Вася читал без интереса. Ни названия сёл, ни фамилии упомянутых лиц ничего ему не говорили. Вот написано, что на профсобрании выступил Савоськин, а Турлай отказался. Хорошо это или плохо? Пёс его знает. А где эта река, через которую возвели мост? Радостное событие для местных, но его оно не задело. Даже фотографии нет.
Посмотрел рубрику культурной жизни. Действительно, "Гамлет"! Крикнул Мирону:
- Слышь, у вас тут "Гамлет" в театре!
- Есть такое дело! - отозвался тот из соседней комнаты. - Хочешь, сходим?
- Можно… А билеты есть?
- Смеёшься? Мы - пресса!
Вскоре они шагали к Мирону домой, обедать. Автобусом было бы быстрее, но Мирон любил гулять.
- Я забыл отдать Марьеву предписание из вуза, - говорил на ходу Вася. - Не забыть бы завтра. А то уйду в горы…
- Завтра?
- Да. Сговорились на девять часов по местному времени.
- А ты часы-то перевёл?
- У меня нет часов. Я так, на глазок время определяю.
- Смотри, у нас с Москвой разница во времени - три часа. Понял? В Москве скоро полдень, а у нас уже три часа. Ты, вообще, про часовые пояса знаешь?
- Знаю. Что ж я, по-твоему, дикий? А вот скажи: ты в Москве был, Сталина видел?
- Нет.
- А слышал, что он по ночам не спит, работает?
- Да! Я однажды нарочно пошёл ночью в центр, посмотреть. В наркоматах во всех окнах свет горит. А как Сталин - спать, так и наркомы на боковую. А вот какой ему интерес? Я этого понять не могу.
- Хэх! А берёшься объяснять мне про часовые пояса. Сталин страной руководит. В Москве рабочий день закончился, к примеру, в шесть часов вечера, а на Камчатке в это время уже новый начинается. Вот он и сидит ночами, чтобы со всеми вопросы порешать.
Мирон выслушал, засмеялся и начал фантазировать:
- Ввести бы везде одинаковое время, чтобы наркомы в Москве не перетруждались.
- Тогда что? Тем, кто к востоку, придётся днём спать, ночью работать. Беда…
- Ну и что! За Полярным кругом так и живут. У них полгода ночь, полгода день. Интересно, как они ведут делопроизводство? В полярном колхозе не трудодни должны начислять, а трудогода какие-то…
- Опять, что ли, статью проговариваешь?
- Ну да, надо про бюрократов что-нибудь сочинить. Давно не было сатиры в газете.
- Неужели у вас нет своих бюрократов, что ты за полярных взялся?
- Есть.
- Тогда зачем сочинять? Возьми и опиши конкретного чинушу.
- Так ведь он догадается!
- Тьфу. Вот не думал, что журналистика - такое занудство.
- Надо, брат, учитывать нюансы. Он же племянник первого секретаря крайкома.
- Ага! Про нашего Вяльева - ты прямо из штанов выпрыгивал, так хотел фельетон писать. Или про посторонних железнодорожников. Или полярников протянуть - это ты с милой душой. А про своего чинушу - ни-ни. Сам ты, Мирон, конъюнктурщик.
- Вася ты, Вася… Легко тебе рассуждать. В Москве быть честным и принципиальным - любо-дорого. Там Сталин под боком. В случае чего: "Але, Ёсиф Сарионыч! Спаси честного человека!" А в наших краях не так просто. Чуть не в ту сторону криво посмотрел - хряп тебя, и нету. Мы тут ежовщину ещё не очень изжили.
- Слушай, Мирон, вчера хотел спросить, - и Вася указал рукой на высокий глухой забор. - Что это у вас тут? И ещё в двух местах я такое видел.
