Осенние вахты 1941 года
Приказ готовиться к боевому походу воодушевил всех. Значит, можно еще и на лодке повоевать.
1 октября на лодку на должность помощника командира прибыл старший лейтенант В. А. Силин.
Я еще не был официально утвержден в должности командира лодки, но 14 октября капитан-лейтенант В.А. Полещук лодку мне сдал. Той же ночью мы ушли в Кронштадт.
Когда проходили под мостом Лейтенанта Шмидта, стайка мальчишек кричала нам сверху: "Желаем успеха! Счастливого плавания! Бейте крепче фашистских гадов!"
Вездесущие ленинградские мальчишки, они ни при каких обстоятельствах не унывали и все знали. Раз лодка идет вниз по Неве - значит, уходит в море, а в море враг, которого надо бить.
18 октября вышли из Кронштадта в Нарвский залив. До Лавенсари шли в составе эскорта из тральщиков и катеров - "морских охотников". Главная наша, задача - не допускать корабли противника в Усть-Нарву и разведать, работают ли железнодорожная станция Валасте и цементный завод в Ассери, расположенный на берегу моря.
За десять дней, проведенных в заливе, обнаружили лишь одно небольшое судно, прошедшее по самым малым глубинам в сторону Усть-Нарвы. Атаковать его из-за малых глубин было невозможно. По дымам и паровозным свисткам установили, что завод в Ассери и станция Валасте работают полным ходом. Обидно было возвращаться на базу без боевого успеха, но разведку мы провели толково; Получив наше донесение, командование решило послать в Нарвский залив лодку с мощным артиллерийским вооружением.
Подводная лодка С-7 под командованием капитан-лейтенанта С. П. Лисина огнем 100-миллиметрового орудия разрушила железнодорожные пути и вызвала [130] пожары на станции Валасте, а завод в Ассери надолго вывела из строя. В этом боевом успехе был вклад и нашего экипажа.
Значение похода в Нарвский залив для нашей лодки было очень велико. Молодые старшины групп поработали самостоятельно с новой для них техникой. Никаких недочетов с ее эксплуатацией не было. В этом, конечно, огромная заслуга инженера-механика лодки Сергея Алексеевича Моисеева.
Для меня это был первый самостоятельный выход в море в качестве командира подводного корабля. Обычно первые выходы новых командиров опекает опытный командир дивизиона подводных лодок. Но шла война, и заниматься этим было некогда. Командование положилось на мой капитанский опыт плавания на надводных кораблях и навыки, полученные в первом боевом походе на "Лембите".
Придя в Кронштадт, все чувствовали себя немножко именинниками и энергично стали приводить лодку в полный боевой порядок. Здесь я узнал, что 24 октября подписан приказ о моем назначении командиром лодки.
В Кронштадте мы провели несколько общелодочных учений. Я все больше убеждался, что на "Лембите" замечательный личный состав. Лодка была готова к походу. И как раз в это время меня и комиссара Иванова вызвали в штаб: нас ждало новое боевое задание.
Необходимо было срочно заминировать фарватер в проливе Бьёрке-Зунд. Пользуясь этим фарватером, противник мог выходить из шхер в непосредственной близости к нашим коммуникациям на островные базы и к Кронштадту. Приказ встретили с радостью: ведь уже больше двух месяцев мы хранили мины в шахтах лодки. Теперь каждую мину нужно было поднять из шахты, убедиться в исправности взрывных устройств.
Каждый час был дорог. Кронштадт обстреливался фашистской артиллерией. С воем проносились снаряды над пирсами базы подводных лодок, над Морским заводом. [131]
С наступлением темноты мы начали работы. Не хватало некоторых специальных приспособлений для подъема мин из шахт. Завод брался изготовить необходимые детали лишь через двое суток. Выручили свои умельцы. Командир боевой части старший лейтенант Анатолий Столов не забыл профессию слесаря, а краснофлотец Петр Корешков - навыки подручного кузнеца. В кузнице береговой базы развели огонь, застучали молоты. Через несколько часов приспособления были готовы.
