В машине было тепло и сухо. Рено чуял, как рассеивается ночной холод. Все равно в Марокко ему никогда особо не нравилось. Не жаль его покидать.
- Теперь я начинаю соображать, что к чему. Вы с Ласло знали весь сценарий, когда еще ни строчки не произнесли. - Рено пожалел, что нет курева. - Когда у вас родился этот план?
- Когда Ласло оказался у вас в кубышке, ясное дело. - Рик снова закурил, предложил и капитану. - Когда вы арестовали его после сходки подполья. Я сказал вам, что вы не сможете долго держать его по такому пустячному обвинению.
- И пообещали, что заманите его в ловушку для меня, передав ему транзитные письма, - перебил Рено.
- Расклад был для вас просто идеальный, - продолжал Рик. - Когда вы увидели, как Ласло и Ильза входят в мое кафе, вы, очевидно, были на седьмом небе от счастья - ведь они оказались в том самом месте на Земле, где у вас есть власть казнить и миловать. Я дал вам шанс схватить Ласло и выставить себя героем перед Штрассером, и вы рухнули в ловушку, как грузовик с кирпичом.
- Это точно, - согласился Рено. - Но одного я все же не понял. Зачем вы отдали бумаги Ласло и его жене? Почему вы вдруг решили помочь им бежать из Касабланки в Лиссабон и в Америку? Вы ведь всегда похвалялись, что ни для кого не станете подставлять шею. У вас непременно был какой-то интерес помимо этой относительно пустяковой суммы в десять тысяч франков.
Рик уставился в окно, глядя в никуда.
- Можете считать, что я польстился на воздаяние в будущем. Или что я устал искать в Касабланке воду и находить только песок. - Рик глубоко затянулся "честерфилдом", выпустил дым. - Или можете считать, что судьба наконец настигла меня.
Ее письмо лежало у Рика в нагрудном кармане. Сэм вручил его Рику в кафе, перед тем как тот отправился в аэропорт, где его ждала фатальная встреча с майором Штрассером. Письмо было спрятано в Сэмовом пианино - там же, где Рик прятал украденные транзитные письма, с которыми Ласло с Ильзой смогли выбраться отсюда.
Мой дорогой Ричард,
если ты читаешь это письмо, значит, мы с Виктором улетели.
Я думала, что после Парижа больше не расстанусь с тобой так. И вот опять мы говорим друг другу "прощай" дважды: одно говорят губы, другое - сердца.
Верь мне, если я говорю, что, когда мы встретились, я думала, что Виктор погиб. Мы не задавали вопросов, и я не задавалась вопросом, имею ли право любить тебя. Некоторые женщины всю жизнь ищут любимого и не находят. Я нашла двух.
Сейчас, когда я пишу эти слова, я не знаю, что случится вечером в аэропорту. Как и в прошлый раз, расставаясь с тобой, я не уверена, что мы еще увидимся. Но зато теперь я могу надеяться.
В Лиссабоне мы остановимся в отеле "Афиш". Что дальше, Бог знает. Пожалуйста, приезжай, если сможешь. Если не ради меня, то ради Виктора. Ты нужен нам обоим.
Ильза
Большой автомобиль скользил сквозь сырую ночь, словно океанский лайнер сквозь спокойное море, набирая скорость, несмотря на плохую дорогу. Сэм вел машину профессионально - так же, как играл на фортепиано. Повороты он скорее чуял, чем видел, читая дорогу, как слепой читает шрифт Брайля. Город остался довольно далеко позади.
- Саша, включи-ка радио, что ли, - попросил Рик. Он устал от разговоров, и ему хотелось послушать музыку, пока еще ловится сигнал. Глядишь, будет Бенни Гудмен с оркестром. Еще Рику хотелось бы знать, передают ли уже новость об убийстве майора Штрассера.
- Конечно, босс, - ответил Саша.
Вытянув громадную руку, он терзал настройку, пока не нашарил какую-то станцию.
