- Я ничего не слышала, господин. Я стою здесь, ожидая, пока моя святая повелительница вернется на трон - хочу напомнить ей о приближении часа вечерней молитвы.
- Как жаль, что у меня нет такой милой подсказчицы! - воскликнул Метем. - Тогда я терял бы меньше времени. - Но про себя он подумал: "Она что-то слышала, надеюсь, не все", - Рассуди нас, госпожа, - произнес он вслух. - Неужели пять десять шекелей - чересчур высокая цена за статуэтки, освященные и опрысканные детской кровью верховным жрецом Баала в Сидоне?
Меса подняла холодные глаза и осмотрела статуэтки.
- По-моему, цена и впрямь чересчур высокая. Но пусть госпожа Баалтис судит сама. Кто я такая, чтобы решать за нее?
- Я воззвал к оракулу, и оракул высказался против меня, - сказал Метем, ломая руки в притворном сокрушении. - Ну что ж, делать нечего. Царица, ты предложила мне сорок шекелей, и за сорок шекелей, во имя святых богов, я уступлю их тебе, хоть и теряю десять шекелей на этой сделке. Прикажи казначею, чтобы он выплатил мне завтра деньги. Всего доброго. - И, коснувшись лбом пола, он поцеловал полу одежды Элиссы.
Она склонила голову, прощаясь с ним, и, когда он встал, они посмотрели друг на друга. В ее глазах он прочитал строгое предостережение, и, хотя она молчала, ее губы как будто выговаривали одно слово: "Помни!"
Через десять минут Метем стоял в комнате Азиэля.
- Прочитала ли она мое письмо и что ответила? - спросил принц, вскакивая при его появлении.
- Во имя всех богов всех народов умоляю вас, не говорите так громко, - ответил Метем, плотно закрывая дверь и подозрительно оглядываясь. - О, если я когда-нибудь возвращусь в Тир целый и невредимый, клянусь пожертвовать щедрый дар каждому божеству, чей храм там находится, - а их немало, ибо ни одно из них в отдельности не обладает достаточным могуществом, дабы вызволить меня отсюда. Видел ли я госпожу Элиссу? О да, видел. И как вы думаете, чем угрожала мне эта невинная овечка, эта беспорочная голубка? Смертью! Не более, не менее! Она угрожала мне смертью, если я не выполню ее безрассудных повелений. И она отнюдь не шутит; у нее вполне достаточно полномочий для исполнения своей угрозы, ибо госпожа Баалтис обладает высшей властью над людскими жизнями, во всяком случае, никто не станет оспаривать волю богини, если она вознамерится лишить жизни простого смертного вроде меня. Если я не выполню ее повеления, мне конец; не правда ли, достойная награда за то, что я впутываюсь в ваши безумные любовные дела?
- Молчи! - остановил его Азиэль. - Скажи, чего она хочет.
- Чего хочет? Как вы думаете, чего она хочет? Повидаться с вами за час до того, как вы покинете город. Ставка в этой игре - моя жизнь, и, клянусь Баалом, я постараюсь, если смогу, выполнить ее желание, хотя и говорю вам, что вся эта затея - сущее безумие. Послушайте! - И он рассказал обо всем, происшедшем во дворце Баалтис. - А теперь, - спросил он, - готовы ли вы рискнуть, принц?
- Я оказался бы жалким трусом, если бы уклонился от встречи, - ответил Азиэль, - ведь она, слабая женщина, рискует куда больше меня…
- А вот я берусь за это дело только потому, что я жалкий трус и дорожу своей шкурой… Но что скажет Иссахар? Вряд ли можно сохранить в тайне от него это свидание.
Азиэль немного подумал.
- Приведи его сюда.
Метем вышел и через несколько минут вернулся с левитом, которому принц тотчас же без утайки рассказал обо всем.
- Благодарю тебя, принц, за откровенность; и я тоже, в свой черед, с такой же прямотой прошу тебя отринуть этот безрассудный замысел, который может кончиться лишь непоправимой бедой или даже чьей-либо гибелью.
- Не отступайтесь, принц, - перебил Метем, - если вы отринете свой безрассудный замысел, дело наверняка кончится моей гибелью, ибо госпожа вне себя и все равно настоит на своем. Расплачиваться придется мне.
