Я оцарапал большой палец о терку для мускатных орехов, обрезал другой разделочным ножом и уже начинал ненавидеть свою роль прислуги.
Пять минут спустя хозяин нашел нужным разделить нас резиновой дубинкой.
- Господа, прошу вас! Не лучше ли продолжать заниматься буйабесом?
- Ты совершенно прав, - ответил Порта. - Это дело чрезвычайной важности. Оно требует покоя, тишины и высокого мастерства… Свен, или перестань мешаться, или иди к стойке и напивайся… хозяин, мне нужно белое вино! Не меньше двух бутылок!
Порте нужны были не только вино, лобстеры, креветки, овощи, лимон и травы, он еще потребовал шафран, корицу, рыбу и ром. Еще удивительнее было то, что все это он получил.
Пятнадцать минут спустя эта бурно кипевшая и распространявшая дурной запах смесь была объявлена готовой. Я первым вышел из кухни и увидел, что все сидят за стойкой, будто ждущие обеда школьники. Малыш и Хайде пришли в себя. Даже пьяный американец влез на табурет и делал решительные усилия, чтобы оставаться на нем. Когда Порта начал подавать буйабес, ноздри его алчно затрепетали.
- Будь я проклят, это лучшее, с чем я сталкиваюсь с тех пор, как приехал в эту страну. - Он неторопливо, лукаво улыбнулся. - Но должен вам, парни, сказать кое-что: я пристально наблюдал за вами и, кажется, раскусил вас… Какой там к черту Иностранный легион!
Он со смехом закачался на табурете и, видимо, даже не догадывался, как близок к смерти. Малыш сунул руку в карман, а Барселона приподнялся.
- Что ты имеешь в виду? - холодно спросил Легионер.
Американец прокрутился на табурете и понимающе улыбнулся.
- Я раскусил тебя, Мак… раскусил!
Наступило напряженное молчание. Потом Порта очень небрежно вытащил свой пистолет и дважды выстрелил в потолок. Хозяин завопил и в ярости стукнул по стойке.
- Ничего страшного,. - сказал Порта, снова принимаясь за буйабес. - Предостережение, и только.
- Я наблюдал за вами, - продолжал американец с тупым упорством мертвецки пьяного.
- Кончай! - прорычал Хайде. - Ты пьяный в дым!
- В дым, вдрызг, в доску, ну и черт с ним, я наблюдал за вами. И пришел к выводу, что вы педики… пить не умеете, вот в чем беда.
Легионер холодно приподнял бровь. Малыш встал с громким гневным рыком. Остальные, поняв, что американец спьяну несет чушь и не догадывается, кто мы такие, с облегчением вернулись к буйабесу.
- Кто называет меня педиком? - крикнул Малыш, подходя со сжатыми кулаками к злополучному американцу.
- Оставь! - рявкнул Порта.
Схватив бутылку из-под виски, он нанес Малышу сильный удар по голове, и тот снова повалился без сознания. Какое-то время мы спокойно ели дурно пахнувшую смесь, вкус которой был немногим лучше запаха, и хлестали виски хозяина. Старик спокойно блевал в открытое окно, Барселона с американцем спали на стойке голова к голове, на лице Легионера было отупевшее выражение. Они явно много пили, пока мы занимались стряпней на кухне, и я, не теряя времени, догонял их. Порта вскоре отвлекся на вновь появившуюся менее пожилую из двух недовольных женщин. Усадил ее себе на колено и полез рукой под юбку. Внезапно на его лице отразились удивление и удовольствие.
- О, на ней нет трусиков! - крикнул он.
Американец проснулся и поднял пустой стакан.
- За женщин, которые не носят трусиков! За Америку! За войну! За мертвых фрицев, за тысячи мертвых фрицев! За…
Его прервал недоуменный, яростный рев очнувшегося Малыша:
- Какая тварь меня стукнула?
- За лягушатников! За англичан!
Порта о чем-то говорил со своей "пленницей". Барселона наблевал на спину хозяину, но тот сам был так пьян, что не заметил этого. Хайде уронил голову в кастрюлю и едва не захлебнулся, но Легионер спас его. Американец с надеждой повернулся ко мне.
- Слушай, Мак, вы часом едете не в Париж?
- Слышал ты когда-нибудь о путешествии по Франции, которое заканчивалось бы не в Париже? - парировал я.
- Мне нужно добраться туда, пока эта гнусная война не кончилась, - сказал он, хрипло дыша на меня перегаром. - Убедиться, что эти треклятые немцы не взорвали бар "Риц". Буду очень благодарен, если возьмете с собой.
К счастью, его внимание привлек Малыш, ливший в кастрюлю ром, виски и коньяк, и в течение нескольких секунд было непонятно, доживет ли кто-то из нас до рассвета - эта смесь обжигала горло, как язык пламени, и лежала в желудке, будто раскаленные угли. Малыш схватил сифон с содовой и пустил струю в рот, а хозяин с всхлипами и криками упал под стойку. Только на американца, казалось, она совершенно не подействовала. Он раздражающе вернулся к теме Парижа.
- Ребята, если кто из вас хочет продать джип…
- У нас есть танк, - сказал Порта, женское общество внезапно ему надоело, и он швырнул отвергнутую любовницу на пол. - Снаружи, стоит на площади.
- Стоит на площади? - Американец подскочил с неожиданным проворством и бросился к двери. - Господи, надеюсь, он все еще там. Местный жандарм очень строг относительно правил стоянки. Тут же отгонит любую машину в участок.
Мы вышли следом за ним на улицу. "Пантера" стояла на месте, и американец восторженно уставился на нее. Он долго не замечал того, что мне сразу же бросилось в глаза.
- Слушайте, а чего на нем треклятый фрицевский крест?
Все глаза обратились к предательской свастике.
- Это чья-то шутка, - злобно сказал Порта. - Возможно, тебя это удивит, янки, но здесь не всем хочется, чтобы американцы их освобождали.
- Ну, что ж, надо найти белой краски и закрасить ее. Нельзя, чтобы в этой стране меня принимали за фрица.
Хозяина вытащили из-под стойки и велели найти белую краску. Он нашел. Порта с американцем торжественно уничтожили вызывающую свастику, потом уселись в кювете, закурили и стали самодовольно разглядывать дело своих рук.
- Отлично, - сказал американец. - Решено: вы берете меня с собой в Париж. Как только окажемся там, я отправляю сообщение в мою газету. Знаешь, какие заголовки приходят мне на ум? - Он поднял правую руку и начертал громадными буквами в воздухе: "ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ С ТАНКИСТОМ ОСВОБОЖДАЮТ ПАРИЖ. В ПЛЕН СДАЕТСЯ МИЛЛИОН ФРИЦЕВ". Что скажешь, а? Фотографировать умеешь, приятель?
- Само собой, - хвастливо ответил Порта.
- Отлично. В таком случае мы выстроим всех немецких генералов, щелкнем их перед баром "Риц", а потом отправим пинками в кювет. Ну, парни, вперед!
Он вскочил на ноги, сделал два широких шага к "пантере", а потом свалился совершенно без чувств посреди площади. Его способность поглощать спиртное заслуживала всяческого уважения, но, видимо, даже у американцев есть свои пределы. Мы оставили его лежащим и еле-еле влезли в танк. Порта, петляя, повел его по площади и деревенской улице. Я не мог понять, дорога ли представляет собой сплошные подъемы и спуски, или я клюю носом; иллюзия ли вертящиеся у меня перед глазами огненные колеса, или это новое оружие противника. Барселона храпел, положив голову на колено Легионеру; Старик прижимал ладони к вискам, Малыш то икал, то немелодично орал песню. Мне сперва казалось, что Хайде тоже пытается петь, хотя это было не в его духе; лишь когда мы оставили деревню далеко позади, и он, согнувшись, прижал руки к боку,: у меня появились в этом сомнения.
- Что это с ним? - раздраженно спросил Порта.
Хайде несколько раз простонал, потом шумно выблевал все съеденное и выпитое на пол танка.
- Это из-за чертова американского виски, - пробормотал он.
Вонь была такой отвратительной, что о сочувствии не могло быть и речи. Мы напустились на него с бранью, а Хайде свернулся в комок и несколько раз пронзительно вскрикнул.
- Не обращайте на него внимания, - посоветовал Малыш.
Мы старались не обращать, но трудно не замечать человека, если он каждые несколько секунд пронзительно кричит тебе в левое ухо.
- Может, он в самом деле болен? - наконец сказал я.
Все повернулись и критически посмотрели на скорчившегося Хайде.
- Останови танк, - сказал Старик. - Давайте внимательней осмотрим его.
Порта остановился под купой деревьев на обочине, мы вчетвером вытащили кричавшего Хайде и уложили на траву.
- Пустим ему пулю в башку, - предложил Малыш. - Избавим от страданий. Это проще всего.
- Заткнись, - приказал Старик. - Помогите мне его раздеть.
Мы расстегнули куртку Хайде и спустили с него брюки. Старик осторожно нажал ему на живот в нескольких местах, Хайде издал громкий мучительный крик и принялся оскорбительно ругаться.
- Аппендицит, - сухо сказал Старик. - Нужна немедленная операция, чтобы не случилось прободения… Сделать ее могут только за американскими позициями. Что скажете?
- Рисковать нарваться на пулю из-за этого дерьма? - спросил в испуге Порта. - Нет уж! Плевать на его аппендицит!
Легионер покачал головой.
- Наивно думать, что американцы будут оперировать немецкого солдата. Они так стремятся выиграть войну, что им не до людей. Возможно, нас всех перестреляют.
- Давайте избавим его от мучений, - настаивал Малыш.
Мы уставились на дергавшегося Хайде. Порта достал сигарету с анашой и вставил ему в посиневшие губы. Малыш взялся за наган, у Барселоны был встревоженный вид. Старик потирал нос, это был верный признак беспокойства. Хайде что-то лихорадочно забормотал, мы несколько раз расслышали слово "Господи".
- Поздновато начинать беспокоиться о нем, - сурово сказал Порта.
Старик принял решение.
- Попробуем связаться с какой-нибудь из наших частей по радио. Должна быть хоть одна в пределах досягаемости, хотя один Бог знает, где. Давайте пытаться, пока не наткнемся на какую-то.
Легионер пожал плечами, взял наушники и принялся крутить ручки приемника. Щелчки, потрескивание, потом послышался голос:
- Алло, алло. Говорит Бетти Грэбл.
- Не то, - сказал Легионер. И стал продолжать попытки. Другой голос:
- Говорит Хелла двадцать семь. Говорит Хелла двадцать семь. Срочно нужен врач. Хелла двадцать семь, Хелла двадцать семь.
Еще кому-то было плохо, но это не служило утешением для мучившегося Хайде.
- Продолжай попытки, - угрюмо сказал Старик.
Минут через пять удалось связаться с кем-то из наших.
- Дикий кот сто тридцать три. Слушаем вас.
- Нам нужен хирург, - оживленно сказал Легионер. - Случай аппендицита.
- Хорошо, оставайтесь на связи. Где вы?
Легионер выругался.
- За кого вы меня принимаете? Не суйтесь не в свое дело и найдите хирурга!
Невидимый радист засмеялся.
- Ладно, не волнуйтесь. Вот врач. Удачи, приятель.
Пауза, потом новый голос:
- Говорит оберстлейтенант Эйкен. Откуда вы знаете, что это аппендицит?
Легионер быстро перечислил симптомы.
- Да, пожалуй, вы правы. Не знаю, где вы находитесь, но в любом случае прибыть не могу, так что вам придется управляться самим. Я буду давать вам указания, следуйте им и не медлите, иначе пациент умрет. Понятно?
Легионер взглянул на Старика и кивнул.
- Хорошо, мы готовы.
- Так. Прежде всего вымойте руки спиртом. Затем смажьте живот пациента йодом и крепко привяжите его.
К ужасу Малыша, Порта тут же принялся лить виски на живот Хайде. Йода в аптечке не было, а виски казалось наилучшей заменой.
- После этого стерилизуйте инструменты спиртом. У вас должен быть литр.
- У нас есть, - удивленно сказал Барселона. - Если б я это знал, его уже не было бы.
- Приготовьте ватные тампоны для остановки кровотечения. Держите скальпель крепко, но без напряжения. Сделайте разрез по диагонали сантиметров десять длиной.
Голос продолжал давать холодные, четкие указания, где делать разрез. Старик старательно выполнял их. Я заметил, что рука его удивительно тверда, хотя лоб весь в поту. Анестизировать пациента было невозможно, и демонические вопли Хайде пронзали мне голову, будто сверло бормашины. Мы связали его лямками противогазов, но все равно четверым приходилось удерживать беднягу в неподвижном положении.
- Очень много крови, - сообщил Легионер, наблюдавший за операцией со своего поста.
- Из-за крови не волнуйтесь. Пользуйтесь ватными тампонами и старайтесь держать оперируемое место чистым. Оттяните зажимами кожу по обе стороны разреза. Теперь углубите разрез, но очень осторожно, чтобы не повредить кишки. Как дыхание пациента?
- Дыхания достаточно, чтобы непрерывно орать, - ответил Легионер.
- Так, приготовьте резиновую маску и кислород на случай необходимости. Уже видите аппендикс? Он величиной с мизинец, слегка изогнут.
Старик кивнул. Хайде продолжал кричать, Малыш закрыл глаза при виде хлещущей крови. Старик утер пот с лица и покачал головой.
- Нужно как-то заставить его замолчать. Я больше не могу выносить этого.
Малыш открыл глаза и поднял громадный кулак.
- Прости меня, Юлиус. Я делаю это для пользы, ничего личного тут нет.
Двух ударов оказалось достаточно. Душераздирающие вопли прекратились, и мы надели Хайде на лицо кислородную маску.
- Мы анестезировали пациента, - сообщил Легионер.
- Как?
- Нокаутировали.
Молчание.
- Он еще дышит? Как пульс?
- Частит.
- Хорошо. Постоянно держите руку на пульсе и в случае чего тут же сообщите мне. Нашли аппендикс?
- Да, нашли.
- Как он выглядит?
Невольно заинтригованные, мы вытянули шеи и уставились в разрезанный живот Хайде.
- Большой и воспаленный, - сказал Старик.
- Большой и воспаленный, - передал Легионер.
- Хорошо. Достаньте из аптечки длинный, изогнутый инструмент. Отведите в сторону кишки и отрежьте аппендикс у нижнего конца. Не спешите, не паникуйте. Только смотрите, не заденьте кишку. Когда удалите аппендикс, обмойте срез спиртом.
Старик потом сказал, что удаление аппендикса у Хайде было для него самым тяжким испытанием за всю войну. Охотно этому верю. Если раньше ни разу не видел внутренностей человека, в них трудно разобраться, и мы до сих пор не совсем уверены, что Старик отрезал у Хайде именно аппендикс. Но он что-то отрезал и зашил рану именно так, как говорил врач, искусно и аккуратно, шестью стежками, значительно различавшимися по размеру, но завязанными крепкими узлами; потом мы присыпали рану порошком сульфонамида и перебинтовали пациента. Чудо, что он все же остался жив.
- Вам нужно оставаться на месте два часа, до этого времени пациент не транспортабелен. Если случится что-то, что вызовет у вас беспокойство, свяжитесь со мной на этой же волне и сообщите. Я буду постоянно на месте, но вам лучше поскорей закончить связь, пока нами не особенно заинтересовался противник. По прошествии двух часов постарайтесь вернуться на базу и доставить пациента в госпиталь как можно быстрее. Желаю удачи - и ни в коем случае не "анестезируйте" его больше!
Легионер снял наушники. Успокаивающий голос врача больше не слышался, и мы с мумифицированным Хайде чувствовали себя одинокими и беспомощными. Уложили его как можно удобнее, замаскировали танк и сидели в напряжении с оружием наготове. Хайде постепенно пришел в сознание, лицо его было бледным, осунувшимся, пульс едва ощущался.
- Я при смерти? - негромко спросил он.
- Увы, нет, - ободряюще ответил Порта. - Раз ты пережил это кромсанье, сможешь пережить что угодно… Смотри, что мы у тебя вырезали!
Хайде взглянул и снова лишился сознания. Барселона повернулся и прижал палец к губам.
- На дороге колонна машин противника.
Еле-еле укрывшись за деревьями, мы наблюдали за
процессией бронеавтомобилей, забитых американскими пехотинцами. И тут три "джабо" спустились с неба так низко, что видны были бомбы под их фюзеляжами.
- Заметят нас - все будем при смерти, - проворчал Порта.
Колонна проехала, "джабо" улетели. В течение часа мы оставались в покое, потом нас снова потревожили машины противника. Мы издали заметили два "шермана" с белыми звездами впереди колонны джипов и бронеавтомобилей. Когда они проезжали мимо нас, экипажи их высовывались из башен, пели, кричали, не подозревая, что находятся в опасной близости от нашей тяжелой "пантеры", вполне способной, будь мы агрессивно настроены, раздавить их гусеницами, как яйца.
- Почему мы не ударили по ним? - спросил Малыш, почти всегда настроенный агрессивно. - Иду на спор, у них во ртах было полно золотых зубов.
- Не стоило рисковать, - ответил Порта. - Их было слишком много.
Малыш раздраженно посмотрел вслед скрывающейся вдали колонне. Два часа истекли, настало время превращать "пантеру" в санитарный автомобиль для Хайде. Мы выбросили переднее сиденье и с громадным трудом, с кряхтеньем просунули находившегося в полубессознательном состоянии пациента в люк.
- Кончай ныть! - рявкнул Порта. - Ты больше не больной, тот гнилой кусок мы выбросили. Поднимаешь шум попусту, так что заткнись!
Мы избегали главной дороги - там было слишком много движения - и ехали по изматывающей боковой, которой американцы предпочитали не пользоваться.
Незадолго до полуночи мы приехали на базу, и Хайде тут же отправили в полевой госпиталь. Остальных вызвали к врачу, и мы выслушали длинную лекцию о том, чего недоставало в нашей аптечке. Обнаружилось, что там не оказалось не только йода, но еще жизненно необходимого рулона клейкого пластыря и двух зажимов.
- А вдруг мы зашили их в живот Юлиусу? - задался вопросом Барселона.
Этого мы так и не узнали.
6
Некий Робино, участник Сопротивления из Порт-ан-Бессена, имел несчастье попасть в лапы полевой жандармерии, и жандармы тут же подвергли его особым, предназначавшимся для таких, как он, пыткам. Его били, прижигали, чуть не утопили; сломали в нескольких местах руки и заставили вылизать собственную рвоту. В конце концов он признался, что задания ему давал доктор Сюстендаль из Люк-сюр-Мера.
Доктора вызвали для того, что смягченно именовалось "допросом". Сперва он с горячностью отрицал все обвинения в свой адрес, что доставляло огромную радость допрашивающему: чем дольше подозреваемый держался, тем было интереснее. Его подвергли тому же обращению, что и Робино, но доктор все же продолжал держаться. Наконец жандармы решили устроить ему очную ставку с избитой, почти неузнаваемой оболочкой Робино и судить о виновности Сюстендаля по его реакциям.