- Тут одна болтовня.
- Ну, раскрути, хоть болтовню послушаем, - велел Рик.
Прожив столько в Париже и в Касабланке, он едва сносно выучил французский и, бывало, не разбирал слов по телефону или по радио. Но если случилось что-то важное, Луи тут же ему сообщит. Или Сэм, который учился языкам, как игре на фортепиано - по слуху.
Рено собрался было заговорить, но тут что-то его отвлекло.
- Тихо! - воскликнул он таким тоном, что все примолкли.
Саша подкрутил громкость, и машину внезапно наполнил взволнованный голос. Даже Рик понял, о чем говорит диктор. Только не хотел ему верить.
На далеких Гавайях японцы только что разбомбили Пёрл-Харбор.
- Босс, у нас неприятности, - сказал Сэм.
- Да я понял, - отрезал Рик, вслушиваясь.
Он поймал взгляд Сэма в зеркале.
- Я к тому, что у нас завелась компания, - спокойно пояснил Сэм, врубая повышенную передачу.
Рик крутанулся на сиденье. Их догоняла пара желтых фар.
Тишину разбил узнаваемый голос автоматического оружия. О багажник "бьюика" звякнула пуля.
- Саша, дай обойму, - сказал Рик.
- Держите, босс.
Русский наконец-то был доволен.
Рик загнал обойму в свой "кольт" 45-го калибра. Ему давно хотелось узнать, может ли "мерседес" угнаться за его фаэтоном в 141 силу, и вот ему представился случай проверить.
Глава вторая
Самолет поднимался в ночное небо. Ильза Лунд обернулась и посмотрела мужу в лицо. Сначала они пролетели прямо над городом, потом резко забрали к морю. Для Ильзы последним видом Касабланки осталось кафе Рика. Освещенное только уличными фонарями, оно казалось пустым и заброшенным.
На щеках Ильзы высохли дорожки слез. Она не хотела их вытирать. Только они ей и остались.
- Так быстро все произошло, - пробормотала она.
Слишком быстро. Удивление, потрясение, волнение, опасность и вот теперь успокоение - успокоение, подернутое грустью и сожалением.
- Я не знала, что он будет в Касабланке! - прошептала она скорее себе, чем Виктору. - Откуда мне было знать? Какая судьба привела нас к нему - и у него оказались документы! Я знаю, тебя расстраивает то, что произошло в Париже между мной и Риком, но, пожалуйста, постарайся не переживать. Все ведь к лучшему? Где бы мы были без этих бумаг? Что бы мы делали?
Она стиснула локоть Виктора; ей казалось, стук ее сердца слышен сквозь гудение моторов.
- О, Виктор, - сказала она, - как ты не поймешь? Я думала, что ты погиб и что моя жизнь тоже кончена. Одна. Ничего не осталось, даже надежды. Ой, я не знаю. Я больше ничего не понимаю!
Ильза снова расплакалась, не вполне сознавая, отчего или о ком. Она промокнула глаза платком, а самолет тем временем пробивал себе дорогу сквозь облака.
- Потом я узнала, что ты жив и я нужна тебе, нужна моя помощь в твоей борьбе. - Ильза взяла себя в руки. - Ты мог бы меня бросить двадцать раз за последние полтора года - в Лилле, когда у меня были нелады с властями, в Марселе, где я разболелась на две недели, а ты меня выхаживал - и в Касабланке, где ты мог купить транзитное письмо и улететь. Но ты не бросил. Теперь я понимаю, почему ты держал наш брак в секрете даже от друзей, чтобы гестапо и не заподозрило, что я твоя жена.
Она решилась взглянуть на Виктора, но тот смотрел прямо перед собой, будто погрузившись в раздумья. Она подумала - не в первый раз, - слышал ли он хоть слово. У него так много всего в голове.
- Ну скажи… скажи, что ты не очень на меня сердишься, - закончила она.
Виктор склонился к ней и потрепал ее по плечу любовно и чуть рассеянно.
