Анастасии Тихоновне стало плохо, она дрожавшей рукой прикрыла глаза, вспоминая молодость, роскошь австрийского дворца, еженочные застолья с изысканными яствами, а потом страстные ухаживания Столетова, опьяненного старым вином и ее юным телом… Это была единственно яркая, радостная страница в биографии ее жизни, и она сгорела в мгновение, как искра, оставив лишь страдания и на все последующие годы.
- Вот это вещь! Посмотри! - он бережно взял в руки скрипку, провел смычком. - Звук! Я ее для нас сохранил. А иначе, - он попытался заглянуть в ее глаза, - давно бы ты с ней рассталась.
- А я давно с ней рассталась, - все еще туманен взгляд Афанасьевой.
- Нет же, нет, - возбужден гость.
- Мы уедем, выгодно ее продадим и будем до конца жизни в свою угоду жить.
- Хе, и долго вы еще собираетесь "в свою угоду" жить!?
- Ну, а что? Еще бодр. Слежу за собой, - он вновь подтянул осанку.
- Настя, мы должны срочно из этого кошмара убираться. Ты нужна мне, - он попытался дотронуться до ее плеча, она отпрянула.
- О! Какая склипка! - из полумрака коридора послышался голос Мальчика.
- Вернулся! - Анастасия Тихоновна аж засияла, ожила.
- Иди ко мне, золотой! - она обняла Мальчика, будто давно не видела, поцеловала в головку.
- А можно на ней поиглать?
- Конечно, конечно можно, - потянулась бабушка к гостю.
- Да ты что? Ты что? - попытался огородить инструмент гость.
- Простите, не утруждайтесь, - доселе неведомым Мальчику леденящим голосом напирала бабушка, почти что в борьбе выхватывая скрипку.
- На, сыграй, - уже иным тоном.
- Это достойный инструмент. Попробуй.
Как бы приноравливаясь к новшеству, Мальчик очень внимательно рассматривал скрипку, прилаживая ее к плечу.
- Стлуны длугие, - сразу определил он, - и пахнет подвалом.
- Верно! - улыбнулась бабушка, подбадривая, кивнула.
Мальчик внимательно осмотрел древний, уже потрескавшийся у рукоятки смычок, бережно приложил его к струнам, словно чего-то остерегаясь, медленно заиграл, сделал паузу, вновь заиграл и вновь остановился, вопрошающе глянув на бабушку.
- Что, звук иной? Так ведь сколько лет никто руками струн ее не касался - продолжала бабушка, - давай настроим.
- А вы попробуйте наш творог и мед, - в это время засуетилась вокруг стола Роза.
- Нечего трогать инструмент, - возмутился было гость, даже потянулся, но перехватив строгий взгляд Афанасьевой, осел и, поглядывая на стол:
- Да, можно попробовать местные продукты, сутки толком не ел, - он посмотрел на часы.
По ходу обучая Мальчика, бабушка довольно долго возилась со скрипкой.
- Поосторожней, поосторожней, Настя, - не сдерживаясь, кидал тревожные реплики гость, заедая свежий творог медом.
- А что, вкусно, очень хорошо, - и вновь в сторону скрипки.
- Вообще то, ты понимаешь, что это не игровой инструмент, тем более в руках ребенка… Раритет.
Увидев жгучий, искоса брошенный взгляд настройщицы, он потупил взгляд, как бы поглощенный трапезой, и все же не сдержавшись, будто про себя:
- Я за все эти годы изредка на ней играл, лишь для поддержания звука.
- Нечего чужое использовать, - едко среагировала Афанасьева, передавая скрипку Мальчику.
Он вновь заиграл. Вначале медленно, прислушиваясь, и вдруг остановился, светло улыбнулся:
- Какой звук! Как послушна! - и вновь стал играть, теперь уже веселее, увереннее, полностью поглощаясь своей игрой.
- Вот это да! - с набитым едой ртом изумился гость.
- Ведь это "Аллегро" Каркаси.
- Теперь плавно перейди к вариациям на тему Моцарта, - дирижировала бабушка. - Вот так… Так… Молодец!
- Сколько ему лет? Кто его обучил? - изумился гость, встал.
- Природа! - не глядя на пришельца, ответила бабушка.
- Что ж вы его здесь держите?! - артистично взмахнул руками мужчина.
- Его надо в столицу! На любом конкурсе он не останется в тени. А это сегодня - популярность, деньги! - он вновь посмотрел на часы. - Впрочем, не зря я приехал…Нам пора.
- Кому это "нам"? - встрепенулась Анастасия Тихоновна.
- Ну, - несколько жеманно улыбнулся гость, и почему-то обратив взгляд к Розе.
- Нас здесь, на блок-посту, ждет специальная машина…Я с благим намерением, - и совсем вкрадчиво, - мне кажется, я должен вам хоть чем-то помочь. Как-никак, а мы когда-то с тобой были повенчаны и…
- Молчите! - не своим, визгливым голосом заорала бабушка, при этом так ударила костлявой ладонью по столу, что посуда зазвенела, а Мальчик с испугу отскочил, чуть не упал, выронил смычок.
- Прости, прости, - бросилась она ребенка обнимать, и не оборачиваясь к пришельцу: - Прошу вас, гражданин, как вас, - Зайцев или Зверев величать, - она вывернула в его сторону голову, чуть заметно тоже выправила осанку и с напускной надменностью, - покиньте, пожалуйста, нас, и побыстрее. А то спецмашина без спецчеловека уедет.
- Настя, да ты что, что? - он попятился к выходу.
- Впрочем, она всегда была такой, - вновь апеллировал он к Розе.
- Бог миловал, - он воровато потянулся к пустому мешку, потом сделал неуверенный шаг к Мальчику, которого все еще обнимала бабушка, погладил его кудряшки.
- Чудо-ребенок. Жаль, пропадет, - и он стал забирать скрипку.
- Не каркай, дрянь! - впервые на "ты" перешла бабушка.
- А пожалей свою "пропавшую" жизнь.
Что-то бормоча под нос, гость спешно стал упаковывать скрипку.
- Очень холоший инстлумент, - неожиданно выдал Мальчик.
- Тебе понравился? - склонилась бабушка к нему, и не дожидаясь ответа, сделав решительный шаг, оттолкнула гостя, выхватила скрипку, держа на обеих руках, торжественно преподнесла Мальчику. - Дарю! Больше нечего, так обе скрипки тебе завещаю.
- Дура! Совсем с ума сошла, - сделал попытку вернуть инструмент пришелец.
- Да ты знаешь, что это такое?
- Знаю, - грубо отстранила его притязания Афанасьева, - это- моя погубленная честь.
- Ха-ха-ха! Что значит - твоя "честь"! Это исторический шедевр, который разыскивает "Интерпол" уже…
- Прочь! Я сказала - прочь! - вновь закричала бабушка.
- Ух, ты! - защищаясь руками, как от удара, попятился гость.
- А от своих барских замашек даже в этом дерьме не избавилась.
- Прочь!
- Хе-хе! Не зря я приехал, не зря! Эту скрипку - не продать. Хранить - ярмо. Кто узнает - убьет. Выбросить - невозможно. В общем, твоя "честь" пусть с тобой и останется, а моя совесть теперь чиста, - чуть ли не присвистывая, он торопливо стал спускаться по лестнице.
- Совесть?! Какая совесть? - прошептала Афанасьева дрожа, она еще раз, как впервые, осмотрела скрипку, и что-то вспомнив, крикнула вслед.
- Мразь! Мразь мерзопакостная!
Глава седьмая
Майское солнышко рано встает. Вместе с ним пробуждаются и ласточки. Прямо над балконом Мальчика полуразбитый карниз. Там, Мальчик помнит, издавна было свито ласточкино гнездо. Еще позапрошлую зиму, в разгар войны, пустующее гнездо, вместе с частью карниза обвалилось от содрогания старого дома под бомбежками. И в прошлую весну здесь и Мальчика не было, и гнезда не было, и, значит, ласточек в городе не было.
