Линия фронта приближалась непрерывно. Гул канонады уже был слышен и днем. Эвакуация складов могла начаться в любой час, наступило время действовать.
Ночью Павел Прасолов и Николай провели из подземного зала бесконечными тоннелями двадцать человек к складу. Одно обстоятельство очень тревожило Павла - не установили ли гитлеровцы охрану внутри склада? Если установили, то операция была обречена на провал, да и не только операция. Застав их в складе, часовые обнаружили бы подземное хозяйство, и полтораста человек попались бы, как суслики в поре.
Павел слышал, что на одной шахте гитлеровцы задушили газом укрывшихся подпольщиков. "Нет, наверное, не догадаются, - успокаивал он себя, пробираясь по подземному лабиринту. - Порядки у них больно уж штампованные. Привыкли охранять снаружи".
Пробравшись с людьми под склад, он долго прислушивался, потом осторожно приподнял домкратом плиту и прислушался снова. В складе было тихо. Только ветер в своем неудержном желании буйствовать громыхал на крыше сорванными листами железа да протяжно завывал в стропилах.
Плиту приподняли выше, Николай скользнул в щель. В кромешной тьме он осторожно двинулся вперед, нащупывая руками проходы между штабелями ящиков - ему было дано указание обойти склад и проворить, нет ли где засады.
Николай шел босиком по чугунным плитам пола. Геометрически правильное расположение штабелей облегчало ориентировку, и он скоро вернулся, притащив с собой небольшой, по очень тяжелый ящик. Ящик отнесли подальше от поднятой плиты и вскрыли зубилом. В нем оказались какие-то запасные детали.
В следующий раз за Николаем полезли девять человек. Павел Прасолов приказал им брать ящики из разных штабелей и обязательно запоминать, откуда берут.
В десяти принесенных ящиках опять было не то, что нужно, взрыватели для снарядов, какие-то медикаменты, запасные части для радиостанций, сигнальные и осветительные ракеты. В следующей партии ящиков также ничего нужного подпольщики не обнаружили, и только в третьей партии оказались автоматы и патроны. Люди с облегчением вздохнули, началась дружная работа. Пятнадцать человек таскали ящики, остальные разносили их по тоннелю, укладывали вдоль стен и вскрывали.
Все ящики с ненужными предметами Павел приказал поставить на место, чтобы гитлеровцы не заметили беспорядка.
Уже светало, когда подпольщики наконец закончили свое дело. В сумеречном свете можно было различить проемы окон и даже очертания штабелей. Прасолов прислушался. По-прежнему заплетающимся говором выл усилившийся ветер да заливались лаем сторожевые собаки.
- Чуют чужих, сволочи, - пробормотал сквозь зубы Павел. - Впрочем, это хорошо, что лают. Часовые во все глаза смотрят на заграждения, и им невдомек, что творится тут.
Рабочие поснимали брюки, завязали штанины, набили их патронами и отнесли подальше от склада. Потом вернулись за автоматами.
Павел застал Сердюка расхаживавшим по водосборнику - Андрей Васильевич нетерпеливо ждал конца операции.
- А гранат не нашли? - спросил он, выслушав короткий доклад Павла.
- Нет.
- Плохо искали. Не может быть, чтобы гранат не было.
Прасолов виновато потупился.
- Повторим операцию завтра, может быть, найдем, - сказал он.
- Ни в коем случае. Два раза судьбу не испытывают. Молодцы, что не засыпались!
Подземцы встретили оружие торжественным молчанием. Николай тут же роздал автоматы рабочим.
- Разве это оружие? - пробурчал Опанасенко, в руках которого автомат казался игрушкой. - Вот винтовка - это дело. Кончились патроны - прикладом угостить можно, а этот… Отстрелялся - и тикай.
- Эх, темнота! - не преминул подкусить его Бескаравайный. - Ты, я бачу, в мынулому столитти живешь. Тоби ще сокиру та лук з стриламы.
