Ветераны и молодое пополнение, прибывшее из десятка стран и влившееся в ряды СС и безмерно гордившееся своей принадлежностью к этим элитным формированиям, воюющим под эгидой самого фюрера, - эсэсовцы слаженно двигались вперед, точно идеально отлаженный механизм.
- Зиг хайль! - орал вместе со всеми фон Доденбург, охваченный искренним энтузиазмом.
На мгновение его глаза встретились со взглядом фюрера. Каким же мудрым, каким гордым и всезнающим выглядел в этот момент вождь великой Германии!
Маршировавший сзади Шульце фыркнул: "Черт побери, да этот бывший гефрайтер - настоящий сумасшедший!". Затем он громко пукнул, выражая тем самым свое презрение. Но этот звук полностью потонул в бравурном грохоте меди духового оркестра, который подстегивал марш десятков тысяч молодых эсэсовцев навстречу смерти.
* * *
Россия оказалась не самым лучшим местом для продвижения танковых колонн. Огромные сосновые леса беспрерывно тянулись на целые сотни километров. Между ними лежали болота, которые не пересыхали даже в разгар лета. Мосты едва выдерживали вес крестьянских телег, не то что 20-тонных танков Pz-IV. Карты, которыми разведслужбы снабжали войска, были из рук вон плохи и неточны. Дороги, отмеченные красным как автострады, оказывались на самом деле проселочными трактами; оборудованные переправы через реки - обычными бродами. Однако немецкие танки все равно продолжали довольно резво бежать вперед, делая по тридцать, сорок, а порой и по пятьдесят километров в день. Правда, это привело к огромному растягиванию коммуникаций - тыловые службы и обозы просто не поспевали за ними, как и пехота, которая, отстав, брела где-то позади в облаках пыли.
Тем не менее, несмотря на довольно непростые условия, немецкие войска одерживали одну победу за другой. Правда, время от времени русские оказывали весьма ожесточенное сопротивление. Но в таких случаях передовые части немцев просто обходили их и двигались дальше, а оказавшимися в окружении русским дивизиями занимались арьергарды вермахта.
К середине сентября немецкие войска вторглись уже в самое сердце России. Пал Киев, и в плен попали три четверти миллиона человек. Весть об этой грандиозной победе мгновенно распространилась во всех немецких частях. Даже Стервятника захватила волна всеобщего энтузиазма. Отбросив свой обычный цинизм, он заявил офицерам, собравшимся в тени старого вяза в центре пыльной площади какой-то заброшенной русской деревушки: "Война не продлится долго, господа. Сначала мы переправились через Буг, теперь взяли Киев. Скоро все будет кончено".
- Но с тех пор, как мы переправились через Буг, мы пока еще ни разу по-настоящему не сталкивались с русскими, - возразил Шварц. - Черт побери, господин штурмбаннфюрер, за последние недели я не увидел в прицеле ни одного русского танка. Только толпы каких-то оборванцев в красноармейских шинелях, которые озабочены одним: как бы побыстрее убежать от нас.
Стервятник кивнул:
- Знаю, знаю, Шварц. До сих пор вся русская кампания похожа на хорошо организованную экскурсию. За эту неделю, например, у нас выбыло всего лишь пять человек. Всего пять! Представляете, как все это выглядит с точки зрения штаба? Тот бывший сержант, который руководит нашей дивизией, наверняка решит, что у нас тут вместо настоящей войны какая-то легкая прогулка…
Молодые офицеры "Вотана" согласно кивнули. Они думали точно так же, как и штурмбаннфюрер Гейер.
* * *
Когда батальон остановился на ночь в русской деревне, фон Доденбург решил ночевать не в танке, где было слишком жарко, а остаться на ночлег в одной из старых изб - невзирая на риск подцепить там вшей, которыми эти халабуды буквально кишели.
Зайдя в избу, он обнаружил там сидящего на земляном полу старика.
- Ну что, папаша, - спросил его фон Доденбург, - как дела?
