Читателям хорошо знакомы книги Адия Шарипова "Дочь партизана", "Огонь в лесу", "Звезды в темнице", которые рассказывают о подвигах народных мстителей в тылу фашистских оккупантов. Автор активный участник партизанского движения в Белоруссии, ярко и волнующе рассказывает о героической борьбе советских патриотов, об их стойкости и мужестве.
В этот сборник писатель включил свои лучшие произведения входившие в названные книги и выдержавшие испытание временем.
Содержание:
ОГОНЬ В ЛЕСУ 1
Часть первая - ДОЧЬ ПАРТИЗАНА 1
Часть вторая - ВОЗМЕЗДИЕ 39
ВМЕСТО ЭПИЛОГА 57
ЗВЕЗДЫ В ТЕМНИЦЕ 58
Примечания 93
ОГОНЬ В ЛЕСУ
Часть первая
ДОЧЬ ПАРТИЗАНА
Посвящаю жене и другу Загире - матери моих детей Маржан, Меруерт и Мади.
Сколько бы ни вспоминали люди о начале войны, всегда хочется прежде всего сказать о том, как она неожиданно началась, как подло, вероломно был нарушен мирный труд, мирная жизнь миллионов людей…
Тихое июньское утро… В штабе батальона у телефона досиживает последние часы дежурный, широкоплечий смуглый молодой командир с кубиком в петлице. Дежурство проходит спокойно, но тем не менее младшему лейтенанту не удалось вздремнуть ни минутки, поэтому и лицо у него сейчас усталое и суровое.
Он заглянул в журнал приема и сдачи дежурства. Скоро придет смена, и в журнале добавятся еще две росписи: старого и нового дежурных. А потом можно будет вздремнуть, выражаясь по-армейски, минут шестьсот…
Продолжительно зазвенел телефон. Вот уж совсем некстати, опять какое-нибудь задание. Хуже нет таких вот звонков, и в самом конце дежурства!
- Дежурный по штабу младший лейтенант Акадилов слушает!
В трубке послышался низкий мужской голос, судя по тону, принадлежащий человеку, привыкшему отдавать распоряжения.
- Говорят из штаба полка. - Мужчина назвал свое звание и фамилию. - Германские фашисты начали… алло, вы меня слышите?
- Да, да, слушаю! - выпалил младший лейтенант, и голос его дрогнул.
- Германские фашисты напали на нашу Родину! Передаю приказ штаба полка: всем ротам немедленно подготовиться к маршу на границу. Дальнейшие распоряжения через командира батальона. Немедленно оповестите всех командиров рот!
Не успели связные выбежать из штаба, как туда, запыхавшись, влетел сам командир батальона.
- Объявляйте тревогу! - скомандовал он Жилбеку.
Весь день прошел в деловой суматохе. И только поздней ночью, получив разрешение отлучиться, младший лейтенант бросился со всех ног по улице к себе домой. Ведь там его ждала Жамал, молодая жена. Куда она теперь денется в такой обстановке?
"И зачем я ее привез сюда? - сокрушался Жилбек по дороге. - Жила бы себе спокойно на родине! Так нет же, надо было тащить ее к самой границе! Если мы ударим по фашисту, пойдем вперед, с кем она здесь останется, кто за ней присмотрит? Да к тому же - беременна!.."
Ночь наступила лунная, светлая, звездная. В такую пору только бродить с любимой, смотреть на звезды, слушать ночные шорохи. Но нет, кончилось безмятежное время, на родную землю напал враг.
Бежит Жилбек не чуя под собой ног, не обращая внимания на звезды, на луну и уж конечно не вслушиваясь в ночные шорохи, потому что на западе то и дело ухает канонада далекими непривычно-тревожными грозовыми раскатами.
Уже глубокой ночью Жилбек прибежал к домам, где жили семьи командиров части. Страшная весть уже дошла сюда. Навстречу младшему лейтенанту шли гурьбой встревоженные женщины. Жамал первой бросилась к мужу.