А теперь вроде мирная жизнь в Грозном возрождается, стреляют все меньше и меньше, вовсе не бомбят, лишь далеко в горах, посему и ласточки прилетели, гнездо на прежнем месте свили, птенчиков еще нет, да с самой зари птички хлопочут, все щебечут и щебечут, Мальчика первым пробуждают.
В одних трусиках вышел босоногий Мальчик на балкон, беззаботно зевнул, потянулся. Первым делом посмотрел на гнездо, поздоровался с ласточками, а потом стал любоваться утренней зарей, овладевшей городом.
У самого дома сплошь разбитый асфальт, где когда-то пролегал шикарный проспект, а теперь пробивается неугомонная зелень. На набережной дружный, сплошной бурьян, и не вспомнишь, что некогда здесь цвел парк, пестрели клумбы, стояли ели. Лишь жалкий постамент еще торчит от памятника Лермонтову, да мраморный остов фонтана напоминает о былом.
А далее река. Сунжа все так же течет, слегка ворчит, сизый парок вьется над ней. За рекой вновь руины, на которые и смотреть не хочется. А потом - незыблемая, непокорная вечность - плечом к плечу ставшая череда остроконечных белоснежно-чистых кристальных горных вершин седого Кавказа.
Упиваясь этим восхитительным зрелищем, надолго застыл взгляд Мальчика, пока на его плечо не легла теплая рука бабушки.
- Даст Бог, вот таким же высоким, сильным и великим вырастешь ты! И здесь обязательно построят новый, светлый "Детский мир", и здесь будет город - большой, просторный, богатый, и у него не будет нынешнего - чуждого, грозного, даже грязного названия. Он будет назван именем великого сына своего. Может быть, даже твоим. Но для этого надо учиться, надо трудиться, надо честно жить! - она ласково погладила его курчашки, склонившись, поцеловала.
- А теперь надо умыться, дабы день в чистоте прожить.
Будто что-то предчувствуя, оберегая каждое уходящее мгновение, бабушка постоянно занимается воспитанием Мальчика. И конечно же, если музыка по-прежнему доминирует, то и остальное по ходу дня не остается без внимания. Мальчик учится чтению, и не простому, а выразительному. Потом манеры - как вести в обществе, за столом, со старшими, со сверстниками, на концерте. Каждый день уроки безопасности - военное положение обязывает. И совсем новая дисциплина - Роза невольно стала педагогом - чеченский язык, грамота, кавказские нравы и обычаи. При этом бабушка всегда лозунгами твердит:
- Космополит - злостная выдумка пакостников, по усреднению личности. А настоящий человек должен иметь, знать и ценить родину, язык, корни, лишь благодаря которым и может питаться, достойно жить и творить, продолжая свой род.
По распорядку, утро, до завтрака, началось с упражнений на скрипке.
- Музыка, - продолжала констатировать бабушка, - несет с собою только добро. Вместе с мелодией мы сами должны с утра получить заряд положительных эмоций и заодно постараемся овеять благодушием искусства весь окружающий мир, чтобы он стал человечнее, радостней, светлее.
Как и жизнь в городе, завтрак в доме Мальчика значительно изменился, есть практически все, что необходимо для нормальной жизни. Зарплата Розы из бюджета России - значительно возросла, и хоть богатства не наживешь, да жить можно. То же самое и с пенсией Афанасьевой. И на Мальчика, как на сироту, после долгих мытарств, оформили особое детское пособие. Так что специально припасенных для Мальчика яств нет, теперь наоборот, кое-что от него прячут, чтоб не переедал сладостей.
- Не чавкай, тщательно пережевывай, - и за едой идет беспрестанный процесс обучения, и тут же, продолжая тему о насущном.
- Какое-то нехорошее предчувствие - прямо не хочу я на этот концерт идти, - обеспокоена бабушка.
- А я хочу, - упрямится Мальчик. - Ведь там будет много моих сверстников, и Зезаг будет там.
- Ой-ё-ё! - воскликнула Роза.
- Уже невесту себе подыскал.
- Перестань, Роза, - остудила ее бабушка, и обращаясь к Мальчику.
