- Мы - вместо них, - мгновенно включается в работу над Нобелевской премией разведчик.
- Сбит наш самолет…
- Лучше "вертушка".
- И не сбита - главари потребуют подтверждения от всех групп на ведение огня. Лучше, если потерпела аварию. Упала в горах. Сама.
- Первыми должны пронюхать новость журналисты. Начальная затравка должна пойти от них. Им боевики верят.
- А их самих за разглашение секретных сведений лишить аккредитации и выслать из региона…
- Ай, я бы вообще всех выгнал.
- А народ будет плеваться и верить, что в армии бардак с техникой…
Урманов и Орешко, словно за мячиком от пинг-понга, переводят взгляды от одного к другому, еще мало чего соображая в завязавшейся игре в поддавки. Ничего, ребята, придет и ваш черед, мы здесь застряли надолго. Но пора и их втягивать в игру, в разведке статисты не нужны.
Специально для них разглаживаю на столе карту, подзываю.
- Ну что, дорогие мои разведзвери. На шестое число у нас запланирован подвиг. Прошу всех к раздаточному столу.
Лейтенанты вглядываются в паутинки дорог, квадратики жилых домов, коричневые овалы горных вершин, зелень ущелий, словно среди этого нагромождения уже есть записи в их наградных листах. Там смерть, ребята, сначала она. Ее обмануть - вот задача. А еще более первостепенная - выполнить боевое задание, которое самим себе и надо придумать.
- Задача нашей группы, - для них, напрягшихся, и поясняю, - работать наживкой. Вытягивать на себя, как на наковальню, банды, а в первую очередь - их главарей. А уж молот опустят другие.
- "Ястреб" - мой кровник, - добавляет значимость предстоящей операции Бауди. И как бы ненароком предупреждает всех: контрольный выстрел по главарю остается ему. Но рано, ох, рано делить шкуру неубитого медведя. Даже если это и пернатая тварь. Сначала думать, хорошо думать…
- Итак, на чем мы остановились? - приглашаю молодежь к обсуждению.
Бауди напоминает:
- Спасшийся экипаж, трое…
- Лучше двое, один погиб, - на эту операцию брать Орешко и Урманова пока не хочу, не готовы… - Двое выходят на связь, которая пеленгуется "Ястребом" или "Акробатом"…
- Я по-чеченски выхожу в эфир, сзываю своих "сторонников" на поиски и захват пленных…
- Но сбитые вертолетчики ближе всех окажутся именно к "Ястребу". Аккурат накануне сбора в Гудермесе. Они будут готовы к захвату города, поэтому взять дополнительно и нас, достаточно приятную мелочевку, им должно быть приятно.
- И денежно, - не забыл подчеркнуть Бауди идеологию всей этой войны. Здесь боевики и наши журналисты нашлись как сиамские близнецы. Одни за баксы воюют, другие за такую же "зелень" сочиняют об этом оды и страшилки.
- Я люблю Надю, - отдал я должное танцовщице, пусть совершенно опосредованно, но выведшую на идею с крушением вертолета.
- Уже? - Бауди не знал, откуда растут ноги у нашей легенды, и легко переключился с возможного боестолкновения на реальную женщину.
- Какой-нибудь экипаж все же спрятать, - не дал я другу отвлечься на постороннее.
- Машину вообще перегнать на другой аэродром, - грустно, но согласился продолжить военную тему мой чеченский поводырь.
- А может, все же лучше десант бросить? - вступил-таки в разговор Орешко. Выбросить десант - это им в Рязани вдолбили хорошо. Это легко: парашют за спину, и с неба - на землю - в бой. Или об землю…
- И потерять его еще в воздухе, - хмыкнул со знанием дела Бауди.
Десантник обидчиво поджал губы, и я метнул взгляд на друга: не накаляй обстановку, пусть выговорятся. Или забыл, что сам в первой операции предлагал нечто подобное?