Работать с минами ночью, при свете переносных фонариков, под обстрелом было делом непростым. Снаряды рвались вблизи пирса и подводной лодки. Старшина минно-торпедной группы Ченский, командир отделения Царев, краснофлотец Нестерчук под руководством и при участии старшего лейтенанта Столова, не обращая внимания на обстрел, готовили мины и спокойно опускали их в шахты. "Поставим гостинцы фашистам к нашему празднику!" - шутили моряки.
Комиссар лодки Петр Петрович Иванов поспевал всюду: он был и в кузнице, и на складе боезапаса, и на продовольственном складе; он не давал никаких распоряжений и ничего не приказывал - просто разговаривал с людьми, и приход комиссара сразу вносил в дело бодрую струю, любая работа спорилась.
Лодка была готова к выходу в море точно в назначенный срок.
Все маяки в Финском заливе были погашены, а местоположение лодки должно быть всегда известно с максимальной точностью. Только тщательное ведение штурманской прокладки, математические расчеты и определения по различным приметным ориентирам могли обеспечить плавание по известным нам безопасным фарватерам. Эту кропотливую, жизненно важную работу должен выполнять человек, освобожденный от всех прочих дел, - штурман лодки. Но штурман "Лембита" неожиданно заболел. По моей просьбе на лодку прибыл флагманский штурман соединения В. П. Чалов - грамотный моряк, очень спокойный [132] человек. Теперь я был уверен - штурманская часть в этом ответственном походе не подведет.
Шел мокрый липкий снег. Кронштадтские гавани и рейды покрылись молодым льдом. Буксирных судов и тральщиков на базе не оказалось, вывести лодку в море было некому. Ломая лед своим прочным форштевнем, "Лембит" вышел за ряжи Большого Кронштадтского рейда. Дальше была чистая вода. К месту минной постановки часть пути прошли в темное время суток над водой.
С рассветом, идя на перископной глубине, вошли в пролив. Глубины здесь небольшие, едва доступные для постановки мин из подводного положения лодки. Вот поползли вниз первая, вторая мины. Старшины групп Ченский и Посвалюк отлично обеспечили минную постановку, все мины безотказно вышли из шахт. Боцман Дмитриев удерживал лодку точно на заданной глубине, а рулевой Корниенко четко выполнял приказания об изменении курса лодки.
Трудно было маневрировать на узком фарватере, но теперь корабли врага безнаказанно здесь не пройдут. Двадцать грозных "гостинцев" затаились в глубине. Это наша помощь осажденному Ленинграду.
Я осмотрел в перископ водную поверхность и убедился, что всплывших мин нет. Взяв пеленги на хорошо видимые береговые ориентиры, уточнил место постановки мин. Противник нас не обнаружил. Постановка мин прошла скрытно, что было особенно важно. Пора возвращаться на базу.
Флагштур Чалов отлично справился со своей задачей. Вскоре на траверзе лодки показался Толбухин маяк. О форштевень лодки со звоном ударились крепкие льдины гладкого, как стекло, льда. Мороз усиливался, кромка льда быстро перемещалась на запад. Во льду движение лодки замедлилось, но к полуночи мы были в Кронштадте.
Встречавший нас начальник штаба бригады капитан 1 ранга Л. А. Курников поздравил экипаж с благополучным возвращением, отличным выполнением [133] боевого задания и передал приказание через сутки приготовить лодку к перебазированию в Ленинград.
К этому времени вся Невская губа была уже затянута льдом. В таких условиях проводка лодки должна была осуществляться мощным буксиром или ледоколом, но все ледоколы и буксиры были заняты другими операциями. Пришлось пробиваться в Ленинград своими силами. Морской канал, как и Кронштадтские гавани, находился под наблюдением противника. Едва наши суда начинали движение, фашистская артиллерия открывала огонь. Форты и артиллерия кораблей, стоявших в Кронштадте, отвечали огнем не меньшей интенсивности, И вот под такой дуэлью приходилось совершать переход.