- Гнев и ревность - две эмоции, без которых я предпочитаю обходиться, - сказал он. - И потом, как я могу сердиться, когда впереди столько важной работы?
- Да, Виктор, - сказала Ильза. Понял ли он, что она пыталась ему сказать, может ли понять вообще? - Да, конечно.
Потом они молча сидели рядом. Если кто из пассажиров и заметил нечто необычное в этой красивой паре, он ничем этого не выдал. В воюющей Европе благоразумнее не проявлять любопытства.
Виктор склонил голову к Ильзе:
- Когда прибудем в Лиссабон, я хочу, дорогая, чтобы ты делала все точно, как я скажу.
- А когда я делала иначе? - спросила Ильза, но Виктор еще не закончил:
- Малейшее колебание может погубить нас обоих. До сих пор я многого не мог тебе рассказать о своем задании. - Тут его голос немного смягчился. - В Касабланке я об этом и слова не мог шепнуть никому - даже тебе. Конечно, ты понимаешь.
- Конечно, понимаю, - сказала Ильза.
Преодолевая ветер, самолет поднимался над Атлантикой. У Ильзы разок-другой похолодело в животе, но Виктор был невозмутим. Она знала - Виктор встречал опасности куда серьезнее простого полета на самолете, и завидовала его холодной уверенности. И гадала, посетит ли когда-нибудь это чувство ее саму.
- Даже сейчас я не могу посвятить тебя во все детали плана, - продолжал Виктор. - Вообще-то я и сам еще не все знаю.
Ильза прервала его, взяв за локоть. Виктор поморщился, и она вспомнила, что в Касабланке его ранили, когда полиция вломилась на тайную сходку, перед самым его арестом.
- Очень опасно, да? - спросила Ильза.
- Опаснее, чем все, что я делал до сих пор, - сказал Виктор. - Но не волнуйся, все получится. Наше дело правое, а их - нет, и победа будет за нами. Если даже такой глухой к судьбам народов человек, как Ричард Блэйн, понимает, какая разница между нами и немцами, значит, правота нашего дела должна быть очевидна всякому.
- О чем ты, Виктор?
Ласло скупо улыбнулся жене:
- О том, что, отдав нам выездные бумаги, он стал человеком, который перестал бежать от самого себя. Наконец осознал, как давным-давно осознали мы с тобой, что в этой жизни есть вещи намного важнее человеческого "я" или личного счастья. Почему, как ты думаешь, он так поступил? Зачем он отдал нам бумаги, которыми мог бы воспользоваться сам?
- Разумеется, я не знаю, - ответила Ильза.
Мыслями она вновь перенеслась в тот час, когда последний раз виделась с Риком наедине - вечером накануне, в его квартире над кафе. Она готова была переспать с ним или застрелить его, только бы заполучить бумаги - пропуск на свободу для ее мужа. Не застрелила.
- Хотя сдать меня майору Штрассеру было легче легкого, как муху прихлопнуть, - прибавил Виктор. - И хотя, - его лицо помрачнело, - он мог попытаться увезти тебя.
- Почему же, Виктор? - выдохнула Ильза.
- Потому что твой трактирщик наконец стал мужчиной и объявил, что готов присоединиться к нашей борьбе, - ответил Ласло. - Он знал, что я должен вырваться из Касабланки, и знал, что ты должна ехать со мной. Каких бы чувств к тебе он ни питал, они не имели значения. Потому что дело важнее всего.
Их самолет без происшествий приземлился в Лиссабоне. Виктор и Ильза легко прошли пограничный контроль. Их без вопросов поселили в "Афише". В ту ночь они спали друг с другом без страсти.
Утром Ильзу разбудил осторожный стук в дверь. Два года назад она бы нипочем не услышала такой тихий и далекий стук. Но с 1939 года ни один человек в оккупированной Европе не спал крепко и спокойно. Инстинктивно она потянулась к мужу, но того рядом не оказалось. Уже одетый, он как раз затворял за собой дверь спальни.
