Не выпуская мяса из рук, они резко обернулись. Перед ними стоял штабсинтендант - мужчина огромного роста, габаритами и статью похожий на здоровенного быка. В его руке был зажат пистолет. Тщательно отглаженная и вычищенная форма безупречно сидела на мускулистой фигуре интенданта. На его груди не красовалось никаких наград, кроме Креста за военные заслуги второго класса. Но этот человек выглядел как настоящий военный - в отличие от двух ободранных и промерзших существ, которые стояли сейчас перед ним с куском мороженой говядины в руках. От штабсинтенданта исходила аура опытного военного, который умеет хорошо устраиваться как в обычной жизни, так и на фронте; человека, который никогда не голодал - и не собирается этого делать.
- Итак, - протянул он, заметив, что двое воришек перед ним не могут раскрыть ртов, и угрожающе повел дулом пистолета. - Давайте, говорите же. Кто вы такие?
Он вдруг замолчал, заметив черные и серебряные нашивки батальона СС "Вотан" на рукаве мундира обершарфюрера Шульце.
- Ах, вот вы кто! Ворье из состава знаменитого батальона СС "Вотан"! - воскликнул интендант. - Ну что ж, господа эсэсовцы! - На широком лице штабсинтенданта появилась торжествующая ухмылка. - В германской армии, к которой вы тоже относитесь - хотя, возможно, и не представляете себе этого до конца, - существует наказание за воровство и мародерство. И если вы случайно не подозреваете, какое именно наказание предусмотрено в этом случае, я охотно напомню вам. Это смертная…
Но тут Шульце изо всей силы ударил интенданта куском замороженного мяса, и тот рухнул на колени. Из его рта вылетели бессвязные ругательства. Не давая складскому возможности опомниться, Шульце выбил пистолет у него из рук. Оружие интенданта полетело на мерзлый снег. В следующий миг Шульце ударил хозяина склада коленом в пах. Глаза штабсинтенданта вылезли из орбит, изо рта у него наполовину выскочила вставная челюсть. Держась руками за пах, он застыл перед Шульце и Матцем, жадно хватая ртом воздух.
- Все, братишка, побежали! - крикнул Шульце Матцу.
- А как же мясо… - Матц растерянно оглянулся на оковалок говяжьей туши, валявшийся на земле.
- Черт с ним, с мясом! Они уже подтягивают подкрепления и переходят в наступление! Смотри, на нас скачет вся их кавалерия! - Шульце подтолкнул Матца в кабину и сам плюхнулся на сиденье грузовика рядом с ним.
К ним со всех сторон уже мчались бойцы интендантского склада на своих низкорослых лошадях. Они выкрикивали угрозы и палили в воздух из пистолетов, пытаясь остановить воров.
Матц врубил первую передачу. Грузовик резво покатил вперед. Роттенфюрер направил его прямо на служащих склада. Низкорослые лошадки, на которых те восседали, в страхе отпрянули в сторону, не желая быть раздавленными или сбитыми приближающимся на большой скорости грузовиком. Машина Матца подскакивала на буграх и кочках, через борт во все стороны летели бутылки с пивом и консервы, которые едва умещались в кузове. Заметив это, русские военнопленные, выполнявшие на складе вспомогательные работы, радостно завопили, точно рассчитывая, что все эти деликатесы достанутся им.
Матц резко повернул и покатил к месту расположения "Вотана". Их преследовала беспорядочная пальба. Штабсинтендант, лишившийся зубов, с лицом, залитым слезами, бежал впереди своего воинства и беспрерывно стрелял по грузовику, приговаривая сквозь душившие его слезы:
- Я обязательно вздерну их, даже если это будет последним делом, которое я совершу в своей жизни. Они будут болтаться за это на виселице…
* * *
Остановив грузовик примерно в километре от склада, Шульце откупорил украденную бутылку коньяка и, сделав огромный глоток, слегка приподнял ногу, с громким звуком выпустив газы. Эта манера Шульце оглушительно пердеть была хорошо известна во всем батальоне "Вотан" и даже за его пределами. Улыбаясь, обершарфюрер произнес:
- Матц, мы сделали это, черт побери! Мы увезли со склада все, что нам было нужно, и вдобавок дали просраться этому ублюдку-интенданту. - Он прикончил содержимое бутылки одним мощным глотком и беззаботно вышвырнул ее в окно. - Разве могут многие солдаты похвастаться этим - тем, что дали просраться интенданту-гауптману великой немецкой армии?
