- К черту! - отмахнулся Коваль. - Пойду один лесной тропинкой.
Завротня находилась у самого леса, а Лищевский жил на краю села, и из окон его дома хорошо просматривались окрестности. Учитель уже ждал, сосредоточенный, ушедший в себя. Встретив Коваля, увел его из хаты во двор. Сразу же спросил, что знает об арестах.
- Не очень много, - ответил Коваль, - только то, что схватили много наших.
- Да, но как это могло случиться?
- Видно, мы были неосторожны, и полиция напала на след. Некоторых она знала еще с довоенных времен.
- А вы слышали о поручнике Рысе?
- Да.
- А что вы знаете о своих сыновьях? - спросил внезапно учитель.
- Ничего. Может, вы что слышали?
- Да.
Матеуш был так взволнован, что не обратил внимания на странную интонацию собеседника.
- Расскажите, - попросил он учителя.
- Младший уцелел, скрывается. А старший…
- Говорите…
- Он не жил с вами?
- Нет… А что?
- Рысь обещал перестрелять все гнездо Лыховского за измену.
- Что вы говорите? - Матеушу показалось, что он ослышался.
- Я понимаю вас, - вздохнул учитель.
- Говорите все, ради бога!
Учитель тихим, спокойным голосом рассказал, что лавочник Лыховский вместе с живущей у него девицей Доротой и Юзефом Ковалем, ее любовником, подозреваются в предательстве.
- Не может быть! - воскликнул Коваль. - Рысь имеет доказательства?
- Есть серьезные улики.
- Только улики?
- А вы полагаете, - скривил губы учитель, - что они должны попросить в гестапо подтверждение?
- Но Юзеф… - Коваль замолчал. Что тут скажешь?
- Я долго думал, сказать ли вам. Ведь это сын…
- Не бойтесь, предостерегать Лыховского не буду.
- А я и не боюсь, - спокойно ответил учитель, - поэтому вам все и сказал.
- Если предал из-за этой девки, - голос Коваля сорвался, - пусть его черти в ад заберут! Лучше бы погиб тогда, в сентябре. Как человек, а не как паршивый пес…
На обратном пути он думал только о Юзефе. Вспоминал каждое его слово, каждый жест, выражение лица. Предатель… Покупал сладкую жизнь с бабой. Ну так пусть его покарают… Если бы можно было все повернуть назад… Он должен сказать об этом Козе. Должен сказать сам, ибо тот может узнать от других. Он, отец, обвиняет сына. Ему внезапно захотелось свернуть в лес и идти куда глаза глядят. Только бы не знать всего этого…
4
Сбор по тревоге был объявлен сразу же после шести часов. Выйдя из мастерской Бычевского, Метек сразу же наткнулся на связную Висю.
- Что за встреча! - широко улыбнулся он.
- Стража, - шепнула девушка пароль.
Метек не выдержал и спросил:
- Боевое задание? Скажи, Вися.
- Не знаю.
- Ну скажи, ты такая хорошая. Если бы ты знала, как я тебя люблю.
- Обманываешь. - В голосе Виси прозвучала нотка обиды. Не сказав больше ни слова, она махнула рукой и побежала дальше.
Он смотрел ей вслед и вдруг понял, что она действительно ему нравится. Ханка Шенкель, конечно, красивее, но все же… В Висе была какая-то доброта и еще что-то такое, что влекло к ней парней. Однако ни один из бойцов сержанта Крогульца не мог похвалиться, что заслужил ее внимание. А вот на Метека она смотрит как-то странно. Он, правда, не мог понять, что, собственно, в ее взгляде было странным. Но сейчас не было времени размышлять об этом. Пароль означал: быть в боевой готовности через полчаса. В течение этого времени нужно взять из дома какую-нибудь еду и явиться на квартиру по улице Вятрачной. Скорее всего это учебная тревога, тренировка рекрутов, как говорил сержант. В последнее время тревоги участились. На каждом сборе неизменно задавался вопрос: "Когда пойдем на боевое задание?" И каждый раз Крогулец отвечал одно и то же:
- Успеете еще хлебнуть войны. Будете сыты ею по горло.
Такие ответы, разумеется, настроения им не поднимали. И по мере того как они овладевали военным делом, росла жажда борьбы.
Отца дома не было. Метек быстро проглотил несколько холодных картофелин, отломил кусочек хлеба, выпил кофе. Остатки хлеба спрятал в карман. На всякий случай взял из тайничка свои сбережения, перочинный нож, спички и фонарик.