Люди стирали масло с оружия, прицеливались, опробовали затворы - работа кипела вовсю. Николай с удовлетворением огляделся вокруг - на его глазах общежитие стало воинской казармой, а сталевары, слесари, каменщики, сцепщики, машинисты превратились в бойцов.
4
Было 28 августа 1943 года. Услышав, что кто-то опрометью бежит по тоннелю, Сердюк, как всегда в таких случаях, потушил фонарь, но, увидев лучик света, прыгавший по стенам, догадался, что это Саша со своим фонариком.
- Андрей Васильевич! - крикнул Сашка, пулей влетая в водосборник. - В город заградительный отряд прибыл, боеприпасы на заводских путях грузят на эшелон, по заводу кресты ставят - надо думать, намечают, где что рвать будут.
- Эшелон кто грузит?
- Солдаты и рабочие. Со всего завода согнали. Человек пятьсот. Второй порожняк стоит на очереди.
- Где кресты ставят?
- Там, где вы и говорили, - у домен, на трубах и колоннах.
- Канонаду хорошо слышно?
- Гремит здорово и без перерыву. Прямо музыка. Гитлеры кислые ходят, будто дерьмом накормили.
- Из завода выйти можешь?
Сашка замялся.
- Сегодня очень трудно. Завод под усиленной охраной, на проходных вместе с полицаями человек двадцать автоматчиков. И мне кажется…
- Что кажется?
- Что рабочих сегодня с работы не выпустят. И для чего станут их выпускать? Готовые полтыщи человек для отправки. Говорят, на станции стоят два порожних эшелона для людей.
Сашка всегда поражал Сердюка своей осведомленностью. От его внимания ничто не ускользало, он умел заметить то, чему другой не придал бы никакого значения, и сделать безошибочные выводы. Сердюк не сомневался, что Сашка и на этот раз не ошибается.
- Александр, тебе надо уйти в город и как можно скорее, - сказал он, сделав нажим на последних словах.
- Не побегу же я через проходные. Как цыпленка подстрелят. А через тоннель днем нельзя.
- Надо уйти! - категорически потребовал Сердюк. Тут же мысли его переключились: - Как идет погрузка?
Точного ответа он не ждал - не мог же в самом деле Сашка везде бывать и все знать.
- Хорошо идет, - ответил парнишка, не задумываясь. - Пятьсот человек наших да их штук двести. Эшелон небольшой - тридцать вагонов. Считайте двадцать три человека на вагон…
- На заводском паровозе кто сегодня машинист?
Сашка поморщил лоб, виноватая улыбка проступила на его губах.
- Не знаю.
- Надо узнать. Если наш, то выедешь с завода на паровозе.
- Есть. А для чего выехать?
- Найди Астафьева, пусть он предупредит руководителей групп: этой ночью они должны собрать подпольщиков к каменоломне, оттуда приведем их ко входу в тоннель. Пусть забирают с собой и тех, с кем провели работу. Ясно?
- Все ясно.
Сердюк набросал радиограмму в штаб, протянул Сашке.
- Передай радисту - и вечером сюда. Будешь нужен. - И обратился к Тепловой: - Дайте ему пистолет, Валя.
Теплова достала из кармана маленький браунинг и торжественно вручила Сашке.
- Не зарвись, Сашок, - напутствовала она на прощанье.
Спустя час появился Петр. Он рассказал то, что уже было известно от Сашки, но Сердюк слушал его так же внимательно и не перебивал, проверяя уже полученные сведения.
- На паровозе наш, Сашу уже закопали в уголь в тендере - через часок выедет. На погрузке работать будем до темноты. Расщедрились, паек выдали из консервов - знают, что все не увезут. Работали бы и ночью, но в темноте боеприпасы грузить опасно, а свет зажигать нельзя. Наши самолеты летают вовсю.