- Это очень хорошо, что у тебя появились друзья и подружки, - и чуть погодя:
- И все же что-то меня настораживает; не нужны ребенку столь частые публичные выступления. Сцена - зараза; звездная болезнь.
- Ничего не будет, - успокаивает Роза. Пусть люди знают, что вопреки всему у нас такие дети растут.
- Да я вроде не суеверна, а сглазу боюсь. Вспомни, что с ним было после прошлого выступления на открытии школы.
- О! Не дай Бог!
- Роза склонилась к Мальчику.
- Может, не пойдем?
- Пойдем, - насупился Мальчик.
- А то целыми днями дома сижу. И гулять мало даете.
Да как же по нашему городу гулять?! Эти вояки кругом, с автоматами наперевес, вдрызг пьяные.
- А для чего я новый лепелтуал подготовил? - уперся Мальчик.
- А новая скрипка как звучит!
- Так ты на ней хочешь играть? - испугалась бабушка.
- Только на ней, - исподлобья недовольно глядит он.
- Это невозможно, опасно! - занервничала бабушка.
- Ее нельзя при людях демонстрировать, любой специалист с ходу определит.
А Мальчик неумолим.
- А вы ведь сами сказали, что в склипке душа. Не может же эта душа вечно в заточении томиться. Мы обязаны вывести ее в свет.
Бабушка ничего не смогла ответить, лишь широко раскрыв беззубый рот, изумленно уставилась на Мальчика, будто видит впервые.
- Вот вам раз! - хлопнула в ладони Роза, засмеялась.
- Выучили ребенка.
Может быть, прения еще продолжались бы, да Роза вдруг, выскалась:
- Да кто здесь в скрипках разбирается; лишь в оружии толк видят.
От этого резюме бабушка сдалась, стали готовить Мальчика к концерту.
Их дом номер один по проспекту Революции (о какой революции неизвестно - их в России и в Чечне ныне не пересчитать), отсюда, в двух шагах площадь имени Ленина, правда памятника Ленину уже давно нет, есть постамент, зато идеи и дела еще живы - всходы дают, может быть, и памятник вновь воздвигнут? Позади памятника некогда был небольшой уютный сквер, в глубине которого находилось трехэтажное здание "Дома пионеров", которое было построено в 1953 году вместе со зданием обкома партии. Ни сквера, ни здания обкома КПСС уже давно нет, их вытоптали, снесли еще до войны, как чуждые символы. А вот "Дом пионеров" уже в войну изрядно побило, теперь спешно восстановили, назвали по-новому - "Дом молодежи и школьников". Сегодня открытие, большой праздничный концерт - мол, идеи мира и порядка в Чеченской Республике, да и в России в целом, здесь зиждутся, всюду торжествуют.
Вновь телекамеры, цветы и транспаранты кругом: вся агитация и пропаганда страны на этом пятачке. Есть гости из дальнего и ближнего зарубежья. А в фойе чуть ли не бесплатно, как при коммунизме, кое-что продается, только вместо песочников и лимонада - гамбургеры и "кока-кола" - к капитализму, чай, идем.
Военных совсем мало - так, один-два здоровенных, краснощеких генералов от каждого рода войск, что воюют в Чечне, в том числе и морских, а в основном все в гражданском - чиновничий люд, бизнесмены войны, их немалочисленная охрана. И не поймешь - где здесь русский, где чеченец иль еще кто - здесь все подчеркнуто улыбчивы, добры, здесь царит мир и порядок, все строго по рангу и ранжиру - и никаких гвоздей.
Концерт открывает государственный ансамбль танца "Вайнах". Затем, подтверждая дружбу народов, - казачий народный хор. Далее детский танцевальный ансамбль "Ловзар", где и выступает подружка Мальчика - Зезаг. А потом, по сценарию, перед началом торжественной части выступает и сам Мальчик, чего многие с нетерпением ждут, уже есть масса поклонников; их, в основном, в зал не впустили - не до масс!
Как и прежде, Мальчик исполнит всего три композиции: - одну - до, две другие - после громких речей.
- Выступает Нохчи Кjант, - с таким именем и фамилией объявили его по залу.
