Метцгер вспыхнул, но ничего не сказал. Однако когда офицеры удалились, он разразился яростными ругательствами:
- Проклятые офицеры, срал я на все их племя! Кто они такие? Ублюдки, идиоты, надутые индюки, пригодные лишь для того, чтобы транжирить денежки! Дерьмо, а не люди!
В таком отвратительном настроении он ворвался в канцелярию "Вотана", чтобы задать писарям жару на весь этот длинный сентябрьский день.
* * *
Торговля живым товаром на улице Марио ди Фьори была в самом разгаре. Грудастые итальянские шлюхи, щеголявшие широкими бедрами и большими темными глазами, вместе со своими худощавыми сутенерами, одетыми в стандартные костюмы в полосочку, активно зазывали клиентов - мужчин в военной форме, которые, облизываясь, бродили взад-вперед по Марио ди Фьори в поисках развлечений. Перед борделями, которые были зарезервированы для нужд итальянской армии, выстраивались самые длинные очереди - здесь до сих пор сохранялись официальные низкие цены.
Напротив домов терпимости тоже вытянулись не менее длинные очереди - тех, кто уже посетил их. Здесь солдаты под присмотром бдительных чинов военной полиции проходили обязательную медицинскую обработку после посещения проституток. Им по очереди впрыскивали в мочеиспускательные каналы густо-алый раствор перманганата калия для того, чтобы убить все возможные инфекции.
Фон Доденбург и Шварц с трудом продрались сквозь густую толпу рядовых, вызвав несколько неодобрительных замечаний.
- Чего бы мне хотелось, - не обращая на них внимания, сказал фон Доденбург, - так это найти прелестную маленькую блондиночку - хрупкую и изящную, не такую мясистую, как все эти итальянки.
Они свернули за угол и наткнулись на целую толпу солдат, которые кольцом обступили трех женщин. Фон Доденбург взглянул на эту троицу - и обомлел. Он в жизни не встречал более безобразных созданий. Первая женщина была совершенно карликового роста, с бледным, как смерть, лицом, и остриженными под машинку черными волосами; казалось, ее только что выпустили из сиротского приюта. Вторая, напротив, была необъятных размеров, с огромными косящими глазами. Третья же обладала высоким ростом, а на правом виске у нее выросла огромная жировидная шишка, похожая на торчащий рог какого-то животного.
Однако фон Доденбурга поразил не столько отвратительный вид этих трех женщин, сколько показавшийся ему странно знакомым голос человека, который, судя по всему, являлся их сутенером.
Этот человек, одетый в темный костюм, сейчас стоял к ним спиной, продолжая красноречиво превозносить сексуальные таланты и умение своих "трех кобылиц", как он их ласково называл. Да, его голос, черт побери, было невозможно спутать ни с каким другим голосом на свете!
- Этих девочек, что стоят перед вами, зовут Вера, Надежда и Милосердие, - говорил сутенер. - Вера - эта та, которая ниже всех. Ее зовут Верой потому, что она раздвигает свои ноги не за деньги. Нет, совсем нет! Она больше похожа на - скажем так - благотворительное учреждение: она не желает, чтобы вы тратили свои денежки на спиртные напитки, которые, как известно, являются порождением дьявола. Поэтому она собирает их у вас и отдает папе римскому - притом лично! Что же касается Надежды - той, у которой все четыре глаза, - знаете ли вы, что она ждет, когда же наконец появится настоящий мужчина? Тот мужчина, который сможет доставить ей подлинное удовольствие? - Сутенер доверительно понизил голос: - Вы, может быть, не сразу поверите в это, но это действительно правда - она до сих пор девственница!
- Шульце! - громко закричал фон Доденбург.
Сутенер резко обернулся, точно от выстрела. Его рука, которой он энергично жестикулировал, описывая достоинства своих подопечных, так и застыла в воздухе. Над его правым глазом белел свежий глубокий шрам, но никаких сомнений не возникало: это был обершарфюрер Шульце собственной персоной.
Гамбуржец уставился на Куно и пробормотал:
- О, тысяча чертей! Это же сам фон Доденбург!
* * *
Шварц удалился наверх с проституткой по прозвищу Вера. Шульце сделал добрый глоток красного вина и, облизав неожиданно вмиг пересохшие губы, приступил к своему рассказу.
- Все случилось следующим образом… Кстати, позвольте поздравить вас с очередным повышением!
- Давай, Шульце, валяй, не заговаривай мне зубы, - угрожающе оборвал его фон Доденбург. - Ближе к теме.
- Ну, в общем, мы вытащили вас тогда из горящего "тигра". У вас на голове была сильная рана. Как только мы доставили вас в полевой госпиталь, врачи решили, что нам тоже нужно подлечиться. Ведь и меня, и Хартманна тоже серьезно ранило. Тогда для ускорения дела я вручил медикам пару золотых монеток. И нас всех троих отправили в главный военный госпиталь во Львов.
- Так вот, значит, где я пришел наконец в сознание, - сказал фон Доденбург. Наверху отчаянно скрипели пружины кровати, на которой занимались любовью Шварц с Верой. - Но тебя рядом не оказалось. Не оказалось там и Хартманна.
- Верно, господин офицер, нас там не было. Дело в том, что мы решили, что сумеем быстрее вылечиться - а значит, и быстрее вернуться в родной батальон, - если нам окажут медицинскую помощь дома, в рейхе. Вы же сами знаете, насколько выше уровень медицинского обслуживания в Германии… Мы прибыли в Мюнхен и решили там, что будет еще лучше, если мы двинемся куда-то южнее. Знакомый доктор из военного госпиталя "Швабинг" сказал, что для выздоровления нам потребуется чистый горный воздух Австрии. Если мы будем дышать им, то очень скоро вернемся в батальон. И направил нас в госпиталь в Бад-Ишль. Там мы лечились и гуляли и однажды, гуляя, поняли, что заблудились. Выяснилось, что мы ненароком перешли границу и оказались на земле этих макаронников. Конечно, мы хотели вернуться немедленно. Но потом подумали, что если проведем в Италии денек или два, то это никому не повредит. Я всегда слышал, что Италия - это страна великой культуры. Сюда ведь не раз наведывался Шиллер, верно? - Он вопросительно посмотрел на фон Доденбурга.
- Гёте, - поправил его Куно.
- В общем, я знал, что это был кто-то из наших великих писателей и поэтов. И мы решили, что то, что оказалось так хорошо для них, должно было подойти и нам.
Яростное скрипение кровати над их головами прекратилось, но с потолка все еще продолжали сыпаться мельчайшие частицы побелки.
- Продолжай, Шульце. Каким же образом ваше культурное путешествие в Италию в конечном счете сделало тебя сутенером? - Он ткнул пальцем в потолок.
- Виной всему Хартманн, господин офицер. Этот ублюдок, если вы позволите мне так его называть. Ему вдруг захотелось посмотреть на лодки в Генуе.
- Ты имеешь в виду, что вы двое вздумали дезертировать, уплыв из Италии!
-Я бы не стал делать столь жесткие заявления, господин офицер. Скорее речь могла идти о том, чтобы съездить для лечения в Испанию… на какое-то время. Для ускорения процесса восстановления здоровья, естественно! Все, о чем мы думали, - это о том, чтобы как можно скорее поправиться и возвратиться в родной батальон, господин фон Доденбург! Или по крайней мере это было то, к чему всегда стремился лично я… С Хартманном, конечно, дело обстояло иначе.
- Что ты имеешь в виду?
Шульце коснулся глубокого свежего шрама у себя на лбу.
- В тот вечер, когда мы познакомились с одним испанским судовладельцем, этот ублюдок Хартманн незаметно исподтишка ударил меня по голове. Я пролежал без сознания целых двенадцать часов. Когда я очнулся, то обнаружил, что он исчез. И все мои золотые монетки тоже исчезли вместе с ним.
- Но почему же ты не сообщил об этом происшествии в ближайшее подразделение фельджандармерии? - жестко спросил фон Доденбург.
- Мне было стыдно заявлять об этом, господин офицер. - Шульце повесил голову. - Ведь я же только тем и занимался, что старался как можно быстрее вылечиться, чтобы поскорее вернуться в свою родную часть. А в результате я не только не вылечился, но и получил свежую травму - и оказался никому вообще не нужен.
Фон Доденбург услышал, как по шаткой лестнице вниз спускается Шварц. Ему надо было принять решение, и принять его очень быстро.
- Ну что ж, Шульце… ССманн Шульце! Все, на этом мы прекращаем разговор о твоем дезертирстве. Больше на эту тему не будет сказано ни слова. Ты возвращаешься в "Вотан" в качестве рядового бойца. Сейчас в "Вотане" полно негодяев, так что появление еще одного, думаю, не внесет никакой существенной разницы.
Шульце вскинул голову. Глаза его блистали прежним огнем.
- Вы не пожалеете об этом, господин оберштурмбаннфюрер! - с энтузиазмом произнес он.
- Знаю, что не пожалею, Шульце. В следующий раз с тобой будет разбираться уже расстрельный взвод. А теперь ты должен навсегда расстаться со своими тремя "кобылицами" и немедленно явиться в расположение части. Полагаю, гауптшарфюрер Метцгер с удовольствием встретится там с тобой.
- Можно попросить вас об одной вещи, господин оберштурмбаннфюрер, перед тем, как я вернусь в часть?
- Что такое? - нетерпеливо бросил фон Доденбург.
- Дело вот в чем, господин офицер… - В голосе Шульце
вдруг прорезалась странная неуверенность. - В прошлый месяц мне удалось сделать так, что мои девочки очень хорошо заработали. Я не думаю, что будет хорошо, если я возьму и брошу их прямо так. Это ведь будет неправильно, как вы считаете?
- Давай, Шульце, выкладывай быстрее, что ты хотел мне сказать!
- Думаю, господин офицер, мне надо бы напоследок разок трахнуть их. Не Веру, конечно, - ее только что трахнул сам гауптштурмфюрер Шварц. Но вот Надежду и Милосердие я должен трахнуть сам - вы просто не представляете себе, как они это обожают!
Фон Доденбург взорвался:
- Шульце, ты просто невозможный негодяй! А ну возвращайся в расположение части немедленно, пока я не передумал и не пристрелил тебя прямо здесь, на месте!
* * *
Неаполь пылал. С расположившейся в глубине Тирренского моря американской эскадры его обстреливали из огромных 16-дюймовых корабельных орудий. Бойцы "Вотана" не видели сами американские корабли, которые были слишком далеко, но каждый раз, когда раздавался выстрел, казалось, что на линии горизонта вспыхивает огнедышащее жерло вулкана.
Одновременно десятки двухмоторных "митчеллов" бомбили все города и даже маленькие деревушки вдоль шоссе номер 6 - важной автомобильной дороги, которая вела из Неаполя до Кассино и оттуда продолжалась уже до самого Рима.
Но боевая группа "Вотан" надежно укрылась от вражеских бомбардировок, оборудовав глубокие окопы по обе стороны от шоссе. Там, где трасса переходила в мост, пересекавший реку Вольтурно, были вкопаны в землю "тигры" "Вотана". Танки тщательно замаскировали, и их практически невозможно было увидеть на фоне окружающей местности. Они должны были стать очень неприятным сюрпризом для американцев, если бы те вздумали двигаться дальше по шоссе в сторону Кассино.
Неожиданно на дороге показался один из пехотинцев, которые защищали шоссе в составе наспех собранных пехотных подразделений. Он бежал вперед с выпученными глазами, едва разбирая дорогу. Было видно, что солдат парализован животным страхом. Он промчался мимо окопов, в которых затаились бойцы "Вотана", крича:
- Они наступают! И их тысячи, тысячи!
Эсэсовцы даже не попытались остановить его. Этот человек окончательно обезумел и не представлял для них ровно никакой ценности. К тому же они знали, что представители фельджандармерии заблаговременно заблокировали шоссе сразу за мостом, чтобы отлавливать там подобных дезертиров. Они наверняка пристрелят его и бросят прямо на шоссе в назидание всем остальным, кто вздумает последовать его печальному примеру. А то, что таких будет немало, было тоже ясно. И действительно, вскоре мимо бойцов "Вотана" пробежало еще с полсотни пехотинцев. Они нелепо размахивали руками и швыряли на бегу свое оружие. Но эсэсовцы даже не шелохнулись. А один из бывших парашютистов, влившихся в состав боевой группы, презрительно сплюнул и пробормотал:
- Как это типично для пехоты Великой Германии - стоит противнику лишь один раз по ним выстрелить - и привет, у всех уже мокрые штаны!
Через пять минут начался обстрел позиций "Вотана" американской артиллерией. На них сотнями обрушивались снаряды. Казалось, запасы их были бесконечными - ами вели огонь непрерывно, лишь слегка изменяя направление обстрела. Они не оставили необстрелянным, казалось, ни одного квадратного метра территории. Но "Вотан" выдержал это: скорчившись на дне своих окопов, немцы благополучно переждали там артиллерийский налет. Осколки, толстым слоем усеявшие поверхность земли, не причинили им чересчур больших потерь.
Когда артиллерийский обстрел прекратился, эсэсовцы осторожно выглянули из окопов. Везде зияли воронки от разорвавшихся снарядов. Казалось, по всей местности вокруг них поработали сотни гигантских кротов. Но когда фон Доденбург решил выяснить размеры потерь, он с облегчением узнал, что они сводятся всего лишь к шести убитым и десяти раненым.
- Сложите убитых в одну из воронок. А раненых отправьте пешком в штаб части, - приказал он и вернулся в свой окоп, где устроился Шульце со своим тяжелым пулеметом.
Время двигалось невыносимо медленно. Впереди все было тихо. Было лишь видно, как к небу поднимается дым от пожаров.
- Я думаю, янки решили сделать паузу, чтобы перекусить и выпить один из своих любимых молочных коктейлей, - проронил Шульце, вытирая пот со лба. - Вы, конечно, помните довоенные фильмы, в которых они пили эти коктейли, господин офицер?
- Помню, - кивнул фон Доденбург. - Да, это интересная мысль, но мне все-таки кажется, что мистеры из Штатов довольно скоро нанесут нам визит. Не стоит расслабляться, Шульце.
- Все может быть, - мрачно проговорил Шульце. - Все может быть… - Вдруг его широкое лицо осветилось. - Господин оберштурмбаннфюрер, я рассказывал вам о бюстгальтерах, которые выдают "фронтовым подстилкам"? Ну, бабам, которые проходят службу во вспомогательных частях вермахта?
- Нет, - покачал головой фон Доденбург, не сводя глаз с широкой равнины, в центре которой текла река Вольтурно. - Не думаю, что ты когда-либо рассказывал мне об этом.
- Итак, господин офицер, им выдают бюстгальтеры пяти размеров - маленького, среднего, большого, а затем… - Он закатил глаза. - А затем следует… - Он сделал драматическую паузу, готовясь к взрыву смеха, - затем следует… нет, вы не поверите…
- Заткнись! - вдруг резко бросил фон Доденбург. - Вот они! - Он перевел дух и громко приказал: - Передай дальше остальным: пусть все приготовятся! Америкашки уже прибыли!
Все панцергренадеры "Вотана" тут же приготовили свое оружие к бою. А фон Доденбург пристально следил за тем, как на равнине появились первые одетые в форму цвета хаки фигурки американцев. Они осторожно двигались вперед, напряженно сжимая в руках винтовки и ступая на землю так, словно готовясь в любой момент развернуться и побежать назад. "Очевидно, это - разведчики", - решил Куно.
Постепенно фигурок в форме цвета хаки все прибавлялось. И в какой-то момент фон Доденбургу показалось, что вся равнина буквально кишит ими. Их действительно были тысячи, а может быть, даже десятки тысяч.
- О, дьявол! - выдохнул Шульце. Он плотно установил сошки пулемета на земле, проверил, хорошо ли вставлена патронная лента, а затем плотно упер деревянный приклад пулемета в свое мощное плечо. - Посмотрите на этих ублюдков - их же тысячи! Они везде, эти чертовы америкашки! Должно быть, они размножаются, как кролики, в своих проклятых Соединенных Штатах!
Фон Доденбург ничего не ответил на это. Неожиданно он почувствовал себя очень старым. За последние четыре года оберштурбаннфюрер уже столько раз сталкивался с этим! Сначала против них были бельгийцы, затем - французы. Потом - англичане, за ними - русские. А теперь к ним прибавились еще и американцы.
"Они размножаются, как кролики", - сказал Шульце. Да, похоже, что это было именно так. Казалось, ненависть к Германии и зависть к ней других государств порождала все новых и новых врагов рейха повсюду в мире. И, сколько бы их ни убивали, всегда на месте разгромленных армий возникали все новые и новые, готовые снова идти в поход против немцев. Фон Доденбургом овладело неистовое желание близко вглядеться в лица этих новых врагов Германии, которые проделали путь в пять тысяч километров - только за тем, чтобы быть убитыми на раскаленной итальянской равнине. Он схватил бинокль и навел его на передовую шеренгу американцев.
Они все были чистенькие, хорошо накормленные и разного роста. Большинство из них выглядели совсем юными. Двое хохотали, точно это наступление было для них чем-то вроде прогулки под жарким итальянским солнцем. Казалось, они думали, что настоящую войну за них будут вести какие-то механизмы или само их оружие. Фон Доденбург смотрел на них, пораженный. Он видел перед собой лица, на которых застыло выражение полной невинности, которые не знали ни компромиссов, ни жестокости, ни ужасов тотальной войны. Все это заставило фон Доденбурга почувствовать себя очень старым - и очень злым.
Он выпустил из рук бинокль и одним прыжком выскочил из траншеи. Встав так, чтобы все видели его, он взмахнул рукой в сторону американских солдат. Эсэсовцы взялись за оружие и прицелились в фигурки наступавших.
- Добро пожаловать в Европу, американцы! - в ярости прокричал фон Доденбург. И резко опустил вниз правую руку.
Шульце нажал на гашетку своего пулемета. Через всю долину протянулись очереди трассирующих пуль. Воздух загудел от свинца, пули безжалостно полосовали его во всех направлениях. Американские солдаты принялись валиться на землю. Их лица были искажены болью, ужасом и недоумением.
Началась новая битва "Вотана" с новым противником.
Примечания
1
Прозвища, соответственно, американцев, англичан и русских. - Прим. ред.
2
Вотан - одно из имен Одина, бога войны и победы, возглавлявшего пантеон в скандинавской и германской мифологии. Штурмовой батальон СС "Вотан", сформированный в 1938 г., участвовал в Польской (1939), Бельгийской (1940) и Русской (1941-1943) кампаниях. В 1943 г. им командовал штандартенфюрер Хорст Гейер по прозвищу Стервятник (Geier - стервятник (нем.). - Прим. ред.
3
Категория воинских званий, объединявшая звания от унтершарфюрера до гауптшарфюрера; проще говоря, сержанты и старшины. С 1942 г. туда добавилось еще и звание штурмшарфюрера (младшего лейтенанта). - Прим. ред.
4
Настоящие имя и фамилия гауляйтера Северной Вестфалии - Альфред Мейер. - Прим. ред.
5
Здесь и далее: в действительности в СС было широко принято правило обращаться к соратникам по организации (в том числе и к старшим по званию) без приставки "господин", при этом "на ты". - Прим. ред.
6
Слэнговое название шнура "За меткую стрельбу".
7
Район в Гамбурге. - Прим. ред.