- Видел? - встрепенулась Валя.
- Все утро видим. Ребята и радуются и боятся.
Валя непонимающе передернула плечами.
- Чего же бояться?
- Как чего? Бросят бомбу на склад - и ни рабочих, ни завода. Знаешь, сколько там снарядов и взрывчатки?
- Завод бомбить не будут, - успокоил Сердюк. - Об этом я давно со штабом договорился. Меня только просили сообщить день, когда гитлеровцы начнут эвакуировать склад. Очевидно, эшелоны на станции разбомбят. Саша уже понес радиограмму.
- Гранат достали, - сказал Петр таким тоном, будто купил их в универмаге, и, уловив недоумевающе-настороженный взгляд Сердюка, поторопился объяснить:
- Ребята во время погрузки уронили один ящик, он разбился, посмотрели - гранаты. И пошли вооружаться: по одной на брата.
- Это ты все орудуешь? - сурово спросил Сердюк. - Поймают одного - и всем вам крышка.
Петр улыбнулся.
- Нет, не я, Андрей Васильевич. Инициатива масс. Узнали, что с завода их не выпустят, ночевать погонят в здание заводоуправления, - и решили прорваться.
- Так они и нашу операцию сорвут, и их самих выловят.
- Если не сдержим, могут сорвать, - согласился Петр. - Некоторые советуют после прорыва не убегать в город, а засесть на заводе под землей. Нашлись такие, что и про чугуновозный тоннель в мартеновском цеху вспомнили.
Сердюк шагал по насосной, заложив руки за спину, озадаченный и взволнованный.
- И вы знаете, Андрей Васильевич, их будет очень трудно отговорить от этого бунта. Да и опасно отговаривать. Представьте себе: завтра днем гитлеровцы закончат отгрузку снарядов, оцепят рабочих и прикажут грузиться в эшелон. Вы можете гарантировать, что этого не случится? Можете?
- Не могу, - буркнул Сердюк, продолжая ходить.
- Ну и что же - придется им в вагоны лезть и в Германию ехать?
- Надо бы точно знать, где сейчас наши, - сказал Сердюк, остановившись около Петра.
- Трудно сказать. Километров сорок - пятьдесят будет. Линия фронта, судя по вспышкам, изогнутая: наши, наверное, пытаются в кольцо взять.
- Если так и будут двигаться, то дня через три можно ждать, - вставила Теплова и улыбнулась так широко и радостно, словно это уже случилось.
- Вы понимаете, в чем суть, - обратился Сердюк к обоим. - Если выступим сегодня ночью, а наши не подоспеют, мы можем не продержаться. Не выступим - немцы, чего доброго, взорвут цехи, а мы просидим в норах. Что, по-вашему, делать?
Теплова и Прасолов молча переглянулись. Они хорошо знали манеру Сердюка: принимая решение, он всегда спрашивал других, как будто сам ничего не знает и ничего не решил.
5
Наконец-то Сердюк, с нетерпением ожидавший возвращения Сашки, услышал в тоннеле шаги. Он прислушался - нет, не Сашка. Шаги были осторожные, медленные - по тоннелю продвигалось несколько человек. Вот они остановились, невнятным шепотом переговорили между собой и снова пошли.
Теплова спрыгнула со скамьи, схватила автомат и потушила фонарь.
В глубине тоннеля показался свет, погас, снова показался и снова погас. "Освещают себе путь спичками, - отметил про себя Сердюк. - Значит, не облава", - но предохранитель на пистолете опустил.
У входа в водосборник спичка у идущего впереди потухла, и он, сделав несколько шагов, остановился.
- Прошу света не зажигать, - спокойно сказал Сердюк, и Теплова не узнала его голоса - глухой и сдавленный.
- Кто здесь? - испугался вошедший.
- А кто вы?
Ответа не последовало. Было слышно, как вошедшие переминаются с ноги на ногу, соображая, что предпринять.