- Ты уезжаешь, Жилбек? Неужели ты оставишь меня здесь?.. Нет, я с тобой! Хоть на край света. - Она ухватилась за гимнастерку Жилбека, не отпускала его, по щекам ее текли слезы. - Ведь это не будет долго тянуться, скоро кончится, правда?
Жамал боялась даже упомянуть слово "война", руки ее судорожно сжимали рукав Жилбека.
- Неужели конец нашему счастью, Жилбек? Неужели все прошло как сон и никогда больше не вернется?.. Я не могу оставаться одна, не бросай меня. Куда угодно, любой огонь мы пойдем вместе, Жилбек!..
Она была ошарашена неожиданной разлукой. Они мечтали пройти вместе всю жизнь, куда бы ни бросила судьба Жамал с большой радостью приехала сюда, на границу, оставила родной Казахстан - только бы быть рядом с любимым.
И вдруг!..
- Родная, ты должна вернуться домой… Вместе с семьями наших командиров. Вас уже ждут машины. Сначала доедете до Бреста, а дальше поездом. Послушайся меня, дорогая, не забывай, что у нас скоро будет ребенок. Сейчас ты должна особенно поберечься. Буду жив, вернусь, встретимся и заживем счастливее прежнего. До свидания, Жамал, крепись! А мне пора, отпустили на одну минутку.
Жамал разрыдалась. Какая-то пожилая женщина тихо сказала:
- Пришла беда, теперь не до того, чтобы вместе жить. А с нами ты не пропадешь, Жамал, нас много, глянь сколько! Как-нибудь все вместе перебедуем. А сейчас давай собираться, машины ждут…
Жилбек поцеловал жену в последний раз и побежал в расположение роты, часто оглядываясь на неподвижно стоявшую Жамал…
Рота долго пробиралась по глубокому оврагу, густо заросшему кустарником, пока не вышла на оборонительный рубеж, на опушку леса. Начали окапываться. Стояла совсем мирная тишина, и Жилбеку при виде спокойных бойцов казалось, что проходят обычные полевые учения. Лица людей были будничны, работа привычная - служба как служба.
Однако спокойствие длилось недолго. В небе зарокотал самолет и закружил над расположением батальона. Это был немецкий двухфюзеляжный "фокке-вульф", сразу же метко прозванный бойцами "рамой". Он покружил над передним краем и повернул на запад.
Спустя полчаса послышался тяжелый гул бомбардировщиков. Моторы ревели от непосильной тяжести, и казалось, самолеты только и ждали мгновения облегчить себя, сбросить смертоносный груз. Только теперь поняли бойцы, что диковинная "рама" - это разведчик, наводчик на живую цель.
Вглядываясь до рези в глазах, Жилбек старался не пропустить мгновения, когда бомба будет отделяться от самолета. Вначале появилось несколько черных жалких комочков. Они быстро увеличивались, вытягивались, и вот уже со свистом и жутким воем неслись к земле зловещие глыбы металла. Гул, грохот, вой, свист, летящие в небо фонтаны земли. Жилбек больше ничего не видел, он ничком лежал на земле, заткнув уши и чувствуя, что вот-вот бомба врежется ему в затылок.
Загрохотали наши зенитки. Снаряды рвались, а бомбы все сыпались, и казалось - не будет им конца.
Один из бомбардировщиков, набрав высоту, вошел в пике и, точно ястреб, пошел на окопы. И вдруг перед ним яркой вспышкой разорвался снаряд. Самолет запылал, густой черный дым потянулся за ним жирной лентой, и бомбардировщик рухнул где-то позади окопов, в лесу.
- Видели, ребята? - крикнул Жилбек. - Так их, гадов, будем лупить до последнего!..
Едва ушли бомбардировщики, как начался артиллерийский обстрел. Снова, засыпая бойцов, с грохотом взметалась земля, свистели осколки снарядов. Когда артналет прекратился и наступило короткое затишье, Жилбек поднял голову. На запыленных лицах бойцов блестели одни глаза.
- Танки! - высоким голосом крикнул кто-то, и Жилбек увидел тяжело ползущие машины с черными крестами на броне. Их было не меньше двадцати. Они шли на окопы и вели на ходу огонь.
Все шло как по расписанию. После артналета фашисты пошли в атаку.