Зато Урманов принял предложенный вариант с ходу:
- Обязательно назначить комиссию по расследованию причин катастрофы.
Скорее всего, он переложил калькой ситуацию с аварий подводных лодок, которых у моряков в этом году было пруд пруди. Но угодил в точку.
- Прислать москвичей, это авторитетно, - указал я на него пальцем. Это было просто согласие с решением, хотя от указующего перста старший лейтенант отпрянул, словно ему и предстояло назначать эту самую комиссию. - А прятать не парашюты, иначе нужны обломки вертолета. Им должна попасть в руки окровавленная летная куртка. С погонами полковника…
- И на груди дырочки от наград, - продолжал давить на слабые стороны единоверцев Бауди. - Герой. За него много дадут.
Устранив сбой с Надей, мы вновь легко просчитывали, набрасывали, предугадывали нюансы, которые бы выдавали муляж за сдобную булочку с изюмом.
- Запустить "вертушки" над возможным районом аварии…
- Активизировать радиообмен, - боясь опоздать и остаться в роли обиженного, включился в разговор Орешко.
Указываю и на него пальцем - принято. Жест теперь понимается всеми правильно и десантник довольно улыбается, не забыв скосить глаза на чеченца: учись, салага, только десять минут на войне, а уже даю ценные советы. А что будет, когда вместо карты ляжет под башмаки реальная местность…
Мне начинали нравиться прибывшие на замену ребята, и стоило мысленно поблагодарить тех, кто отыскал для меня этих лейтенантов. Можно даже было помолиться и на те ситуации, которые заставили именно их приехать на войну. Будь иные - давно потеряли бы Кавказ. И я готов готовить их к бою за Россию!
- Каких же мы пиндюлей получим, если у "Ястреба" целая сотня головорезов! - Я потер руки в предвкушении драчки так, словно нас ждали в ущельях под Гудермесом накрытые столы при радушных хозяевах, а не хорошо обученные боевики. Уж не говорю о том, что мне от нагнетаемой опасности бальзам на душу и по иной причине: ну, и куда в такое пекло брать Надежду? Самим бы унести ноги… - Но надо брать, брать его на нашу наживку и крючок. Чтобы не пришлось кормить чьих-то детей.
- Каких детей? - насторожился Бауди. Он боится одного: чтобы я не отставил операцию, чтобы мы дотянулись до клюва, крыльев, ноготка "Ястреба". А уж если вопьемся - не упустим. Поэтому любые посторонние детали только мешают ему думать о мести.
- Да это так, к слову, - не распространяюсь про спор с майором-усачом. - Лишь бы выдержала снасть.
Гляжу на лейтенантов. Те, похоже, только сейчас окончательно осознают: все, что сочинялось над этой картой и ими в том числе, может затронуть и их. Притихли, втянули головы в плечи. Да-да, ребятки, плита на нашей кухне горячая. Но нам стоять только возле нее.
Карты и фотоснимки из космоса (зря, что ли, туда запускают военных?) помогли разложить по полочкам, выступам и распадкам каждый наш шаг в будущем броске "на холод". Выражение специфическое, исключительно для спецназа ГРУ при выходе на боевое задание, но откуда оно взялось и по какому поводу, никто не помнит. Но это и не важно. Смысл ясен. Волнение у лейтенантов не проходит, и, чтобы не томить их, определяюсь с составом сразу:
- Исходить будем из того, что в живых остались командир экипажа и ценный пассажир, полковник из Москвы, с картами. То есть я и Бауди.
Урманова и Костю пробило словно одним зарядом. Встрепенулись, ринулись на меня. Я стоял к ним боком и даже не успел понять, кто поинтересовался:
- Вы нам не доверяете?
- Пока нет, - ответил честно. - Ваши предшественники были поопытнее, да только и это не помогло.
- Можно оправиться и закурить, - вбросил свои пять копеек Бауди.
