Тиме приказал всем стоящим на мостике визуально определить расстояние до "Бактриа". Командир очень любил такого рода тренировки. Точность ответа проверялась с помощью дальномера, который Коппельман принес с центрального поста. Точнее всех оказался Тиме, хотя и у остальных моряков результаты были неплохими. С наступлением темноты погрешность при визуальной оценке расстояний увеличивалась, поскольку ночь как бы приближала все предметы. Хельмуту это занятие понравилось, и он с интересом наблюдал за поведением своего командира. Старик отличался исключительной строгостью ко всем нарушителям. Когда однажды второй вахтенный офицер при преследовании вражеского судна по собственной инициативе приказал изменить курс, Тиме две недели не разговаривал с ним. Каждый приказ лейтенанту он передавал косвенно или в письменной форме. У Коппельмана сложилось впечатление, что он попал учеником в солидную фирму, в которой все определял шеф. Здесь не было доверенных лиц, которые могли принимать самостоятельные решения.
***
Около полуночи подводная лодка изготовилась к атаке. Две балластные цистерны были наполнены водой, и теперь над поверхностью моря выглядывала только овальная рубка лодки. Вражеское судно высоко возвышалось над линией горизонта. Первый торпедный аппарат приготовили к пуску. Через переговорную трубу капитан-лейтенант передал последние указания. Минуту спустя из носового отсека ответили:
- Данные учтены, первый аппарат готов.
Противник продолжал медленно продвигаться вперед, и, когда до него оставалось шестьсот метров, последовала команда:
- Внимание! Первый торпедный аппарат - пли!
В следующий момент Коппельман почувствовал, как от мощного толчка содрогнулась вся лодка. Из гидроакустической рубки сообщили, что торпеда пошла по заданному курсу. Эта информация имела существенное значение. При неисправности торпеда могла выйти из-под контроля и создать угрозу для самой подводной лодки. Помочь в таком случае могло только срочное погружение.
Унтер-офицер у центрального пульта нажал на секундомер. На мостике тоже вели отсчет. Время хода торпеды должно было составить примерно двадцать секунд. Когда обер-лейтенант Бергер досчитал до пятнадцати, напряжение достигло наивысшей точки. Теперь торпеда могла достичь цели в любое мгновение.
- Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, - продолжал отсчитывать Бергер.
Промах почти исключался. Может быть, неправильно определили расстояние? Значит, оно составляло более тысячи метров? Это невозможно.
Бергер досчитал уже до тридцати, и тут Тиме грубо оборвал его:
- Заткнитесь же вы наконец! Торпеда прошла мимо цели!
Командир приказал подготовить второй торпедный аппарат. Он отправил Бергера в торпедный отсек, чтобы тот сам проконтролировал работу торпедистов. Ему казалось, что они допускают какую-то ошибку. Правда, этот промах имел и положительное значение. Сейчас уже можно было с уверенностью сказать, что отставшее судно не представляет собой ловушки для подводной лодки, ибо в противном случае оно наверняка зафиксировало бы шум торпеды и приняло соответствующие меры. Однако ничего подобного не произошло, и судно спокойно следовало дальше.
Бергер доложил о готовности второго торпедного аппарата. На этот раз Тиме решил атаковать противника с четырехсот метров. Это означало, что торпеда достигнет цели через четырнадцать секунд. Когда торпеда с шипением покидала торпедный аппарат, экипаж молился, чтобы она попала в цель.
- Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… - считал Бергер.
Но прежде чем он успел произнести "четырнадцать", с кормы "Бактриа" поднялся огромный столб огня. Цель была поражена. Моряки на мостике молча пожимали руку командира, строго соблюдая субординацию. Коппельман восторженно прокричал "ура", давая выход накопившимся чувствам. Он был горд этим успехом и своим Стариком.
***
Подводная лодка отошла в южном направлении, чтобы избежать ответных действий противника. Курс менялся много раз, и в конце концов никто, кроме командира, не знал, где она, собственно говоря, находится. Коппельман потерял всякую ориентировку и, когда через полчаса увидел, что лодка вышла опять на ту же позицию, с которой был произведен пуск торпед, очень удивился. Узкая светлая полоса все еще стояла над линией горизонта. На воде качались две спасательные шлюпки и светились какие-то маленькие фонарики. Тиме объяснил, что такие фонарики англичане прикрепляют к спасательным жилетам, чтобы было легче обнаруживать терпящих бедствие людей. Экипаж нашел это приспособление очень полезным.
