Прямо к особняку примыкала небольшая роща, а за ней озеро. Мангал установили прямо на открытой террасе. Там же поставили и столы, но накрапывающий дождь загнал всех в дом. Приехал генерал Пиманский и с ним начальник полевого банка полковник Жвигуло. Бурцев был с ним хорошо знаком. Жвигуло почти каждую субботу приезжал к Бурцеву в баню.
Застолье началось без шашлыков. Друзья-генералы завели разговор о своих знакомых, кто как устроился и где служит. Бурцеву было это неинтересно, к тому же дочь генерала пялила на него глаза, что было весьма неприятно.
- Я пойду, проверю, как там наши шашлыки, - сказал Бурцев.
Пиманский закивал головой. Возле мангала колдовал прапорщик. Толстый, с короткими руками он проворно крутился, то, раздувая угли, то, поливая шашлык. Во всех его движениях усматривался профессионализм. Шашлыки румянились, но не подгорали. В воздухе раздавался ароматный запах. На террасе появился Жвигуло. Он держал в руках два стакана, наполовину наполненных водкой.
- Шашлыки готовы? - спросил Жвигуло.
- По-моему, ещё нет, - сказал Бурцев.
- Ну, тогда ароматом от них закусим.
- Одну минуту, - сказал прапорщик. Он снял с шампура два небольших кусочка мяса, положил их на тарелку и подал Жвигуло.
- О, тогда давай, Вася, выпьем за успех нашего безнадёжного дела, - пошутил Жвигуло.
- Давай за стол сядем, - Бурцев показал рукой на стол, стоявший на другом конце террасы.
- А вкус какой, - сказал Жвигуло, закусывая шашлыком, - уже готов.
- Нет, - возразил Бурцев, - большие куски ещё будут сыроваты. Прапор спец, он не допустит ни сырого, ни пережаренного.
- Чего ты, Вася, от них сбежал? Там же невеста есть.
- А ну их, с их невестами. А сам-то, Иван Иванович, чего ушёл от них?
- Ой, не могу слушать. Про должности, да про деньги только и разговоры. Меня от одного слова деньги уже воротит.
- А зачем же тогда в банкиры шёл?
- Да нет, работу я свою люблю, но когда это переходит все грани и становится целью всей жизни, начинает тошнить. Знаешь, как в той песне "мани, мани, мани" и больше ничего. Понимаешь, Вася, я рассматриваю деньги, как средство для достижения какой-то цели в жизни, но не так, как некоторые ставят на кон жизнь, с целью накопить денег. Так и хочется сказать этому человеку: успокойся, на тот свет мы тебе чеком выпишем и рядом положим.
- А чего Пиманский так вертится вокруг этого генерала? Они, что действительно друзья?
- Гм…, - Жвигуло усмехнулся, - какие там друзья. Знакомые, генерал из Москвы, из министерства обороны. Ты сколько лет в Германии?
- Четвёртый.
- Вот видишь, а командующих уже три сменилось. Выходит, в год по командующему. И этот, говорят, уходит. Пиманский на его место метит, вот он перед москвичом и вертится - тот обещал ему помочь. У него на самом верху блат есть. А по большому счёту, бандиты они все, Вася. Воруют, друг другу взятки дают, должности покупают.
- А деньги откуда берут?
- Смешной ты, Вася. На то и должности покупают, чтобы большие деньги воровать. Вот тебе пример: войска уходят, а военные объекты немцам продаем. Одной немецкой фирме воры в лампасах, Дом офицеров продали за полторы марки.
- Сколько, сколько? - удивился Бурцев. - Как это за полторы? Как это можно?
- А вот так, официально в акте комиссия указала стоимость здания полторы марки. И немцы официально перечислили. Вчера, гляжу, счёт пришёл от немцев. Я вначале подумал банковская ошибка. Посмотрел акт. Нет, всё точно. Там же в комиссии все подчинённые: им приказали, они подписали. В этом здании одна дверная ручка больше стоит. Представляешь, целый Дом офицеров - это же не руины, он же функционировал. Если даже закрыть глаза и то не меньше ста тысяч, а они за полторы марки. Совести у них нет. Там, где была совесть, всё заросло. Немцы взятку дали. Все по карманам растаскивают.