Лишь дети способны себя так вести - без каких-либо видимых эмоций. Мальчик уверенно вышел на центр сцены, сдержанно и галантно, как учила бабушка, поклонился залу. Выждал паузу, чтобы затихли аплодисменты.
И хотя планировалось в финале, а он вновь по-своему - взял начальные аккорды лезгинки, в зале с разных сторон одобрительно вскрикнули и замолкли, поглотившись мелодией. Роза в партере, бабушка из-за кулис, да и весь зал - затаили дыхание.
Задав основной тон лезгинки, Мальчик параллельно, как он сам научился, импровизируя, перешел на тоскливые кавказские мотивы, а потом понеслась огненно-дышащая страсть, так что все вскочили, в такт стали хлопать, и между рядов, не сдержавшись, в порыве гарцует парами в кавказском темпераменте молодежь, и не только. Но все внимание на сцену. Там, совсем юная, очаровательная Зезаг, с длинными смоляными косами, поверх белоснежной гjабали, как и обещала Мальчику, вышла вокруг него плавно танцевать, если он сразу же сыграет свою "фирменную" лезгинку.
А Мальчик, сам несказанно упиваясь игрой, внезапно умолк, отдавая дань уважения партнерше, выдал пару зажигательных "па", как его научили Роза и Бага, крикнул в зал:
- Хорс тох! - так что зал хором воскликнул, и вновь взялся за скрипку и с таким неистовством, с такой мощью, порывом и страстью продолжил игру, что пораженный этим натиском неведомой энергии, зал просто застыл в изумлении. А Мальчик полностью выложившись, вспотев, в безудержном экстазе заканчивая игру, просто пал на колени. Зал заликовал! Это был неслыханный фурор!
Стоя за кулисами, бабушка сама была изумлена, как и весь зал, она в восторге аплодировала, словно омолодившись, кричала: "браво, браво Мальчик"; пыталась увидеть в зале Розу, и вдруг остолбенела, как и он… Он, наверное, хлопая, что-то необыкновенное увидел, так и застыл, скрестив руки у груди, а взгляд, этот знакомый с юности ненасытный взгляд впился в Мальчика, точнее в … скрипку.
Находясь во втором ряду, не спуская глаз со скрипки и Мальчика, он грубо ткнул впереди стоящего, видимо охранника, что-то прорычал, еле поднимая отъетые ляжки, с шумом опрокидывая переднее кресло, с трудом перешагнул, и, благо, догадался не лезть прямо на сцену, - камеры кругом, пошел в обход.
Видя все это, бабушка в смятении. Бросилась к Мальчику, попыталась его увести, и прямо за кулисами они встретились, чуть ли не лоб в лоб столкнулись.
- Ба! - неподдельно удивляясь, развел руками молодой, холеный, столичный мужчина. - Неужто Афанасьева? - теперь фальшь улыбки на лице.
- Еще живы? - и, пытаясь исправиться, - Как говорится, здоровы. Ну, и славно, слава Богу.
Более его старушка вроде не интересовала; склоняясь на бок, вытягивая не только шею, но и ухоженное, слегка обросшее, что в моде, лицо, он попробовал заглянуть за тощую спину, за которой бабушка пыталась спрятать Мальчика и скрипку.
- Недурственно играет, недурственно, - наступал мужчина.
- А ну, покажи-ка свой таинственный инструмент.
Афанасьева задрожала, не зная, как ей быть. В это время по залу разнеслось:
- Слово предоставляется министру Российской Федерации по строительству и восстановлению Чеченской Республики - Столетову Илье Аркадьевичу.
Будто боль пронзила, мужчина скривил лицо, взгляд его заметался, он сделал было шаг к сцене, затем резко развернулся:
- А ну, дай скрипку! - властно протянул он руку к Мальчику.
Мальчик отпрянул, в страхе закрывая собой инструмент.
- Илья Аркадьевич, Илья Аркадьевич, - появилась взволнованная женщина и еще мужчины, - прямой эфир! Картинка в новостийном блоке, центральное телевидение. Прошу Вас, к микрофону!