- Пошел ты! - огрызнулся Орешко.
Пнув ногой штангу, пошел сам - в свою "бытовку". Получил свою порцию молчаливого презрения чеченец и от Урманова. Поняв, что перегнул палку, Бауди в извинении сложил руки на груди под моим взглядом. "В последний раз", - выговорил я ему. Понял. Согласно кивнул.
Ушли в свою "бытовку" и мы. Отбросились на кровати. Теперь, "сидя" на спине, могли пофантазировать в свое удовольствие. Каждый на свою тему. К тому же за окном начало подкручивать пыль и мусор, а ветерок с гор долгим, все крепнущим тягуном спустил на Моздок и предгрозовую свежесть. И думать тоже стало лень, и в самый раз появилась возможность отоспаться за сверхранний вызов в РЭБ. Я глянул на пластмассовый будильничек рядом с телефонным аппаратом, и тут же подхватился: скоро - время обеда, а значит, возможен звонок от Нади. Она такая, она наберет номер. И что сказать? Заикаться и отводить глаза? Не хочу ни встречаться, ни что-то объяснять.
- Ты куда? - открыл глаз уже полусонный Бауди.
- В РЭБ, полистаю перехваты. Если кто позвонит, пусть ловят вечером.
5.
Надя поймала меня на выходе из РЭБ.
В знакомой курилке под хиленькой крышей, способной лишь чуть-чуть рассеивать солнечные лучи, но отнюдь не сдерживать проливной ливень, жалась к железной стойке мокрая пятнистая курица, в чьей дородности легко угадывалась танцовщица. Я не успел ни отпрянуть за бетонный экран стены, ни смешаться среди бегущих из Военторга солдат, ни увернуться в плащ-накидку, сделавшись однородным, сразу на всех похожим, военным чучелом. Да и Надя увидела меня практически сразу, оторвалась от стойки. "Я здесь", - подтвердила ее вскинутая с сигаретой рука.
Зачем? Зачем мне это надо - навешивать на себя чужие проблемы без малейшей возможности их решить? Чтобы потом мучила совесть?
Мгновенно пожалел, что не соблазнился приглашением отужинать с дежурной сменой радиопеленгаторов. Подумаешь, от спирта пахло резиной. Но зато сало, сало исходило истомой прямо на ломтиках хлеба! Скорее всего, решил держать солидарность с подчиненными, которые могли ждать меня на обед. И где теперь тот обед, где подчиненные? Куда, в конце концов, исчезла моя боевая настороженность? Где святость исполнения закона ГРУ: если зашел в одном месте, то выйди в другом. Как мог усомниться в докучливости и настырности женщины? Почему старший смены в РЭБ не проявил должной настойчивости для того, чтобы затащить представителя Генштаба к столу? Бардак, истинный бардак на этом Кавказе!
- Что ж вы под дождем-то? - начал укорять-ругать-защищаться нападением. Как будто часовой пустил бы ее к домикам разведчиков. - А меня срочно Москва к телефону.
- А я просто мимо шла… на всякий случай заглянула… Да и связь перегружена, не дозвонишься.
"Никуда ты не шла, кроме как ко мне", - мысленно усмехнулся я над ее детской уловкой, хотя и своя не отличалась оригинальностью.
Дождь продолжал заунывно тянуть свою песню, и я спохватился, перебросил Наде со своих плеч плащ-накидку. Прапорщик отчаянно засопротивлялась, сбрасывая ее, и в какой-то момент остались оба раскрытыми. Поняв, что никто не уступит, с обоюдного молчаливого согласия нырнули под прорезиненную болотно-коричневую ткань вместе. Теперь следовало где-то прятаться от ливня. Ближе располагался мой домик, но учили старые ловеласы: с женщиной иди туда, где будешь свободен в выборе действий.
На данный момент я желал как можно быстрее расстаться с настырным прапорщиком, а выгнать ее из собственного дома совесть, ясное дело, не позволит. Легче всего расстаться на пороге ее домика. Проводил - и до свидания.