Старик ответил ему на ломаном немецком. Они немного поговорили. Но фон Доденбургу не хотелось разговаривать. Ему хотелось что-нибудь выпить, съесть и поскорее завалиться спать. Он показал на огромную русскую печь, которая занимала большую часть избы, и сказал:
- У тебя, дедушка, должно быть, очень большая семья, раз ты построил такую большую печь.
Старик засмеялся, и его маленькие глазки почти исчезли в сетке морщин.
- А вы, немцы, собираетесь зимовать в России? - спросил он.
- Конечно, собираемся, - ответил Куно фон Доденбург.
Старик рассмеялся еще громче, обнажая свои голые десны.
- Над чем ты смеешься, старый дуралей? - рассердился фон Доденбург.
Старик посмотрел на фон Доденбурга и вытянул в его сторону свой указательный палец.
- Тогда вы узнаете, зачем мне понадобилась такая большая печь. Тогда вы узнаете, немцы.
* * *
Пять минут спустя в избу вбежал оберштурмфюрер Шварц. По его лицу струился пот, глаза возбужденно горели.
- Я везде искал вас, фон Доденбург, - крикнул он. - Где вы были?
- В чем дело, Шварц?
- Срочные новости, фон Доденбург! Мы выступаем через час. Только что получен приказ на марш из штаба дивизии…
Фон Доденбург надел ремень и засунул пистолет в кобуру.
- Пошли, Шварц!
Они вышли из избы. Унтер-фюреры свистели, созывая бойцов "Вотана". ССманны торопливо скатывали матрасы и засовывали их в танки. Все находилось в непрерывном движении. Но сидевший внутри темной избы старик продолжал хихикать:
- Вы узнаете, немцы. Вы скоро это узнаете!
Глава вторая
Уже почти рассвело. Танки фон Доденбурга осторожно ехали по бревенчатой гати, проложенной через топь. Было очень тихо. Слышен был лишь скрежет гусениц тяжелых танков. Русские нигде не появлялись. Лишь один раз в темное небо в нескольких сотнях метров впереди взлетела осветительная ракета, но за этим ничего не последовало. Русских по-прежнему нигде не было видно.
Никто не произносил ни слова, все внимательно смотрели на гать. И фон Доденбург, и Стервятник, которые ехали на передовом танке, прекрасно понимали, что весь переход 11-й немецкой армии через Перекоп зависел от того, успеет ли "Вотан" перебраться через перешеек и закрепиться на плацдарме до того, как русские поднимут тревогу, обнаружив, что группировка Манштейна перешла в наступление.
Узкий перешеек, который соединял Крымский полуостров с материком, был покрыт бесконечными соляными болотами, которые делали его практически непроходимым. Через эти болота было невозможно перебраться даже на резиновой лодке - особенно днем, под шквальным огнем русских.
Сейчас перед танками шли два молодых добровольца из состава бойцов первой роты фон Доденбурга. Они подавали сигналы фонариками, показывая, что путь впереди свободен. Дважды немецкие танки едва не уходили в зыбкую трясину, заставляя бойцов обливаться потом от страха. Но им все-таки повезло: болото так и не засосало их. Они осторожно продолжали движение вперед.
Время тянулось мучительно медленно. За рычагами танка сидел унтершарфюрер Шульце. Фон Доденбург слышал, как он тихонько матерился себе под нос, с трудом нащупывая единственно правильный путь и стараясь не провалиться в трясину. Несмотря на то, что ночь была прохладной, фон Доденбург чувствовал, что весь обливается потом. Он вытер пот со лба и прошептал, обращаясь к Стервятнику:
- Остается лишь надеяться, что скоро этот кошмар должен закончиться!
- Я тоже молюсь, чтобы это было так, - ответил штурмбаннфюрер Гейер. - Если русские обнаружат нас здесь, они устроят нам кровавую баню. Тут мы не способны ни на какой маневр. Они расстреляют нас, как в тире…
Его слова прервал душераздирающий вопль. Шульце немедленно остановил танк.
- Что это было? - спросил Стервятник. - А, я не вижу света фонарика справа! Он куда-то исчез!
Из темноты вынырнул доброволец, который указывал танкам дорогу через топь.
- Господин офицер, - закричал он, - это Штефан! Он…
Фон Доденбург узнал парня - молодого фольксдойче из Румынии, недавно зачисленного в состав батальона.
- Что случилось, Дудек? - спросил он парня.
- Штефан провалился в болото. Слышите?
Со стороны топи вновь донесся душераздирающий жалобный крик. За ним последовали хлюпающие звуки, точно болото неудержимо засасывало в себя человека, а он отчаянно пытался удержаться на поверхности.
Фон Доденбург хотел было спрыгнуть вниз, но Стервятник удержал его.
- Оставайтесь здесь, фон Доденбург! - приказал он.
- Но мы должны постараться помочь этому несчастному, господин штурмбаннфюрер! - возразил фон Доденбург.
- Помочь ему невозможно. Эти болота поистине бездонные. Если вы сделаете хотя бы один шаг в сторону от гати, то вас постигнет точно такая же судьба, фон Доденбург.
- Но мы не можем просто… - Он услышал, как жалобно вскрикнул тонущий боец. - О боже, мы не можем позволить ему умереть подобным образом!
- Он должен умереть, - холодно проронил Стервятник. - Мы не можем рисковать успешным выполнением нашего задания из-за одного человека. Из-за какого-то крестьянского паренька, который прибыл к нам бог знает откуда.
Он нагнулся к Дудеку:
- Возвращайся на свое место. Я займу место Штефана. Вдвоем мы станем указывать путь танкам.
Стервятник спрыгнул с танковой башни и повернулся к фон Доденбургу:
- Продолжайте движение, гауптштурмфюрер. Мы будем указывать вам дорогу.
Фон Доденбург толкнул Шульце в плечо. Тот тронул танк. Pz-IV покатил дальше, ориентируясь на два огонька фонариков, которые вспыхивали впереди в темноте.
* * *
Наступил рассвет. Ногайскую степь окрасил розовый отблеск солнца, похожего на раскаленный красный шар, едва поднявшийся над горизонтом. Степь, ровная и гладкая, как паркет, уходила в бесконечность. На ней не было видно ни единого деревца, ни единой постройки. Лишь очень далеко виднелись какие-то столбы. Опустив бинокль, фон Доденбург спросил Стервятника:
- А что это за столбы, господин майор, как вы думаете?
Стервятник зевнул. В глубине его рта блеснули золотые коронки.
- Это старая телеграфная линия, построенная фирмой "Сименс" еще в начале века. Соединяет Англию с Ираном. Кроме этих столбов, здесь больше ничего не видно, не так ли?
Фон Доденбург кивнул.
- Для продвижения танков такая местность просто замечательна, -сказал Стервятник. -Но все равно надо сохранять осторожность. Нельзя исключить возможность, что русские могут появиться совершенно неожиданно. Мы будем двигаться в направлении деревни Преображенка. - Он щелкнул пальцем по карте. - Если карта не врет, до нее два часа пути. Там мы остановимся, поедим и затем проследуем в направлении на Парпач. - Стервятник потер кончик носа. - Будет лучше, фон Доденбург, если вы со своими танками поедете впереди. В качестве передовой группы. И обеспечите колонне боевое охранение.
- Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер!
Через пять минут группа фон Доденбурга помчалась вперед. Впереди быстро поднималось солнце, ослепляя людей и не позволяя разглядеть, что ожидало их впереди. Шульце внимательно осмотрел линию горизонта и шепнул фон Доденбургу:
- У меня какое-то странное чувство, что там что-то есть, господин гауптштурмфюрер. Только я никак не могу понять, что же это такое.
- Это все твое воображение, Шульце! - рассмеялся фон Доденбург. - Ты, наверное, становишься слишком старым для подобных переходов.
- Возможно, господин гауптштурмфюрер, возможно, -хмуро произнес Шульце. -Но только я, честно говоря, так не думаю.