Из-за двери до Ильзы доносились голоса. Время от времени тон повышался, но не гневно. В ночной рубашке она на цыпочках скользнула к двери и подергала ручку, но дверь не подалась. Виктор запер жену снаружи. Ради ее безопасности? Или своей?
Ильза склонилась к замочной скважине. Комнату еще наполнял утренний сумрак недалекого зимнего солнцестояния. Напряженно вслушиваясь, Ильза улавливала только обрывки. Судя по голосам, в комнате с ее мужем разговаривали двое.
- …все меняет… - говорил Виктор.
- …британская разведка… - говорил чужой голос.
- …опасность… нет надежды… в живых… - говорил второй незнакомец.
- …der Henker…
- …Прага…
- Как можно скорее! - сказал Виктор, положив конец спорам.
Ильза услышала, как тихонько закрылась входная дверь. Едва заскрежетал ключ в двери спальни, Ильза прыгнула обратно в постель.
- Это ты, Виктор?
Она притворилась сонной.
- Да, дорогая.
Она потерла глаза, прогоняя остатки воображаемого сна.
- Ты так рано встал?
- Прогулялся сутра пораньше, - сказал Ласло. - Ты не представляешь, как это здорово - снова дышать воздухом свободы. В Маутхаузене я думал, что у меня уже никогда не будет такого случая.
Ильза медленно привстала на локте, зевнула и потянулась.
- Я могу только представить, каково это, - сказала она.
- Конечно, можешь.
Виктор рассеянно, легко погладил ее волосы.
- Дорогая, у нас необычайные новости. Японцы напали на Америку в Пёрл-Харборе на Гавайях.
Ильза подскочила; больше нет нужды изображать сонливость.
- Что? - воскликнула она.
- Это было вчера. Внезапное нападение на флот Соединенных Штатов в Пёрл-Харборе недалеко от Гонолулу. Большая часть кораблей разбомблена в гавани, много погибших. Президент Рузвельт запросил санкции у Конгресса объявить войну Японии. - Виктор чуть ли не ликовал. - Теперь американцам придется присоединиться к нашей борьбе.
Он поднялся и в возбуждении заходил по комнате.
- Понимаешь, Ильза? На это-то мы и надеялись. Я надеялся на это долгие месяцы в лагере, когда казалось, что уже никто не придет к нам на помощь. Англичане словно побитые. Русские отступают на трех фронтах. Но теперь изменится все! Все!
В порыве он обхватил жену руками.
- С американцами мы не можем проиграть! Да, конечно, мы не одержим победы сейчас же; понадобятся годы, чтобы загнать немцев обратно, разбить их армии и вновь освободить Европу. Но теперь жребий брошен, и бесповоротно. В Америке не осталось больше Риков Блэйнов - людей, которые прячутся за собственной трусостью, называя ее нейтралитетом. Понадобится время, но теперь с Германией покончено. - Так же внезапно, как обнял, Виктор отпустил Ильзу. - Нам нужно спешить - больше, чем когда-либо. Быстрее! - Виктор нашел ее чемодан и бросил на кровать. - Такси уже внизу, а до самолета меньше часа.
Ильза проворно поднялась и начала паковать чемодан.
- Мне всегда хотелось увидеть Нью-Йорк, - сказала она. - Теперь, когда американцы на нашей стороне…
- Больше нет смысла ехать в Америку, - закончил за нее Виктор. Его чемоданы были уже упакованы, и он нетерпеливо стоял в дверях. Ему едва удавалось сдерживать волнение. - Слава богу, время речей и сбора пожертвований миновало. Пришло время действовать!
- И куда мы едем?
- Туда, где после падения Франции находится резиденция чешского правительства в изгнании, - сказал Виктор, затворяя за собой дверь. - В Лондон.
- В Лондон! - воскликнула Ильза.