Обе спасательные шлюпки предпринимали отчаянные усилия, чтобы выловить людей из воды. Коппельман не мог понять, почему командир оставался на месте и не преследовал конвой. Неужели ему доставляет удовольствие смотреть, как гибнет судно? Вскоре впереди показался корабль. Тиме грубо обругал наблюдателя, который очень поздно заметил противника. Моряку, очевидно, было гораздо интереснее смотреть на тонущее судно, чем вглядываться в морскую даль.
Капитан-лейтенант приказал не спеша погружаться под перископ. Перед тем как предпринимать какие-либо действия, Тиме хотел внимательно изучить нового противника. Для него не составляло труда определить тип приближавшегося корабля. Еще до того как обозначился его силуэт, он спокойно сказал, что подходит корвет. По опыту Тиме уже знал, что может предпринять противник в подобной ситуации. Во-первых, командир охранения мог бросить "Бактриа" на произвол судьбы. Но это противоречило бы требованию командования спасать гибнущих даже ценой своей жизни. Во-вторых, зная о том, что против него действует одиночная подводная лодка, он без особого риска мог сразу направить для спасательной операции один корабль. И, наконец, в-третьих, командир охранения мог бы дождаться рассвета и на быстроходном корабле отправиться к месту, где было потоплено судно. И вот когда ночью появился корвет, Тиме понял, что противник выбрал второй вариант действий.
Коппельман восхищался способностью командира разгадывать замысел противника. Это являлось одним из важнейших условий достижения успеха. Еще в училище для подводников местное командование обратило внимание на блестящие способности Тиме в тактике ведения морского боя и намеревалось, когда этот курсант получит боевой опыт, пригласить его на преподавательскую работу.
Дальнейший план действий был ясен. Главное состояло в том, чтобы точно определить тактико-технические данные корвета. Коппельман усердно записывал все то, что ему говорил командир. В какой-то миг юноше показалось, что он походил сейчас на секретаря суда из одного старого фильма, от точности записей которого зависел вопрос жизни или смерти подсудимого.
Корветы, которые Англия начала спешно строить после объявления войны, не представляли серьезной опасности для подводных лодок при действиях в ночных условиях. Но затем англичане на верфях Клайд и Мерси стали перевооружать и оснащать эти корабли радиолокационными установками, способными обнаруживать рубку подводной лодки на большом расстоянии. При реконструкции мачта корабля переносилась за мостик и монтировалась вместе с радаром. Теперь по этому признаку командиры немецких подводных лодок могли судить, есть ли на корвете радар или нет.
Наблюдая в перископ, Тиме установил, что появившийся корвет радара не имел, и отдал распоряжение на всплытие в нескольких милях от противника. Под покровом темноты лодка медленно приближалась к очередной жертве. Матросы на мостике с напряжением следили за происходящим. Корвет описал большой круг около погружавшегося на дно судна, желая, очевидно, выяснить, нет ли вблизи подводной лодки, пославшей торпеду, а затем остановился.
Тиме приказал зарядить "счастливый", как он выразился, второй торпедный аппарат. Если позволяла обстановка, он редко производил выстрел из аппарата, который уже дал осечку. Как все истинные моряки, он был суеверен.
Обе спасательные шлюпки направились к корвету. В бинокль можно было наблюдать, как вражеские моряки из первой шлюпки поднялись на корабль и некоторое время в нерешительности стояли около борта. Неожиданно многочисленные желтые огоньки погасли. Очевидно, кто-то приказал людям выключить фонарики на их спасательных жилетах.
Маневрируя, лодка медленно приближалась к корвету, и, когда расстояние до него составляло восемьсот метров, Тиме не спеша, почти небрежно приказал выпустить торпеду. В этот момент к вражескому кораблю причалила вторая спасательная шлюпка.
- Шесть, семь, восемь… одиннадцать, - считал старший помощник командира.
Первые моряки из спасательной шлюпки уже поднялись на борт корабля.
- Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
Множество рук протянулось навстречу, чтобы помочь морякам с затонувшего судна.
- Семнадцать, восемнадцать…
Уже последние люди покидали шлюпку.
- Двадцать, двадцать один… - продолжал отсчитывать Бергер.
Вот-вот корвет снова отправится в путь. Но сделать этого ему не удалось. В этот момент высоко в воздух взметнулась водная струя. Торпеда попала точно в середину корабля. В течение нескольких секунд корвет, который с такой энергией спасал команду "Бактриа", развалился на части. Воспламенились запасы горючего. На месте катастрофы поднялся в небо гигантский яркий факел. Вряд ли кому удалось выбраться из этого кромешного ада. Отсутствие на корабле радара привело к гибели более ста человек.
- Полный вперед! - скомандовал Тиме, а затем приказал срочно передать радиограмму командованию подводных сил.
Через час должно было взойти солнце, и следовало ожидать, что командир охранения организует поиск подводной лодки. Тиме решил как можно дальше отойти от места торпедирования двух судов, а потом, описав большой круг, к вечеру снова настичь конвой.
Моряки стали поговаривать о том, как бы устроить небольшое празднество по случаю одержанной победы. Они послали добродушного боцмана Хуна, раньше служившего с Тиме на другой подводной лодке, осторожно прозондировать мнение командира на этот счет. Капитан-лейтенант великодушно разрешил приготовить праздничный обед и выдать несколько бутылок вина. Ответственным за это мероприятие назначили боцмана и выделили ему в помощь двух человек.
Точно в назначенное время Тиме пришел в кубрик, где за двумя длинными столами уже сидел почти весь экипаж. С камбуза начали подавать деликатесы, о существовании которых никто на борту и не подозревал. Вкусно пахли пирожки с телятиной, подогретое гусиное мясо в консервных банках - этикетки на них были написаны на каком-то славянском языке. Втайне моряки радовались, что на лодке был такой искусный кок, получивший эту профессию еще до войны.
Тиме пребывал в хорошем настроении. Он взял карандаш и лист бумаги и стал объяснять машинистам осуществленный им план атаки вражеских судов. Они слушали командира с большим вниманием, поскольку практически ничего не знали о ходе боя. В конце капитан-лейтенант угостил экипаж шнапсом. Никто, конечно, не опьянел от такого мизерного количества алкоголя, за исключением боцмана Хуна. В трезвом виде он был нормальным человеком, но стоило ему выпить хоть несколько капель спиртного, как его трудно было узнать. Он становился болтливым и без конца сочинял какие-нибудь небылицы, не вынимая изо рта свою потухшую трубку. То боцман работал летчиком метеорологической службы в Гималаях, то курсировал у тропика Рака на каком-то трехмачтовом барке, хотя каждый знал, что до войны он дальше Северного моря нигде не бывал, то в полночь встретил неописуемой красоты обнаженную девушку на Гавайских островах.
Хельмут никак не мог настроиться на общее веселье. Время от времени перед его глазами возникали картины гибнущих судов, в ушах раздавались душераздирающие крики тонущих. Откровенно говоря, торпедировать корвет при проведении им спасательной операции было большой подлостью. Не нарушало ли это международное соглашение по мореходству. Ведь люди на "Бактриа" не были военными… Коппельман удивлялся, почему такой вопрос возник у него только сейчас. Командир подводной лодки говорил о многом, но об этом умолчал.
Стоявших на вахте моряков подменили, чтобы они получили свой праздничный обед и выпивку. Тиме и офицеры оставались пока в кубрике, они дождались моряков с вахты и поздравили их с боевым успехом. Офицеры понимали, что хорошее настроение экипажа имело большое значение для выполнения поставленной задачи. Ведь впереди предстояли очень тяжелые дни.
Однако в конце обеда произошел досадный случай, который омрачил торжество. Один старый матрос позволил себе осторожно намекнуть, что выданного шнапса было очень мало, и, подняв пустую рюмку, как можно вежливее попросил:
- Не будете ли вы, господин капитан-лейтенант, так любезны и не прикажете ли выдать для экипажа… - Но закончить фразу не успел.
Другой матрос вскочил со своего места и без разрешения направился за спиртным. Тиме возмутился этой выходкой и немедленно отправил под арест обоих незадачливых просителей. Затем он резко поднялся и, сделав знак офицерам следовать за ним, вышел из кубрика.
После обеда наблюдатели доложили о появлении дымов по правому борту. Подводная лодка снова пошла на сближение с конвоем. Тиме приказал идти полным ходом - он намеревался обогнать конвой и выйти в удобную позицию атаки, находящуюся на курсовом угле сорок пять градусов на траверзе цели. Защита конвоя усилилась. Тиме показалось, что он обнаружил два новых эскадренных миноносца и два новых корвета. Очевидно, вражеское командование посчитало, что конвою грозила большая опасность, и направило ему на помощь подкрепление. Из этого Тиме сделал вывод, что другие немецкие подводные лодки находились где-то поблизости от него.
В данной обстановке было бы самоубийством предпринимать атаку на хорошо охраняемый конвой. Удалившись на значительное расстояние, Тиме отдал приказ к всплытию и передал свои наблюдения в Париж, где теперь располагался штаб немецкого командования подводных сил. Через десть минут ему вручили подтверждение в получении от него радиограммы и приказ оставаться вблизи конвоя и поджидать прибытия остальных подводных лодок, из которых будет сформирована группа "Щука".