- А я не знаю. Спрашивал. Говорят, выделено место под строительство. Здесь вроде уже фундамент заложили. На Казённой Заимке есть площадка, так там стены цехов стоят. А на Гоньбе и в Научном городке просто пустая земля. Но огорожено, и охраняют военные. То есть бойцы НКВД.
…Красавица Анисья ждала их с обедом. На обед были варёная картошка, тушёная крольчатина, солёные огурцы, свежая зелень, мёд. Лиза больше всего на мёд глядела, но мать - у, строгая! - заставила её есть картошку с маслом. Но девочка всё равно пальцем в мёл лазила. Радиодинамик на столе очень кстати вещал про успехи алтайских пасечников: они, оказывается, устроили между собой социалистическое соревнование, у кого пчёлы больше мёду носят. Потом началась трансляция песен из кинофильмов.
- Кролик из каких запасов? - деловито поинтересовался Мирон.
- Свежие, - певуче ответила Анисья, улыбаясь Василию. - Я ж понимаю. Гость у нас.
- С запасов? - удивился Василий. - Я думал, с рынка.
- Не, мы кролей сами водим. Ты, что ли, не унюхал?.. Анисья! Мысль есть - на премьеру сходить. Сегодня "Гамлет" по пьесе английского товарища Шекспира.
- Я уж думала, ты забыл.
- А-а-а… Э-э-э… Что забыл? Я же месяц отсутствовал.
- А на репетицию когда ходили, в мае? Ты мне что обещал?
Мирон повернулся к Васе, сказал восхищённо:
- Во память у моей красавицы! Вправду обещал… А Лизу на время сдадим Степанихе. - Пояснил Васе: - Это у нас соседка, старушка.
- Я понял.
По радио Леонид Утёсов затянул знаменитую песню из кинофильма "Весёлые ребята": "Как много девушек хороших…"
Мирон спохватился: девушки! Крикнул в кухню, где его молодая жена мыла посуду:
- Анисья! Ты придумай, кого из подруг позвать. А то что ж наш геолог будет один…
"Как много ласковых имён…"
- Не, не надо, - запротестовал Василий.
"Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон…"
- Надо! А я с редакции позвоню в театр, договорюсь о местах. Скажу, московский гость. У нас любят, когда московский гость… Может, Милку с педагогического?
"…когда влюблён…"
С кухни выскочила Анисья, закричала на Мирона:
- Я те дам, Милку с педагогического! Опять?
"Любовь нечаянно нагрянет…"
- Клянусь! Нисенька! Клянусь, ничего у меня с Милкой не было.
"Когда её совсем не ждёшь…" - на этих словах радиодинамик резко замолчал, песня прервалась. Было слышно одно только потрескивание.
- Ой, врёшь! - выла Анисья. - Ой, я тебя выведу однажды на чистую воду!..
- Слушай, от твоего крика у нас радио сломалось! - Мирон взялся за колёсико, крутанул. " Внимание, внимание! - громко заговорил динамик голосом Юрия Левитана. - Говорит радиостанция имени Коминтерна. Через несколько минут будет передано важное сообщение".
- Ты, Мирон, смотри… - голосила Анисья, но Мирон цыкнул:
- Тихо!
"Передаём заявление заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Народного Комиссара Иностранных Дел товарища Молотова Вячеслава Михайловича" , - объявил диктор. И затем - другой, заикающийся, совсем не артистический голос:
"Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора…"
Они молча дослушали до конца. За раскрытыми окнами всё так же чирикали птички, шелестела листва - но не было слышно ни одного человеческого голоса, хотя вот только что с улицы долетали крики и гомон. Потом один, другой, а затем, подальше, третий - заныли фабричные гудки.
- О! - сказал Мирон, чтобы не молчать. - Это на станции. На комбинате. А это на медеплавильном.
Продолжительный вой гудков создавал дополнительный фон зазвучавшей по радио, сразу по окончании заявления Молотова, песне из кинофильма "Александр Невский":
Вставайте, люди русские,
На смертный бой, на грозный бой,
Вставайте, люди вольные,
За нашу землю честную.Живым бойцам почёт и честь,
А мёртвым - слава вечная!