- Не бойся, - улыбнулся принц. - Иссахар, я должен с ней встретиться либо…
- Либо что, принц?
- Я не уеду. Конечно, Сакон может выдворить меня силой, но только лишив жизни. Не теряйте слов попусту; если такова воля Элиссы, я должен повидаться с ней в последний раз. Это будет не любовная встреча, а навечное прощание двух сроднившихся душ.
- Ты так говоришь, принц. Позволишь ли ты мне сопровождать тебя?
- Да, если ты хочешь, Иссахар, но дело это опасное.
- Опасное? Чего-чего, а опасности я не боюсь. Да свершится воля Небес… Стало быть, мы пойдем вместе, но что будет с нами - не берусь предугадывать. Что ж, от судьбы не уйти.
Глава XII
Свидание
Прошло два дня, и в условленный час к калитке в стене храма-крепости подкрались три фигуры в темных накидках. Время было предполуночное, но город еще не спал, ибо как раз в тот вечер распространилось известие о том, что Итобал во главе десятков тысяч воинов подступает к городским стенам. Все сходились в убеждении, что через несколько дней начнется осада Зимбое. Несмотря на позднее время, во дворце Сакона срочно собрали городской совет для подготовки к обороне; на всех улицах группы людей встревоженно обсуждали происходящее; а из кузниц уже доносился грохот молотов, выковывающих оружие. Проходили отряды воинов, белых и темнокожих; тянулись длинные вереницы мулов, груженных вяленым мясом и зерном; какая-то женщина с громкими рыданиями колотила себя в грудь, так как по приказу городского совета двоих ее сыновей забрали служить лучниками, а третьего послали таскать камни для укрепления городских стен.
Азиэль, Иссахар и Метем прошли незамеченными по шумным, многолюдным улицам, свернули в узкий проход в крепостной стене и вышли к калитке. Метем торкнулся в нее и шепнул:
- Она сдержала свое слово, калитка не заперта. Ну, а теперь идите на свое любовное свидание, достопочтенный Иссахар.
- Ты не пойдешь с нами? - спросил левит.
- Нет, я слишком стар для подобных приключений. И мне предстоит еще сделать кое-какие приготовления. Через час мулы с личной охраной принца будут стоять возле калитки; сам же караван со всей поклажей и сопровождающими находится на расстоянии однодневного перехода от этого проклятого города.
- Там вы и предлагаете встретиться?
- Нет, я зайду за вами в ваши комнаты, и прошу вас, не мешкайте: промедление чревато многими опасностями. После того как нежное свидание закончится и принц утрет свои слезы, ничто не должно задерживать его, ибо он уже осушил прощальный кубок вместе с Саконом. Входите же быстрее, чтобы вас не приметил какой-нибудь жрец; молюсь, чтобы вы благополучно вышли оттуда… Зрелище, прямо сказать, необычное! Принц Израиля и старый почтенный левит спешат на полночное свидание с верховной жрицей Баалтис в святилище ее бога. Не отвечайте - у нас нет ни одной лишней минуты. - И он исчез.
* * *
Войдя в калитку, Азиэль и Иссахар крадучись прошли по извилистым проходам, с трудом находя путь при тусклом небесном свете, который едва пробивался между стенами. Наконец они достигли двора святилища. Тишина здесь стояла мертвая, ибо городской шум не проникал за эти высокие, массивные, гранитные стены.
- Сущий Тофет! - прошептал Иссахар, вглядываясь в густые тени. - Дом Вельзевула, его обиталище. Куда же нам идти, Азиэль?
Принц показал на два больших предмета, смутно различимых при звездном свете, и ответил:
- Туда, к подножию столпа Эла.
- Припоминаю, - сказал Иссахар. - То самое место, где эта нечестивая жрица хотела совершить жертвоприношение и где жрецы меня поколотили за то, что я предрек, что их всех покарает гнев Господень, и этот час близок. Находиться здесь - святотатство, видеться с женщиной в присутствии всех этих демонов - святотатство… Хорошо, иди вперед, но умоляю, постарайся закончить этот разговор как можно быстрее, меня гнетет недоброе предчувствие, я чувствую смертельную опасность - не только для тела, но и для души.