Туда, где живет король Хокон вместе с норвежским правительством в изгнании, с тех пор как Видкун Квислинг и его "Национальное объединение" при поддержке предателей из армейских офицеров помогли немцам оккупировать ее страну.
Туда, где сейчас ее мать.
Пока Виктор расплачивался, ее мысли вновь полетели к Рику. Она просила его приехать; теперь нужно сообщить куда. Как только Виктор отвернулся, Ильза второпях нацарапала записку для мистера Ричарда Блэйна и оставила у старшего портье, который с таким восхищением смотрел на нее, когда они поселились здесь вчера вечером. Записка была короткая и деловая. "В Лондон. Британская разведка. Der Henker(?). Опасность. Прага". И "Приезжай скорее". Подписано просто "И".
И все. Она надеялась, Рик поймет, что все это значит, поскольку сама не понимала.
Улыбаясь портье, она протянула ему записку. В его взгляде мешались благоговение, восторг и вожделение, которые Ильза читала в лицах мужчин с тех пор, как ей сравнялось четырнадцать.
- Только мистеру Блэйну, - сказала она, глядя портье в глаза, чтобы тот покрепче запомнил. - Понимаете?
- Даю слово, мадам, - заверил потрясенный клерк.
В ее ушах раздался голос мужа, на локте сомкнулись его пальцы.
- Скорее, Ильза, скорее.
И ее утащили прочь.
Такси домчало их в аэропорт. Они поднялись в лондонский самолет, заняли свои места. Двое молодых крепких мужчин, с виду славян, сели в самолет вместе с ними. Они ни слова не сказали Виктору, но Ильза поняла, что эти двое за ними присматривают.
Едва самолет оторвался от земли, она прошептала мужу на ухо:
- Виктор, позволь мне на этот раз помогать тебе. Пожалуйста.
Но Ласло смотрел в пространство, мыслями пребывая не в настоящем, а в будущем.
Глава третья
Рик резко толкнул капитана.
- Пригнитесь, Луи! - рявкнул он. - Я уже видал, как человеку разносит башку, и это совсем не забавно.
Рено пригнулся.
- Счастлив послушаться, ибо ваш опыт в таких делах явно богаче моего, - сказал он.
С заднего сиденья Рик видел, что между машинами ярдов триста. "Бьюик" рванул вперед, и "мерседес" вроде бы не приближался, однако и не отставал.
- Что там у них, Сэм? "Томми"? - спросил Рик под свист пуль преследователей.
- Да, поди, какие-нибудь новые крупповские машины, - процедил Сэм, обеими руками удерживая руль. - "Томми" уже устарели, босс, или вы не заметили?
- Да, но я бы сейчас не отказался от парочки.
- И вы и я, босс, - сказал Сэм, глядя вперед.
- Что у нас есть?
- Ваш сорок пятый, Сашин тридцать восьмой, мой двадцать второй… что у вас, мистер Луи?
Рено расстегнул кобуру, вынул пистолет и посмотрел на него, будто в первый раз.
- Тридцать восьмой калибр, - сказал он. - Не скажу, что мне приходилось пускать его в ход.
- Разве что покрасоваться перед девчонками, - добавил Рик.
Саша высунулся в окно и пару раз выстрелил.
- Прекрати, болван! - заорал Рик. - Никогда не показывай, что у тебя есть, пока не вынудят. Если они узнают, что у нас только пистолетики, нас в клочки порвут.
- Виноват, босс, - сказал Саша.
Дорога на Рабат была черна как деготь. Луну оставил вне игры прибрежный туман. Беда только в том, что "бьюик" попадал в свет фар "мерседеса", а не наоборот.
- Давай-ка немного оторвемся, а, Сэм? - приказал Рик. - Охота узнать, получил ли я лошадиные силы, за которые заплатил.
- Все тут, босс.
Понуждаемый Сэмом, "бьюик" медленно, но неуклонно отрывался от "мерседеса". Триста пятьдесят ярдов, четыреста… Рик решил, что уже безопасно высунуться в окно.