Примерно через полчаса справа от них появилась группа всадников. Прежде чем фон Доденбург успел хорошенько рассмотреть их в бинокль, они внезапно исчезли, растаяв в степи, точно серые привидения.
Но фон Доденбург прекрасно понимал, что это означает. Русские уже засекли их.
Он поднес к губам микрофон:
- Говорит Дора-1. Обнаружил русских справа. В направлении на три часа. Слышите меня? Русские справа.
Было уже шесть часов утра, солнце довольно высоко поднялось в небо. Но бойцам фон Доденбурга было некогда любоваться красотами окружающей природы. Они внимательно рассматривали деревню Преображенка, которая находилась прямо перед ними. Внимательнее всех осматривал ее в бинокль сам фон Доденбург.
Деревня представляла собой обычное скопище старых изб. Внешне все выглядело совершенно нормально. Над некоторыми домишками поднимался дымок, свидетельствуя о том, что их хозяева встали и растапливают с утра печи. Несколько человек медленно двигались вдоль изгороди - очевидно, они еще не вполне проснулись. Было слышно, как в деревне гогочут гуси и лают собаки.
Фон Доденбург облизал губы. Стоило ли здесь останавливаться? Не являлось ли все это ловушкой? Основные силы батальона под командованием штурмбаннфюрера Гейера находились примерно в двух километрах позади. А что если здесь была все-таки устроена ловушка, и он попал бы в нее? Тогда под угрозой оказалось бы все продвижение армии Манштейна через Перекоп… Один неверный шаг с его стороны мог означать провал всей крупной операции.
- Что будем делать, господин гауптштурмфюрер? - спросил Шульце. - Честно говоря, у меня от голода уже живот сводит. Я был бы не прочь зайти в эту деревеньку на часок и что-нибудь пожрать.
Слова Шульце оказались решающими. Фон Доденбург знал, что его бойцы не ели уже пятнадцать часов. В деревне они могли бы, по крайней мере, немного отдохнуть и что-нибудь поесть.
- Вперед, - махнул он рукой. - Остановимся в этой деревне.
Моторы танков взревели. Бронированные машины двинулись к деревне. Несмотря на то, что она казалась абсолютно мирной, все, тем не менее, были настороже. Люди не отрывались от пулеметов, пушки были по-прежнему нацелены на деревенские избы.
До околицы деревни осталось пятьсот метров, потом четыреста, потом всего триста. Наконец, уже двести/Ничто не нарушало мирного спокойствия. На дорогу вышло стадо овец. Стоя на башне Pz-IV, фон Доденбург внимательно смотрел на деревню. Он прекрасно понимал, что в таком положении представляет собой чрезвычайно удобную мишень для любого снайпера, однако что-то мешало ему укрыться за броней танка. В глубине души он сознавал, что, стоя так и демонстрируя, что все нормально и бояться совершенно нечего, он придавал уверенности всем остальным бойцам - и прежде всего, наиболее молодым.
Когда его танк поравнялся со стадом овец, он, не выпуская из рук "шмайссер", крикнул пастуху:
- Здравствуй!
- Здравствуйте, - ответил пастух и посмотрел снизу вверх на немецкого офицера. У него было лицо с желтоватой кожей и слегка раскосые глаза.
Фон Доденбург внимательно осмотрел его. Кажется, туземец не прятал под одеждой никакого оружия.
- Убери отсюда овец. Давай! - приказал фон Доденбург.
Пастух кивнул и начал сгонять овец с дороги.
Фон Доденбург поднес к губам микрофон:
- Танки остаются у околицы деревни! В деревню войдут пехотинцы на бронетранспортерах!
"Броники" рванулись вперед. Сидевшие в них пехотинцы внимательно вглядывались в деревенские строения.
Фон Доденбург повернулся к Шульце:
- Останешься тут за старшего. Я пойду вместе с пехотинцами, осмотрю деревню.
Шульце открыл было рот, чтобы возразить ему, но фон Доденбург опередил его:
- Если со мной что-нибудь случится, Шульце, то, я надеюсь, ты выручишь меня из беды…
Унтершарфюрер остался в танке. Фон Доденбург спрыгнул вниз и залез в проезжающий мимо бронетранспортер. После этого все шесть машин дружно направились к центру деревни.