- Приготовить гранаты! - скомандовал Жилбек. Танки набирали скорость. За ними, точно скопище каракуртов, темнели фигуры фашистских солдат.
- Без команды не стрелять! - приказал Жилбек. - Подпустим врага поближе! Приготовить противотанковые гранаты!
Бойцы были необстрелянны, Жилбек прекрасно понимал это, да и у него не было боевого опыта, однако должность командира взвода обязывала быть хладнокровным. Он должен защитить свой рубеж, должен уничтожить врага. О своей жизни он сейчас не думал.
- Товарищ командир, пора открывать огонь, - нетерпеливо, просяще сказал кто-то из бойцов.
- Как только перевалят вот то возвышение, откроем огонь! - приказал Жилбек, понимая, что в такую минуту нелегко спокойно поджидать врага.
Неизвестно, чем могла кончиться для батальона танковая атака, если бы не ударила наша артиллерия.
Через мгновение задымились сразу два вражеских танка на правом фланге. Фашисты залегли.
Бой длился до самого вечера. Санитары едва успели подобрать и перенести раненых в укрытие, как фашисты, дождавшись подкрепления, снова пошли в атаку. На глазах у Жилбека выходили из строя его бойцы: тот убит, того ранило в голову, тот выронил винтовку из окровавленных рук. Сейчас младшему лейтенанту казалось, что немцы обрушили всю свою мощь именно на его взвод.
Сколько атак отразили, Жилбек не помнил. Он видел, что бойцы готовы зубами перегрызть горло врагу, но не отступить. И в то же время он страшно досадовал на то, что редко била наша артиллерия, что не было на поле боя ни одного нашего танка. А ведь так слаженно и четко получалось все на маневрах!..
Бой утих к вечеру. Измученные люди, весь день не видевшие ни куска хлеба, набросились на жидкие щи. Стрельба утихла, и этот мирный стук ложек о котелки усиливал боль по вчерашней спокойной жизни.
К ночи батальону было приказано срочно отойти.
Началось отступление. Через несколько дней, прикрывая отход штаба полка, сильно поредевший взвод Жилбека Акадилова попал в окружение.
Дожди и дожди… В дремучем лесу они наводят особое уныние. Неба не видно, сумерки с утра до вечера, сумерки и серые струи воды, под ногами грязь, рядом темные мокрые стволы деревьев.
Счет времени потерян. Разбухшие от дождя шинели стали словно свинцовыми. Винтовки, снаряжение за плечами сковывают движения. Люди обросли, никто не бреется, в глазах усталость. Когда ненадолго утихает дождь, слышно, как где-то вдали, на большой дороге, гудят машины. Они идут на восток. Кто там продвигается - наши или фашисты, - неизвестно, но гул не предвещает ничего хорошего. Потому что движение на восток означает либо отступление наших, либо наступление врага. Скорее всего, второе. Судя по последним дням, по характеру боев, наши отошли уже далеко…
Продукты кончились. Люди начали искать коренья, грибы, приноравливаться к дикой лесной пище. Давно уже не слышно смеха, все молчат, думают о своем, в молчании как бы храня остатки сил. Неизвестно, сколько еще придется идти по дремучим Барановичским лесам. От взвода осталась горстка бойцов. Некоторые уже потеряли каски, выбросили ненужные противогазы. У многих в кровь истерты ноги, сапоги разбиты о лесные пни и корежины. Взвод стал похож на одинокую лодку, оказавшуюся в бескрайнем море.
Жилбек подумал, что они сейчас вроде маленькой, никому не нужной вещицы, которую оставили хозяева при переезде на новую квартиру.
Лес лесом, однако дорога тянет к себе, потому что там - жизнь. Приняв все меры предосторожности, однажды решили выйти к дороге. Лес расступился, поредел, идти вдоль шоссе стало легче.
Неожиданно раздалось знакомое гуденье, и низко, над самыми деревьями, опять появилась "рама".
Они уже знали от местных жителей, что фашистский разведчик выявляет местонахождение разрозненных групп бойцов, попавших в окружение. Пилот сообщал о них в ближайший гарнизон, и фашисты направлялись по следам красноармейцев, чтобы взять их в плен либо уничтожить.
Самолет развернулся, сделал круг. Бойцы бросились было в лесную чащу, но тут кто-то заметил, что под "рамой" мельтешило множество белых листков. Бойцы ждали; вразброс падали квадратные листки бумаги, усеивая вокруг землю, как снегом. Жилбек поднял листовку, упавшую на носок его сапога. Это было обращение немецкого командования к советским воинам, попавшим в окружение.
Младший лейтенант присел у обочины, держа листовку в руках, и ждал, что скажут бойцы, чем ответят на еще одно испытание судьбы.
Незадолго до первого боя Жилбека приняли кандидатом в члены партии. Он вспомнил сейчас об этом строгом, торжественном собрании. Те, кто дал ему рекомендацию, погибли смертью храбрых в первом бою. Кандидатский стаж Жилбека Акадилова теперь продолжался совсем в неожиданной обстановке. Молодой командир должен показать пример мужества.
Жилбек поднялся, расправил гимнастерку, оглядел бойцов. Одни сумрачно курили кургузые самокрутки с последними крохами табака, другие уставились в землю.
- Товарищи бойцы, вы прочитали обращение фашистов. Они предлагают нам сдаться в плен… Говорите, что вы думаете насчет предложения врага.
Сейчас, вдали от регулярной армии, на своей, но уже захваченной врагом земле, после долгих-долгих дней пути, когда люди измотаны физически, голодны, простужены, когда не каждый уверен в завтрашнем дне, трудно командиру приказывать. Надо понять, войти в душу каждого подыскать нужные слова утешения. Грубым окриком сейчас делу не поможешь.
- А что думает командир?
- Командир думает, что лучше умереть, чем сдаться врагу. Вы уже знаете, как фашисты издеваются над нашими бойцами.
Об этом они также узнали от местных жителей. Все сведения о фашистах доставляли бойцам деревенские мальчишки.
- Неужели позорная гибель в плену лучше, чем достойная смерть в бою?
- Но мы же не воюем… Все бредем, бредем…
- Мы еще повоюем. Сейчас враг предлагает нам сдаться. Значит, он считается с нами, значит, боится нас. Если бы он был силен, ему было бы наплевать на горстку наших бойцов. У нас только один выход - идти вперед. Среди нас не должно быть малодушных. Мы пойдем к своим.
Люди молчали.
- Да, пойдем к своим, - наконец послышались голоса. - Как-нибудь доберемся…
- Тогда в дорогу! Если "рама" нас засекла, могут послать сюда автоматчиков.
Бойцы подняли вещмешки, снова, уже в который раз, перекинув ремни через плечи, гуськом двинулись дальше.
Но один человек остался сидеть у обочины. Он как будто окаменел, не глядел на товарищей, не поднимал головы.
- Идти всем так всем, - сказал Жилбек.
- Не могу… - чуть слышно проговорил парень. - Я не хочу уходить отсюда…
- Что же ты будешь делать один в лесу?
- Я здешний… До моего колхоза рукой подать. Я тут родился, жена у меня тут.
- Ты теперь не колхозник. И не просто муж своей жены. Ты воин Красной Армии, ты давал присягу.
- Я не хочу зря шататься по лесу. Я знаю здешние места, свяжусь с партизанами. Я не преступник, присягу не забыл… - упрямо твердил парень, продолжая сидеть у обочины. - Я буду воевать с фашистами, обещаю!
- Как я могу поверить, что ты не станешь предателем! - вскричал Жилбек.
- Верьте! Здесь моя родина… Разрешите остаться, как командир разрешите… Для очистки совести.
"Что делать? - заметался Жилбек. - Не разрешить, так он сбежит ночью. Нарушит приказ. Подаст дурной пример. За ним пойдет на гибель кто-нибудь другой, малодушный, не знающий здешних мест…"
- Оставайся, - наконец решил Жилбек. - Только дай мне свой адрес, где тебя искать.
Боец облегченно улыбнулся, написал адрес на клочке бумаги.
