И группировка поневоле втягивается в эту игру. Привыкшая воевать, стирать с лица земли опорные пункты врага, ломать огнем и железом сопротивление, она сейчас неуклюже и недовольно занимается "миротворчеством" - переговорами с "бородачами", с какими-то юркими "администраторами", "делегатами", "послами", у которых как на подбор "пришита" к губам улыбка, а глаза блудливо шарят по округе, не то подсчитывая технику, не то просто прячась от наших глаз.
И командующий, и "послы" отлично понимают всю лживость и неискренность подписанных бумажек и данных обещаний, потому переговоры идут ни шатко, ни валко. Как-то по инерции, лениво и безразлично.
Армейский же "народ" - солдаты, взводные, ротные - мрачно матерятся в адрес "переговорщиков".
- Смести тут все к ебеной матери! Выжечь это змеиное гнездо и забросать минами, чтобы еще лет пять они боялись сюда вернуться. Вот дедушка Сталин мудрый был. Знал, как с ними обращаться. Без бомбежек и жертв. Гуманист! Не то что Ельцин.
- …Хрена ли дадут переговоры! У них здесь логово. Мы уйдем - они опять сюда все стащат. И оружие, и технику. Базы развернут. Рабов нахватают по России. Сжечь бы здесь все дотла!
Зачистки проходят муторно и бессмысленно. За пару дней до "зачистки" приходят послы. С ними долго договариваются о времени и порядке проверки. Потом, наконец, настает наш черед.
В селах нас нахально встречают бритые наголо бородачи, в глазах, у которых застыла волчья тоска по чужой крови. Они не таясь ходят, поплевывая сквозь зубы вслед бэтээрам. У всех новенькие российские паспорта, справки беженцев. Придраться не к чему. Они нынче "мирные", с ними подписан "договор". Но уйдет группировка, и вслед за ней уйдут в долину эти. Уйдут убивать, грабить, мстить. Но сейчас тронуть их "не моги" - миротворчество. Ельцин не велит. Его бы самого сюда - под пули!
Понятно, что при таких досмотрах мы ничего не находим. Ни оружия, ни боеприпасов, ни сладов, ни рабов. Всё вывезено в горы, всё спрятано, всё угнано и ждёт нашего ухода.
Собственное бессилие угнетает…
…Очередная "зачистка" закончена. В благодарность за "гуманизм" местный старейшина - крепкий бородач лет сорока, в мятом двубортном костюме, дорогой кожаной куртке и неизменной бараньей шапке приказывает принести "бакшиш" - подарок. Через пару минут нам приволакивают двух баранов.
- Это наш подарок!
Видно, что животные старые и больные. Овца с мутными гноящимися глазами, болезненно раздутая, баран ей пол стать - весь в свалявшейся шерсти, какой-то зачуханый, вялый.
От этой неприкрытой наглости лицо командира просто каменеет.
- Спасибо, нам не надо!
Старейшина надувается как индюк.
- Нэ обижайтэ отказом бэдных горцев. В знак нашей дрюжбы. Нэ принят подарок нэльзя, это оскарблэние…
- А кто тебе сказал, что я хочу с тобой дружить? - не выдерживает Сергеич. - Да будь моя воля, я бы от твоего аула камня на камне не оставил. Ты думаешь, спрятал всё в горах, и мы поверили, что вы тут мирные? А не у тебя ли месяц назад Идрис свадьбу гулял? Он ведь четвертую жену из твоего аула взял. Его, небось, не такой дохлятиной угощал? - командир пинает, лежащего у ног барана и тот испуганно блеет.
Смуглое лицо чеченца сереет. Скулы сжимаются в камни, глаза наливаются черным огнём, но командир уже этого не видит. Отвернувшись, он командует:
- Всё! По коням! Домой! - и бойцы тотчас начинают рассаживаться по бэтээрам. Последним на броню залезает командир. Колонна трогается. На земле остаются лежать связанные бараны. Боковым зрением я замечаю, как старейшина тоже зло пинает овцу и та судорожно пытается встать на связанных ногах…
…Бэтээр на марше очень похож на средневековый пиратский челн. Горбатятся рыжие в засохшей корке грязи ящики с боеприпасами "принайтованные" к бортам и служащие дополнительной броней. За башней - сложный рельеф каких-то подушек, снятых автомобильных сидений, матрасов. Тут сидит десант. У каждого свое привычное место, своя излюбленная для многочасовой езды поза. Впереди, перед башней, места командиров. Первый класс. Под спиной - удобный наклон башни. Под задницей - старая подушка. Ноги в люке командира или на спинке кресла "механа".
Сходство с пиратским кораблем дополняют стремительные "корабельные" обводы бэтээра. Его острый, как нос корабля, лобовой лист брони. Торчащие в разные стороны стволы оружия десанта, антенны, ящики, брезент. И над всем этим в небе трепещет привязанный к кончику антенны алый флаг - снятый по случаю с пионерского горна, найденного в одном из разбитых домов на окраине Грозного.
До лагеря километров пять. Местность открытая. Вдоль дороги сплошняком "становища" "советов" - лагеря полков и бригад группировки. Так, что можно даже расслабиться и подремать, пока командиры не видят…
…Первым сообразил, что происходит Валерка Шандров, командир второй группы. Наш бэтээр шёл в колонне прямо за танком. И мне сначала показалось, что Эрик просто сильно "газанул" и густо "бзднул" в атмосферу черным соляровый выхлопом, но прошла секунда, вторая, а выхлоп всё не рассеивался. Наоборот, становился только гуще, наливался чернотой, жиром, копотью.
- Твою дивизию! Эльф горит! - крикнул Валерка. И кубарем скатился в люк бэтээра.
- "Эльф"! Ты горишь! "Эльф", отвечай, я "медведь"! Ты горишь! Движок горит! Как слышишь? "Эльф"! Ты горишь! - донеслось из люка.
- А ведь точно горит! - растерянно выдохнул кто-то из бойцов за спиной.
…Сквозь жирный чад я разглядел, как поднялась крышка командирского люка, оттуда как черт из табакерки по пояс высунулась знакомая фигурка Эрика. Он долю секунды смотрел на клубы дыма, после чего тут же вновь исчез в люке. Еще через пару мгновений "семьдесят двойка", резко клюнув стволом, остановилась. Из открытого люка вновь выскочил Эрик. На это раз в его руках был продолговатый баллон огнетушителя. Из другого люка с таким же баллоном выскочил его наводчик.
- Стой! - услышал я в наушниках команду Сергеича. - Командирам немедленно отправить по одному человеку с огнетушителями к танку! Бегом! Всем отвести технику и людей на сто метров от танка и прикрыться броней!
…Эрик, прыгая в клубах дыма, как петух по нашесту, что-то пытался нащупать в черноте у себя под ногами. Наконец, ему это удалось. Распахнулась крышка, и в небо тотчас плеснул здоровенный столб огня. Эрик отпрыгнул от него в сторону, и тут же опрокинул вниз раструбом огнетушитель, из которого в пламя ударила белесая пенная струя.
Я тоже рванул на бегу рычаг запуска огнетушителя, и подбежал к танку, когда прямо под ноги уже била струя пены. Прикрываясь от жара баллоном, я направил её прямо в пламя.
- Правее лей! Там топливопровод. Главное отрезать его от огня. - Крикнул мне сквозь дым Эрик.
…Со всех сторон к "семьдесят двойке" подбегали офицеры с баллонами. Черная копоть смешавшись с белыми струями огнетушителей, резко "поседела" и, наконец, понемногу начала опадать. Пламя утянулось куда-то в стальное чрево движка и лишь несколько шальных языков попытались было пару раз вырваться из него наружу, но были удушены пеной и угасли. Через минут десять всё было кончено. Черным сырым зёвом зиял распахнутый люк двигателя. Лениво курился белесый пар.
- Всё! Звиздец! Приехали… - на лице Эрика такая мука, словно он только что потерял любимое существо. - Топливный насос сгорел. Что же ты малышка, подвела? Ведь совсем чуть - чуть до дома недотянула. Еще пятьсот метров и дома! Что делать, мужики? - он растерянно смотрит на нас.
…Что мы можем сказать? Что вообще тут говорить? Все отлично знают, что будет дальше…
…Судьба поломанной техники здесь сурова. "Загнанных лошадей пристреливают!" - это правило коновалов на чеченской войне работает железно. Эвакуировать, вставшие намертво бэтэры, бээмпешки, танки нет никакой возможности. До ближайшей мастерской сотни километров дорог, каждая из которых может оказаться последней. Только за два месяца в засады попала три колонны. Поэтому волочь за три - девять земель бэтээр с заклиненным движком или подорвавшийся на мине танк никто не будет.
Таскать их за собой группировка тоже не может. Она и так как тришкин кафтан - здесь боевиков разгонит, за спиной они вновь власть берут. Так и носится по Чечне как пожарная команда…
Бросать их тоже нельзя. Это, считай, просто подарить боевикам. Уж те - наверняка смогут оживить любой движок, заменят любой механизм. У них и мастера найдутся и запчасти если надо прямо с завода привезут. Они деньги не считают…
Поэтому, если на месте танк, бэтээр или грузовик починить не возможно, то из них выдирается всё, что можно использовать как "запчасти", снимается оружие, разгружают боеприпасы и потом несчастную "конягу" передают "коновалам" - саперам. А дальше все просто - пару килограммов тола в основные узлы, замедлительный шнур, "чиркач" и через пару минут взрыв превращает вчерашнюю грозу боевиков в груду искорёженного металлолома…
Мы прячем глаза. Эрика жалко, но судьба его "семьдесят двойки" кажется решена. После пожара танк теперь просто груда железа. Починить его своими силами мы не можем. К тому же Эриков танк "нелегальный", нигде не числящийся. И до этого пожара запчасти к нему мы добывали с огромным трудом и исключительно "по бартеру". Ящик водки на топливный фильтр, или два камуфляжа за гидроусилитель. "Советы" сами без запчастей сидят, каждая гайка на счету. А тут целый пожар…
Подходит командир.
- Ну что тут, Эрик?
Эрик обречёно машет рукой:
- Топливный насос накрылся…
- Починить сможешь?
- Что чинить? Его ещё месяц назад надо было менять. После того как "граником" наебнули…
- А заменить?
- Да где же его здесь достанешь?..
Командир на несколько мгновений задумывается, потом, приняв решение поворачивается к нам:
- Так, Летунов, возьми "бэтр" и двигай к "советам". Найди у них в штабе полковника Егорова скажи, что от меня. Попроси тяжёлый тягач и с ним сюда. Затащите танк в лагерь! Подумаем, что можно сделать…
Вечером в командирской палатке состоялся военный совет.
…После нескольких часов радиопереговоров и посредничества вездесущего командира "советского" полка Егорова, где-то на Ханкале, в мастерских нашёлся неучтённый топливный насос. Нашли и его хозяина, который после продолжительного торга с нашим зампотехом, которому, как главному техническому спецу в нашем ханкалинском лагере, было поручено вести переговоры, согласился обменять насос на трофейное подарочное охотничье ружьё, которое наши взяли в одной из басаевских резиденций. На магическую фамилию "Басаев" тыловик клюнул и согласился меняться.
Был заказан на утро вертолёт. Теперь оставалось только сформировать команду, тех кому надо было смотаться на Ханкалу.
Понятное дело, что первый в этом списке был сам Эрик.
С ним решили отправить солдат, у которых закончился срок командировки, отрядили прапорщика за почтой и свежей прессой. Оставалась ещё одна проблема…
Пока Эрик возился со своим танком, командир собрал в палатке её обитателей.
- …Ладно, мужики, кто полетит с Эриком?
- Вообще-то это дело замполита… - кинул идею Аверин.
- Нет, я никак не могу! - тут же открестился Цыкин. - У меня здесь работы выше крыши. К тому же, я на Ханкале вообще никого не знаю. Я там был всего три дня. К кому я там полезу? Надо того, кто там дольше всего просидел.
При этих словах все посмотрели на меня.
Внутри всё похолодело, как перед экзаменом. Уж чего точно не ожидал, так это того, что речь, вдруг, зайдёт обо мне. Я ни с какого борта для "задачи" не подходил…
- А ведь действительно, Лёша, ты на Ханкале наверное дольше всех просидел…
"Дольше всех" - это месяц, когда я в прошлую свою командировку заболел бронхитом и три недели пролежал в ханкалинском госпитале, а потом ещё неделю ждал колонны в группировку.
- Товарищ командир, почему я? Я вообще не по этому делу. А на Ханкале вот уже третий месяц зампотех сидит. Он, наверное, там уже всех кур перещупал…
- Колесников будет вместе с "Эльфом" насосом заниматься, ему дел и без того хватит. - задумчиво протянул командир. - В общем так, Абрютин, ты у нас "пээнша". Вот и прояви штабную изобретательность…
Спорить с Сергеичем было бессмысленно. И потому я только развёл руками…
Вскоре в палатку вернулся Эрик. Он был лихорадочно оживлён и аж светился. Ещё бы! Его "ласточку" вернут к жизни…
- Олег Сергеевич, мне бы ещё и динамическую защиту достать?
- В смысле?
- Ну, нас же сюда пригнали без "пластида"…
В палатке повисла удивлённая тишина. Первым нашёлся командир:
- А что у тебя в коробках?
- Как что? Воздух.
- Как же так можно на войну собираться было, Эрик? - укоризненно сказал Аверин.
- А я что? Комбат нам дал команду защиту по полной устанавливать, но наш начальник бронетанковой службы округа приказал не ставить и отправить танки без динамической брони. Мол, что бы экипажи "пластид" не продали.
- Твою мать! - выругался Аверин. - Это так мы теперь к войне готовимся! Главное, что бы не украли, и не продали… Демократия в действии! Теперь понятно, почему танки как спички горят. Довоевались…
- Нет, Эрик. Пластид я тебе не найду. - развёл руками командир. - Извини! Но ещё одну проблему мы постараемся решить.
- Какую? - удивлённо посмотрел на Сергеича Эрик.
- Тебе Абрютин объяснит…
Надо ли говорить, что после моего объяснения Эрик просто воспарил. Ещё бы! Ведь на Ханкале я должен был организовать ему интимную встречу с одной из тамошних обитательниц. А для упрощения этого знакомства в моём кармане лежала сложенная пополам пачка рублёвок в эквиваленте двухсот долларов…
* * *
"…И где я ему здесь бабу найду?" - я тоскливо окинул неприветливый ханкалинский пейзаж. Серая пелена мелкого дождя, набухший водой чёрный липкий чернозём, обтрёпанные темные мокрые крыши полаток.
Нет, баб на Ханкале, конечно, хватает. Телефонистки, медички, поварихи, секретчицы. Но женщина на войне - товар особый. Из разряда "полный дефицит". На каждую бабу здесь приходится по роте, а то и батальону жаждущих ласки и любви мужиков. Так, что есть из кого выбирать.
Здесь без мужского внимания не останется ни одна. Будь она хоть Бабой Ягой, на пополам с Квазимодо, но, для изголодавшегося на многомесячном "безбабье", офицера, ничем не уступит Василисе Прекрасной. Понятное дело, что те, кто покрасивее, постервознее, легко находят себе покровителей с большими звездами на плечах и широкими "возможностями" на форменных штанах. И если обладательница заветной прелести ещё к тому же не дура, то очень может статься, что с войны она вернется не в свой Мухобойск официанткой в полковую столовку, а уедет за своим покровителем в крупный город. Получит непыльную штабную должность, погоны прапорщика, квартиру вне очереди и даже мужа из хитрожопых прапоров или туповатых лейтенантов, которого ей самолично подберёт покровитель, насытившись любовью или просто от греха подальше…
Так, что с бабами на войне всегда туго.
И где же я здесь Эрику бабу буду искать?
…Правда, одна наколка у меня всё же была. Я о ней еще в вертушке вспомнил. Маргарита! Маргарет…
Продавщица местного военторга, дама лет сорока, с перьями выбеленных перекисью волос, сухощавая и веснушчатая. Она явно не производила впечатление недотроги. Более того, пару раз довольно недвусмысленно предлагала мне заглянуть в конце рабочего дня, помочь ей разобрать новый товар, и вообще всячески меня выделяла из общепокупательского контингента. Я бы, может быть, даже и зашёл к ней "на огонёк", но сначала мне ещё вполне хватало послеотпускной "сытости" в этом вопросе, а потом, когда уже и Маргарет стала мне казаться фотомоделью - мы давно были в горах.
По большому счёту, я бы сейчас сам к ней с удовольствием слазил в подсобку, но чувство долга перед несчастным Эриком пересиливало похоть. Да и мужская практичность подсказывала мне, что если Маргарет согласиться обслужить Эрика, то "раскрутить" её ещё и на меня будет не очень сложно…
"Таблетка" тормознула у знакомого контейнера, над которым висела выгоревшая на солнце вывеска "Военторг". Поблагодарив доктора, согласившегося меня подбросить, я буквально по щиколотки провалился в густую майонезную грязь. Вся площадь перед контейнером представляла собой огромную квашню взбитого до состояния крема гусеницами и колёсами чернозёма. Сразу можно было понять, что "Военторг" место более чем "центровое".
Десять шагов до дверей представляли собой аттракцион эквилибризма. Ноги разъезжались. Скрытые под слоем грязи колеи, вдруг разверзались под "берцами" полуметровыми омутами. В общем, на крыльцо я забрался чмо - чмом!
"Интересно, а как она сама сквозь эту грязь пробирается?" - Ещё успел подумать я, распахивая знакомую дверь.
В нос тут же шибануло привычным военторговским "коктейлем" из корицы, копчёностей, дешёвого одеколона и табака…
- Ёлы палы! Какие люди! Маргарэт! Я пришёл к тебе с приветом!
Маргарет встретила меня приветливо, но без былого энтузиазма. Это мне не очень понравилось…
Вообще она как-то изменилась. Толи ещё сильнее похудела, толи белесых перьев в причёске поубавилось.
Минут десять мы болтали ни о чём. Вспоминали каких-то общих полузнакомцев.
- …Рому из реммастерских помнишь? Застрелился. Жена его бросила…
- Да что ты!?
- …А Люся с Виктором Ивановичем в Ростов улетела. Он её обещал там в КЭУ устроить.
- Молодец!
- …Говорят, командировочные с августа срежут в два раза.
- Я тоже об этом слышал. Этих бы "фиников" (финансистов) к нам сюда…
Наконец все новости были "перетёрты" и можно было начинать переходить к главному.
- Ты что-то купить хотел? - сама перешла к делу Маграрет.
- Нет. Я к тебе по личному вопросу. Понимаешь, помощь твоя нужна… - начал я издалека "гнать пургу".
- Что случилось? - заинтересованно "напряглась" Маргарет.
"Пора!" понял я.
- Понимаешь, мужик один пропадает…
…По мере изложения я видел, как медленно каменеет её лицо. Надо было остановиться, умолкнуть, но меня словно переклинило…
- …Парнишка просто прелесть. Да с ним любая за честь посчитает. Фигурка, лицо!..
Продавщица превратилась в статую, лицо её медленно покрывалось багровыми пятнами.
- …Мы скинулись… Двести баксов, но рублями. Это же месячная зарплата… Вот я и подумал, чем кому-то, лучше уж тебе. Дай, думаю, знакомому человеку помогу…
Тишина повисла, как снежная лавина над туристом. А потом грянул гром!
…Никогда не мог представить, что Женщина может так выражаться. Маргарет не орала, нет, она буквально клокотала и шипела как клубок разъяренных кобр.
- …Ах ты пидор!.. Я что, по-твоему, блядища подзаборная!? Да как ты смел!!? Хорёк обдристанный!..
Спиной я лихорадочно пытался нащупать дверь. Но она сама нащупала меня. Удар ручкой между лопаток на миг сбил дыхание. Я отскочил в сторону. На пороге вырисовался покупатель. И какой! Комендант Ханкалы, пожилой маслатый подполковник, которого за глаза вся Ханкала называла "Геббельсом" из- за непропорционально большой головы на худеньком теле и привычки читать нудные проповеди по любому поводу.
Увидев коменданта, Маргарет неожиданно осеклась. Самое время умотать подобру - поздорову! Но комендант перекрывал прямой путь к двери! Я бочком попытался протиснуться за ним.
- Извините, товарищ подполковник…