Они двинулись дальше.
- Осторожнее, - прошептал Азиэль, - ты проходишь мимо жертвенной ямы.
- Да, да, - ответил Иссахар, - мы идем по самому краю адской бездны. Признаюсь, меня обуревает страх, ибо в подобных богомерзких местах Ангел Господень покидает нас.
- Нет никаких оснований для страха, - успокоил его Азиэль. Но в тот миг, когда он произнес эти слова, из жертвенной ямы выглянуло мертвенно-бледное лицо, будто некий призрак восстал из могилы; несколько Мгновений призрак наблюдал за ними холодными глазами, затем скрылся. Ни Азиэль, ни его спутник ничего не заметили.
Они были уже около большого столпа; от него отделилась фигура в черном покрывале.
- Элисса? - шепнул Азиэль.
- Я, - ответил мягкий голос, - но кто с тобой?
- Я, Иссахар, - ответил левит, - мой долг - оберегать принца, не мог же я отпустить его одного А теперь, жрица, как можно быстрее поговори с ним и мы сразу же уйдем из этого места, оскверненного человеческой кровью.
- Твои слова суровы, Иссахар, - кротко ответила она, - но я очень рада, что ты сопровождаешь принца, ибо, поверь, я позвала его отнюдь не для любовного свидания. Послушайте же, вы оба; вы знаете, меня возвели в сан верховной жрицы Баалтис вопреки моек воле. Теперь повторю тебе, Иссахар, то, что сказала принцу Азиэлю, - я уже не почитаю Баалтис. Да, здесь, в ее святилище, я отрекаюсь от нее, даже если она покарает меня смертью. О, с тех пор, как мет выбрали верховной жрицей, мне пришлось изучить все их тайные ритуалы, о которых я прежде и понятия не имела, я видела такое, от чего кровь стынет в жилах Говорю вам, принц Азиэль и Иссахар, я не могу этого больше выносить. От Эла и Баалтис я обращаюсь к тому, кого чтите вы, хотя, увы, у меня остается очень мало времени для искупления своих заблуждений…
- Почему ты думаешь, что у тебя мало времени? - спросил Азиэль.
- Потому что смерть уже стоит у меня за плечами, принц; да и что будет со мной, останься я в живых? Или я должна быть верховной жрицей Баалтис, изо дня в день преклонять перед ней колени и месяц за месяцем приносить ей жертвы. И как вы думаете - какие? Скажу без околичностей - кровь девушек и детей. А если страх горожан и жрецов окажется сильнее их веры, для предотвращения войны совет принесет меня в жертву Итобалу.
Ни эти жертвоприношения, ни этот позор не для меня, такого бремени мне не выдержать. Как только ты уйдешь, принц, я тоже покину этот город, я говорю не о своем теле, а о душе, и погружусь в вечный сон и покой. Вот почему я так хотела с тобой проститься всего лишь слабая женщина, я хочу, чтобы ты знал истинную правду о том, как я уйду из этой жизни.
Теперь ты знаешь все, для меня нет спасения, прощай же навсегда, принц Азиэль, которого я любила и люблю, хотя никогда больше не увижу, даже за могилой. - И с жестом полного отчаяния она повернулась, чтобы идти.
- Погоди, - хрипло произнес Азиэль, - мы не можем расстаться вот так; если у тебя хватает решимости оставить этот мир, может быть, у тебя хватит решимости бежать вместе с нами?
- Возможно, принц, - сказала она со смешком, - но хватит ли у тебя решимости взять меня с собой? И как посмотрит на это Иссахар? Нет, нет, иди своим собственным жизненным путем и предоставь мне умереть - так легче всего.
- В этом деле решать мне, а не Иссахару, - сказал Азиэль, - хотя, если пожелает, он может выдать нас жрецам Эла. Слушай, Элисса: или ты уедешь вместе со мной или я останусь здесь… Ты слышишь меня, Иссахар?
