл. - Сейчас я все узнаю.
- Еще в газеты попадем, - сказала Джун, - напечатают мою фамилию и так далее.
- Не попадем, - отмахнулся Билл.
Увы, в газеты они все-таки попали.
Несмотря на затруднительное положение, Билл рассуждал здраво.
- Подожди здесь, - повторил он. - А я обойду вон то деревянное строение и посмотрю на их лица. Скоро узнаем, Мейзи это или нет.
Скорее всего никакого деревянного строения вы не помните, даже если вам случалось бывать в тех местах. Скромное и неприметное, оно стояло у тропы со стороны озера, примерно на полпути между мельничным лотком и скамьей, на которой устроилась парочка. Строение имело нарочито примитивный вид. Вероятно, оно и должно было выглядеть по-деревенски, обшитое неотесанными досками внахлест и обложенное снизу кирпичом. Узкое пространство вокруг этого простого сооружения было обнесено проволочной изгородью. Попасть за ограждение можно было с двух сторон - в зависимости оттого, кто к нему приближался, дама или господин. В те дни двери еще не обозначали силуэтами в юбке или в брюках. Территория, прилегающая к общественной уборной, была разделена на две части шаткой перегородкой.
Вряд ли Билл заметил все это. Так или иначе, он вошел на огражденную территорию с той стороны, с которой и должен был, и, миновав деревянную дверь с надписью "Господа", начал сворачивать за угол строения, не сводя глаз со скамьи.
Различить лица ему не удавалось. Держась поближе к деревянным стенам, он прошел под окнами отделения для господ. Но пару на скамье так и не разглядел. Мешал боярышник. Если поначалу Билл еще помнил, для чего предназначено строение, то вскоре забыл об этом. Он твердо решил разглядеть людей, занимающих скамью.
Биллу понадобилось три движения, чтобы взобраться на сетчатую перегородку. Секунда - и он очутился под окнами дамского отделения.
Он подбирался ближе и ближе. Так и есть - это Мейзи? Правда? Нет. На той женщине нет шляпки. А Мейзи без шляпки из дому не выйдет. Это не Мейзи. Нет, смотри - шляпка у нее в руках! И кстати, не Леонард ли сидит рядом с ней, разинув рот?
Чтобы удостовериться, Билл полез еще выше на провисающую под его тяжестью перегородку. Он схватился за притвор одного окна в дамском отделении, положил ладонь на выступ другого окна. Заняв такую позицию, он повернулся и увидел скамью как на ладони. Это Мейзи! Билл вдруг заметил, как она похожа на Джун, только постарше, конечно. Да, и рядом с ней с апатичным и глупым видом действительно сидел Леонард.
Удерживаясь в той же позе, Билл наблюдал за ними и строил планы отступления вместе с Джун. Лучше им сразу покинуть город. Тогда их никто не увидит… Все в той же позе он подал знак Джун. Этим-то он и привлек к себе внимание.
Первыми надвигающуюся опасность возвестили фанфары возмущенных воплей изнутри строения. За этим всплеском звуков последовал громкий детский рев.
- Держи его! - закричала тощая жилистая женщина, выбегая из дамского отделения. - Подглядывал, грязная свинья!
Она схватила Билла за ногу и с помощью двух проходящих мимо девушек, бросивших ради этой цели свои велосипеды, стащила с перегородки и повалила его наземь.