Отойдя от пирса, лодка медленно разворачивалась в битом льду. Под форштевень попала особенно крепкая льдина, которая не раскалывалась и не отжималась в сторону. В это время разорвался снаряд у правого борта лодки, за ним второй - у кормы, а мы никак не могли сдвинуться с места. Третий снаряд упал вперед" лодки и разрушил мешавшую нам льдину. "Лембит" рванулся вперед, и четвертый снаряд угодил как раз туда, где мы только что стояли. Но лодка уже успела подойти под прикрытие каменной стенки гавани. На полном ходу миновали Малый рейд и наконец вошли в Морской канал.
Подвижка льда сбивала лодку с курса. Штурманский электрик Панов докладывал на мостик: "Эхолот показывает: под килем один метр, полметра...". С большим трудом удавалось вывести лодку на фарватер, дизели работали с полной нагрузкой.
Занятый фашистами южный берег по-прежнему громыхал орудийными раскатами, над руинами Петергофа взлетали яркие белые ракеты. Они освещали не только берег, но и весь Морской канал. Снаряды часто рвались близ лодки, забрасывая нас ледяными осколками. Что бы не попасть в артиллерийскую вилку, приходилось идти переменными ходами. Внезапно дизели стали глохнуть. Движение лодки замедлилось, и, зажатая со всех сторон плотной ледяной кашей, [134] она совсем остановилась. Кингстоны, через которые подается вода для охлаждения дизелей, забило ледяной шугой. Неужели здесь, у своих родных берегов, у входа в закрытую часть Морского канала, суждено погибнуть лодке?
Инженер-механик Сергей Алексеевич Моисеев не растерялся. Под его руководством старшина группы мотористов Грачев, моторист Шеханин и трюмный Расторгуев стали продувать кингстоны и очищать их ото льда. А между тем стоявшая во льду лодка представляла отличную мишень для вражеских артиллеристов.
Чтобы вырваться из ледового плена и предотвратить неминуемую катастрофу, дали полный форсированный ход под электромоторами. Лодка как бы нехотя, скрипя бортами по сжимавшим ее ледяным торосам, двинулась вперед и постепенно набрала скорость. Снаряды рвались за кормой. Все ближе спасительные дамбы Морского канала. На мостик доложили, что дизели готовы к работе. Моторная группа Грачева в считанные минуты возвратила их к жизни.
"Стоп моторы! Дизелям полный вперед!"
От быстрого хода лед стал вползать на були и даже на палубу лодки. Очередная ракета врага ярко осветила нам вход в канал между дамбами.
На рассвете 7 ноября 1941 года, преодолев тяжелый лед, "Лембит" вошел в Неву.
Первая блокадная зима
Боевые походы нелегкого сорок первого года закалили и сплотили экипаж лодки, подготовили нас к выполнению более сложных задач. Мы гордились тем, что успешно выполнили задание по минированию морских подходов к Ленинграду, перехитрили врага на переходе к городу Ленина, выиграли схватку со льдом.
Фашистские корабли не смогли пройти безнаказанно по заминированному нами фарватеру в проливе [135] Бьёрке-Зунд. Через несколько дней после постановки заграждения на наших минах подорвались вражеские тральщик и посыльное судно.
На зиму лодка приютилась у пирса судоремонтного завода. После походов требовался ремонт многих механизмов.
Почти весь завод стоял. Не было топлива, не хватало людей. Сквозь рамы с выбитыми стеклами в опустевшие цеха врывался ледяной ветер. В немногих действующих цехах окна забили фанерой, картоном или просто заткнули тряпками. Но в темноте не поработаешь, а электричества не было. В ход пошли, аккумуляторы. С первых чисел декабря рабочие завода Кудинов и Хорош начали приносить на лодку для зарядки электробатареи. Энергию их расходовали бережно, включали маленькие лампочки у самых станков, но все же в цехе стало веселее. Однако работать в полную силу люди уже не могли - сказывалось систематическое недоедание.