- Смотри, помни свое слово! - напутствовал Жилбек. - Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдется.
Группа двинулась дальше.
"Парня ждет жена… - думал Жилбек, шагая впереди. - А кого из нас не ждут жены, матери, любимые?.. Где сейчас Жамал? Что с ней? Добралась ли она до родных мест? Может быть, не успели дойти машины с семьями до Бреста? Или, может, уже настигла тебя, бедняжку, пуля или осколок бомбы. Как беспечна и весела ты была прежде, единственная дочь в семье!.. Как нежили тебя отец и мать, оберегали от всяких забот, росла ты, не зная горя. И вдруг сразу такая беда на твою голову, и кто теперь может с уверенностью сказать, что встретит свою возлюбленную, своих детей или родителей? Кто может знать, останется ли жив вообще, пройдет невредимым через смертельный огонь войны?.."
Пятнадцать дней без отдыха идет группа Жилбека. Выйдя на дорогу, столкнулись с немецкими мотоциклистами, завязалась перестрелка. В неравной стычке погибли еще трое. Пришлось снова свернуть с дороги и пробираться глухим лесом, через овраги, через трясину, через мутные с темной водой болота. Днем, когда становилось чуть теплей, Жилбек скатывал шинель и оставался в одной гимнастерке. Он по-прежнему шел впереди, изо всех сил бодрился, стараясь не показывать усталости подчиненным.
Следом за ним шли теперь только пятеро. Их гимнастерки выцвели, стали белесыми на плечах от соленого пота. Жилбек разорвал рукав гимнастерки, пробираясь через густой кустарник. Рукав нелепо болтался, пришлось Жилбеку совсем оторвать его. Сейчас было не до соблюдения формы.
Они голодали. Как-то раз Жилбек с двумя бойцами решили зайти в деревню. Лес вплотную подступал к огороду возле крайней избы. Один из бойцов взобрался на крышу сарая, откуда видна была часть улицы, а Жилбек с другим бойцом прошли в избу. Хозяйка, пожилая женщина, усадила их за стол, поставила кринку молока, подала буханку хлеба. Едва они принялись за еду, как сторожевой с крыши сарая подал знак. Жилбек сунул буханку за пазуху и выскочил из дверей. Во двор уже входили двое фашистов, шли беспечно, как на прогулке, один с пустыми руками (пистолет в кобуре,) а другой с автоматом на шее. Жилбек дал короткую очередь. Первый фашист упал, второго пристрелил боец с крыши сарая. Забрав оружие фашистов, бойцы скрылись в лесу.
Нагло вели себя фашисты на советской земле, ходили, будто по своим улицам.
Как-то деревенские мальчишки сказали, что каждый день в одно и то же время по дороге из Бобруйска в Могилев проходит почтовая машина фрицев. Бойцы выбрали место, где дорога шла в густом лесу через небольшой мост, и взорвали этот мост. Они всегда имели при себе запас мин, которые собирали с оставленных минных полей. Появилась машина. Резко затормозила перед разрушенным мостом, и трое фашистов преспокойно вышли обсуждать положение. Бойцы уложили всех троих. Посылки оказались вещевыми, фашисты спешили отправить в Германию награбленное добро. Бойцы перетаскали ящики в лес и забросали их ветвями. Они решили, что на своей земле эти посылки еще пригодятся.
Однажды произошел курьезный случай. День выдался теплый, солнце впервые за несколько дней пригрело по-летнему, людей разморило. Жилбек предложил сделать большой привал.
- Впереди поляна. Перейдем ее по одному, каждый должен собрать побольше щавеля. За полянкой, в чаще, отдохнем. Поляну будем охранять, чтобы никто с этой стороны не подобрался.
Так и сделали. Перешли по одному, насобирали кислого щавеля и расположились на отдых.
Последние дни переходы стали настолько утомительными, что бойцы валились спать, не успев ослабить ремни. Сейчас решили отдохнуть как следует, разуться, просушить портянки.
Через минуту спали все, только бодрствовал на посту молодой боец Павлик Смирнов. Часовой примостился под развесистым деревом, прислонился спиной к нагретому стволу и начал позевывать.