После короткого наблюдения Тиме сразу усмотрел новую жертву - вырвавшееся вперед крупное судно. Это случалось часто, поскольку не всегда в конвое соблюдалась строгая дисциплина. Флагманский эскадренный миноносец, в сущности, не должен был отдавать каких-либо приказов своим торговым судам. Британский либерализм не поощрял такой строгой военной подчиненности. Кроме того, поддерживать порядок в колонне таких разнотипных судов, из которых часть принадлежала даже другим странам, было делом нелегким. Тиме ни за какую цену не согласился бы поменяться местами с командиром охранения такого конвоя.
Капитан-лейтенант сосредоточил все свое внимание на впереди идущем судне. "Вот опять удалось настичь отставшего противника, теперь можно и атаку повторить", - думал он.
Вновь прибывшие эскадренные миноносцы, очевидно, не придерживались какой-то строго установленной позиции, а служили своего рода дополнительным охранением и имели большой, но не точно ограниченный сектор поиска. Дважды Тиме был вынужден давать срочный приказ к погружению, потому что один из миноносцев слишком близко подходил к нему. Когда подводная лодка смогла снова всплыть, расстояние до конвоя увеличилось на много миль. Вечером Тиме потерял из поля зрения одиночно следовавшее судно, а продвигаться наудачу в ночных условиях не имело никакого смысла.
Как и следовало ожидать, за ночь конвой теснее сомкнул строй. Временами он преднамеренно замедлял ход, чтобы отставшие суда могли нагнать его. Суда конвоя строго выдерживали заданный курс.
Тиме и его экипаж уже больше не считали, что смогут действовать в одиночку против конвоя. На них дважды сбрасывали глубинные бомбы: корветы постоянно описывали круги в поисках подводных лодок, которые, очевидно, находились поблизости от конвоя.
Тиме долго наблюдал с близкого расстояния за эсминцем, выполнявшим специальное задание. Этот корабль шел на большом удалении от конвоя, регулярно посылая в эфир радиосигналы SOS, а ночью пускал в воздух красные ракеты. Противник хотел ввести в заблуждение немецких подводников и заставить их атаковать хорошо вооруженный корабль. Тиме посмеивался. Такие уловки приносили англичанам успех в 1940 году, потому что это было новым и неожиданным. Теперь на них мог попасться разве только новичок, но англичане все еще прибегали к этой тактике, особенно когда конвою угрожало много подводных лодок.
До следующего полудня у Тиме было еще достаточно времени. Через каждые полчаса он понимался на мостик, чтобы понаблюдать за конвоем. Черные дымы на горизонте были едва различимы. Вечером командир подводной лодки стал осторожно приближаться к противнику. Тиме все время всматривался в южном и западном направлении. Солнце уже заходило, и горизонт начинал темнеть. На какое же расстояние надо подойти к конвою, чтобы остаться незамеченным? Интуиция и опыт Тиме должны были подсказать ему ответ.
У вырвавшегося вперед вражеского судна уже отчетливо виднелись мачтовые антенны, затем стали вырисовываться контуры надстройки. Оно шло более чем на пять миль впереди от охранения.
Теперь для Тиме наступило время более основательно заняться этим беглецом. Облако дыма свидетельствовало о том, что это было крупное судно. Дымовая труба у него отодвинута далеко к корме. "Вероятно, это танкер", - решил Тиме и, конечно, оказался прав.
Когда судно стало видно яснее, вахтенным на мостике пришлось только засвидетельствовать по расположению надстроек, по контурам носовой и кормовой частей, что перед ними действительно танкер. По справочнику они определили, что судно относится к типу "Андалусия", имеет 9973 брутто-регистровые тонны, длину - 153 метра. Раньше оно ходило под норвежским флагом по случайному фрахту, а теперь перевозило нефть для Англии.
В какое-то мгновение Тиме пожалел, что не смог встретиться с конвоем, когда тот направлялся в Америку. Сейчас танкер определенно шел с балластом. Но и незагруженное судно было лакомым куском, ради которого стоило идти на риск.
Капитан-лейтенант разволновался и едва сдерживал себя. Обычно он не бросался в бой сломя голову, а действовал спокойно и расчетливо, использовал каждый предоставлявшийся ему шанс. Но сейчас он поддался азарту охоты, уподобляясь легавой, готовой сорваться в любое мгновение. Трезвый расчет с трудом одерживал в нем верх.
Вначале Тиме хотел дать залп двумя торпедами веером. Он исходил из предположения, что танкер не такой уж безобидный, каким кажется с первого взгляда. В последнее время многие быстроходные суда были оснащены артиллерией, гидроакустическими станциями, радарами и даже глубинными бомбами почти как вспомогательные крейсера. Итак, на всякий случай следовало соблюдать меры предосторожности.