Рассчитывать на большую помощь завода не приходилось. Военный совет флота поставил перед нами боевую задачу: отремонтировать подводную лодку силами личного состава и к 15 мая 1942 года ввести ее в строй, быть готовыми к боевым действиям в Балтийском море.
Личный состав лодки разместили на береговой базе. На лодке оставалась круглосуточная дежурная вахта, а экипаж приходил на лодку к началу рабочего дня, который продолжался с семи утра до девяти часов вечера. Переход на завод занимал 15–20 минут. Улица, по которой приходилось идти, обстреливалась фашистской артиллерией. Ходили по стороне менее опасной при обстреле, а на противоположной стороне к весне 1942 года каждый дом был отмечен тяжелым снарядом. Помнится, когда мы в декабре шли на завод, снаряд попал в один из домов, между окнами четвертого этажа. Появился огромный пролом, через который была видна вся комната. Красивые тяжелые шторы остались висеть на карнизах. Они хлопали на ветру, а их металлические колечки [136] вызванивали жалобную песню. За зиму от штор остались лишь коротенькие лохмотья, и звон колечек стал слабее. Этот аккомпанемент соответствовал ритму нашего движения: к весне на переход к заводу экипажу требовалось в два раза больше времени, чем в начале зимы, хотя нам казалось, что мы идем бодрым строевым шагом.
Обычно при зимней стоянке в базе пар для обогрева лодки дают от береговых источников. А теперь завод мог давать пар только время от времени, да и то недостаточного давления и температуры. Морозы в ту зиму стояли лютые. Трюмные Посвалюк, Расторгуев и Гриценко под руководством инженера-механика Моисеева утепляли паровую магистраль, закутывали ветошью и парусиной отдельные приборы. Краснофлотцы говорили, что трюмные ежедневно прогревают магистрали больше своим дыханием, чем паром.
В ленинградских домах уже давно появились "буржуйки" - маленькие железные печурки времен гражданской войны. А нельзя ли поставить такие печки на подводной лодке?
В 30-х годах мне дважды пришлось зимовать в Арктике. Угля на пароходах не хватало, чтобы поддерживать пар в котлах даже для отопления жилых помещений. Пришлось из старых бочек сделать печурки камельки, трубы из кают вывести в иллюминаторы, а из машинного отделения - через световой фонарь. Но на подводной лодке иллюминаторов и световых фонарей нет. К тому же специальными правилами разведение огня на подводных лодках категорически запрещалось. Это запрещение главным образом было связано с тем, что при эксплуатации аккумуляторных батарей выделяется легковоспламеняющийся газ - водород. Однако надо было что-то предпринимать; чтобы уберечь механизмы лодки от замораживания, требовались радикальные меры.
Обсудив с Моисеевым создавшееся положение, решили испробовать камельки. В железной бочке из-под бензина сделали дверцы, стенки внутри обложили [137] кирпичом, поставили колосниковую решетку из стальных прутьев - и камелек готов. Установили его в первом, самом большом отсеке лодки, трубу вывели через спасательный люк. Приняв максимум противопожарных мер, приготовились к "торжественному" разведению огня. В вахтенном журнале лодки 19 декабря 1941 года записали: "20 час. 20 мин. В ПЛ принесли уголь и растопили печь в первом отсеке".
Вскоре первый отсек стал самым любимым местом команды и каждого рабочего, приходящего на лодку.
А морозы доходили до 40 градусов. Завод полностью прекратил подачу пара на лодку. Пришлось поставить камелек и в пятом отсеке, трубу его вывели также через спасательный люк. Но и этого было недостаточно. На центральном посту, где было много приборов и механизмов, температура упала до нуля. Делать было нечего - несмотря на то что в кормовой части отсека расположена аккумуляторная батарея, решили поставить еще один камелек и вывести его трубу через шахту подачи снарядов к пушке.