- Тут уж, наверное, не карманами, а чемоданами, - засмеялся Бурцев.
- Да, Вася, смешно, если бы не было так грустно. Вот, к примеру, масло сливочное, одинаковое по качеству. Одна фирма продаёт по три марки, другая по три пятьдесят за килограмм. Ты бы, у какой фирмы взял?
- Ну, конечно, по три.
- Аль нет, берут по три пятьдесят. Потому, как пятьдесят пфеннигов фирма откатит в карман. А едоков-то тысячи и каждому по шестьдесят граммов в день, вот и прикинь. Сейчас полевое управление армии готовится к выводу. Так они, знаешь, что творят? С Союза счета прут на мой банк, якобы для нужд ЗГВ. А вслед за счетами звонки идут. Счёт такой-то в "Дойчебанк", другой в "Дрезденбанк". И так рассовывают по всем банкам Германии, на заранее открытые счета. А после вывода в Союз полевой банк ликвидируется и концы в воду. Армию ГДР расформировали. Всё оружие и технику армия ГДР сдала группе войск. Наши генералы учёт не вели. Не буду говорить, может по халатности, а может и по приказу. Только знаю одно - во всю идёт торговля оружием. Арабы летят сюда, как мухи на говно, скупают по дешёвке все подряд. Ой, чую, беда будет, Вася. Заговорят эти "Калашниковы" и скоро заговорят. Не зря же они их покупают. Да, если бы только "Калашниковы", а то пушки, танки, бронетехнику. Знаешь, когда человек на утку идёт, берёт мелкую дробь, а когда на кабана, картечь да пулю. Не для нужд же своей полиции покупаются танки да реактивные установки. В воздухе грозой пахнет. Сегодня звонили ребята из Москвы. Какая-то заваруха в Москве затевается. В Таманской дивизии в танки боекомплекты загружают. Что-то, Вася, нехорошее зреет.
- Шашлыки готовы, - крикнул им прапорщик.
- Снимай и неси генералам, мы сейчас подойдём, - ответил ему Жвигуло.
- Я тебе, Вася, как финансист скажу такую вещь. Придёт время, и мы этот
брежневский застой будем боготворить. Горбунов его критикует по тому принципу, как в нашем воинском анекдоте с бородой. Вскрыл первый пакет, который ему оставил предшественник, и прочитал - "всё вали на меня". А на самом деле, не так уж и худо было. Экономика развивалась, зарплаты людям платили неплохие, в космос летали. Туфлей по трибуне в ООН не стучал, как это делал Хрущ. Не запугивал, но и перед западом не стоял на цыпочках, как Горбунов. В Хельсинки, какой договор подписали! Этому любимчику Запада такого не удалось. Я понял одно - на Западе не дураки, уважают силу. Если ты слаб и поддаешься на уговоры, будут обдирать тебя, как липку. А Лёню и боялись, и уважали. Лично ему сто машин западники подарили. Любил гонять по Москве. Восемнадцать лет у власти. Хорошо пожил, нормально, для себя. Бабы, охота, авто погонять. И людям давал жить. То кодло его к власти ставило: в надежде, дурачка поставим, а сами за его спиной будем править. А он их потом всех прижал. Лёня вначале под дурачка косил, а на самом деле был неглупый мужик.
- Зато и воровство процветало, - парировал Бурцев. - Нынешнее воровство родом оттуда.
- Да брось ты, Вася, воровство на Руси процветало всегда. Это же наша национальная черта. За что Пётр колотил палкой Алексашку Меншикова - за воровство. Знаешь, я тебе скажу так, лучше застой, чем этот бег на месте. Только от нас это не зависит, чего мы тут раскудахтались. Ты вот лучше лялькой займись. Девочка соком исходит.
- А зачем это, Иван Иванович?
- Как это, зачем? Женишься, в Москве жить будешь, на генерала пошлют учиться.
- Маме по утрам кланяться, а кота на "ВЫ" называть?
- Гордый, что ли?
- Да нет, не гордый, просто свои принципы. Я так понимаю, каждый рубит дерево по себе.
- Да ты что, Вася, считаешь её выше себя? Ты же грамотный начитанный парень. Ты погляди на её интеллект, она за свою жизнь, дай Бог, одну книгу прочитала.
- Поэтому, Иван Иванович, я и не хочу.
Глава 17
Полковник Жвигуло был прав. На следующее утро все телепрограммы были отменены. Москва показывала как всегда в таких случаях "Лебединое озеро". Периодически балет прерывался, и диктор объявлял о болезни Горбунова. Два диктора, мужчина и женщина, с каменными лицами, с периодичностью в пятнадцать минут, появлялись на экране и несли на весь мир откровенную ложь, о том, что, отдыхая на море, с Горбуновым случился удар и сейчас он находится в бессознательном состоянии. Сопоставляя вчерашний рассказ Ивана Ивановича о Таманской дивизии и сегодняшнее "Лебединое озеро", Бурцев понял, что это государственный переворот.
- На Руси всегда так было, когда царей убивали, (а их убивали часто), то эти убийства называли простудой, ударом или геморроидальной коликой, - пробормотал себе под нос Бурцев.
- Что, что вы сказали? - спросил, смотревший с ним рядом телевизор, Черняк.
- Говорю о том, что скоро объявят о кончине "консенсуса" от геморроидальной колики. У них на это ума хватит.
Черняк расхохотался.
- Ты вот мне скажи, Евгений Иванович, как этой бабе и этому мужику, после лжи людям в глаза смотреть? Ведь не сегодня-завтра ложь раскроется - и тогда хоть сквозь землю провалиться или ходить с опущенными глазами. Но не вся же жизнь заключается в этих должностях и деньгах. Есть что-то другое, человеческое. Ты видишь, что тебя заставляют нести чушь на всю страну. Положи бумагу и скажи: "Читайте сами, я не буду". Сделай в жизни хоть один человеческий поступок.
- Ай, Василий Петрович, о каком стыде вы говорите. Там же собираются люди: им мочу в глаза, а они говорят - божья роса.
Вскоре показались и действующие лица этого спектакля, так называемое - ГКЧП. Лица у них были перепуганные, руки дрожали. Один из них дрожащими руками стал зачитывать Постановление ГКЧП. Он объявил, что в стране введено чрезвычайное положение. И государственный комитет берёт на себя все функции управления государством.
- Скоро, будет как в банановой республике, - возмутился Черняк, - как новый полковник, так и переворот.
- Да, Евгений Иванович, - сказал Бурцев, - мельчает большевистская гвардия. Старая-то покрепче нервами была, руки не дрожали. Отец народов, какой свирепый был, как всех в тисках держал, и то отравили. А у этих кишка тонка травить - больной, больной.
- Оставляют мосты, - усмехнулся Черняк, - сегодня больной, а завтра будет здоров - в случае, если переворот не удастся. А вы полагаете, что вождя того, отравили?
- Полагаю, что так и было, Евгений Иванович. Я когда в Москве учился, у одной работницы архива читал копию интересного документа. Она диссертацию писала и тайком от руководства кое-что домой приносила. Рисковала, конечно, некоторые были даже с грифом "секретно". Так вот узнал я из этого документа, что отца народов ещё ежовская гвардия пыталась отравить. Не получилось. Толи вождь крепкий, то ли яд слабый. Сталина выходили, а нарком на "плаху" угодил. Вы мне ответьте, Евгений Иванович, на один вопрос. Вы, подполковник, стали бы ефрейтора в свою машину приглашать, просто так? Представьте, стоят офицеры управления полка, и идет ефрейтор, а вы ему говорите: "Хрусталёв, в машину".
- Ну, если он мне нужен, скажу.
- Вот-вот, именно. Об этом случае на даче много написано, но одно доказывает: о причастности Берии и Хрусталева к смерти Сталина. Если провести анализ, то факты неопровержимые. Кто такой полковник Хрусталёв для Берии? Охранник, по аналогии к полку - ефрейтор, который часовых на посты разводит. Зачем Члену Политбюро понадобился охранник вождя, если вождь не подаёт признаков жизни? Если у вождя инсульт, как зафиксировали врачи, а за ним пришла с косой, стало быть, будет новый вождь. А коль будет другой вождь, у него будет другая охрана, которой он будет доверять. А Хрусталева куда? В утиль. Зачем Берии понадобился утиль? Подвезти из дачи в Москву? А если они подельщики, тогда другое дело. Надо садиться наедине в кабинете, и обговорить все моменты, чтобы не было прокола. Когда читаешь события, прошедшие на протяжении суток, то усматривается открытый цинизм сталинских соратников. Уж больно они хотели его смерти, проявляя это молчаливым бездействием. Один только Берия отдавал команды. Он велел охранникам не трогать: "Сталин спит". Потому, что Берия знал срок действия яда, в течение которого яд полностью разлагается, и тогда определить отравление не представится возможным. Лаврентий Павлович не хотел повторить судьбу Ежова. В этом деле он был компетентным человеком. В веденье Берии была лаборатория по производству ядов, которые испытывали на заключённых. И, наверняка, о каждом испытании ему докладывали. Берия, а никто другой, стоял во главе этого "инсульта". Ну, и как подобает, киллера убрали, - Хрусталёв внезапно погибает. А за ним и заказчика арестовали и расстреляли. Так что, те мужички крепкими были, на крови воспитанные, не то, что эта мелюзга. Не мужики, а ходячее ЧП какое-то.
- Может, переключим на немчиков. Посмотрим, что гансы показывают, - сказал Черняк.
Немецкое телевидение показывало репортаж с улиц Москвы.
- Вот, дурь, - сказал Черняк. - Зачем танки на улицах? Против кого?
- Наверное, враг угрожает Москве бронированным кулаком, - пошутил Бурцев. Вот они где, таманцы. А мне вчера Иван Иванович сказал, что они боекомплекты в танки загружали. Они только пукнут, а на Западе уже известно.
- Стратеги, - сказал Черняк - танки в городе очень уязвимые. С любого окна танк можно шлёпнуть.
- Вы о чём, Евгений Иванович? С кем они собираются воевать? С бабушкой, что с базара с авоськой идёт. Там и без того в Москве не проехать, а они танки на улицу. Чтобы бабок попугать? Если болен Горбунов, есть Председатель Совета министров. Есть Верховный совет. Собрались бы, назначили исполняющего обязанности до новых выборов. Да, кто из вождей не был болен? Брежнев в маразм впадал, Черненко под руки водили, Андропов год лежал, и об этом все молчали. А тут, видите ли, на даче плохо стало. А мы, чтоб ему полегчало, танки в Москву. Переворот это! Куда они поведут? Судя по их перепуганным лицам, только назад, в коммунизм. Опять старую лошадку - марксистско-ленинскую идеологию запрягать будут.
- Этого они уже не смогут, - возразил Черняк. - Армии нет, полки потеряли боеготовность. Мы уже два года не выезжаем на учения. Так это здесь в Германии, на самом передке, а что же там творится. Запад не позволит назад. Они же, сколько "бабок" вбухали.
- А, самое главное, денег нет, - сказал Бурцев - в полку зарплату платить
нечем. Если бы немцы марки не давали - всё, труба. А, представь, завтра не дадут. Чем кормить, чем заправлять технику. Офицеры все ударились в бизнес. Торговля идёт полным ходом: машины, сигареты, водка, шмотки. Жёны челноками сюда туда. Никто не захочет из-за этих перепуганных мужичков голову подставлять. Вот он и пришёл конец, той мощной, некогда пугающей весь Запад, группировке. А мне когда-то комдив говорил, а я не верил.
В кабинет к Бурцеву зашел замполит полка, вернее не замполит, а помощник по воспитанию. С отстранением от власти "руководящей и направляющей", должность заместителя командира по политической части была упразднена, и они стали называться помощниками по воспитательной работе.
- Василий Петрович, - начал он с порога, - звонили из политотдела, требуют провести митинг в поддержку ГКЧП.
- Ну, предположим, на сегодняшний день, требовать они не могут. Предложить, да. Телеграмму они дали?
- Нет, не дали.
- А что, товарищ подполковник, этот звонок будем к заднице пришивать. Ребята, наверное, хотят чужими руками угли грести, а сами потом в стороне, если эта авантюра провалится. Случись что, головы начнут снимать до самого низу. И, боюсь - такие как мы, окажутся стрелочниками. Не будет митинга, так им и передай. Главком пришлет письменный приказ, вот тогда построим людей и поболтаем. А сейчас будем ждать, товарищ помощник. Эти хлопцы не сегодня, так завтра власть отдадут. Они неспособные на великие дела. Поджилки трясутся. Я таких в Афганистане видел. Если коленки трясутся, так и погиб. - Потом задумался, помолчал, почесал темечко. - Что это я? Шибко смелые, что на рожон лезут, пожалуй, чаще погибают, - затем махнул рукой. - Золотая середина, это самое то. В природе всё должно быть в меру. Героизмом можно взять только одну амбразуру дзота, а берлины берут середняки.
Далее события развивались стремительно. Некоторые республики заявили о не поддержке ГКЧП и выходе из Союза. Верховный Совет Российской федерации вместе с Сосниным тоже не поддержал ГКЧП. Чтобы Соснин стал сговорчивым, ГКЧП направили на штурм Белого дома, где заседал Верховный Совет республики, роту танков во главе с командиром батальона. Наивные люди собирали вокруг Белого дома кучи мусора, и назвали это баррикадами. Взрослые - это те же дети. Насмотревшись фильмов про революцию, они себя представляли в той игре. Только вот глупенькие, они забыли, что они живут не в начале века, а в конце и за эти девяносто лет техника так шагнула вперёд, что для современного танка эти кучи мусора что-то из области юмора.
Прибывший к Белому дому с колонной танков комбат, перешёл на сторону Соснина. И, вместо того, чтобы штурмовать Верховный Совет, он взял его под охрану. Этот весь спектакль показывали немецкие каналы. Бурцев понимал, что этот сценарий хорошо разыгран и хорошо оплачен. А ГКЧП - это ребята в коротких штанишках в большой игре Запада, Соснина и Горбунова. Потом выяснилось, что Горбунов не был болен. Путчисты его просто блокировали на даче. ГКЧП арестовали, их подержат в "Матросской тишине" и отпустят по домам. Во время этого спектакля пролилась кровь, погибли молодые ребята. Но никто за это не понесёт ответственности. Их сделают посмертно Героями России, и власть по торжественным дням будет возлагать к их могилам цветы, делая при этом очень скорбные лица. Своим цинизмом, доказывая, что они достойные последователи бывших вождей. Утром Соснин забрался на танк, и многотысячная толпа ликовала. Он произнёс свою речь.
- Ну вот, ещё один на броневик залез, - подумал Бурцев, - куда этот покажет рукой. Горбунова привезли из Фороса в Москву, но власть его теперь была минимальной. Прибалтийские республики отделились сразу. Среднеазиатские и закавказские колебались, но тоже были на грани отделения. Горбунов пытался заключить Союз девяти республик. Но по сценарию ему уже не было роли в этом спектакле. В Белоруссии в Беловежской пуще собрались три правителя славянских республик. Собрались как бы так, невзначай: поохотиться, да водки попить. Инициатором этой сходки был Соснин. Попарились в баньке, хорошо выпили. И в этом полу трезвом состоянии решили выйти из Союза. Тут же состряпали от руки документ о развале Союза и создании нового объединения - Содружества Независимых государств - СНГ. Ночью, с постели подняли перепуганную сельскую машинистку, привезли её в резиденцию в Васкули. Она им отпечатала документ. Правители с бодуна поставили подписи. Союз прекратил существовать. Горбунову ничего не оставалось делать, как уйти в отставку. СНГ, острый на язык народ, окрестил по-своему: "Способ нагавнить Горбунову".