Улица Вятрачная начиналась за почтой, потом поворачивала к монастырю и выходила за город, превращаясь в тракт, ведущий в Рышев. За вторым поворотом, несколько отступая в глубь улицы, стоял двухэтажный дом. Вход в квартиру со двора. Двери всегда открывает старая женщина. Крогулец осматривал входящих, движением руки указывал, куда сесть. Молчал. Они тоже не решались заговорить.
- Начинаем, - сказал он наконец. - Мы получили боевое задание. - Взмахом руки он приостановил возбужденный гул. - Виська, раздавай оружие.
Как командир отделения, автомат получил Мак, Метек - парабеллум, две обоймы и гранату. Пистолет он засунул за ремень, гранату положил в карман. Крогулец внимательно их осмотрел, положил на стол листок бумаги, что-то нарисовал на нем и начал говорить:
- Улица Крента, Мицкевича, Костюшко… Мицкевича, семь. Там живет… - Он вдруг замолчал, взглянул перед собой, словно о чем-то еще подумал, и быстро, решительно произнес: - Предатель Борчак. Мы должны привести в исполнение приговор подпольного суда. Выполнит это… - Крогулец на мгновение замолчал и стал всматриваться в побледневшие лица ребят, - боец Молот.
Метек будто не слышал слов Крогульца. Он продолжал смотреть на листок бумаги. Сержант что-то еще говорил, а затем взял Метека за плечо:
- Ты понял?
- Слушаю.
- Рядовой Молот! Запомните: я вхожу первым, вы за мной. Мак подстраховывает нас у дома. Сенк возле калитки. Я читаю приговор, в этот момент… - Он замолчал на мгновение, потом закончил: - Ты уничтожаешь этого сукина сына.
- Так точно!
- Можно курить.
Мак вынул сигареты и пустил их по кругу. Затрещали зажигалки, и дым потянулся узенькой полоской. Метек заметил, что ребята и Вися украдкой поглядывают на него со странным выражением на лицах. Постепенно он осознал значение слов Крогульца. Борчак стал заниматься предательством сразу же после прихода немцев. Подлец и подонок, он давно заслужил пулю. Но одно дело сказать это, а другое - привести приговор в исполнение… Может, сержант ошибся? Метек чуть не сказал вслух, что он не может просто так убить человека. Если бы в бою…
- Идем. - Крогулец посмотрел на часы. - Помните задание?
- Так точно, - ответил за всех Мак.
- Это наша первая серьезная операция. Вы же сами так рвались… Провалите ее - ноги из зада повырываю, отправлю в пехоту. В диверсионной группе все должно идти как по нотам.
Он умышленно говорил грубо, скрывая за словами собственное волнение. Боялся за хлопцев. Вроде бы уже подготовлены… Но одно дело занятия, а другое - боевое задание. За время своей военной жизни он уже повидал молодцов, скуливших, как испуганные щенки. Он прекрасно понимал, что предстоит подлинная проверка людей.
- Виська, ты первая…
Спустя минут десять двинулись остальные. Спускались сумерки. Крогулец так рассчитал, чтобы закончить операцию перед самым комендантским часом. Коваль шел рядом с сержантом и про себя повторял последовательность своих действий: когда Крогулец начнет читать приговор, он должен вынуть пистолет, снять с предохранителя и… Тут мысль обрывалась. Метек начинал сначала и вновь на том же месте останавливался…
В начале улицы Мицкевича мимо них прошла Вися. Кивнула головой, что все в порядке. Крогулец взглянул на Метека. Что-то ему в нем не понравилось, он процедил сквозь зубы:
- В штаны не навалишь?
- Что вы…
- Тогда держись…
Сзади шли Мак и Сенк. Крогулец остановился, потом резко повернул к калитке. Метек - за ним. Сержант был уже возле крыльца. Заскрипели ступеньки. Коваль прижался спиной к стене, проглотил слюну. Кто-то открыл дверь. Крогулец сделал резкое движение вперед, послышался чей-то голос. На кухне вспыхнул свет. Метек увидел стоявшего возле стола Борчака. Он медленно поднимал руки вверх. Сержант вынул из кармана приговор и стал читать. Метек не слышал ни одного слова. Борчак внезапно рухнул на колени и пополз к сержанту. И тогда Коваль медленно вынул пистолет, снял его с предохранителя и, не зная, кончил ли Крогулец чтение, выстрелил в большое, дрожащее и скулящее тело. Толчок пистолета в руку и маленький язычок пламени у кончика дула словно пробудили его от глубокого сна. Он потом сам не мог понять, откуда взялось такое спокойствие и хладнокровие. Выстрелил второй раз, почти приложив дуло к виску предателя. Крогулец наклонился, положил листок бумаги на грудь Борчака.
- Уходим! - резко скомандовал сержант. - За мной!
Прокрались между домами и вышли в предместье.
Жандармы могут примчаться в любую минуту. Следовательно, все зависит от быстроты и ориентировки. К счастью, не встретили ни одного немца. На улице Вятрачной сдали оружие. Крогулец тут же приказал уходить. Метек вышел один. Сразу же возле калитки он натолкнулся на Висю.
- Ты чего ждешь? - спросил он машинально. - Сейчас же начнется комендантский час. Сегодня наверняка будет горячо.
- Стою. Просто так.
- Идем.
- Куда? - спросила девушка, и Метек внезапно подумал, что ничего о ней не знает. Какое у нее настоящее имя, где живет…
- Домой…
- Хорошо.
Свернули на тропинку, проходившую между хозяйственными постройками. Метеку страшно хотелось закурить, но он боялся. Мысли беспрерывно возвращали его на кухню Борчака. Ему казалось, что у него на одежде осталась кровь убитого. Он совсем забыл о шедшей рядом с ним девушке, каждую минуту ощупывал пиджак, ему казалось, что он явственно ощущает пятна липкой влаги.
- Свернем. - Голос Виси вывел его из оцепенения.
- Куда?
- Влево, - ответила она и первая пошла между заборами.
- Ты здесь живешь?
- Немного дальше, - сказала девушка. - А ты не думай о нем.
- О ком? - оторопел Метек.
- Знаешь сам…
- Тебе легко говорить. А я…
- Молчи, - шепнула Вися, и он внезапно почувствовал, что она берет его под руку. Тогда он остановился. Она смотрела на него, слегка закинув голову. Словно чего-то ждала. Он наклонился и как-то неловко поцеловал ее.
* * *
- Виська, - прошептал он и прислушался. Она не спала, зашевелилась.
- Что?
- Ты не сердишься на меня?
- За что?
- Видишь ли… - Слова застряли в горле.
Одно дело подглядывать за парочками в кустах возле речки, а другое - впервые остаться с девушкой. Она лежала, быстро и прерывисто дыша. Разгоряченный и растерянный, он прижимался к ней. Боялся, что ничего не получится. А он так жаждал ее… Потом, после всего, он проснулся и прислушался к ее дыханию. Ему было стыдно. Что она о нем подумает? Мальчишка, который хочет казаться взрослым. А она наверняка уже кого-то имела… Несомненно, тот был более опытным. И поэтому он должен теперь об этом сказать прямо.
- Я не умел… - наконец выдавил он из себя.
- Было очень хорошо, - сказала она и придвинулась к нему ближе. В ее глазах он заметил какой-то странный блеск. Тогда он снова обнял ее… На этот раз все было хорошо. Усталые, они лежали рядом не двигаясь. Метек смотрел в потолок и думал о том, что никакие рассказы приятелей не могут передать того, что он сейчас испытал.
Вися… Раньше образ Ханки целиком заслонял ее. А Вися делала вид, что не замечает его равнодушия к ней. Слегка улыбалась при встречах. Однажды Сенк сказал Метеку:
- Стройная деваха.
- Ага, - машинально согласился Коваль, так как думал в этот момент о чем-то другом.
- Мог бы поухаживать за ней.
- Ты тоже можешь.
- Кто знает, - улыбнулся Сенк, и Метеку внезапно стало как-то неприятно.
С той поры он стал присматриваться к Висе. Иногда он думал, что ему, пожалуй, не хватит смелости заговорить с ней так, как это обычно делают ребята, приставая к девушкам. Он не замечал, что она украдкой тоже изучает его. И, наверное, не узнал бы об этом, если бы не этот вечер.
Возбужденный только что пережитым, он поцеловал ее на тропинке, совершенно не задумываясь над тем, как ока среагирует. А она прижалась к нему, и только какой-то момент рот ее был сжат, а потом он почувствовал ее нежные губы. Наконец они разжали объятия, Вися приникла головой к плечу Метека. Он осторожно взял ее за подбородок и стал искать губы. Она отклонилась от него.
- Не здесь.
- А где? - Голос у него вдруг охрип, говорил он с трудом. - Почему ты не хочешь?
- А ты зачем меня целуешь?
- Виська… Сегодня отца дома нет, я один.
Когда молчание затянулось, он подумал, что она, наверное, не пойдет, обидится… Он баялся остаться один, так как воспоминание о Борчаке было невыносимым. Сидеть целую ночь в пустой квартире… Он ни на минуту не перестанет думать о скулящем и дрожащем теле, валявшемся у ног сержанта.
- Идем. - Вися первая тронулась с места. Он шел за ней, уже ни о чем не спрашивая. Девушка шла по направлению к улице Савиньского.
- Знаешь, где живу? - спросил он удивленно.
- Да.
- Откуда?
- Тоже мне вопрос, - фыркнула она.
Правда, глупый вопрос. Связная должна знать, где искать каждого бойца. Он открыл дверь, вошел первым, завесил окна и зажег свет. Девушка стояла у порога.
- Заходи.
- Наверное, давно не прибирал? - спросила Вися. Ему стало стыдно. Действительно, в квартире было ужасно: грязные тарелки и кастрюли, брошенная как попало тряпка, крошки на столе.
- Разожги огонь, - сказала она, внезапно преобразившись. Откуда у нее появился такой уверенный тон? Он вынужден был убрать со стола, подмести пол. Вися нагрела воды, вымыла посуду, потом приготовила кофе. На ужин съели хлеб с мармеладом из свеклы и немного жареного картофеля. Метек поглядывал на девушку и чувствовал, как ему с ней хорошо. Закурил сигарету. Вися сидела на стуле и, подперев голову руками, смотрела куда-то вдаль.
- Поздно уже, - сказала она тихо.
- Ну ведь ты же никуда не пойдешь, уже давно начался комендантский час. Наверняка после нашей операции ходят усиленные патрули.
- Хочешь, чтобы осталась?
Тогда он подошел к ней и поцеловал. Так началась эта необыкновенная ночь.
А теперь он подошел к окну и отодвинул занавеску. На улице было уже светло.
- Который час?
- Около шести.
- Я должна идти.
- Вися…
- Не бойся. Скажу дома, что задержалась по службе.
- Ты часто так говорила?
- Случалось.
- С кем тогда была?
- Ни с кем.
- Не верю тебе! Ты наверняка была с кем-то!
Она стала молча одеваться. Тогда он испугался.
- Вися, слушай. Я вовсе так не думаю…
Она не отвечала. Была уже готова уходить, но он преградил ей дорогу.
- Ты не можешь так уйти.
- Я должна.
- Подожди…
- Чего ждать? Чтобы ты снова меня оскорбил?
- Я вовсе так не думал.
- Не знаю. Во всяком случае, считаешь, что если переспал с девушкой, то уже можешь говорить о ней гадости.
- Вися… Я не хотел тебя обидеть. Я люблю тебя.
- Глупости плетешь.
- Люблю тебя.
- Метек, успокойся, - она взяла его за руку и с нежностью подвела к двери, - оставь это. Тебе кажется…
- Ты убедишься.
- Подожди, ничего не говори. Ты милый парень, и пусть все так и останется. Я должна идти… Связным нельзя надолго пропадать.
Метек смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Вернулся в дом и только теперь вспомнил о работе. И никак не мог себе представить мастерскую пана Бычевского. Словно он побывал в другом мире…
На сборе, состоявшемся на следующий день после операции, Крогулец торжественно объявил:
- Командование выражает вам благодарность. - Слова прозвучали торжественно, и разговоры моментально стихли. - Все отделение капрала Мака заслужило похвалу, особенно боец Молот.
Метек встал по стойке "смирно", покраснел.
- Фрицы, - продолжал сержант, - не напали ни на один след.
На другой день город забурлил. В мастерской Бычевского только об этом и говорили. Жандармы приводили собак-ищеек, но они не взяли след. По городу ходили патрули, проверяли документы у всех мужчин, вроде бы даже задержали кого-то. А через два дня все успокоилось.
- Командир был очень доволен. - Крогульца тоже, наверное, похвалили, так как он весь сиял. - Именно так нужно проводить операции. Молниеносно, четко и тихо. Старый Коваль, когда возвратился домой, сразу же спросил сына:
- Борчак - это ваша работа?
Метек молчал.
- Перед кем разводишь конспирацию? - взорвался Матеуш. - Отвечай!
- Наша работа.
- По приговору?
- Разумеется.
- Был там?
- Был.
- Хорошая работа.
- Вроде получилось, папа.
- Порядок, но… - отец замолчал на минуту, - береги себя, сынок.
Метек чуть было не сказал, что ведь он солдат, но удержался. Увидел морщинки у отца вокруг рта, его поседевшую голову и сгорбившуюся спину. За последнее время он очень постарел. Не нужно ему ничего говорить. А отец смотрел на сына и думал, что ему бы сейчас за девчонками бегать, на пляже загорать, а не людей убивать, даже таких, как Борчак.