За отчий дом, за русский край
Вставайте, люди русские!
Лиза вертела головой, поглядывая то в окно, то на взрослых, ожидая разъяснений. Но разъяснения были нужны не только ей.
- Я чего-то не поняла, - жалобно сказала Анисья. - Это что?
- Война, - вздохнув, ответил Мирон и встал. - Кто куда, а я в редакцию.
Василий отправился в экспедицию.
- Знаешь, парень, - сказал ему Марьев, - мы, наверное, завтра никуда не поедем. Непонятно, что будет. Я пацанёнком две войны пережил - ничего хорошего сказать не могу. А с другой стороны, столько было за последние годы для обороны сделано, такая создана мощная техника и такие мы имеем примеры отпора агрессору, что, кто знает, может, это ненадолго. Как на озере Хасан. Врезали гадам, они и побежали.
- У меня практика два месяца.
- Хе, два месяца! Два месяца - большой срок.
- А что мне теперь делать?
- Отдыхай, - пожал плечами Марьев. - Что делать? Откуда мне знать, что в такой ситуации делать. Но будь на виду.
- Как это?
- Ну, заглядывай каждый час. Вдруг будут какие распоряжения из Москвы…
…Василий брёл по городу. Везде обсуждали войну. Воскресенье: народ, кто не в смене, высыпал на улицы и площади. Общее настроение было тревожным, но оптимистичным. И чем больше проходило времени после выступления товарища Молотова, тем быстрее сглаживалась тревога. Ведь бомбили где-то далеко, а здесь Алтай… Собирались группами в скверах, возле памятников.
- Навалять им по первое число, - орал нетрезвый мужик в мятой рубахе навыпуск. - Раньше немчуру били и теперь побьём.
- Ни разу их верха над нами не было, - гундел другой.
- Да о чём вы говорите? - надрывалась тётка в платке. - Это ж на неделю-две. Какая у них против нас может быть война! Так, бузят…
- А может, и больше недели, - не соглашались с ней. - На месяц. А то и на два.
- С кем там два месяца возиться-то!
- Э, не скажи. Немец, он силён… Всю Европу съел.
По радио снова и снова повторяли речь Молотова, но уже в исполнении Левитана. И люди опять слушали, пытаясь найти ответы на эти проклятые вопросы: сильна ли война? Как быстро выгоним врага? Что нам-то всем делать?..
Василий подходил то к одной, то к другой группе. Везде было возмущение агрессором, везде была уверенность в победе. Подумал, что, наверное, сейчас так повсюду. Там, где он бывал - на предприятиях, которые строили товарищ Ухватов и его команда: в Селищеве, Челябинске, Коми, на реке Соти и на Каме, - и там, где не был…
Сколько раз он слышал слово "народ". Слово и слово. Оно воспринималось как абстракция. Что-то вроде числительного. Есть один человек, есть семья, есть коллектив, а есть народ. Представить его себе нельзя никак, даже отождествить с ним самого себя трудно. Ведь обычно человек живёт одной только своей жизнью. У него своё дело, свои интересы, он и знать не знает, что происходит со всеми другими, поврозь и вместе. И вот пришёл момент: по всей стране весь народ думает об одном, как один человек.
Не зря власть позаботилась, чтобы на каждой улице были установлены радиорупоры, в каждой квартире имелись бы радиоточки. Хочет товарищ Сталин сказать что-то важное сразу для всех, посылает товарища Молотова. Скажи народу, товарищ Молотов: мы вместе строили счастливую жизнь, мы никому не угрожали - но пришёл враг и хочет у нас всё отнять. У нас были общие большие успехи, а теперь у нас общая беда!
Радиорупоры в перерывах между повторениями обращения товарища Молотова к народу транслировали песни:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны не льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесём через миры и века!Создан наш мир на славу.
За годы сделаны дела столетий,
Счастье берём по праву,
И жарко любим, и поём, как дети…
""Пламя души своей! - повторил про себя Василий. - Знамя страны своей!" - гениально. "Пламя души" - это каждый, сам по себе, одиночка. "Знамя страны" - а это уже общее. Вот что такое народ: единое духовное устремление каждого под общим знаменем…"
Когда Вася в очередной раз пришёл к Марьеву, тот был сильно задумчивым.
- С завтрашнего дня объявили мобилизацию, - сказал он. - Мой возраст идёт. Ты как, имеешь приписное свидетельство?
- У меня бронь. Отсрочка для окончания образования. Статья двадцатая главы второй Закона о всеобщей воинской обязанности. Геологи подпадают.
- Ты студент, может, и подпадаешь. А я в запасе.
- Если вас в армию возьмут, кто здесь будет начальником?
- Возьмут меня в армию, возьмут. И ещё кое-кого из экспедиции. А начальником - не знаю, кто будет. Образованные все уйдут. Буду говорить с Москвой, тебя предложу.
- Как! Я же практикант! Шутите, да? Ха-ха.
- Какие тут шутки, если война.
- А где все? Где Галя? - мысли Василия блуждали.
- Галя прихорашиваться пошла. В театр идут, на "Гамлета". Ты заметил, какая у неё с Серёгой любовь?
- Правда? Я думал, это они ругаются.
- Ой, уйди, наивный мальчик. А то я в тебе разочаруюсь. Приходи утром. Утро, говорят, вечера мудрее, может, что прояснится…
Вася отправился в редакцию. Кого он знал в этом городе? Только Марьева и трёх его сотрудников, да Мирона с семьёй. Вот и пошёл к Мирону. Тот сразу заговорил про театр.
- Позвонил режиссёру, представляешь? Спрашиваю: "Быть иль не быть?", а у него чуть не истерика. Вы все, говорит, взбесились, а? Звонят и звонят. И каждый лепит эту цитату, никакой фантазии. Я спрашиваю, так понятно же, война - спектакль-то будет? Конечно, говорит, будет, что ж нам, если война, рыдать всей толпой? Театр закрыть? Не было такого указания, чтобы закрыть. Было указание боевой дух поднимать.
- Да, - кивнул Вася. - "Гамлет" сильно подымет боевой дух. Кто-кто, а ты должен знать, что в конце там всех перебили.
- Делов-то, - ответил Мирон. - Не пролетариев же перебили, а царское отродье. Хоть и датское. А я тебе, знаешь, что расскажу! Ходил я в крайком, узнать о новых задачах прессы. Так вот, зам первого секретаря по идеологии - бригадный комиссар! Сидит за столом уже в военной форме, с вот таким ромбом. Важный, жуть. Да, и вот ещё: Милка с педагогического согласилась.
- Чего согласилась?
- Идти с нами в театр. Поверь, классная деваха.
- А жена твоя как, Анисья? Она-то согласилась?
- Она и договаривалась. Ты не понимаешь ничего, хоть уже и третьекурсник. Я специально Милку предложил. Они же вместе там работают, в педагогическом. Анисья уверится, что Милка - твоя девушка, и перестанет меня пилить за неё.
- Как моя девушка? Я её и в глаза не видел.
- Увидишь.
* * *
Спектакль прошёл при полном зале. Сначала всё шло как обычно. Но вот конец первого акта. Гамлет произносит монолог, обращённый к страже:
Я вам себя с любовью поручаю;
И всё, чем только может бедный Гамлет
Вам выразить свою любовь и дружбу,
Даст Бог, исполнится. Идёмте вместе;
И пальцы на губах, я вас прошу.
Век расшатался - и скверней всего,
Что я рождён восстановить его!
Ну что ж, идёмте вместе.
Занавес сдвинулся, а на сцену выбежал Полоний ("Главный режиссёр", - шепнул Мирон Васе) и объявил, что спектакль посвящается героическим защитникам Родины, которые прямо сейчас, в эту минуту, отражают атаки вероломного врага. "Все мы, пусть не физически, а в мыслях своих, должны быть рядом с ними", - сказал он, а свою речь закончил словами из только что прозвучавшего монолога: "Ну что ж, идёмте вместе!"
Зрители немедленно устроили овацию, и перерыв между актами растянулся на час, превратившись в стихийный митинг. Все цитировали Молотова. И затем на протяжении спектакля, даже без видимой причины, в зале, вспышками, время от времени начинали хлопать в ладоши. В благодарность за прекрасную игру? И за это тоже, но больше - в знак единения. Артисты, изображавшие на сцене средневековую жизнь, уже не были только артистами, а культурно отдыхающая публика в зале - не была уже только публикой.
…Когда вышли из театра, Анисья, не обращая внимания на большое скопление народа, весьма нелицеприятно высказалась про поведение Гамлета с Офелией. Вывод был прост:
- Вот они каковы, мужики-то.
Вася уже знал, что она, несмотря на молодость, преподаёт в педагогическом училище живопись и рисунок будущим работникам дошкольного образования, а "его девушка" Милка - Людмила Порошина - работает там же секретарём-библиотекарем.
- Вы, Люда, тоже плохого мнения о мужчинах? - спросил он её.
- Я - нет, - ответила та и ухватила Васю за локоток. Дальше так и шли, под ручку. - По мне, эта дворянская фифа много о себе воображала. Вернула Гамлету подарки, дура… Была бы проще, жила бы дольше.
В толпе Вася заметил двух знакомых, лаборанта-коллектора второго разряда Галю и геолога Серёгу, бредущих в обнимку. Его они в вечернем сумраке не заметили.
- Неслабый материал, - сказал Мирон, пропустивший мимо ушей все мнения женщин о всех мужчинах, начиная с Гамлета. - Антифашистский митинг посреди спектакля. Барнаульцы с воодушевлением встретили речь Молотова. Народ поддерживает Советскую власть, и враг, безусловно, будет разбит. Хм-м, хм-м. Корнихин, главный инженер с авторемонтного, хорошо выступил. Надо было записать. Ладно, завтра утром забегу к нему. В добор к статье было бы правильным дать цитату из первого секретаря крайкома. Но мы имеем только мнение товарища Бровко…
- А про спектакль что будешь писать? - спросил Василий.
- Про это и говорю.
- Нет, про "Гамлета".
- Эх, товарищ Одиноков! - воскликнул Мирон. - Разве время сейчас думать о терзаниях социального паразита Гамлета? Неактуально, брат! Этот ляп театрального руководства достоин отдельной статьи, но мы закроем на него глаза, потому что война началась неожиданно и "Гамлет" уже был объявлен. Хотя… Могли, могли товарищи артисты найти замену! В репертуаре театра много спектаклей патриотического содержания. "Любовь Яровая" Тренёва, а? Плохо разве было бы заменить эту сказку про принца на пьесу про учительницу-революционерку? Или "Как закалялась сталь" Островского. Если уж хочется из зарубежной жизни, то вот - та же труппа ставила "Овод".
- Да, "Овод"! - обрадовалась Анисья. - Очень был хороший спектакль.
- В "Гамлете" не так всё просто, - протянул Василий. Он до этого видел "Гамлета" два раза, в Свердловске и в Москве, а потом даже купил книгу и прочёл пьесу. - Ты же видел, тут целый клубок интриг. Начинается с того, что Горацио рассказывает Гамлету про призрак и устраивает сцену явления того призрака, который убеждает принца, что его дядя предатель. А в конце пьесы тот же Гораций докладывает норвежцу Фортинбрасу, что все мертвы. В присутствии английских послов!
- Ну и что?