У ближайшего дома фон Доденбург спрыгнул на землю. Подойдя к избе, он сильным пинком распахнул входную дверь. На него пахнуло густой смесью запахов вареной капусты, махорки и грязных человеческих тел. Сжимая в руках автомат, фон Доденбург внимательно осмотрел избу. Вооруженных людей здесь не было. Лишь в дальнем конце сгрудилось несколько жалких фигур. Это были худые крестьяне с иссохшими руками и ногами. Их нечего было опасаться.
- Все в порядке, - обратился к ним один из эсэсовцев. - Нас не стоит бояться.
- Спроси его, нет ли здесь, в деревне, русских солдат, - потребовал фон Доденбург.
Но спрашивать этих жалких крестьян было бесполезно. Они все равно ничего не могли сказать. Фон Доденбург швырнул им батончик шоколада и вышел из избы.
Следующая изба, в которую они зашли, практически ничем не отличалась от предыдущей. На куче тряпья сидела древняя бабушка с совершенно беззубым ртом. Рядом с ней в грязи возились дети со вздувшимися от недоедания животами. Фон Доденбург швырнул им еще один батончик шоколада и вышел. Но по какой-то непонятной причине дети даже не кинулись поднимать с пола сладость.
Сморщив нос, фон Доденбург посмотрел на молодого унтерштурмфюрера, который командовал в "Вотане" пехотинцами:
- Какая здесь все-таки вонь! Она проникает везде.
Молодой офицер, который прибыл в Россию лишь две недели тому назад после окончания Офицерской школы СС в Бад-Тельце, пожал плечами:
- Это же сплошь недочеловеки. Они ничем не лучше свиней. Что еще можно от них ожидать…
Неожиданно раздался сухой треск, точно сломалась какая-то ветка. Лейтенант начал медленно оседать вниз.
- В чем дело? - воскликнул фон Доденбург.
Раздалась яростная автоматная очередь. Еще один эсэсовец свалился в пыль. Из-за угла показалась группа русских солдат. Они бешено стреляли по эсэсовцам.
Фон Доденбург, не раздумывая, упал на землю рядом с мертвым унтерштурмфюрером и выпустил в сторону русских длинную очередь.
- Всем лечь на землю! - заорал он. - Немедленно ложитесь на землю!
В бешенстве от того, что русским удалось так ловко заманить его в ловушку, фон Доденбург яростно поливал противника огнем из автомата.
- Держаться! Держаться до подхода своих! - орал он. - Метайте в них гранаты!
В русских полетели гранаты. В воздухе засвистели осколки. Враги стали падать замертво. Кого-то взрывом отбросило в сторону. В этот момент в конце улицы показались немецкие танки. Они мчались прямо к фон Доденбургу и попавшим в засаду эсэсовцам, давя все на своем пути. В самом первом танке сидел унтершарфюрер Шульце. Он остановился возле Куно и, распахнув люк, осуждающе покачал головой:
- Как же вы неосторожны, господин гауптштурмфюрер!
Броня танка Шульце была залита кровью раздавленных овец. Перехватив взгляд фон Доденбурга, он объяснил:
- Когда началась стрельба, этот мерзавец, который делал вид, что пасет овец, попытался направить их прямо на танки. Дело в том, что к овцам снизу были привязаны противотанковые гранаты. Слава богу, что я вовремя разгадал его трюк. Вместо того, чтобы подставлять танки под удар, я помчался прямо вперед, сметая все на своем пути. И вот я здесь.
- Благодарю тебя, Шульце, - устало промолвил фон Доденбург. - Ты действительно быстро соображаешь.
По грязному лицу Шульце расплылась довольная улыбка.
Через час "Вотан" выступил в направлении на Парпач. Впереди двигалась вторая рота под командованием Шварца. За спинами у эсэсовцев осталась разгромленная деревня, в которой им попытались устроить засаду. Впереди их ждала полная опасностей неизвестность.