- Кто? - переспросил Сердюк.
- Рабочие, - несмело ответил один. - А ты кто?
- Рабочий.
- Чего вы тут, хлопцы, ищете? - спросила Теплова, решив, что женский голос несколько успокоит вошедших, если они действительно забрели сюда без злых намерений.
- Та тут и дивчына е?.. - удивился один из вошедших и полушепотом, как бы соображая, добавил: - Це, мабуть, наши.
Сердюк нажал кнопку электрического фонарика. Луч света ослепил людей, они зажмурились, один из них закрыл лицо рукой, в другой руке у него была граната. Сомневаться было не в чем: перед ними трое рабочих, удравших с погрузки эшелона и искавших прибежища.
- Что, решили не дожидаться ночи, пока в казарму погонят? - дружелюбно спросил Сердюк.
- Точно, - весело отозвался один из рабочих. - Вы, значит, взаправду наши?
- Валя, зажгите свет, - попросил Сердюк Теплову.
При тусклом свете фонаря хозяева и гости рассмотрели друг друга.
- У вас тут кошки нет? - иронически спросил мужчина средних лет в надвинутой на лоб кепке и донельзя рваной, замусоленной тужурке.
- А при чем тут кошка? - не понял его Сердюк.
- Да вид вашей комнатки такой обжитой, что только живности недостает в ней, - сострил рабочий и расплылся в улыбке.
- Мы вам мешать не будем, - благодушно заметил другой, в рубахе навыпуск. - Раз эта квартира занята, поищем свободную.
Рабочие повернулись к выходу.
- Одну минуточку, - начальственно сказал Сердюк, и снова Валя не узнала его голоса. - В чужом монастыре своих законов не устанавливают. Порядок у нас такой: вошел - выходить без разрешения нельзя.
- У вас в семье? - насмешливо бросил рабочий в рваной тужурке.
- Нет, у нас в организации, - твердо ответил Сердюк.
Теплова вздрогнула. Что он делает? Незнакомым людям - и так прямо.
Рабочий подошел к фонарю, стоявшему на ящике, поднял его.
- Сердюк, - с уважением произнес пришелец.
- Он самый.
- Простите, товарищ Сердюк, сразу не рассмотрел.
- Откуда знаете меня?
- Мудрено не знать. Портреты ваши до сих пор по заборам расклеены. Так что прикажете нам делать? - с готовностью спросил рабочий.
- А что вы собирались?
- Отсидеться здесь до наших, а если бы не удалось, если бы нас здесь застукали, тогда вот эту закуску, - рабочий поднял над головой гранату.
- Садитесь. Придет один товарищ, отведет вас в… общежитие. Но только вы уж там порядков не нарушайте.
Рабочие охотно сели. Сердюк расспросил их о ходе погрузки боеприпасов и выяснил, что ящиков со снарядами на складе почти не осталось.
- Тол не грузили?
- По-моему, нет.
В водосборник влетел Сашка и остановился в недоумении, увидев незнакомых людей. Он с ног до головы был вымазан углем и походил на чертенка.
- Проводи их, Саша, в общежитие, - обратился к нему Сердюк, с трудом сдерживая улыбку. - Валя тебе поможет.
В ответ на многозначительный взгляд Сердюка Валя молча кивнула головой: понимаю, мол, ни один не должен потеряться.
Валя и Сашка долго не возвращались, и Андрей Васильевич начал было беспокоиться - не произошло ли по пути какое недоразумение?
Но вот они вернулись, и Саша отрапортовал:
- Все в порядке. Астафьева предупредил, радисту передал. Сегодня ночью в каменоломне начнут собираться люди.
- Что в городе? - поинтересовался Сердюк.
- Тихо. Пусто. Даже как-то страшно. Все по домам сидят и на улицу носа не показывают. Только патрули расхаживают. Усиленные, по шесть человек.
- А канонада?
