Однако многие военные с уважением поглядывали на курносого невысокого роста мальчика, который был более приметен среди остальных взрослых и солидных людей, находящихся здесь. Некоторые тепло улыбались ему и что-то говорили между собой, явно о нем.
Сережа чувствовал это, все больше смущался и совершенно не знал, что делать со своими руками. А тут еще вдруг от группы военных отошел пожилой генерал с золотыми погонами и голубыми лампасами, неторопливо приблизился к Сереже, поздоровался и негромко сказал:
- Здравствуйте, товарищ боец.
Сережа встал по стойке смирно, ответил:
- Здравия желаю, товарищ генерал.
- Простите, вы не с Западного фронта?
- Никак нет, товарищ генерал. Я из Вельского района. Из партизанского отряда имени Щорса. Боец Корнилов.
- Очень приятно. Рад познакомиться, - просто сказал генерал.
Генерал подал Сереже руку и крепко пожал маленькую ладошку мальчика, по-отечески улыбнувшись, добавил:
- Вам здесь раньше никогда не приходилось бывать?
- Не приходилось, товарищ генерал.
- Волнуетесь?
- Немножко.
- Ну ничего. Это хорошо. Я, признаться, - шепнул генерал, - тоже волнуюсь. Скажу по секрету: не первый раз меня приглашают в Кремль, а вот всегда волнуюсь. Вас как зовут, товарищ боец?
- Сережа.
- А по отчеству?
- Михайлович.
Генерал, как сыну, положил ладонь на плечо Сереже и, ободряя, сказал:
- Не робейте, Сергей Михайлович. Ваше волнение вполне понятное. Хорошее. И нам, военным людям, оно простительно в данный момент. Вы в своем отряде, наверное, не из трусливых были? Не правда ли?
- Не знаю, товарищ генерал.
- А я полагаю, что вы смелый паренек. Иначе вас сюда не пригласили бы.
Сережа хотел было что-то ответить генералу, поблагодарить за поддержку, но в это время в глубине зала раскрылись широкие двери и в проеме появился мужчина. Он негромко, но четко сказал:
- Прошу, товарищи, всех пройти в приемную.
Генерал обнял Сережу за плечи и повел к раскрытым дверям.
В просторной светлой приемной стояло несколько рядов красных кресел, а напротив, в некотором отдалении от стены, - широкий стол, покрытый золотистой скатертью. На столе ровным рядом были разложены красные грамоты с золотыми надписями, красные орденские удостоверения, поверх которых лежали раскрытые коробочки с орденами.
Генерал провел Сережу в первый ряд кресел и усадил напротив стола, рядом с собой.
Когда все уселись и в зале стало тихо, из боковой двери, справа, вышел коренастый, среднего роста мужчина в очках с металлической оправой, с седыми, коротко подстриженными усами и небольшой бородкой-клинышком.
Сережа сразу узнал Калинина: таким он его не раз видел на портретах.
Лишь только Михаил Иванович Калинин вошел в зал - все присутствовавшие встали со своих мест и дружно зааплодировали. Потом Сережа видел, как к Калинину один за одним подходили военные, принимали из его рук коробочки с орденами и вновь возвращались на свои места. Все виденное и слышанное проходило перед Сережей словно не наяву: настолько глубоко воспринимал он этот незабываемый момент своей жизни.
И даже тогда, когда секретарь назвал его имя - Корнилов Сергей Михайлович, он не поверил услышанному, а воспринял это будто сквозь сон.
Генерал легонько тронул Сережу за плечо и шепнул:
- Ну что же вы, Сергей Михайлович! Идите. Это вас вызывают.
Сердце у Сережки готово было выпрыгнуть из груди, когда он подходил к столу.
А Михаил Иванович вынул из коробочки, которую ему подал секретарь, орден Красного Знамени и, обращаясь к сидящим в зале, произнес:
- Мне доставляет особую радость и счастье вручить эту боевую награду за мужество, героизм и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, бойцу партизанского' отряда товарищу Корнилову Сергею Михайловичу.