Сидевший за рулем грузовика Матц кивнул:
- Золотые слова.
Но в следующий миг его лицо вдруг стало серьезным и очень озабоченным. Он внезапно вспомнил, как штабсинтендант орал, что наказанием за воровство и мародерство является смертная казнь. Матц невольно вздрогнул - и уже не от холода.
Глава пятая
- Вольно! - выкрикнул Крадущийся Иисусик. Его темные, похожие на крысиные, глазки перебегали от одного конца выстроившейся перед ним шеренги к другому.
Бойцы "Вотана", стоявшие внутри огромного заброшенного цеха бывшего советского завода, исполнили его команду. Снаружи, не прекращая, долбили артиллерийские орудия русских. Этот непрерывный артобстрел германских позиций продолжался уже целые сутки.
Крадущийся Иисусик не спешил. Он считал подобное, очень долгое, искусственное ожидание очень правильным тактическим приемом. Оно обычно сбивало с толку рядовых и заставляло их волноваться. Особенно если их совесть была нечиста. Сейчас дело обстояло как раз именно таким образом. Он ясно видел это по лицам выстроившихся перед ним мерзавцев. Их рожи выглядели чуть более сытыми и не такими изможденными. Ясно, что все они отведали яств, которые были возмутительнейшим образом похищены с интендантского склада.
- Я уже некоторое время пристально слежу за всеми вами, - сказал Крадущийся Иисусик. - От всех вас можно ждать одних лишь неприятностей. А теперь кто-то из вас позволил себе ударить старшего офицера только лишь за то, что тот пытался оградить от расхищения припасы, которые был обязан охранять. Что вы, интересно, можете на это сказать?
Стоявший в заднем ряду и смотревший куда-то в пространство обершарфюрер Шульце громко перднул. Но сделал он это не так, как обычно привык делать после сытного обеда. Сейчас этот звук был намеренно резким и провоцирующим.
Лицо адъютанта побагровело от злости.
- Кто это сделал? - закричал он. - Я спрашиваю, кто именно сделал это? Какая ужасная наглость! Выходит, вы не только воры, которые способны избить старшего офицера, но и негодяи, открыто оскорбляющие одного из ваших собственных командиров. Я еще раз спрашиваю, кто именно это сделал? - Он злобно уставился на неподвижные лица бойцов "Вотана".
Однако ни один из них не захотел встретиться с ним взглядом. Вместо того,.чтобы глядеть в глаза Крадущемуся Иисусику, они намеренно глядели на потолок. Казалось, им уже давно наскучила вся эта сцена. От этого Иисусик разозлился еще больше. Он бешено выхватил из кармана мундира свою знаменитую записную книжку, в которую заносил имена провинившихся, и ручку.
- Вы будете стоять здесь хоть целый день, пока я не узнаю имени человека, который позволил себе столь наглейшим образом испортить воздух, - в ярости выкрикнул он. - Давайте, говорите - кто это сделал?
- Гауптштурмфюрер Хирш, - обратился к нему Куно фон Доденбург, который только что закончил осматривать 60-тонный "Тигр". - Я предлагаю вам, не откладывая, заняться тем делом, ради которого мы все здесь собрались. - Он кивнул туда, откуда доносились звуки артиллерийской канонады. - Ибо мне кажется, что в течение ближайших 24 часов нас может уже больше не быть в этом месте. Об этом позаботится наш противник. - И он ласково улыбнулся Крадущемуся Иисусику.
Тот открыл было рот, чтобы возразить фон Доденбургу, но, увидев выражение, промелькнувшее в жестких голубых глазах штурмбаннфюрера, быстро передумал. Фон Доденбург был, конечно, просто высокомерной свиньей, считая, что может вести себя, как ему заблагорассудится, только лишь потому, что ухитрился получить все награды за храбрость, какие только существовали в Рейхе. Вдобавок фон Доденбург, конечно, очень хорошо знал всех бойцов "Вотана", среди которых были и те воры, которых необходимо было найти. Но при этом не делал ничего, чтобы помочь отыскать их… Крадущийся Иисусик решил, что поставит имя фон Доденбурга на первое место в тайном списке своих врагов. И когда-нибудь при удобном случае разделается с этим наглым мерзавцем.
Вслух же он произнес:
- Да, господин фон Доденбург, я сейчас займусь этим делом.
И вновь повернулся лицом к шеренгам "Вотана".
- Слушайте меня внимательно! Сейчас сюда приведут штабсинтенданта господина Эрле. Он чувствует себя не очень хорошо, и ему потребуется помощь. Он по очереди осмотрит каждого человека, присутствующего здесь. И каждый из вас обязан при этом смотреть ему прямо в глаза. Ясно? Как только штабсинтендант опознает преступника, похитившего вещи со склада и ударившего его, этот человек будет немедленно арестован. Это ясно?
Со стороны ССманнов и унтер-фюреров "Вотана" раздались неясные возгласы, свидетельствующие о том, что они все поняли. Фон Доденбург подумал про себя, что может сразу сказать, кто проделал все это. Выбор был невелик - на подобную аферу были способны только Матц или Шульце. Они оба были самыми отъявленными пройдохами во всем батальоне. Но при этом, черт побери, они были и самыми опытными и надежными унтер-фюрерами, которыми он командовал. Куно просто не мог позволить себе лишиться их. Поэтому он ни в коем случае не должен был дать сотрудникам фельджандармерии арестовать их. Фон Доденбург задумчиво почесал кончик носа, мучительно размышляя, как можно будет сделать так, чтобы они не были арестованы, когда штабсинтендант опознает их. А в том, что это обязательно случится, командир первой роты ни капли не сомневался.
Появившийся перед бойцами "Вотана" штабсинтендант совсем не представлял собой той мощной, уверенной в себе фигуры, которой предстал перед Матцем и Шульце в первый раз за два дня до этого. Теперь он с трудом шел, весь скрючившись и опираясь на палку. Но даже этого было недостаточно - двум дюжим представителям фельджандармерии приходилось поддерживать его с обеих сторон. Под одним глазом у складского расплылось черное пятно страшного синяка, а другая половина лица, в которую Шульце со всей силы ударил замороженной говяжьей тушей, была раздувшейся и позеленевшей. С трудом двигаясь вперед, он постоянно закрывал одной рукой свои яйца - то ли потому, что они болели, то ли потому, что инстинктивно боялся, что ему могут опять врезать по ним.
- О Господи, Шульце, - прошептал Матц. - Ты просто не представляешь себе свою собственную силу, парень. Погляди, что стало с его рожей.
- Да ладно, это был всего лишь дружеский шлепок, - беззаботно ответил Шульце. - Просто не понимаю, из-за чего они устроили всю эту суматоху.
Офицер интендантской службы закашлялся, и из угла его разбитого рта потекла тонкая струйка крови.
- Да он к тому же еще больной и заразный, - без всякого сочувствия заметил Шульце. - Наверняка заразил всю нашу жратву своими погаными микробами.
- Кончай слюной брызгать, Шульце, - предупредил его Матц. - Он приближается, черт побери.
Медленно, поддерживаемый с обеих сторон травмированный штабсинтендант стал двигаться вдоль выстроившихся в одну шеренгу бойцов батальона. Он долго и пристально вглядывался в лицо каждого, и, казалось, проходила целая вечность от его очередного шага до следующего.
Стоявшие в конце шеренги Матц и Шульце напряглись. Они прекрасно понимали, что, как только офицер опознает их - в чем не могло быть никаких сомнений, - то Крадущийся Иисусик немедленно распорядится их арестовать. Еще до того, как их выстроили здесь, Шульце сказал Матцу: "Этот ублюдок, Крадущийся Иисусик, отправил бы в гестапо даже собственную мать - если бы только она у него имелась. А когда он сделает это с нами, то мы окажемся в дерьме по уши".
Однако Матц, напротив, отнесся к такой перспективе довольно беззаботно:
- И что такого? Все, что они с нами сделают - это пошлют обратно в военную тюрьму в Торгау. Но благодаря этому мы, по крайней мере, выберемся из этой чертовой дыры, где сдохнуть гораздо легче.
Но ничего этого не произошло. В тот самый миг, когда штабсинтендант, трясясь от ярости, остановился перед застывшим в каменной неподвижности Шульце, которого сразу же опознал, огромные двери бывшего цеха широко распахнулись. В проеме показался Стервятник. Его лицо раскраснелось, глаза вылезали из орбит. В этот миг он походил на буйнопомешанного.
- Внимание! Внимание! Тревога! - прокричал он страшным голосом. - Русские перешли в наступление и смяли этих чертовых макаронников, чьи позиции находятся южнее нас! Все итальяшки в полном беспорядке отступают. Приказываю всем приготовиться к немедленному выступлению!
- Но, господин штандартенфюрер, - попытался прервать его адъютант. - Мы только что опознали преступника, который избил несчастного господина Эрле и разграбил его склад…
- У меня нет сейчас времени заниматься всей этой чепухой, - отрезал Стервятник. - И мне будет нужен каждый боец "Вотана", который только есть в наличии.
Крадущийся Иисусик стиснул свои слабые кулаки в бессильной злобе. Но он ровным счетом ничего не мог с этим поделать.
Фон Доденбург быстро прошагал вдоль шеренги бойцов батальона и, подмигнув Шульце, приказал:
- Всем разойтись. Быстро! Приготовьте оружие и ожидайте дальнейших распоряжений.
И, развернувшись, Куно быстрым шагом направился к Стервятнику, который дожидался его.
- Вам все ясно? - воскликнул Крадущийся Иисусик. - Вы слышали приказ. Выполняйте!
Шульце посмотрел на Матца.
- Матц, мне кажется, я только что обоссался от страха.
- Тебе кажется, что ты это сделал? - прошипел Матц. - А про себя я могу сказать, что я-то точно обоссался!
И они вместе с другими бойцами "Вотана" выбежали из заброшенного цеха, в котором остались беспомощно стоять штабсинтендант и трясущийся от ярости Крадущийся Иисусик. Но в эту секунду даже до них дошло, что сейчас настало время последнего сражения под Сталинградом.
Та же самая мысль промелькнула сейчас и в мозгу Стервятника. Стоя перед зданием бывшего завода среди медленно падающих с неба густых снежинок, которые, казалось, чуть-чуть заглушали непрерывный рев артиллерийской канонады русских, он бросил фон Доденбургу:
- Следующие четыре часа или около того станут для нас решающими. Вам это понятно, штурмбаннфюрер?
Куно, который лихорадочно обдумывал ситуацию, кивнул в знак согласия.
- Если командующему нашей Шестой армией не удастся к наступлению ночи стабилизировать линию фронта на южном направлении за счет переброски туда дополнительных воинских контингентов - причем, конечно, это должны быть в первую очередь немецкие войска, - то русские бросят в прорыв еще больше своих дивизий. При этом, как известно, иваны значительно превосходят нас, немцев, в искусстве ночного боя. А итальянцы ночью, по-моему, воевать вообще не умеют.
Стервятник холодно улыбнулся.
- Да, я полагаю, что эти господа-южане употребят всю свою энергию на то, чтобы драпать и драпать подальше - на протяжении всей этой ночи. - Улыбка исчезла с его лица. - Бог его знает, откуда у Паулюса могут найтись свежие подкрепления. Вся Шестая армия доведена до крайности, все наши подразделения устали и измотаны.
- А какие последние новости вы получили из штаба Паулюса, господин штандартенфюрер? - спросил фон Доденбург. Он заметил, что прямо перед ними в свинцовое небо взмыли красные сигнальные ракеты - указание на то, что и на этом участке фронта русские тоже пошли в прорыв. Впрочем, это, скорее всего, был отвлекающий маневр с их стороны, направленный на то, чтобы заставить немцев занять в этом месте оборону и не двигаться, лишив тем самым помощи итальянские войска на южном направлении.
- Новостей было не слишком-то много. Господа с малиновым кантом на брюках, - Стервятник имел в виду работников штаба, - проинформировали нас, что русские сумели пробить десятикилометровую брешь на участке фронта, удерживаемом итальянцами. Они также довели до нас информацию о том, что в настоящий момент невозможно сделать буквально ничего для того, чтобы исправить эту ситуацию. При этом, однако, они уверяют нас, что беспокоиться не о чем. Командующий армией фельдмаршал Паулюс полетел туда на своем личном самолете, чтобы осмотреть этот участок фронта. - Стервятник выдавил циничный смешок: - Как будто само наличие десятикилометровой бреши не говорит ему о том, что все это - не что иное, как решительное наступление русских. Но до того момента, пока оттуда не вернется Паулюс и не сделает свои выводы об обстановке, ничего предприниматься не будет.
- То есть никто не объявлял общей тревоги? - быстро спросил фон Доденбург, до которого сразу же дошло, что Стервятник объявил тревогу по своей личной инициативе, не согласовав это ни с кем.
- Именно. И кто колеблется в такой момент сражения, тот просто гибнет. Слова Наполеона, кажется… Но если Наполеон и не говорил такое, ему следовало бы это сделать. В течение ближайших суток, мой дорогой друг, Шестая немецкая армия начнет разваливаться. И тогда принимать ответственные решения придется уже не скромным оберстам вроде меня, а обычным фельдфебелям и даже рядовым. Поверьте мне, фон Доденбург, - скоро каждый будет драться сам за себя, и дьявол уничтожит при этом слабейших. Но я прослежу за тем, чтобы ничего подобного с "Вотаном" не случилось. А теперь давайте направимся в штаб, чтобы выяснить, нет ли каких-то новостей от нашего летучего командующего Шестой армией…
Глава шестая
Казалось, все итальянские войска, какие только сражались на русском фронте, пришли в движение. Везде по запруженным дорогам медленно ползли колонны телег и повозок, в которые были впряжены измученные лошади. Итальянцы спасались бегством от русских, которые непрерывно наступали на них, убивая, режа и насилуя (среди итальянских войск было немало проституток из передвижных фронтовых борделей, а также любовниц старших офицеров). Голодные, замерзшие, истощенные и перепуганные, итальянцы пешком тащились в тыл, поскальзываясь на обледенелых дорогах. Счастливчики ехали на повозках; внутри них под брезентом были установлены печки, из труб которых вылетал теплый дымок. Это было изнурительное, мучительное бегство, очень похожее на то, которое испытала Великая армия Наполеона, отступавшая из России в начале XIX столетия. Южане больше всего боялись попасть в руки русских, которые безжалостно преследовали их по пятам и готовились жестоко отомстить всем, кто вторгся в пределы их великой родины. Страх перед русскими неудержимо гнал вперед всех - от благоухающих одеколоном подтянутых штабных офицеров до последнего солдата, который едва мог ковылять.
На небе показался легкий самолет командующего. Он снизился над колонной отступающих итальянцев, дав возможность Паулюсу внимательно рассмотреть их в бинокль. В следующий момент колонна рассыпалась, и итальянцы панически побежали врассыпную по усыпанной снегом степи. Сделать это их заставило появление на горизонте одного-единственного русского танка Т-34. При этом на мундирах многих беглецов красовались эмблемы берсальеров - элитного подразделения стрелков итальянских вооруженных сил. Горестно покачав головой, Паулюс опустил бинокль, точно не мог больше смотреть на все это. Если с поля боя драпала даже элита итальянской армии в России, то что же можно было ожидать от остальных? Паулюс нажал кнопку микрофона, при помощи которого общался с пилотом, и устало проговорил: