* * *
…В кабинете директора химкомбината в самом деле дымно. И шумно. Шумно, хотя спорят всего двое: Батышев с Селивестровым. Все прочие участники совещания уже высказались и теперь сосредоточенно курят, ожидая, когда директор с майором выговорятся до конца.
- Тридцать километров магистрального трубопровода. Три насосные станции. Шутка сказать! - гремит Батышев. - Каким проектом, какой сметой это предусмотрено?
- Никакими не предусмотрено, - хмуро роняет Селивестров.
- Вот именно! Вы толкаете нас на авантюру! - взмахивает короткими, толстыми руками директор. - Нам предлагают вогнать все наличные материальные ресурсы и средства в мероприятие, которое может оказаться стопроцентной фикцией.
- Я повторяю, это единственный наш шанс пустить все комплексы комбината на полную мощность еще в этом месяце. Иного выхода нет.
- Шанс? Какой? Не вижу этого шанса. Что даст нам ваш пресловутый Синий перевал? Там еще не пробурено ни одной скважины, не добыто ни грамма воды.
- И тем не менее, не дожидаясь результата буровых работ и опытных откачек, предлагаю начать строительство насосных станций и трубопровода от Песчанки к Синему перевалу. - Селивестров кладет на стол стиснутые кулачищи. - Чем раньше мы приступим к строительству, тем раньше вода придет на комбинат.
- Какая вода?
- Которую даст нам Синий перевал.
Батышев гневно хлопает себя по бедрам, оглядывается на присутствующих, как бы желая сказать: "Ну что прикажете делать с этим твердолобым солдафоном?!"
- Значит, другого варианта не будет? - тихо спрашивает Купревич.
- Не будет! - Селивестров пристукивает кулаками по столу.
Как ни трудно майору сказать так, он произносит это.
Произносит, хотя ясно сознает, что в случае неудачи первым примет всю тяжесть расплаты за провал.
Трое суток вынашивал майор в себе этот план. Колебался, убеждал самого себя не спешить - и все-таки решил действовать. Конечно, лучше всего дождаться результата буровых и опытных работ. Спокойно и безопасно. Никто не сможет упрекнуть гидрогеологов в медлительности. Но ведь это минимум три недели. Три недели военного времени! В переводе на готовую продукцию - сотни тонн порохов и взрывчатки. Было над чем подумать.
Трое суток не уезжал Селивестров из деревни. Ждал результата работы геофизиков. Электропрофилирование дало хорошие результаты. Майор убедился - в районе Синего перевала в самом деле залегают водоносные известняки. Не купол, не изолированный массив, а ответвление от общеуральской полосы. Электроразведчики шли на запад и ежедневно подтверждали эту гипотезу.
Тогда-то и оформилась идея. Он знал: если и удастся где-то найти воду, то только здесь. Значит, водопровод надо тянуть именно сюда. И он незамедлительно бросил топографов на изыскание трассы. А сам взвешивал, сомневался. Известняки известнякам рознь. Все зависит от площади и условий их питания, от трещиноватости, водопроницаемости. В прошлом не раз случалось встречать настолько монолитные массивы известняков, что скважины были практически безводными. Правда, их можно торпедировать - производя взрывы на глубине, создать искусственную трещиноватость, но таким путем "большой воды" не получить.
Окончательным толчком послужило неожиданное воспоминание…
Ночью сидели у костра. Крутоярцев с Гибадуллиным вспоминали недавнюю фронтовую жизнь. Военная судьба у обоих сложилась довольно удачно. Попали на передовую лишь осенью прошлого года. Участвовали в наступлении: один на Северо-Западном фронте, другой под Ростовом. Не отступали, в окружении не бывали. А Селивестров всех этих горестей вкусил полной мерой.
Тут, у костра, вспомнилось ему вдруг, как дивизия выходила в последний раз из окружения. Вспомнилось и совещание у полковника Гурьевских, на котором решалась судьба соединения.
Случилось так, что дивизия рывком вышла к такому участку фронта, где сконцентрировались значительные фашистские силы. Времени для маневра не оставалось. Уходить куда-то в сторону не имело смысла: более подвижные немецкие моторизованные части тотчас организуют преследование - это понимали все.
Решали, как организовать прорыв. Большинство командиров сошлись во мнении, что необходимо прорываться по всем правилам, то есть эшелонироваться, обеспечить сильное прикрытие с флангов, сильный арьергард - и тогда вгрызаться в тылы гитлеровцев. Но Гурьевских решил по-иному. Все полки выдвинул в один эшелон, все силы бросил в прорыв. Буквально за цепями красноармейцев потоком шли автомашины, повозки, артиллерия в походном порядке… Это был огромный риск. Но, как впоследствии оказалось, риск спасительный.
Противник, оказывается, уже готовился нанести дивизии смертельный удар и неожиданно для себя попал под удар сам. Гурьевских на несколько часов опередил немецких генералов. Едва забрезжил рассвет, все полки одновременно рванулись на юго-восток, по касательной к линии фронта. Приготовившаяся к обороне, закопавшаяся в траншеях фашистская пехота в восточном секторе, где немцы ждали прорыва, так и осталась не у дел. Дивизия вышла к своим. Потерь оказалось настолько мало, что этому вначале не поверили. Ударившие с флангов подвижные немецкие части угодили по пустому месту. Риск оправдал себя.
Сидя у костра, Селивестров вспомнил счастливые лица бойцов и командиров, вспомнил полковника Гурьевских… Глаза неулыбчивого комдива светились радостью, а в темных волосах четко обозначилась новая седая прядка. Это была цена риска лично для него.
И тогда Селивестров понял, что, позволив себе ждать три недели, он тем самым обеспечивает лично для себя, сильные фланги и арьергард, спасает себя от будущих неприятностей. Но он не мог променять свой спокойный тыл на многодневную работу огромного комбината и решился.
Теперь, находясь в кабинете Батышева, он и не думает об отступлении, его лишь злит шумливость директора.
- Послушайте, майор, - глухо говорит Батышев, - вы понимаете, какие потери в дефицитных материалах, деньгах и во времени мы понесем, если построенные станции и водопровод окажутся ненужными?
- Понимаю. В полном объеме.
- Тэк-с… - Батышев проводит ладонью по седому ежику. - И вы сознаете, что такая акция может быть воспринята как вредительство? И сознаете, что нас с вами могут расстрелять? Ведь это… По законам военного времени!
- Вы ни при чем. Всю полноту ответственности беру на себя.
- Каким образом? - вскипает директор.
- Письменное заключение за моей подписью у вас под руками. - Селивестров заставляет себя говорить спокойно.
Батышев хватает лежащие на столе листки, глядит на них - вроде бы не читал - и протягивает зачем-то Купревичу.
Купревич поправляет очки. Наступил решающий момент. Сейчас он должен взять на себя свою долю ответственности. А стоит ли? Стоит. Перед ним возникает незабываемое улыбчивое лицо жены. Она не простила бы ему трусости… Он, Купревич, мало понимает в гидрогеологии, но верит в решительность и упорство Селивестрова. Разумеется, такой нематериальной вещью, как внутренняя вера, руководствоваться в решении вопроса государственной важности нельзя, но иного не дано.
Купревич кладет листки перед собой, неторопливо достает авторучку. Заключение майора давно прочитано и обдумано. Все ясно. Как ясно и Батышеву, который завел эту шумную дискуссию ради того, чтобы убедиться в непреклонности и уверенности гидрогеолога. В конце концов за то, что впустую растрачены огромные средства и драгоценное время, отвечать все-таки придется и Батышеву. Случись неудача - заявятся к нему многочисленные ревизоры с многочисленными инструкциями о порядке оформления и обоснования капиталовложений, Селивестровское заключение - весьма сомнительное обоснование. Следовательно, директор идет на риск. Купревич четко понимает это и потому не сердится на Батышева за излишнюю резкость и многословие.
Итак, решено. Купревич проверяет перо, потом медленно пишет в углу: "Согласовано". И подписывается.
По притихшему кабинету прокатывается шумок. Батышев опять проводит ладонью по седым волосам, берет листки, смотрит на подпись Купревича. Потом поднимает взгляд на Селивестрова:
- Ну что ж, майор, уломали, а?
И Селивестров, к огромному своему удивлению, видит в зеленых выпуклых глазах директора веселые, дружелюбные искорки.
- Никого я не уламывал.
Батышев оставляет его реплику без внимания, оглядывает присутствующих, обычным властным голосом отдает распоряжения:
- Главный инженер, главный механик, начальник ОКСа, обеспечить быстрейшее составление проекта. По составлении - всю землеройную технику на трассу. Всю! Водопровод - объект номер один.
Так вот он каков, этот настоящий, деловой Батышев! Селивестров как сидел в неудобной позе, так и сидит, окаменев.
- Начальник техснаба! Выяснить возможность получения труб. Подготовьте срочные запросы в Москву, выясните наличие труб по сортаментам на ближайших государственных базах резерва…
Руководители служб и отделов, которых называет директор, торопливо строчат в блокнотах.
Батышев продолжает отдавать распоряжения, и Селивестров. глубоко передохнув, с облегчением откидывается на спинку стула. Он знает: коли Батышев взялся за дело - оно будет завершено в предельно короткий срок. Этот не остановится ни перед чем. И разом прощает директору и грубоватость, и нетерпеливость. Впервые он не только умом, но и сердцем ощущает - они с Батышевым идут в общей упряжке.
Главная вакансия
Рыбников встретил гостей радушно. Резво выскочил из-за стола, широко, гостеприимно развел сильные руки, заулыбался, обнажая ослепительно-белые пластмассовые зубы. Свои он потерял во время не столь давней автомобильной аварии, о которой напоминали лишь тонкие беловатые швы на ярких пухловатых губах.
- Какой сюрприз! Милости прошу!
Гости переглянулись.
- Ого! Как нас встречают! - ухмыльнулся Прохоров, обмениваясь с начальником геологического управления сильным рукопожатием. - Надеюсь, провожать так же будут?
- За кого вы нас принимаете? Мы, хоть и плохонькие, да все-таки геологи! - шутливо обиделся Рыбников, подставляя стулья Дубровину и Кардашу, но, очутившись вновь за столом, поинтересовался настороженно: - Чем могу служить?
Гости опять переглянулись, загадочно улыбнулись.
- Вам известно, что Селивестров в широких масштабах разворачивает буровые работы? - прикуривая, спросил Кардаш.
- В некоторой степени, - сказал Рыбников, настораживаясь еще более.
- Давайте без дипломатических экивоков, - проворчал Дубровин. - Времени на долгие разговоры у нас нет. Товарищ Прохоров, объясните ситуацию. Вам это более с руки.
Доктор наук принужденно прокашлялся в кулак, помедлил и огорошил Рыбникова:
- Ситуация такова. Селивестров форсирует разворот полевых работ. Буквально днями могут быть получены положительные геологические результаты. Следовательно, встает задача, чтобы эти результаты были вовремя и грамотно задокументированы, как говорится, приведены в божеский вид. Эти материалы тотчас будут отправлены в Москву. Потому вашему управлению все-таки придется еще раз поделиться кадрами. В подразделении Селивестрова необходимо немедленно сформировать камеральную группу для срочной чистовой обработки полевой документации.
- То есть как поделиться? - Начальник управления вскочил со стула.
- Очень просто. - Взгляд желтоватых прохоровских глаз стал жестким. - Безотлагательно подберите начальника этой группы и ему в помощь несколько техников и чертежников. Они по всем статьям должны быть годными для службы в армии.
- Что, на нашем управлении свет клином сошелся? Мы и так бедны! Поищите людей в другом месте, - взмолился Рыбников. - Ну, хотя бы в Москве…
- Нет свободных людей ни в Москве, ни в других управлениях, - хмуро произнес Прохоров. - Специалисты, прибывшие из армии, и те, что еще прибудут, - давно распределены по первоочередным объектам. К тому же это в основном производственники, полевики. Камеральщиков приходится изыскивать на месте.
- Нет у нас свободных специалистов!
- Товарищ Рыбников! - властно перебил Дубровин. - Давайте без мелодрам. Людей вам придется выделить. Несмотря ни на что. Это окончательное решение. Приказ, если хотите!
- Песчанка - наиважнейший объект, - сурово подтвердил Кардаш. - Для ускорения работ на этом объекте средства и люди будут изыматься отовсюду. Так что вам остается лишь принять эту установку к исполнению. Кстати, в ваше управление недавно прибыла группа геологов, эвакуированных с Кольского полуострова. Разве не так?
Рыбников поглядел на пасмурные лица нежданных гостей и, очевидно, понял - спорить бесполезно. Вздохнул, вяло опустился на стул, охватил красивую голову широкими ладонями:
- Ну кого и откуда я сниму?!
- Отличным начальником камеральной группы может стать Шевелева. А уж нужных работников она себе сама подберет.
- Почему именно Шевелева? - встрепенулся Рыбников.
- Она несколько лет работала ведущим геологом, долго руководила камеральными работами в Западно-Кольской экспедиции. Так что опыта не занимать. - На скуластом лице Прохорова вспухли упрямые желваки, он начал сердиться. - К тому же она уже освоилась в вашем управлении. Подберет себе специалистов так, чтобы уход их сказался на производственных делах наиболее безболезненно.
- Вот именно, - безрадостно хмыкнул начальник управления. - Настолько безболезненно подберет, что останутся нам рожки да ножки. Ей палец в рот не клади! Начисто отцапает.
- Вы хорошо знаете ее? - поинтересовался Кардаш.
- Еще как! - Рыбников озабоченно сморщился. - Вместе на Севере работали. К тому же задушевная подружка моей жены. Вместе они в институте учились… Попробуй такую на вожжи взять…
- Вот как! - удивился Прохоров. - Ну, тем лучше. Быстрее договоритесь. Значит, кандидатура согласована?
- Нет. Не пойдет Шевелева к Селивестрову. У нее мать больная на руках.
- Пойдет! - уверенно сказал Прохоров. - С удовольствием пойдет!
- Почему вы так уверены? - удивился Рыбников.
- Пойдет! - упрямо повторил Прохоров. - Пригласите ее сюда.
- Хм… - Начальник управления потянулся было к внутреннему телефону, но передумал, поворошил густой каштановый чуб, решил внезапно: - Ладно. Сам за ней схожу.
- Почему вы остановили свой выбор именно на Шевелевой? - спросил Дубровин, когда Рыбников вышел.
- Я уже объяснил почему. Она в самом деле очень знающий специалист.
- М-да… Но откуда такая уверенность, что она согласится надеть военную форму?
- Уверен. Наденет. - Прохоров улыбнулся какой-то неожиданной веселой мысли.
- Но Селивестрова-то об этом не спросили. Он может отвергнуть вашу кандидатуру. Все-таки производитель работ он, а не вы! - не унимался Дубровин.
- Не отвергнет! - с беззаботной веселостью отмахнулся Прохоров. - Еще спасибо скажет.
- Хм… - Профессор с сомнением поглядел на повеселевшего геолога. Мне тут не все понятно. Вы что-то не договариваете…
- В самом деле, откуда у вас такая уверенность? - поддержал его Кардаш.
- Потому что Шевелева с Селивестровым будут рады встретиться, а еще больше будут рады возможности работать вместе.
- Почему?
- Потому что они любят друг друга.
- Что? - Дубровин изумленно сдвинул очки на лоб, близоруко заморгал.
Кардаш поперхнулся табачным дымом:
- Как это понимать?
- Буквально. В свое время они были женихом и невестой и не соединили жизни лишь из-за дурацкого стечения обстоятельств. Можно сказать, по собственной глупости не соединили…
- Тэк-с… - Кардаш ткнул папиросу в пепельницу. - Дела… А не обернется эта затея во вред делу? Амуры, семейственность и всякое такое…
- Ну как вы могли так подумать? - упрекнул Прохоров. - Неужели до сих пор не заметили, что Селивестров не такой человек, чтобы допустить что-либо подобное!
- Пожалуй, - согласился профессор.
- Будет большой удачей, если Шевелева согласится. Она полностью освободит Селивестрова от бумажной волокиты! - с неожиданным темпераментом взмахнул волосатыми кулаками Прохоров. - Смею уверить, оказавшись рядом, они будут работать с тройной отдачей.
- М-да… Если так… - Дубровин вернул очки на переносицу. - Если так, то не имею ничего против такого союза. Не знаком с этой дамой, но майор мне весьма симпатичен… У таких бессребреников обычно нелады с личной жизнью. Им часто нужна чья-то помощь…
- Да-да! - охотно поддакнул Кардаш. - Если так, то надо уговорить Шевелеву, надо помочь с устройством матери…
- А не разубедит ее этот хитрец Рыбников? - спохватился Дубровин. - Ведь неспроста он не стал звонить, а пошел за ней сам.
- Не разубедит! - заверил Прохоров.
- Вам не кажется, товарищи, что мы похожи на старых сводников, а? - вдруг лукаво сощурился Кардаш.
- В самом деле похожи! - согласился профессор и захохотал первым, схватившись за большой колышущийся живот.