- Пойдемте, провожу вас.
Идти под одной накидкой пришлось, тесно касаясь друг друга. И в этом крылась моя роковая ошибка: попробуйте, прижавшись к женщине, ощущая ее мягкое подвижное тело, добровольно отстраниться или сделать вид, что вас это не волнует. Может, у кого-то и есть такая воля, но где ее взять фронтовому разведчику, в последние несколько месяцев обнимавшего лишь шеи врагов, хрустящие под пальцами?
И Надя, Надя! Какими фибрами души, каким уровнем подсознания уловила, что со мной все кончено, что меня можно брать голыми руками? Только что дрожавшая от холода, она вдруг в одночасье сделалась горячей, запылала, прожигая мне мокрый бок. Я не видел расползающейся под ногами тропинки, не ощущал залетавшего под капюшон дождя, - меня грело, меня вело, меня держало в напряжении ее горячее бедро. В исковерканном, ставшем на дыбы сознании одиночкой металась среди торосов утлое спасательное суденышко, с которого почти беззвучно кричали:
"Делай что угодно, но только не бери на операцию. Не соглашайся. Сдержись!"
- Пришли, - сообщила Надя, ступив на дощатый порог домика. Они стандартны во всем городке, значит, живет с кем-то вдвоем. Что дальше? Чашка горячего чая?
- Чаю горячего попьете?
Оттого, что предугадал действия прапорщика почти дословно, стало грустно. Женщина интересна при игре в догонялки, но не в явные поддавки. Хотя, что лукавить: от недотрог мужчины отходят еще быстрее…
- Заходите, заходите, - подтащила меня за остающуюся на плечах плащ-накидку к самим дверям Надя. - Согреетесь, обсохните - и я вас отпущу.
"Сам уйду", - поправил я прапорщика, и с этим убеждением переступил сбитый порожек.
Убранство внутри домика тоже мало чем отличалось от нашего: если в комнатке вмещаются лишь две кровати, тумбочка, столик и вешалки, то как ни крути, а сотворить что-либо индивидуальное не под силу даже женщинам. Надя лишь смахнула с кровати соседки стопку выстиранных трусиков, затолкала их под подушку, а в остальном… Хотя нет, и веревочка для сушки всяких тряпочек натянута под потолком, и вымытая (!) посуда на подоконнике, и запах чего-то неуловимо сладкого, почти ванили, а не гуталина вперемежку с потом…
- Если позволите, я… быстро переоденусь. Промокла.
Мне элегантно предлагалось или выйти в крохотный коридорчик, или отвернуться. Естественно, предпочел второе, потому что в треугольничке между занавесками виднелось стекло, которое с наступлением сумерек превратилось в прекрасное зеркало. Разведчику при подобных подручных средствах и оборачиваться смысла не имелось - все перед глазами. Смотри бесплатное кино и улыбайся, как Надя торопится с одежкой. Дольше всего она думала над лифчиком, но, видимо, и он промок насквозь - завела за спину руки, вернула их оттуда с разъединенными белыми ленточками. Прежде чем окончательно освободиться от мокрых липких чашечек, подняла взгляд и, скорее всего, по моему напряженному затылку поняла о своем промахе. Мгновенно отыскала предательский треугольник, столкнулась в нем с моим взглядом, скрестила на груди руки.
- Подсматриваете, потому что разведчик?
- Потому что мужчина, - уточнил я.
Молча дождалась, когда я опущу голову. Что делала дальше, меня интриговало уже меньше: значительно интереснее было ждать, как Надя отреагирует на случившееся.
Никак не отреагировала. Попросила:
- Подайте чайник.