Сережа стоял, затаив дыхание, и растерянно глядел на улыбающееся лицо Калинина, не зная, что сказать.
А затем он глядел на жилистые, как у рабочего человека, руки Калинина, которые расстегнули пуговицы на его гимнастерке и неторопливо прикололи орден с выпуклым пурпурным знаменем наверху.
- Поздравляю вас, Сергей Михайлович, - глуховато сказал Калинин.
Сережа глубоко вздохнул и громко, на весь зал, выпалил:
- Служу Советскому Союзу!
Сережа хотел было пожать Калинину руку, как это делали все военные, и уже было протянул ему свою маленькую ладонь, но Михаил Иванович вдруг шагнул к нему, обнял, крепко прижал к груди и, как родного, поцеловал в щеку, шепнул:
- Спасибо тебе, Сергей Михайлович.
Когда Сережа снова взглянул в лицо Калинина, он увидел, что глаза его, лучистые, добрые, тепло и ласково улыбались ему. Ободренный этой улыбкой, Сережа, осмелев, одним духом произнес рвущиеся из груди слова:
- Спасибо вам, товарищ Михаил Иванович. Я оправдаю ваше доверие. Я оправдаю награду. Можете на меня надеяться всегда и во всем!
Когда Сережа возвращался к своему креслу, Михаил Иванович Калинин и все находящиеся в зале, поднявшись, долго аплодировали ему.
Генерал, с которым он сидел в первом ряду, обнял Сережу и, наклонясь, сказал:
- Поздравляю вас, Сергей Михайлович. Вы хорошо сейчас сказали ответное слово товарищу Калинину. Молодец! Поздравляю!
Из Кремля Сережа вышел вместе с военными, которые оживленно делились впечатлениями о только что пережитом, пожимали друг другу руки, поздравляли. Вместе с генералом Сережа вышел на Красную площадь. Потом они миновали Исторический музей и вышли к Манежу. Сережа взглянул в сторону Александровского сада и у литых узорных ворот увидел Полетайкина и ту самую девочку, которая показывала им дорогу. Девочка удивленно смотрела то на Сережу, то на генерала. Сережа помахал им рукой. Генерал, улыбнувшись, сказал:
- Да вас тут встречают, Сергей Михайлович. Не буду мешать, - и, протянув мальчику руку, добавил - Счастливого пути.
- Спасибо, товарищ генерал. И вам всего доброго.
- Кстати, товарищ Корнилов, если вас отпустит ваше командование, приезжайте проходить дальнейшую службу к нам, в авиацию.
- Очень согласен, товарищ генерал.
Генерал улыбнулся, достал блокнот и, быстро написав адрес, вырвал листок.
- Вот здесь наши координаты. Приезжайте. А я походатайствую перед вашим командованием. Напишу запрос.
Прощаясь, генерал вскинул ладонь к козырьку, и Сережа в ответ тоже ответил ему приветствием по-военному. Генерал молодо повернулся и не спеша зашагал в сторону гостиницы "Москва:". А Сережа направился навстречу спешившему Полетайкину и девочке. Когда он подошел, Люся спросила:
- Ну что? Теперь у тебя все дела закончились?
- Да.
- Скажи, а этот генерал, который с тобой сейчас прощался, тоже в Кремле был?
- А то нет.
- Теперь я нисколечко не сомневаюсь, что вы меня не разыгрываете.
- В чем?
- Ну, что вам серьезно в Кремль надо.
- С чего бы мне врать тебе? Ты лучше скажи, где мне подарок для матери купить.
- Это вам лучше всего в военторге посмотреть. Вас, военных, туда пропустят, - посоветовала девочка.
- А где он находится?
- Недалеко. Если хотите, я покажу.
- Пошли, - согласился Сережа.
В магазине Сережа долго присматривался к товарам и, посоветовавшись с Полетайкиным и девочкой, выбрал голубой полушерстяной материал. Став к кассе, он распахнул борт шинельки и новенький орден на его груди сверкнул ярким рубиновым огоньком.
"Ах вон оно что!.. Теперь мне понятно, - догадалась девочка. - Вот зачем ему в Кремль надо было". И она с восхищением посмотрела на Сережу.
Когда они вышли из универмага на улицу, Люся сказала:
- Ты, оказывается, герой!
- Да нет. Обыкновенный, - ответил Сережа.
Возле метро, прощаясь, девочка спросила:
- А почему ты тогда сразу не сказал, что в Кремль орден идешь получать?.
Сережу смутил ее вопрос, но он тут же ответил:
- Я и сам не верил, что меня для этого в Кремль вызвали.
- Поздравляю тебя, - ответила девочка и протянула ему свою узкую ладошку. - Ты опять на фронт поедешь?
- Не знаю. Как командование прикажет. Сегодня к себе в Калинин уезжаем.
Сережа по-военному козырнул девочке, быстро повернулся и вместе с Полетайкиным шагнул к дверям метро.
Поезд в Калинин отходил вечером. Изучив расписание, Полетайкин пошел покупать билеты, а Сережа направился в зал ожидания. Отыскав свободное место, он откинулся к высокой спинке, закрыл глаза и сразу заснул. Сколько спал, Сережа не знал, и, может быть, не скоро бы проснулся, если бы не почувствовал на своем плече чью-то руку: кто-то требовательно тряс его. Сережа поморщился, мотнул головой и открыл глаза - перед ним стоял незнакомый офицер и два солдата. Сережа поправил шапку, встал. Перед ним стоял капитан с повязкой на рукаве - патруль.
Капитан молча и недоверчиво оглядел мальчика, покосился на ладно пригнанную шинельку, подпоясанную солдатским ремнем, на шапку со звездочкой, потребовал документы.
- Комендантский патруль. Прошу предъявить документы.
- Есть! - ответил Сережа. Он достал документы и вместе с удостоверением личности и командировочным предписанием протянул капитану орденскую книжку.
Офицер внимательно просмотрел документы, вернул их Сереже и, улыбаясь, поднес руку к фуражке:
- Ваш поезд, товарищ боец, отправляется в девятнадцать сорок. Не опоздайте, Корнилов, - и добавил - Счастливого пути вам, Сергей Михайлович.
- Спасибо, товарищ капитан, - ответил Сережа.
Наконец вернулся Полетайкин.
- Так, билеты в кармане, - сказал он. - У нас с тобой остается два дня в запасе, дома успеем побывать.
- Вот здорово! - обрадовался Сережка.
- Только чтобы не опаздывать, - предупредил Полетайкин. - Понял?
В Нелидово поезд прибыл утром. На попутной машине Сережка выехал в Вышегоры. Полетайкин - в свою деревню Ивановку. Расставаясь, они договорились встретиться через день, чтобы вернуться в отряд, который в то время находился на отдыхе.
Сердце замирало у Сережки, когда шел он по деревенской улице к своему дому. Шел неторопливо, как взрослый, хотя порой хотелось ему припустить бегом, чтобы поскорей увидеть и обрадовать мать, по которой очень соскучился.
Он глядел по сторонам и видел во многих окнах лица знакомых людей, в основном женщин, стариков, ребятишек, замечал их удивленные взгляды, видимо, жители не узнавали его в ладно пригнанной шинели и оттого долго и с любопытством глядели вслед.
Когда он свернул к своему дому, женщины из уст в уста передали по деревне новость: "Сережка Корнилов заявился".
Мать тоже сперва не узнала его, удивленно посмотрела на мальчонку в военном, а когда до ее сознания дошло, что это Сережка, она, охнув, кинулась ему навстречу, крепко прижала к груди и принялась целовать, обливаясь слезами.
- Прибыл-таки! Родненький, Сергушка. Ох, наплакалась я по тебе, дорогой мой.
Мать все еще не отпускала от себя сына, а в избу один за одним входили люди. Они заполнили горницу, заговорили, на радостях перебивая друг друга.
- Что же ты его, Никаноровна, приклеила к себе. Дай и нам поглядеть на него. Мать краем платка вытерла слезы, заспешила было к печке, но соседка остановила ее.
- Ты уж, Никаноровна, посиди лучше с сынком. Побеседуй, а я за тебя похлопочу: картошки сварю и чай согрею.
Женщины, принесшие понемногу чего у кого было: огурцов, картошки, капустки, выложили все на стол, захлопотали, готовя ужин.
Сережка между тем развязал свой вещмешок, вынул банку консервов, немного сахару, буханку хлеба. Достав сверток, подал матери:
- Это, мама, подарок тебе от меня. В Москве купил.
Мать развернула сверток, увидела материал, прижала к щеке.
- Спасибо, сыночек.
Женщины тоже стали щупать, рассматривать ткань на свету.
- Молодец у тебя сын, Никаноровна. Хозяйственный. Хорошую материю купил.
Сережка снял шинель, повесил на гвоздик, и когда присел к столу, все собравшиеся разом притихли, с удивлением глядели на орден, а соседка, всплеснув руками, сквозь слезы выдохнула:
- Никаноровна, праздник-то какой у тебя! Какой сын-то! Одно слово - герой. Порадовал. От всей деревни поздравляем тебя, Сереженька.
Сережка смутился и только мог выговорить:
- Спасибо.
Потом все сидели за столом, пили чай и расспрашивали Сережку, как он воевал в отряде, интересовались командирами и, конечно, поездкой в Москву, встречей с Калининым. Сережка неторопливо рассказывал обо всем, а мать, сидя рядом, не спускала с него глаз и все время думала о другом сыне, о Петре. Она давно уже знала, что он погиб, но хотела услышать как это случилось, однако все боялась растревожить себя расспросами.
А он сам, рассказывая о боевых действиях отряда и о погибших товарищах, упомянул о брате.
- Петр, мамка, погиб с группой при выполнении боевого задания. Где захоронен - не знаю. Каратели, видно, увезли. Обидно.
- Ты надолго приехал? Может, насовсем вернулся?
- Пока нет. Всего на один день заехал.
- Как так - на один день? - недоверчиво спросила мать. - Побудь. Погости.
- Нельзя, мама. Я, ведь, на службе нахожусь. Послезавтра должен в отряд вернуться, а оттуда, наверное, меня в авиацию направят служить.
Собравшиеся стали живо обсуждать еще и эту новость. Однако Сережа и сам пока не знал, как сложится его дальнейшая судьба, какими военными дорогами предстоит идти ему.
Эпилог
По дороге бежит машина. Упругий ветер врывается в открытое окно кабины. Корнилов взволнован встречей с дедом, пионерским сбором у солдатской могилы.
До города остается совсем немного. Сергей Михайлович прибавляет газ - машина еще больше набирает скорость. Стремительно несется навстречу серая лента асфальта. Солнце уже низко, длинные тени перечеркнули шоссе. Минута, другая - и вот впереди показались окраины города. С центральной улицы он сворачивает в проулок и подкатывает к гаражу. Поставив под навес машину, он идет в диспетчерскую, сдает путевой лист и не спеша направляется домой, где его давно ждет жена Мария Григорьевна, спокойная заботливая женщина с открытым русским лицом, все три сына встречают его радостно. Самый младший, которому не более шести лет, кидается к отцу на шею.
- С праздником тебя, папка! С Днем Победы!
- Спасибо, - целуя сына, отвечает Сергей Михайлович. - А чья это на тебе фуражка?
- Дядина, - отвечает мальчик и показывает рукой в горницу. - К нам приехал. Вот здорово! Гостинцев привез и цветов тоже. Он все про тебя спрашивал.
В просторной, празднично убранной комнате светло и уютно. На столе, покрытом светлой скатертью, стоит скромная ваза. В ней букет красных тюльпанов. За столом сидит человек в форме военного летчика.
- У нас гость, - говорит Мария Григорьевна. - К тебе прибыл.
Сергей Михайлович подходит к военному - тот встает, делает шаг навстречу.
- Здравия желаю, - по-военному обращается Корнилов.
- Здравствуйте, Сергей Михайлович, - отвечает военный и крепко жмет руку. - Я к вам от командира полка, в котором вы служили. С личным его поручением. Он просил поздравить вас, ветерана, с праздником Победы, пожелать доброго здоровья, счастья, узнать, как вы живете.
- Спасибо, - не скрывая волнения, отвечает Сергей Михайлович. - Живу хорошо, не жалуюсь. Работаю шофером. Старший сын, Александр, техникум окончил. Средний, Геннадий, учится, а младший пока к школе готовится. Так и скажите главному маршалу - все нормально. От меня и всей моей семьи передайте поздравления с праздником, очень тронут его вниманием. Не ожидал, право слово, не ожидал.
- Не скромничайте, Сергей Михайлович, - возражает летчик и переводит взгляд на стену, где висит портрет Сережи Корнилова в возрасте четырнадцати лет. Он сфотографирован в военной гимнастерке с погонами и с орденом Красного Знамени на груди. Солдатская шапка-ушанка со звездочкой браво сдвинута на левый висок.
Военный улыбается, разглядывая фотографию, повторяет:
- Не скромничайте, Сергей Михайлович, заслужили.
Теперь остается сказать, как я сам узнал о юном партизане Сереже Корнилове.
Однажды мне довелось побывать в Калининском музее боевой славы имени Лизы Чайкиной, построенном молодежью города. Там в центральном зале представлено много боевых реликвий, знамен, оружия, писем, личных вещей и портретов героев - комсомольцев, подпольщиков и партизан времен Великой Отечественной войны. Среди многочисленных портретов прославленных полководцев и командиров, героев-летчиков, танкистов и пехотинцев, чьи имена вошли в историю, я увидел пожелтевший листок газеты "Смена" за 5 мая 1972 года. В небольшой заметке рассказывалось о подвиге Сережи Корнилова.
Мне захотелось подробнее узнать об этом мальчике: как он воевал, когда был партизаном, и как сложилась дальнейшая его судьба. От работников музея я узнал, что Сергей Михайлович Корнилов жив, здоров, работает шофером.
Секретарь бывшего подпольного райкома партии Калининской области Иван Семенович Борисов в своем письме рассказал мне о руководителях партизанского отряда имени Щорса и сообщил адрес Сергея Михайловича Корнилова.
И я решил съездить в город Белый, где живет Корнилов. Сергей Михайлович встретил меня приветливо, радушно. На мою просьбу рассказать о своем партизанском детстве, Сергей Михайлович, подумав, ответил: ^
- Право, не знаю, что можно о себе говорить. Был в парти занах. Но ничего такого особого не совершил. После освобождения области от фашистов был определен в штурмовой авиационный полк. Работал по обслуживанию самолетов. Войну закончил в Венгрии. Участвовал в боях за освобождение Будапешта и Вены.
Сергей Михайлович говорил о себе неохотно, все больше рассказывал о своих боевых товарищах.
- А орденом-то вас за что наградили? - спросил я.
- Командование сочло нужным.
Я попросил Сергея Михайловича рассказать, как ему удалось прорваться с донесением командира Андрюхина сквозь кольцо карателей.
- Да очень просто. Пролежал под снегом несколько часов, а потом к своим добежал с пакетом. Вот и все… Вы лучше напишите о таких ребятах-пионерах, как Толя и Ваня Яковлевы.
Они принимали самое активное участие в борьбе с гитлеровцами. Оба погибли при выполнении боевого задания. Или вот о пионе-ре-партизане Алике Овчинникове. Спас командира от пули снайпера. Он жив и сейчас работает на Калининском экскаваторном заводе. А лучше всего написать о Пете Сафонове. Этот мальчик был связным партизанского отряда. Однажды он пробрался к нашим бойцам, оказавшимся в окружении, участвовал в бою. Лично уничтожил более двадцати фашистов, но сам получил шестнадцать ранений. Он действительно настоящий герой. О его подвиге должны знать все пионеры нашей страны.
- Да, - согласился я. - О каждом мальчике и каждой девочке, которые проявили большую смелость во время Великой Отечественной войны, следовало бы написать книги, чтобы новые поколения юных граждан нашей страны знали и помнили об их подвиге.