- Гудит. И не разберешь, в какой стороне. Кажется, со всех сторон.
6
Сердюк так и не дождался Петра Прасолова, который должен был прийти в водосборник, как только погрузят эшелон. Дежуривший на поверхности Сашка рассказал, что он видел, как гитлеровцы провели по заводскому шоссе большую группу рабочих и заперли их в заводоуправлении. Не было сомнений, что там находился и не сумевший выскользнуть Петр.
Вскоре появился Николай, тоже следивший за тем, что делается на заводе, и доложил, что гитлеровцы минировали цехи и начали укладывать ящики со взрывчаткой у опорных колонн доменных печей.
Около двенадцати часов ночи примчался запыхавшийся Гудович и отрапортовал одним духом:
- Первую партию людей, собравшихся в каменоломне, провел в чугуновозный тоннель. За второй партией отправился Лопухов. Народу много, но ведут себя осторожно, не курят, и можно надеяться, что задолго до рассвета удастся всех перевести в тоннель.
- Ночь там какая? - спросил Сердюк.
- Хорошая ночь. Темно и ветер.
- Вот ветра-то и не надо: может тучи разогнать, и посветлеет.
- Особенно не посветлеет, - вставила Валя. - Сейчас новолуние. Луна тоненькая, как дынная корочка.
В водосборнике стало тихо. Издалека по ходам доносились шаги людей, проходивших в чугуновозный тоннель.
- Большую партию принял Лопухов, - заметил Сердюк.
Он вышел из водосборника, дошел до главного тоннеля, по которому шли люди. Двигались гуськом. Одни освещали себе путь, другие просто держались за одежду идущего впереди. "Много!" - Радость охватила Андрея Васильевича, и, постояв еще некоторое время, он вернулся.
В водосборнике он застал молодежь, рассевшуюся на скамьях вокруг фонаря. Валя что-то оживленно рассказывала, Николай подшучивал над Гудовичем, и ребята весело смеялись.
У них были такие беззаботные лица, словно все уже кончилось, а ведь главное должно начаться только сегодня, и никто из них не знал - встретит своих или погибнет в схватке.
Сердюк прошел в слабо освещенный угол, лег на скамью и еще раз до мельчайших подробностей продумал операцию. Как будто он предусмотрел все, но разве угадаешь, что предпримут гитлеровцы, когда рабочие захватят завод?
- Андрей Васильевич, - окликнула его Теплова, - мне кажется, никаких действий нельзя затевать до тех пор, пока все люди не перейдут сюда из каменоломни.
- Это одно с другим не связано. Мы уже можем выступить, а люди будут прибывать. Вы знаете: степь никто не охраняет, а перестрелка на заводе отвлечет внимание даже от охраняемых участков.
- Когда начнем, Андрей Васильевич? - спросил Николай.
- В два часа ночи разойдемся по огневым точкам, в три можно начинать.
В половине второго ночи Сердюк поднялся со скамьи и прислушался: все еще идут. Он похлопал по щеке только что задремавшую Валю и спокойным тоном, словно в будничный день поднимал на работу, сказал:
- Пошли в общежитие, товарищи.
Вперед ринулся Сашка, освещая путь своим фонариком.
Валя, уходя, обвела водосборник прощальным взглядом. В нем тлели и печаль, и робкая надежда на будущее счастье, родившаяся и окрепшая под прикрытием этих стен. Защемило сердце, как при расставании с родным домом.
В огромном зале подземной лаборатории было тихо, хотя многие бодрствовали. У входа стоял на часах машинист Прохоров.
- Поднимайтесь, товарищи, - тихо скомандовал Сердюк.
Рабочие вскочили с нар, разбудили спавших. Чтобы видеть всех и чтобы все его видели, Сердюк стал на ящик. Опанасенко снял со стены фонарь и осветил его. В сапогах, спецовке, кепке он ничем не отличался от других рабочих.