Странно было видеть, как вился дым из трех труб, торчавших из корпуса подводной лодки. Такого, пожалуй, нигде и никогда еще не было.
Небольшой запас угля быстро иссяк. Тогда завод разрешил использовать на топливо ненужные деревянные модели из литейного цеха. Их оказалось так много, что хватило на всю зиму. Механизмы лодки были спасены.
В течение декабря ремонтом почти не занимались. Рабочие Хорош и Кудинов приходили, отогревались у камелька и забирали заряжавшиеся на лодке аккумуляторы. Команда ежедневно была занята сухопутной боевой подготовкой. Проводили строевые занятия в составе батальона морской пехоты, изучали стрелковое оружие, минометы, приемы рукопашного боя, учились ползать по-пластунски. Каждые четвертые сутки боевой взвод лодки заступал на дежурство по охране завода, стоявших у пирса кораблей и прилегающей акватории, накрепко скованной льдом. [138]
В вахтенном журнале лодки появились лаконичные записи:
"21 декабря. Воскресенье.
13.30. Начался обстрел завода.
14.40. Окончился обстрел завода. Объявлена воздушная тревога в городе.
15.45. Отбой воздушной тревоги в городе".
"22 декабря. Понедельник.
15.35. Начался обстрел завода.
16.05. Окончился обстрел завода".
И так ежедневно. Обычно фашистская артиллерия вела огонь в те часы, когда на заводе собиралось больше всего рабочих.
Над пирсом, у которого стояла лодка, возвышалась только надстройка мостика. Снаряды иногда попадали в пирс, но большей частью пролетали с визгом над головой и крошили лед на Неве. Многие цеха завода получили серьезные повреждения.
Приближался Новый год. Уже давно суточный рацион питания был сведен до минимума. Мы питались на береговой базе, но на лодке под сургучными печатями еще сохранялся неприкосновенный аварийный запас продуктов. Поступило приказание: НЗ с лодок снять. В судовом журнале лодки появилась запись о том, что на береговую базу сданы 46 банок мясных консервов, 29 банок шоколада, 4 банки галет. Для тех голодных дней это были значительные запасы. Их необходимо было сохранить для предстоявших выходов в море.
В воскресенье 28 декабря в первом отсеке был собран весь личный состав. Комиссар лодки старший политрук П. П. Иванов рассказал об итогах шести месяцев войны. Успехи наших войск на сухопутных фронтах радовали всех. Разгром фашистов под Москвой, операции морских пехотинцев на Черноморском побережье, успешные боевые действия на Северном флоте, массовый героизм советских бойцов на всех фронтах - эти сообщения комиссара живительно действовали на подводников.
К этому времени экипаж лодки хорошо изучил стрелковое оружие и при необходимости мог воевать [139] на суше не хуже пехотного подразделения. Многие стали проситься на сухопутный фронт. "Все равно ведь, пока лед, нам в море не выйти, сидим без боевых дел", - говорили моряки. Иванов разъяснял, что до конца войны еще не близко и много придется поработать на море, чтобы полностью разгромить врага. А пока надо привести всю технику лодки в отличное состояние, чтобы она ни при каких обстоятельствах не подвела при выполнении боевых заданий в море.
31 декабря, в 16 часов 45 минут, дежурный по лодке старшина 1-й статьи Посвалюк доложил, что личный состав лодки собран на митинг по случаю Нового года. Митинг был коротким. Поставленная командованием задача ясна. Выступившие от имени команды коммунисты Грачев, Ченский, Посвалюк заверили: экипаж приложит все силы к тому, чтобы отремонтировать механизмы лодки с отличным качеством и в установленный срок.
На вахту в новогоднюю ночь назначили лучших. Дежурным по лодке заступил старшина 1-й статьи Грачев. Вахта была усилена, увеличили число людей в патруле: от фашистов можно было всего ожидать.