- Он говорит, развалилось все. Разве от хорошей жизни…
- Нет. Уж если ты так хочешь, тебе надо нормального жениха.
- Где их взять, нормальных? Буду я их менять, как перчатки - Насте какой пример?
- Да что Настя… Настя уже большая, все понимает. Одумайся, найдем тебе хорошего джигита. Вот и Сулико моя говорит, надо тебе жизнь устраивать. Без мужика трудно теперь. Я же тебе как друг говорю, по-родственному, не водись ты с этим Павлом.
- Хватит уже, Малхаз, сама разберусь.
- Ну, смотри, не ошибись. Спасибо за чай.
Родственник собрался уходить.
- Да, Малхаз, заедь, пожалуйста, к моей маме, Настю проведай.
Вернувшись в подвал, я сделал вид, что сплю.
- Вставай, соня, - позвала меня Таисия.
И снова в ее руках было полотенце. "Обычай, что ли, у них такой?" - подумал я и, протирая глаза, вышел во двор. После уже привычной процедуры вошел в пристройку следом за хозяйкой. Она суетилась, убирая со стола посуду.
- У вас кто-то был? - спросил я.
- А тебе что? Не спал? Не спал, поди…
- Да я просто… Вот мешок с мукой. Вчера не было, а одной вам его не дотащить. Вот и подумал…
- Умник, тоже мне…
Я затих, ожидая, что будет дальше.
- Малхаз приходил, брат мужа. Он хороший, жалеет меня. Только ругается.
- А за что? - спросил я, подавая Таисии ведро с водой.
- Это не твое дело. Это наше, семейное…
- Ну да, понимаю, - промямлил я.
- Мешок нужно убрать, - сказала хозяйка. - Я немного отсыплю, а ты снеси его в амбар. Лепешек напечем. Любишь лепешки?
- Я все люблю, - улыбнулся я, поднимая мешок.
- Мать-то твоя, наверное, убивается. Ты бы ей хоть письмо написал, - сказала Таисия, показывая, куда ставить муку.
- А как его переслать?
- Можно передать с Малхазом, он в городе опустит в почтовый ящик. Почта вроде время от времени работает…
В комнате она кивком указала на стол:
- Садись, - и протянула бумагу и ручку.
Я не мог написать матери всю правду. Не стану же писать о своем дезертирстве? А вдруг, если узнает, где я, поедет сюда искать меня? Правда, за два с половиной года жизни в общаге (техникум находился в другом городе) она привыкла к моей самостоятельности и постоянным разлукам. И если я принимал решения, мать считала, что все обдумал, все взвесил… Нет, достаточно написать, чтобы она не волновалась - поверит и успокоится. Поэтому я написал очень короткое письмо - что живу у хороших людей и собираюсь уехать к Боре.
Обратного адреса не дал, и города, в котором жил Боря, тоже не назвал - так меньше шансов, что меня найдут.
Написание нескольких строк заняло у меня уйму времени.
- Ну, писатель, - улыбнулась Таисия, заходя в комнату, - закончил?
Объяснил, что долго не знал, как рассказать матери о своем положении, ведь ей могли сообщить, что я пропал без вести. Наконец мы разобрались с письмом, и весь остаток дня вместе прибирали двор. Мне казалось, что мы как-то сблизились. Иногда, когда наши взгляды пересекались, мы улыбались друг другу. "И что она нашла в этом Павле?" - думал я, внимательно наблюдая за ее жестами, движениями, манерами. Вот ведь действительно несправедливо: он гад, а она хорошая… Вспомнил о дочери Таисии. Наверное, она такая же красивая, как мать… Хотя вряд ли: ведь отец у нее грузин, а о грузинках я слышал, что они красотой не блещут…
Павло
Вечером Таисия уже не провожала меня в подземелье, а просто пожелала спокойного сна. Однако среди ночи я услышал ее встревоженный голос:
- Артем, Артем! - взволнованно позвала она, опустившись на колени перед лазом в подвал. - Сиди тихо, кто-то пришел. И не вздумай зажигать свечку!
Я отчетливо услышал стук в ворота, и снова екнуло сердце в груди, а на душе стало тревожно. Где-то заискивающе, а потом жалобно, словно кто-то пнул ее ногой, заскулила Малышка. По грубым мужским голосам понял, что вернулся Павло с какими-то дружками.