Его металлический острый носик выглядывал из-за занавески, и я потянулся к подоконнику. Мимоходом подмигнул треугольничку, благодаря за услугу. Повернулся к хозяйке, и - замер: Надя была в атласном сиреневом халате! Я, конечно, видел женщин в халатах, но - не на войне. И если для нее он был привычен, она наверняка облачалась в него каждый вечер, но я-то иного, кроме мешковатых брюк и бесформенных курток, в городке на женщинах не наблюдал. Сиреневая же распашонка стала манной кашей вместо опостылевшей перловки, сочной грушей взамен подгоревшего червивого сухофрукта, случайным долларом в горсти мелочи. Изобретал халатик с пояском наверняка гениальный, страстно любящий женщин, нетерпеливый мужчина, мечтавший одним движением обнажать женское тело. А Надя наверняка досняла лифчик…
- Что вы…так смотрите?
- Красивая, - сказал почти правду.
Она довольно пожала плечами: какая есть, хотя сама никогда не считала так… Про подглядывание не заикалась, сделала это нашей маленькой тайной, при этом вряд ли догадываясь, что именно секреты более всего и сближают людей. Кроме, конечно, ходьбы по узкой тропинке в дождь под одним плащом…
- У меня есть немного вина, - предложила хозяйка, когда настоялся чай с добавленной в него щепоткой липовых цветков.
- Зато я без гостинца. И мне неудобно, - в какие-то моменты я мог быть совершенно искренен.
- Значит, будете должны, - нашла бесхитростный повод продолжить знакомство Надя. Дотянулась до бутылки из-под "Спрайта", разлила по пластмассовым стаканчикам красную ароматную жидкость. На правах хозяйки предложила тост: - За то, что вы спасли меня от дождя. Это, оказывается, очень важно и… приятно, когда кто-то укрывает тебя от непогоды.
Но выпить не успели, кто-то еще возжелал совершить подобное: стук в дверь не был ни стеснительным, ни извиняющимся. Надя вскинула брови, мгновенно вычислила, кто это мог быть, смутилась и метнулась к двери, не давая посетителю возможность заглянуть в комнату.
- Привет… О-о, я не вовремя? - гость не мог не заметить в прихожей мои грязные бахилы сорок пятого размера. И специально для меня, укрытому дверью, громко произнес: - Замечено: человеку, снявшему у порога обувь, легче попасть в постель.
- Человек промок, - приняла на свой счет ехидство Надя.
- Я, между прочим, тоже.
Голос показался знакомым. Но если хозяйке достаточно было вскинуть брови, узнавая гостя по стуку в дверь, то мне пришлось насупиться, сосредотачиваясь и примеряя слова к галерее образов, мелькавших перед глазами в последнее время. И память сама нарисовала красавца-усача из РЭБ. Ага! Так вот кто он, затесавшийся в наши ряды осведомитель. Вот кто дал Наде наводку на меня и локатором отслеживал мое перемещение, наводя ее точно на цель. Значит, я мог сколь угодно долго травиться техническим спиртом, но Надя все равно вышла бы в дождь аккурат к моему появлению из-за угла. Где банальный, причитающийся по этому поводу торт в лицо сопернику? А еще лучше - хорошая затрещина за слова про постель…
В прихожке перешли на шепот, а потом слишком громкий стук двери дал понять: гость покинул домик недовольным. Не предполагал, что я окажусь на его месте? Стоило выйти и выяснить отношения? Или лучше пусть Надя сама разберется в своих кавалерах?
Она вернулась настороженная, с ходу попыталась определить, насколько неприятным оказался для меня визит вечернего усатого стукача - в прямом и переносном смысле.
"Но я ведь выставила его, а оставила вас", - читалось на ее лице вместе с извинениями.
"Во мне есть выгода", - расставил я акценты в ее благородстве. Но, разряжая обстановку, поднял так и не опустошенный стаканчик. За что мы пьем? За спасение от непогоды. И за тех, кто укрывает, а не подставляет. Мне не интересно, кто и зачем приходил. Но взамен я получаю право из самого выгодного положения объявить о главном: