Геббельс даже не удостоил меня ответом. Он лишь чуть подался вперед, пропуская меня к заветному проёму.
- Солнышко! Я заеду за тобой в пять. - уже за спиной услышал я его неожиданно воркующий голос. - Закройся чуть раньше. Там Апина прилетела с "Любэ". Я приказал занять нам лучшие места….
И в миг всё стало на свои места!
На улице у дверей стоял комендантский УАЗик.
"Теперь ясно, как она сквозь эту грязь пробирается!" - мелькнуло запоздалое прозренье и, не дожидаясь пока комендант узнает о моём более чем нескромном предложении его "солнышку", я опрометью юркнул за "Военторг" и ломанулся по полю к стоявшим недалеко палаткам какой-то части…
…Часа полтора я отсиживался у знакомых "ураганщиков", пережидая все последствия посягательства на подругу коменданта. Потом на попутном "Урале" добрался до своих. В лагере меня встретил дежурный по отряду прапорщик Гуськов. С заговорщицким видом от отвёл меня за штабную палатку:
- Слушай, тут "Геббельс" по твою душу приезжал. Я его таким злым никогда не видел. Думал, взорвётся от злости. Что ты там натворил?
Я лишь безнадёжно махнул рукой.
…В конце концов через пару часов я уже буду лететь в "вертушке" в родной отряд. А там, глядишь всё и поутихнет. И вообще, на Ханкале я могу не появляться аж до замены…
Но вылететь не выполнив приказ я не мог.
- Где Эрик?
- Они с зампотехом поехали к "советам" за движком. Оттуда сразу к вертолету. Тебя, кстати, ещё и замполит вспоминал. Запрашивал по связи как у тебя дела с тренажёром? Я, правда, не понял с каким.
"Вот гад! Между прочим, это его работа, досуг личного состава обеспечивать…"
* * *
…Оставалась последняя надежда. Толя Лазаренко начальник местного клуба. С ним мы познакомились год назад в самолете. Вместе летели из Чкаловского. Толя своего рода уникум. Проныра и выжига, каких свет не видывал. Он может подкатить к кому угодно, и уже через пять минут будет считаться своим в доску. Достанет французский коньяк на Ханкале и ящик "минералки" в любой пустыне. Но человек он беззлобный, и нежадный. Когда отряд возвращался на Ханкалу, мы часто с ним проводили вечера. И, насколько я смог понять из его рассказов, всех окрестных красоток он знал не только по именам, но и на ощупь…
Начальник клуба был по обыкновению хорошо "под шафе".
- …Лёлек, (так он меня называет за лёгкое сходство с молодым Мироновым из "Бриллиантовой руки") так тебе бабу нужно? Так бы сразу и сказал. Да я для родного спецназа хоть Лолобриджиду с Луны привезу. Нет проблем! Щаз найдём тебе бабу. - пошатываясь он подошёл к телефонному аппарату на столе. Крутнул ручку вызова.
- Аллё! Девушка, мне столовую военторга!
…Слово "Военторг" болезненно резануло слух…
- Столовая? А кто сегодня у вас на кухне? Да… Из поваров… Света? Отлично. Нет не надо я сам заеду…
Он кинул трубку на аппарат.
- Ну всё старик! Дело в шляпе! Едем! Она конечно, не фотомодель, но даёт по первому требованию партии.
- Только договариваться ты сам будешь. - вспомнив Маргариту, поставил я условие. - Хорошо?
- Хорошо! Только с тебя бакшишь!
- Толя, какие разговоры? Всё, что скажешь!
- Точно?
- Слово!
Тогда, слушай, там, я знаю, ваши бойцы уши мёртвым "чичам" режут. Достанешь мне одно такое ухо? Хочу жене привезти, а то стерва совсем запилила, мол, дармоед и тунеядец. Это я-то?! Сама два года без работы сидела на моём горбу. Я же её и устроил к однокурснику в "эспэ" голландское. Теперь поучает больше чем министр обороны, а нам уже полгода зарплату не давали. Привезу ей ухо - пусть посмотрит, кто действительно делом занимается…
Я чуть не поперхнулся. Про уши я, конечно, знал. Правда, у нас в отряде командир эту "практику" пресёк жестко и навсегда. Но отступать было нельзя, и я слукавил.
- Как только отрежут - первое тебе!
…Клубный "батон" долго не хотел заводиться. Он чихал, сопел и кашлял, наконец мотор заработал, и мы двинулись в путь по "Миссисипи", так в группировке прозвали грязевую реку, являвшуюся основной дорогой огромного ханкалинского лагеря…
…Сказать, что Света была не очень красивой - ничего не сказать! Из двери на меня вышла прямо- таки монументальная женщина под метр девяносто с объемом талии векового дуба. Над её лицом природа тоже не слишком долго мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том, что передо мной стоит существо другого пола.
- Это ты, что ли озабоченный?
Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.
…Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не было…
- Тут, Свет, такое дело…
Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному объяснил расклад.
- …семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.
Она думала не долго.
- Ладно! Вези своего дружка…
На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!
Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана "разгрузки" рацию.
- Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!
Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти до неузнаваемости голос Гуськова:
- Девятый, слышу тебя!
- Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь Эрику) что вопрос с тренажёром решен. Пусть срочно отправляет семьдесят второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?
- Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой военторга…
- Точно! Конец связи.
Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на тангенту ответа.
- Девятый, ответь третьему! - услышал я голос Гуськова.
- На связи девятый! - ответил я.
- Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому он просит тебя забрать тренажёр и с ним прибыть прямо к борту. Как понял меня?
"Они что охренели там что ли?" - растерянно подумал я - "Как я её туда повезу?"
- Третий, передай девятому, тренажёр может не захотеть.
- Не понял, тебя, девятый. Что значит, тренажёр не захочет?
"Блин! Совсем забыл, что во всю эту операцию посвящены только мы трое. Я, Эрик и зампотех…"
- Извини. Ошибся. Тренажёр может не влезть в машину.
- Может дежурный "Урал" прислать? - заботливо предложил дежурный.
Ох, мне сейчас эта его забота…
- Третий, не надо "Урал". Сам справлюсь. Всё! Конец связи…
В столовку я зашел на ватных ногах. "Пошлёт она меня сейчас. Точно пошлёт! Да ну и хрен с ним! Сами виноваты. Здесь не Сочи! Кофе в постель не подают! И баб по вызову не держат…" - мысленно готовился я к предстоящему на аэродроме разговору.
Но Света неожиданно упрямиться не стала. Может быть, подействовал мой удрученный вид, а может быть, так были нужны деньги…
- Ну, вези. Только мне через полтора часа надо обязательно быть здесь. У меня ещё ужин для комиссии из Москвы.
Толя уже во всю храпел за обеденным столом в зале. Растолкав его, я вкратце разъяснил диспозицию. Он озадаченно почесал загривок.
- А где же она ему там даст? - деловито спросил он, ничуть не стесняясь Светланы - Там же голое поле и народ кругом как тараканы шастает.
- Если сказали везти, значит знают где. - прикинулся суровостью я. Мне только ещё не хватало, что бы она над этим задумалась. Достаточно того, что уже я над этим голову ломаю, а тут ещё и Толик озадачился…
- Ну, тогда поехали! - сказал, поднимаясь Лазаренко- Чего зря время терять. У меня тоже ещё планы на вечер.
…Когда мы подплыли по "Миссисипи" к аэродрому и выбрались на заляпанную грязью бетонку взлётной полосы, мои сомнения только окрепли. Людей на взлётке было более чем достаточно. Правда, в основном народ топтался у диспечерской палатки, в ожидании объявления попутного борта, но и на самой полосе у "вертушек" людей хватало. Сновали машины обслуживания. Техники, и механики готовили вертолёты к вылетам. То к одному, то к другому борту подходили разномастные группы пассажиров, загружались улетали, или наоборот, выбирались из приземлившихся вертушек на бетонку, тянулись к аэродромному КПП.
"Действительно, и где здесь она ему давать будет?" - с тоской подумал я. "А впрочем, мне-то что? Я своё дело сделал. Бабу достал…" Я покосился на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную суету.
- Что, Светик, домой потянуло? - спросил я, стараясь выглядеть лихим и галантным галантным кавалером. - Небось, дома ждут. Дети то есть?
- Есть. Двое. - коротко ответила она.
- И с кем остались? - пряча своё любопытство на тему семейного её положения, спросил я. "Вот будет класс, если она ещё и замужем окажется…"
- А ни с кем. - почти безразлично ответила она. - Сами с собой.
- В каком смысле?
- В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.
- И сколько же ей лет, такой самостоятельной?
- Четырнадцать…
Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски вспыхнули. "Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда подалась…"
- Геройская у тебя девчонка! - постарался хоть как-то польстить ей я. - Такая в жизни не пропадёт.
- Не пропадёт… - Эхом откликнулась она, и мне на миг показалось, что лицо её потеплело.
У знакомой вертушки уже нервно топтался экипаж.
- Ну, и где ваши? - накинулся на меня командир - Взлетать давно пора. Через два часа уже темно будет. Как нам возвращаться, ползком что ли? Это же не танк, это вертолёт…
- Сейчас подъедут - сходу бодро соврал я, по опыту зная как опасно говорить ожидающим вертолётчикам правду об опозданиях. - За нами должны были выехать…
- Ну, смотрите! Через полчаса не взлетим, я машину закрываю и на ночёвку. - сердито рубанул командир и, круто развернувшись, забрался в кабину. Уже из кабины, словно вспомнив о чём-то, повернулся ко мне и кивнул в сторону, стоявшей у клубного "батона" поварихи:
- А эта баба что, тоже с вами летит что ли?
- Нет. Она это… ну, в общем, провожает одного парня…
- Ясно! - хмыкнул командир. - Тогда видно ему глаза выбило, или он с рождения слепой! - и скрылся в кабине, а я побрёл к своим.
- Лёлёк, ну где там твой дружан? - нетерпеливо спросил Толя, поглядев на часы. - Ты же сказал он уже ждёт.
Я только развёл руками. Обманывать Толика не было никакого смысла.
- Толян, потерпи дорогой. Сейчас подъедут. С меня самое большое ухо из всех который отрежем.
Услышав про ухо, Толя подобрел.
- Ладно. О чём вопрос? Но твой корешь мне теперь точно ухо должен. Так ему потом и передай! Только пошли в "батон", а то зябко здесь на ветру…
В машине было тепло и, только сейчас я заметил, что почему-то пахло копчёным салом.
Отгадка пришла через минуту. Открыв "бардачок" Толя извлёк на свет божий промасляный свёрток и солдатскую флягу.
- Жена прислала посылку с оказией. Тёща коптила. Чего нам зря время терять? По- маленькой? Свет, ты как?
- А почему нет?
- Во-во! Тебе перед работой сам бог велел! - хохотнул начклуб. Но повариха и ухом не повела.
Мы выпили из найденных всё в том же "бардачке" бледно-зелёных металлических "стаканов" - предохранительных колпаков на взрыватели миномётных мин. Закусили ароматным, подтаявшим до прозрачности от близкого жара двигателя салом.
- Голос у тебя, Света просто обалденный. Тебе с ним в опере надо выступать. - не выдержал я.
- Это всё в прошлом. - неопределённо пожала плечами повариха.
- В смысле, в прошлом?
- Я в хоре семь лет пела. Пела, пела и отпелась, а теперь вот пляшу. - уже почти зло обрубила Света.
- Ух ты! Я и не знал. - словно бы и не замечая её раздражения, изумился Лазаренко. - Так мы с тобой значит почти что коллеги. Это надо обмыть!
Вновь забулькала фляга…
- Так ты в каком хоре пела? - вернулся к теме Толян.
- Сначала в районном, потом в областном.
- А чего бросила? Голос то у тебя о-го-го!
Я думал повариха замнёт болезненную для себя тему, но она неожиданно разговорилась:
- Четыре года назад мужа машина сбила. Год пластом пролежал парализованный, только глазами и моргал. Потом преставился. И куда мне было в хоре на шестьсот рублей его и двух детей тащить? Вот и пошла в столовую при военторге. Там хоть зарплата и не большая, но продукты есть. А что мне ещё-то надо? Только детей накормить, да из одёжки им чего прикупить…
В кабине повисло томительное молчание.
Но Лазаренко не зря был начальником клуба. Смутить его было просто невозможно.
- Ну, тогда давай помянем твоего мужика и всех наших ребят погибших здесь. Как раз третий тост…
Когда мы закусывали к борту, наконец, подкатил знакомый КамАЗ.
- Приехали! - радостно бросил я и выскочил из кабины.
Вместе с Эриком, "зампотехом" и бойцами, выделенными на разгрузку, из кузова КамАЗа на бетонку спрыгнули два майора в свежих чистеньких "полевухах". Явно контрастируя с военным пейзажем, в руках майоров болтались "дипломаты".
- Обана! А куда это наши "финики" намылились? - удивился начклуба. "Финики" - финансисты на военном жаргоне…
- У них сейчас проверка из Москвы идёт. - Ответила Света - Мы её третий день поим. А наши в это время мечутся по группировке, хвосты подчищают…
Пока бойцы под командованием Эрика и командира экипажа осторожно выгружали ящики с запчастями и заносили в вертолёт, я вкратце доложил зампотеху "расклад".
- …Она, конечно, не Мишель Пфайфер, но баба душевная. А красавицы, сами знаете, здесь бесхозными и дня не бывают…
- Ладно, пошли взглянем на твою "душевную"…
Перед "батоном" он остановился как вкопанный.
- Это ты называешь "душевная"?
- Я же сказал - какая была! - хмуро ответил я. - И вообще, сутенёр не моя профессия. Надо было замполита вызывать. Вот пусть он досугом и занимается….
- Да, Абрютин, не ожидал я от тебя. - протянул зампотех, словно бы и не слыша моих объяснений. - Притащить другу такого крокодила - это ж как надо его не любить? А ведь он так тебе верил. Весь день как на иголках, аж подпрыгивал, вот, мол, Лёха для меня расстарается. Даже и не знаю, что с ним будет, когда он её увидит…
Последние его слова утонули в свисте запускаемого вертолётного двигателя и в это же мгновение из-за кузова "КамАЗа" появился Эрик. В кабине "батона" он увидел повариху, и сразу всё понял. На его лице появилось мучительно- задумчивое выражение, какое бывает у человека, которому на голову упало куриное яйцо…
Наконец он справился с собой. И, засунув руки в карманы, куртки подошёл к нам.
- Извини, Эльф, всё что было!
Он посмотрел на меня, как на человека только что разбившего любимую пивную кружку.
- Ладно, Эрик, я всё понял. Глупо всё получилось. Но у меня, действительно, здесь ни одной знакомой бабы нет. Сейчас я её отправлю. Еще раз извини…
Я уже, было, повернулся к "батону", когда меня остановил Эрик.
- Стой! Погоди отправлять… - он ещё раз оценивающе посмотрел на повариху, словно решая что-то про себя, наконец, видимо решившись окончательно, глубоко вздохнул.
- А-а! Давай! Пойдёт. В конце-концов, дырки поперёк ни у кого нет. Только куда мне с ней идти? Не здесь же?
- Может быть в "вертушке". Там вроде в салоне брезент лежал в корме. - предложил "зампотех".
- А летуны разрешат?
- Ну, если договоримся… - протянул "зампотех" задумчиво. - Они, чай, тоже мужики. Поймут. Кто будет с командиром договариваться?
- Я точно пас! Кто я для него? Вы хоть по званию равны. Вам и договариваться. - сразу открестился от этой авантюры я.
- Ладно. Чего зря время терять. - решился "зампотех" и направился к вертолёту. Минуты две он, оживленно жестикулируя, разговаривал с командиром. Видно было, что тот только отрицательно машет головой и трясёт у "зампотеха" перед лицом рукой с часами. Но и "зампотех" что-то не мене энергичное втолковывал ему. Наконец, видимо тот сдался и махнул рукой и тот час Антоныч махнул мне - Выводи!
Из кабины на бетонку выпрыгнул растерянный брот- техник и сердито одернув куртку ушёл куда-то за корму.
- Пошли, Света! - сказал я, пряча глаза поварихе.
- Куда? - не поняла она.
- В вертушку. Не здесь же у всех на виду этим заниматься?
- А там что, не на виду? - зло бросила она.
- Ну, там кабина всё- таки, закрыто всё…
Она посмотрела на меня, с такой брезгливой ненавистью, что мне захотелось прямо здесь провалиться под землю. Но из кабины всё же вылезла и зло хлопнув дверью пошла к "вертушке" мимо ничего не понимающей публики. Ей во след почти бегом направился Эрик. Догнал её у кабины и попытался поддержать под локоть, но повариха словно бы и не замечая его торопливо поднялась по лесенке и скрылась в кабине, за ней юркнул Эрик…
"Финики" тоже, было, похватали с бетонки свои "дипломаты" и направились к вертушке, но на полпути были остановлены борттехником, который что-то им эмоционально объяснил, после чего "финики" ошарашено повернулись в нашу сторону, разглядывая нас так, словно узнали в нас родню Басаева…
…Свистел двигатель. Ветертрепал нашу форму. Топтались на бетонке в унылом ожидании "финики". Борттехник нервно курил у края бетонки. Время тянулось как резиновое.
- Да, такого я ещё в своей жизни не видел. - Услышал я Лазаренко. - Теперь вся Ханкала ещё месяц только об этом и будет говорить. "Финики" всем растрезвонят…
Минута проходила за минутой, но никто из кабины не показывался.
- Что они там, склещись что ли? - уже не скрывал своей злости начклуб. - Блин, вот же нашёл я себе приключение…
И здесь, наконец, в проёме двери показалась Света. Запахнув полы куртки, она торопливо спустилась на бетонку, и как-то враз поникнув, опустив голову, почти бегом припустила к нам. Все как по команде повернулись в нашу сторону. Я почувствовал, как жар заливает моё лицо.
"Твою дивизию! Вся эта шушера теперь точно решит, что какой- нибудь местный сутенер. А мне же ей ещё деньги надо отдать…"
И здесь из кабины появился Эрик.
Застёгивая офицерский ремень на ватнике, он неторопливо и торжествующе обвёл взглядом стоянку. На его лице блуждала удовлетворенно- отсутствующая улыбка. Эрик просто купался в нирване. Сейчас он больше всего походил на счастливого щенка - подростка, дорвавшегося первый раз до суки. Лихо сбежав на бетон, он вскинул руку, и, словно поймав над головой какою-то ручку, дёрнул её вниз.
- Готов… - уже без неприязни - есть всё же мужская солидарность! - протянул Лазаренко. - Ну, всё, Еремеев, теперь твой дружок у меня по гроб жизни в должниках ходить будет. Без уха на Ханкале пусть не появляется…
- Поехали отсюда! - подойдя к нам, коротко бросила начклубу Света, открывая дверь в "батон". - Я тебя очень прошу, поехали быстрее!
- Хорошо, Светик, уже едем. - осклабился Толик. - Один момент… Ладно, Лёлёк, бывай! До встречи!