- Таисия, ты не рада мне, что ли?! - с порога заорал он.
- Рада, Павло, только скажи своим друзьям, чтобы вели себя прилично.
- Они сейчас уйдут, я только им кое-что отдам.
Во дворе раздались шаги. Скрипнула дверь, потом хлопнули ворота. Таисия и Павло поднялись на второй этаж башни. Я приоткрыл люк подвала, пытаясь понять, о чем они говорят. Но даже огромные сквозные трещины в стенах не позволяли разобрать их тихие голоса.
Закрыв люк, лег на подстилку, закутался в одеяло и постарался уснуть. Но не мог. Я боялся Павло и злился на него. Чтобы как-то успокоиться, стал его оправдывать. "Почему мне не нравится этот человек? И видел-то его всего один раз… Ничего плохого он мне не сделал. Во мне просто проснулась ревность, слишком я размечтался о Таисии. Мне нехорошо, потому что этот бандит забавляется с женщиной, в то время как я торчу тут в сыром подвале. Но какое мне дело до их отношений! Кто они мне? Меня это не касается…"
Отвернувшись к стене и накрывшись с головой, решил больше ни о чем не думать и спать, но сон пропал. И все потому, что я понял, что утром Таисия уже не придет ко мне с полотенцем и не покормит меня завтраком. Неожиданно до меня дошло, за что я не люблю этого Павло. Из-за него я должен сидеть в подвале, и неизвестно еще, сколько это продлится. А если он вернулся надолго? Нет, Малхаз его выгонит и приведет Таисии хорошего мужа…
Проснувшись в кромешной темноте, я долго гадал, какое сейчас время суток. Пробрался на ощупь к люку, прислушался. Веселые голоса Павло и Таисии раздавались где-то в отдалении. Приоткрыв люк, я увидел полоску света, пробивавшегося через трещину в стене. Подойдя к ней и щурясь, стал прислушиваться.
- Подожди, Павло, ну, отстань! - она, видимо, освободилась из его крепких объятий. - Вот ты мне все-таки скажи, почему ты с этими бандитами ходишь?
- Не надо мне портить настроение, - ответил он. - Так все хорошо было. Скажи, тебе что, со мной плохо? Не понимаю, что тебе нужно?
- Я раньше думала, что бандиты не все плохие… - Таисия замолчала. - Говорят, что те люди, с которыми ты дело имеешь, убивают федералов, грабят местное население, а у меня дочь растет…
- Это опять Малхаз твой напел? Когда он воевал, ему можно было, он вроде как и не бандит…
- При чем тут Малхаз? Малхаз родину защищал, землю свою, а ты?
- А что я? Я ничего не защищаю, я работаю. Уже сто раз говорил, что в военных действиях не участвую! Уж если на то пошло, так бандит бандиту рознь. Я ни в кого не стреляю.
- И чеченцы не стреляют?
- Чеченцы за свою родину воюют.
- Да кто у них ее отнимает?
- Не знаю. Вообще не мое это дело, и не твое.
- А чье?
- Не знаю, отстань. Давай еще полежим. Мне завтра идти…
- Опять будешь убивать?
- Да отвяжись ты, глупая баба! Что тебя разобрало? Караваны я вожу в горы через Панкисское ущелье. Ишак идет нагруженный, а я его хворостиной: пошел, залетный!
- А на ишаке твоем оружие везут… Думаешь, я дура, не знаю? Не ковры же они перевозят!
- Да ну тебя. Я везу - мне платят. За работу. Охранник я, понимаешь, охранник. Сколько раз тебе говорил! Все, кончай этот базар! Стараешься для нее, а тут на тебе - Павло, оказывается, бандит! - скрипнула кровать, видимо, он обиделся и отвернулся к стене.
Все стихло. Я сидел на закаменелых мешках с цементом возле своего люка и ждал продолжения их разговора. Он начался, когда Павло вышел в коридор умываться.
Таисия подала ему полотенце и сказала жалобным голосом:
- Знаешь, что я подумала? Боюсь за нас. За себя боюсь, за дочку и за тебя тоже. А вдруг убьют тебя, что мне тогда делать?
- Не каркай! Не убьют, а если и убьют, другого найдешь. Ну что ты опять! Хватит уже о плохом. Смотри, солнце какое… Денек будет замечательный!
- Ага, а ты воевать! Ну, они абреки, ладно, а ты-то куда лезешь?
- Ой, Тайка, - мечтательно протянул Павло, - подожди, вот накоплю денег, уедем вместе куда-нибудь в тихое местечко, а еще лучше за границу. Там тебе ни войны, ни безработицы. А если она и есть, то на бирже труда деньги знаешь, какие платят! Живут же люди, ну хотя бы в той же Австралии.
- Ага, хорошо там, где нас нет. Это мы уже проходили. А потом, когда это будет!
- Ты спрашиваешь, когда уедем? Честно скажу, пока не знаю.
- Очевидно, когда ты денег накопишь, - вздохнула Таисия. - А как накопишь, тогда и бросишь. Это я тебе сейчас нужна. Очень удобно: повоевал - тут же и баба под боком.
- Да перестань ты ерунду молоть! Это все твои родственники наговаривают.
- Ты Малхаза не тронь! Он нам помогает. И Сулико его добрая. А ты ушел, и жди… На кого мне рассчитывать, пока тебя где-то носит? Хоть бы раз ведро воды принес!
- А то я и смотрю, - взорвался Павло, - дров наколото, кругом чисто, порядок. Это Малхаз постарался или завела кого? Смотри, узнаю - прибью!
- Только и можешь - прибью да убью. А вот попробуй!
- О, никак защитников нашла? Да вас Самир только из-за меня и не трогает, если хочешь знать. И Малхаза твоего.
- Малхаз, какой-никакой, а родственник, он хоть помогает.
- А я, значит, не помогаю?! Вон сколько всего навез тебе. Кофты, юбки… Сама не оденешь, так у тебя Настька растет.
- Не смей ее так звать!
- О, какие мы гордые! Анастасия Батьковна, не желаете ли бальное платьице примерить?! Тут мне по случаю один хохол пузатый подарил! - видимо, он закурил, мне показалось, что запахло дымом сигареты.
Таисия молчала, понимая, что задела Павла за живое. Тогда я уже догадался, что ее дочь он невзлюбил с самого начала. Вернее, не он ее, а она его. Он, должно быть, считал ее обузой, вечно путающейся под ногами в самый неподходящий момент. Поэтому ему и приходилось уходить с Таисией куда-нибудь, в лес, например. А Павлу конечно же хотелось комфорта, тепла после тяжелых и бессонных ночей - тех ночей, когда он вынужден был скрываться в горах от федералов и конкурирующих бандформирований. Ну и Насте, похоже, очень не нравилось, когда Павло приходил и начинал приставать к матери. Она была уже в том возрасте, когда понимала, чем они занимаются… Настя не могла понять, зачем матери это нужно и почему она поддерживает отношения с этим неприятным человеком. Девочка считала, что до того, как появился Павло, они жили тихо, мирно и свободно. К тому же она очень любила своего отца, с которым Павло не шел ни в какое сравнение. Ведь отец любил их обеих…
- Вот, - снова послышался голос Павла, - все твои беды от того, что много думаешь. Бери пример с местных. Здесь как принято: раз родилась женщиной - знай свое место. А ты рассуждать любишь. Вот бабы местные ковыряются в земле и никуда не встревают. А тебе все ученость нужна. Ученостью сыт не будешь…
- Да не надо мне от тебя ничего, - резко оборвала его Таисия, уходя в комнату. - Жила без тебя, и еще проживу.
- Ну, живи себе, живи, посмотрим, - уже почти неслышно прошипел Павло и громко добавил: - В сарай пойду, на сеновал.
- Иди. Да смотри, не кури там, крепость спалишь.
"Вот урод, - думал я, - такая женщина, а ему еще чего-то надо! А она? Зачем она его терпит? Дала бы от ворот поворот, как говорится. И этот ее Малхаз - чего он смотрит? Врезал бы ему…" Пока я рассуждал, совсем тихо появилась Таисия и шепотом заговорила:
- Живой? Есть хочешь, наверняка. Вернулся Павло. Сиди тихо, не высовывайся, как смогу отлучиться, принесу что-нибудь. Он на сеновал пошел, может, уснет - тогда.
Я закрыл глаза, но заснуть не мог. Да и не привык я спать, днем. Встал, приоткрыл люк, подложив под него рукоять ножа, чтобы лучше было слышно, что творится на дворе. Лежал долго, не зная, чего мне ждать и когда наконец Таисия вернется. Но вместо обещанной еды услышал во дворе какой-то шум, охи-вздохи. Понял, что Павло неожиданно подхватил на руки Таисию и унес на сеновал. Все разом стихло, а мне стало не по себе.
"Уж не убил ли он ее? - подумалось. - Когда же он уберется? Эх, тоска какая… и тишина. Хоть бы козы заблеяли…"
Таисия так и не принесла мне ничего до самого вечера. Хорошо, хоть водой запасся. Я лежал и теребил в руках пахнущий свежестью носовой платок - подарок хозяйки.
Наконец послышались долгожданные шаги, шуршание юбки. Таисия принесла поесть, еще раз велела сидеть тихо и быстро ушла. Я даже ничего не успел спросить.
Перекусив, снова лег на сбившуюся постель и задумчиво уставился в потолок.
Вспомнил дом, мать, друзей, погрузку в поезд, свой голодный и страшный марш-бросок, но почему-то это быстро ушло на второй план. В голову лезли мысли о Таисии, которая была сейчас где-то с Павло…
До наступления темноты было еще далеко, но я вдруг ощутил, что уже наступил вечер. Стало совсем тихо. Представил, как солнце постепенно склоняется к западу. Меня охватила грусть. Тяжело быть одному, зная, что совсем рядом люди, но ты с ними не можешь поговорить. Наконец Павло и Таисия вышли во двор и опять стали выяснять отношения. В тишине я хорошо слышал их голоса. Павло пытался помириться, обещал завязать со своей работой, как только представится случай. Таисия ему не верила, и все началось сначала. Но вдруг раздался стук в ворота.
- Кто там? - крикнула Таисия.
- Мама, открывай быстрее!
- Настя, дочка, это ты?!
Знакомый хлопок воротами, и новые голоса послышались ближе.
- Соскучилась Настя по мамке, - это Малхаз.
- Я ненадолго. У бабушки так здорово! Друзья, дискотеки и все такое. Просто дядя Малхаз сказал, что ему скоро опять в город, вот и поехала.
- Смотри у меня, дискотеки! Не слишком рано стала самостоятельной? По ночам хоть там не шляйся!
- Да, пошляешься… У бабушки не забалуешь!
У Насти был приятный голос и звучал он так звонко, что, казалось, будто девочка находится рядом - стоит повернуть голову. Мне не терпелось посмотреть на нее, но оставалось только разглядывать надоевший потолок, пытаясь по голосу представить лицо девочки.
Наверху тем временем начинался ужин. Я определил это по звону посуды. Похоже, Таисия напекла пирожков и угощала ими Малхаза и Настю. Павла не было, наверное, он избегал встреч с Малхазом. На какой-то миг явственно почудился запах пищи, и снова напомнил о себе мой старый приятель - голод. Чтобы не думать о еде, я попытался заснуть. Вскоре это удалось, но ненадолго.
Когда проснулся, снова услышал голос Павла.
- Бездельница! - грозно прикрикнул он. - Козу лучше подои!
- В Жмеринке своей командуй! Это ты, когда Малхаз ушел, выступаешь, а при нем, как мышь в сарае сидел. Думаешь, его нет, так тебе можно и руки распускать?
- Принесла нелегкая непутевую! - сокрушался Таисин любовник. - Сидела бы у своей бабушки, а то приперлась, двух дней не прошло.
- Не ори на меня, уеду завтра, больно охота смотреть на твою рожу бандитскую!
- Как тебе не стыдно, Настя! - встряла в разговор Таисия. - Ведь перед тобой взрослый человек. Совсем от рук отбилась! Будешь так говорить, не пущу больше в город.
- А я все равно уеду, дядя Малхаз отвезет!
Внезапно все стихло, видно, наверху легли спать.
Утром мое внимание снова привлекли голоса, доносящиеся со двора. Я понял, что пришел Малхаз. И тут же услышал, как сухо поздоровался с ним Павло.
- Все по горам лазишь? - спросил Малхаз, который, очевидно, был в хорошем расположении духа.
- Лазают обезьяны по деревьям, а мы ходим, - миролюбиво отшутился Павло.
- Ну, ну, ходите, ходите, - как-то непонятно протянул его собеседник и вдруг громко сказал: - Готова, племянница?!
- Да, - ответила та.
- Ну, пока, Настена, - в голосе Павла слышались нагловатые нотки.
- Пока, хохол пузатый! - ответ девочки прозвучал неожиданно звонко.
- Что ты сказала?
- Что слышал!
- Ты чего так дерзко разговариваешь, Настя?! - Раздался звук легкого подзатыльника.
Потом Малхаз и Настя ушли, а Таисия тут же начала укорять Павла:
- Это из-за тебя. Ну что ты к ней пристаешь? Сходи туда, подай это. Уйди, не лезь. Что она тебе, кукла? Разве можно так с девочкой!
- А что я, - оправдывался Павло, - она как шило в заднице. Сама должна понимать, что и у матери личная жизнь должна быть. Не в лес же нам с тобой опять идти. Надоело!
- Но и не при ней, в конце концов!..
- Так объясни ей, что надо уходить, когда взрослые…
- Что же мне ее, выгнать прикажешь?!
- Все вы бабы такие! - взорвался Павло. - Я к тебе со всей душой, только о тебе и думаю, а ты все о ней. Если я тебе не нужен, так и скажи! У меня, может, чувства, а она: "Мам, дай то, дай это". Сиську еще ей дай - скоро пятнадцать лет девке. Эх, был бы я ее отцом, быстро бы выдрессировал!
- Да что она тебе собака или медведь! - возмутилась Таисия.
- Между прочим, и медведя на велосипеде учат, а ты так ее распустила!..
Подумалось: все - это надолго. Но я снова с любопытством и какой-то злой радостью прислушивался.
Таисия не выдержала, сорвалась на крик:
- Вот и шел бы ты со своими подачками!
- Дура, для вас же стараюсь! Все тебе, тебе, а ты… Думаешь, мне легко? Вот будут деньги - уедем. Вместе уедем…
- Это ты сейчас так говоришь, а как деньги появятся, найдешь себе в городе кралю. Нужна я тебе с ребенком!..
- Ну и дура же ты, Таиська, тьфу, дура, - Павло плюнул, брякнул оружием и забормотал что-то невнятное.
- Ну и уходи, - снова закричала Таисия, - без тебя спокойней!
- А вот это мы еще посмотрим! - отрезал Павло.
Послышался грохот задвижки, хлопнула дверь.
"Неужели ушел?! - подумал я с облегчением. - Если это так, то мне можно наверх, на свободу. Лишь бы он не вернулся. Милые бранятся - только тешатся, - вспомнилась старая пословица, и вновь стало тревожно. - Ведь он может вернуться в самый неподходящий момент. Ревнивый же, гад, наверняка. Подумает еще чего… Ладно я, а Таисию подставлю…" Пока я так размышлял, мысленно раскладывая ситуацию так и эдак, неожиданно появилась Таисия.
- Артем, живой?! - позвала она. - Не бойся, его нет.
Я вышел, отряхнулся от пыли, посмотрел на Таисию. Почувствовал ее плохое настроение и постарался хоть в чем-то угодить.
- Пойду натаскаю воды козам, - предложил я, схватил ведра и побежал к колодцу. Но, пробегая мимо собачьей будки, задел миску с какой-то баландой, которую только что поставила Таисия и к которой уже трусила Малышка. Баланда разлилась. Виновато поглядывая на Таисию, стал складывать вареный картофель и какие-то ошметки в миску.
- Ты еще на мою голову свалился! - всхлипнула Таисия и, скомкав сорванный с плеч платок, уткнулась в него.
Когда вечером пили чай, она уже совершенно успокоилась, даже посмеивалась, дуя на блюдечко:
- Павло ушел, одеколон свой забрал - это значит надолго. Гордый! Хочет показать этим, что уходит навсегда. Ну и скатертью дорога! - а все-таки в словах ее чувствовалась обида, и взгляд был какой-то рассеянный. Все говорило о том, что она любит этого хохла-наемника. Помолчала, потом добавила: - Минимум месяц его не будет.