- Слышу, - ответил левит, - но, может быть, прежде чем изливать на меня свое негодование, ты все-таки соизволишь меня выслушать. Самоубийство - великий грех, но я чту эту женщину, готовую скорее пролить собственную кровь, нежели кровь невинных жертв и решительно не желающую, чтобы ее выдали замуж за человека, ей ненавистного; более того, эта женщина нашла в себе силы и доброчестие, дабы отринуть дьяволопоклонство, если это воистину так. Она хочет бежать вместе с нами? Почему бы не взять ее с собой? Только поклянись, Азиэль, что не женишься на ней, пока великий царь, твой дед, не выслушает нас и не даст свое милостивое позволение.
- Я могу поклясться за него! - воскликнула Элисса. - Ты согласен, Азиэль?
- Да, госпожа, - ответил он. - Иссахар, даю тебе слово: пока мы не получим благословение деда, она останется для меня сестрой, и только сестрой.
- Слышу и верю, - сказал Иссахар. - А теперь, госпожа, мы уходим; так что если ты готова - пошли.
- Я готова, - ответила она, - и это самый подходящий час, ибо меня хватятся лишь утром.
Они повернулись и пошли обратной дорогой. Никто не пытался их задержать, и все же, хотя они благополучно достигли комнаты Азиэля, на душе у них было сумрачно - их преследовало предчувствие неминуемых бед.
Их тревога, вероятно, была бы еще сильнее, если бы они заметили, что за ними до самого дворца следовала женщина с мертвенно-бледным лицом, которая выползла из жертвенной ямы. Уже у самого входа во дворец женщина повернулась и со всех ног бросилась бежать к святилищу, где обитала община жрецов Эла. Метем уже поджидал их.
- Рад вас видеть в целости и невредимости, на что, откровенно говоря, я даже и не надеялся, - сказал он. И, увидев закутанную в черное покрывало Элиссу, добавил: - С вами кто-то третий. А, госпожа Элисса! Стало быть, госпожа Баалтис будет сопровождать нас в нашем путешествии.
- Да, - подтвердил Азиэль.
- Итак, с нами избранница богов и святой Иссахар, значит, в чем-чем, а в благословениях недостатка у нас не будет. Велика же должна быть угроза, против которой они по отдельности или вместе не смогут нас защитить! Но позволь спросить, госпожа, простилась ли ты со своим почтенным отцом?
- Не терзай меня, - прошептала Элисса.
- Я этого не хотел, хотя, если помнишь, ты еще совсем недавно угрожала навеки запечатать мои уста. Но в такой поспешности, разумеется, не до трогательных прощаний; к счастью, я все это предвидел и запасся еще несколькими мулами. Мои дела добрее, чем мои слова. Я иду проверить, все ли как следует приготовлено. А вы пока поешьте. Скоро я вернусь за вами.
После его торопливого ухода они расселись вокруг стола с едой, но никому не хотелось есть, ибо их по-прежнему снедали тяжелые предчувствия. В скором времени они услышали какой-то шум и возбужденные крики о ворот дворца.
- Должно быть, Метем с мулами? - предположил Азиэль.
- Надеюсь, - ответила Элисса.
Наступила тишина. Затем в дверь громко забарабанили.
- Вставайте, - сказал Азиэль. - Пришел Метем.
- Нет, нет! - вскричала Элисса. - Это не Метем, сама Судьба ломится в нашу дверь.
Под натиском снаружи дверь распахнулась, и внутрь ворвалась толпа вооруженных жрецов во главе с шадидом. Рядом с ним шла его дочь Меса, и, словно два факела на ветру, пылали ее глаза на мертвенно-бледном лице.
- Говорила же я вам, - завопила она, показывая на троих беглецов. - Вот они, госпожа Баалтис и ее любовник, а с ними тот самый проповедник ложной веры, который призывал проклятия Небес на наш город.
- Да, ты говорила, - ответил шадид, - но мы, прости, не верили, что подобное может произойти. - и с криком ярости он приказал: - Взять их!
Азиэль обнажил меч и одним прыжком заслонил собой Элиссу, но, прежде чем он смог нанести хоть один удар, множество рук схватило его сзади; в один миг его связали, заткнули ему рот, закрыли темной повязкой глаза. Затем он, как во сне, почувствовал, что его ведут по длинным проходам; наконец его втолкнули в какую-то душную каморку, вытащили кляп изо рта и сняли с глаз повязку.
- Где я? - спросил Азиэль.
- В темнице под храмом, - ответили жрецы и, выйдя, заперли за собой большую дверь.
Глава XIII
Отступничество Азиэля
Сколько времени Азиэль пролежал в темнице, мучимый горькими мыслями и страхом за Элиссу, - он не мог бы определить при всем желании, ибо дневной свет туда не проникал. В растущем смятении он все ясней и ясней сознавал лишь одно: его и Элиссу застигли, что называется, на месте преступления; они нарушили религиозный закон города, и за этот грех их ожидает жесточайшая кара. Почти никаких шансов на спасение у них нет.
Его мало тревожило, что будет с ним самим, но он горько скорбел об Элиссе и Иссахаре. И левит и Метем были правы в своих предупреждениях: и ради нее и ради себя он не должен был общаться с верховной жрицей Баала. Но он не внял их предостережениям, его сердце наотрез отказалось им внять, - и теперь, если их не спасет какое-либо чудо - или Метем - оба они, в расцвете молодости и любви, обречены на заклание.
Вконец истерзанный нестерпимыми страхами и бесплодными сожалениями, Азиэль незаметно погрузился в тяжелый сон. Разбудил его громкий скрип двери: вошли жрецы, угрюмые, молчаливые. Они схватили его и завязали ему глаза. Затем его повели по многочисленным лестницам и по таким крутым переходам, что время от времени им приходилось останавливаться и отдыхать.
Наконец, он услышал гул многочисленных голосов и понял, что его привели куда-то, где находится много народа. С его глаз сняли повязку. Он невольно отшатнулся, когда в глаза ему ударили ослепительные лучи заходящего солнца; его тут же, с громким восклицанием, схватили и больше уже не отпускали. Азиэль сразу же понял почему. Он стоял на самом краю пропасти, на высоко возносящейся над уже затененным городом скале. Далеко внизу, по мрачному ущелью, бежала торговая дорога, ведущая к морскому побережью.
Здесь, на головокружительной высоте, находилась широкая квадратная площадка, окруженная с трех сторон отвесными склонами. С четвертой стороны зияла пропасть. На этой площадке в несколько полукружий были расставлены камни; на них сидели старшие жрецы и жрицы Эла и Баалтис в своих церемониальных одеяниях. Справа и слева теснились избранные зрители, среди которых Азиэль увидел Метема и Сакона; рядом с ним, охраняемые вооруженными жрецами, стояли Элисса в своем темном покрывале и, поодаль, Иссахар. Перед ним, на маленьком жертвеннике, горел огонь; за жертвенником виднелась святыня с символическим изображением Баалтис в облике стогрудой женщины; святыня была изготовлена из золота, слоновой кости и дерева.
Азиэль понял, зачем их сюда привели; эти жрецы и жрицы - их судьи. Ему показывали уже это место, объяснив, что там вершат суд над теми, кто смеет оскорблять самих богов. Если суд признает подсудимых виновными, несчастных сбрасывают в пропасть, где их тела безжизненными грудами мяса и костей валяются потом на дороге.
После долгой торжественной паузы, по знаку шадида, мужа опочившей Баалтис, с Элиссы сняли покрывало. Она тут же обернулась к Азиэлю и грустно ему улыбнулась.
- Ты знаешь, какой жребий нас ожидает? - спросил принц по-еврейски у Иссахара.
- Я знаю, и я готов, - ответил старый левит. - Моей душе ничто не грозит, а как эти псы поступят с моим телом, мне все равно. Но, сын мой, я скорблю о тебе; будь проклят тот час, когда ты впервые узрел лицо этой женщины.
- Не упрекайте меня, я и без того несчастлива,- тихо сказала Элисса. - Неужели с меня мало того, что я навлекла погибель на того, кого люблю? Не проклинайте меня, лучше помолитесь за прощение моих грехов.
- С радостью, дочь моя, - ответил Иссахар, - ведь это только кажется, будто ты повинна во всех злосчастьях, на самом же деле ничто в мире не происходит без соизволения на то Небес. Я был неправ, упрекая тебя, прости!
Шадид потребовал, чтобы все замолчали. Из-за изваяния богини вышла Меса.
- Кто ты такая и что здесь делаешь? - спросил шадид, будто впервые ее увидел.