- Познакомился? - спросил Буровой, затягивая ремень на брюках.
- Ушла. Мелькнула и угасла. Растворилась в огнях большого города. - Василий опустился на табурет. - Я за ней на самосвале следовал, в кабину звал. Наскочил на красный свет, и она убежала. Но я дом заметил - найду.
- Значит, Зойка теперь побоку? - спросил Буровой, просовывая голову в голубую шелковую рубаху.
Василий с грозным видом подскочил к нему.
- Ты брось! - закричал он, размахивая руками. - Ты меня Савельевой не попрекай. Понял? Зоя - девочка в порядке. Наши с ней отношения для тебя недоступны. Ты брось...
- Да мне что, - примирительно сказал Буровой, - хоть десять Зоек бросай, мне не жалко. Я просто так спросил.
- То-то, - Василий с довольным видом отошел к столу. - Я ее завтра обнаружу. Как поедем возить снег, так я беру маршрут к ее дому.
- Не поедем завтра на снег, - заметил Никита. - Завтра на вторую стройку поедем.
- Ты откуда знаешь? - живо спросил Силаев.
Никита рассказал о разговоре между Мурашевым и Кравчуком.
- Опять простаивать будем на погрузке, - заметил Ирошников, лежавший на кровати.
- Паршивая стройка, - равнодушно подтвердил Буровой, завязывая перед зеркалом галстук. - Жуликов много.
- Ты их считал, что ли? - грубо спросил Василий.
Буровой ничего не ответил, разглядывая себя в зеркало.
- Попрошусь на снег, - сказал Василий, внезапно успокаиваясь. - Я ее найду. Выпьем по данному поводу. - Василий схватил бутылку и принялся ковырять пробку.
Буровой раскрыл шкаф, достал оттуда новое драповое пальто.
- Пока, ребята, - сказал он. - Желаю повеселиться.
- Куда ты? А выпить? - спросил Никита.
- Без меня. Опаздываю.
Силаев смотрел на Бурового, и глаза его быстро темнели. Вдруг он остыл и повернулся к Никите:
- Разве не видишь, как наш моралист вырядился. Тут он морали агитирует, а там будет ей разводить...
- Дурак ты, Василий Петрович. - Буровой стоял посреди комнаты, чистый, приглаженный, и глупо улыбался. - Мы сегодня с Машей в загс идем.
- Куда же ты, Мишка! Черт! - Силаев кинулся за Буровым, но тот уже скрылся в коридоре, а в дверях стояла Зоя. Над Зоей показалась голова Бурового.
- Мы сегодня только заявление подаем. Решающий-то ход через две недели, тогда и спрыснем. Пока, Зоя. Желаю повеселиться.
- Заходи, Зоенька, заходи, - говорил Василий, отступая от двери.
Не обращая на него внимания, Зоя вошла в комнату и остановилась против Никиты. Никита привык видеть ее в полушубке, в валенках. А теперь она стояла перед ним в красивом платье, в туфлях на высоких каблуках, и Никита удивился, какая она тонкая и хрупкая, вот-вот переломится. Лицо ее было усталое, строгое. Василий, пританцовывая, крутился около, но она его словно не замечала.
- Да ты садись, - сказал Никита.
Зоя послушно села.
- Кольцов, куда ты ездил с Мурашевым? - глухо спросила она.
- Никуда мы не ездили, - растерянно отвечал Никита. - Как сели, так прямо в автобазу и приехали.
- А бензин вы нигде не брали?
Никита оторопело смотрел на Зою. Василий прыгал между ними, махал руками и кричал:
- Доносить собираешься? Он тебя приютил, пригрел, а ты доносить? Смотри, Зойка. - Вдруг Василий замер, нацелившись глазами в угол, где лежал на постели Ирошников. - Ирошников, вставай, выпьем! - крикнул Василий.
Ирошников не шевелился, он крепко спал. Никита скользнул по углу взглядом, и ему показалось, что Ирошников вздрогнул от окрика Василия.
- Какой бензин? Откуда? - встревоженно повторял Никита. - Никакого бензина не было. Кравчука, правда, подвезли. О стройке шел разговор. Он начальнику шоколад подарил для дочек. И прямо в автобазу.
- Для каких дочек? - Зоя сделала большие глаза, но Василий подскочил к ней, перегнулся над плечом и зашипел в ее лицо:
- Доноси, доноси. Бери маршрут к прокурору. Только никакого бензина не было и нет. Сплошной шоколад "Мокко" для детишек. Ясна ситуация?
- Не было, ей-ей, не было, - твердил Никита.
Зоя вдруг поникла, опустив руки. А Василий продолжал наскакивать на нее.
- Ты воду не мути, Зойка, не мути. Ты что моего земляка баламутишь? Он человек честный, идейный, а ты пришла и бухаешь. Смотри, как напугала его, дуреха. - Василий громко захохотал и схватил бутылку. - Выпьем. А ты, Никита, не обнаруживай на нее внимания. Перестояла на морозе, вот у нее пружинка соскочила. Замерзла, да? - Василий потянулся к Зое и чмокнул ее, Зоя слабо оттолкнула его, и он начал тормошить ее, приговаривая: - Уморила, честное слово, уморила. Потеха, да и только. Прямо не предвидел, что ты такая шутница.
- Отстань, - проговорила Зоя, пробуя вырваться.
- Я отстану, отстану, если ты выпьешь. - Он налил вино в стакан и протянул его Зое. Зоя спокойно приняла стакан и выпила его до половины. Василий залпом допил и снова наполнил. - Прими, земляк. За будущих деток.
- С вашим здоровьицем.
Никита выпил. Василий склонился к нему и жарко зашептал:
- Про нашего начальника, про Мурашева, разное говорят. Шоферня болтает. Благодаря зависти. Он сам шофером был, а теперь гляди на какую высоту поднялся. На этой почве и растут разговоры. Я сам ничего не знаю, не видел. Поэтому ничего не говорю и слухам не потакаю. И ты, Никита, гляди в оба. Если что - не поддавайся.
В продолжение всей этой речи Зоя с укором смотрела на Василия. А Никита качал головой и молчал.
4
"Берегите детей" - написано на борту машины, идущей впереди, и Никита во все глаза следит за надписью, боясь отстать от колонны и затеряться в каменных пространствах города. Узкая, как ущелье, улица упирается в серый дом с острыми башенками - тупик. Доедешь до серого дома - и улиц оказывается две. Поворот - и перед тобой широкая площадь, огороженная желтыми перилами, а от площади расходятся сразу пять улиц - куда путь держать?
Машина с надписью повернула налево - Никита крутит за ней. Девушка в белых сапожках бросилась под колеса - Никита вовремя тормозит. Еще один поворот - начался знакомый проспект. Теперь все прямо и прямо до самой стройки за оврагом. Никита сунул в рот папиросу, чиркнул спичкой.
Проспект заставлен красивыми домами из светлого кирпича. За ними - дома попроще, из панелей, похожие друг на друга, как краны, которые торчат там и тут.
Сзади послышалась сирена - Никита притормаживает, жмется к обочине. Большая красная машина с лестницей несется посередине улицы, и Никита провожает ее тревожным взглядом: где-то беда приключилась. Синий автобус обогнал Никиту, закрыл передние машины. Никита поддает газу, чтобы не отстать от своих.
Много опасностей подстерегает Никиту в огромном городе. Вчера, к примеру, попросился в кабину мужчина в кожаной кепке, вполне приличный с виду. Никита подумал: надо подвезти человека, а тот предложил завернуть на дачу, уголь подбросить.
- Я же на работе, - удивился Никита.
- Десятку подкину... Двенадцать, - жарко шептал соблазнитель.
У Никиты от страха спина потеплела.
- Покиньте машину, - сказал он с трепетом.
Тот вылез, подбежал к другому грузовику и начал там торговаться: вот какие бессовестные люди попадаются. Никита весь вечер не мог прийти в себя: а что, если тот гражданин в кожаной кепке был специально подослан к нему?
А утром Никита узнал, что Силаев с двумя машинами уезжает в Брянскую область, и это известие тоже почему-то обеспокоило его. Однако Силаев как ни в чем не бывало попрощался и уехал. Никита лишь посмеялся над своими страхами.
Вот и щит показался, за ним въезд на стройку. Передние машины уже повернули туда, стоят у конторы. Никита пристраивается в хвосте и снова закуривает.
Вопреки предсказаниям Бурового, работа на стройке шла без перебоев. Экскаваторы грузили смешанный со снегом мусор, грунт из котлована. Самосвалы ехали в овраг, где была свалка, и опять возвращались к экскаватору. Стройка огромная: одного мусора отсюда увозят сотни машин в день. Никита был доволен работой: дорога от экскаватора к оврагу недлинная, блуждать тут негде, знай себе поворачивайся; если хорошо повернешься, перескочишь норму, то каждый поворот будет считаться за три. Прогрессивку умные люди выдумали...
Ударили морозы. Солнце сверкало над городом, над строительной площадкой, снег хрустел под колесами самосвала, но в кабине тепло, сухо, не то что дома, когда вывозишь в поле навоз и раскидываешь его - вот где нахолодаешься...
Работа на стройке шла хорошо, и Никита постепенно забыл о своих опасениях. И тут случилось. В конце недели, когда Никита сдавал после работы путевой лист, дежурный бросил в окошко:
- Тебе Борис Николаевич велел явиться.
У Никиты засосало под ложечкой, и он пошел на второй этаж. Секретарша внимательно поглядела на него.
- Товарищ Кольцов? Вас ждут.
Никита вошел в кабинет и увидел там вертлявого, который сидел на стуле и с любопытством смотрел на дверь. Грузный Мурашев утонул в кресле за столом и тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха.
- Ну? Что я тебе говорил, Кольцов? - затараторил вертлявый, выворачивая губы. - Говорил я, что встретимся? Как жизнь молодая?
Никита осторожно присел на стул, вопросительно глядя на Мурашева.
- Я тут ведомость просматривал, - заговорил Мурашев. - Все правильно. Сколько сделал, столько тебе и выписали. Жаловался, что мало получил, - пояснил он Кравчуку.
- Да нет, я ничего, - смущенно возразил Никита. - Мне хватает. Укладываюсь.
- Ты не робей, Кольцов, - быстро перебил вертлявый, - режь правду матку. Всем известно, что в четвертой автобазе буквально прижимают рабочий класс. Вот будет производственное совещание, ты непременно выступи на эту тему. Так и скажи: на голую зарплату не проживешь, а подработать не дают. Ваш начальник, он критику любит. - Вертлявый тонко захихикал.
- Ближе к делу. - Мурашев поднял руку, показывая Никите белую мягкую ладонь. - Как твоя машина, Кольцов?
- Машина новая, можно считать, только с завода. Еще пяти тысяч не прошла, - обстоятельно ответил Никита, пытаясь сообразить, что может означать этот вопрос.
- Не блуждаешь больше по Москве? - спросил Мурашев с подозрением.
- Ай-яй-яй, - вертлявый хлопнул себя по лбу. - Как же это я? Обещал тебе показать Москву-матушку. Буквально из головы выскочило. Завертелся, сам понимаешь. Но критику твою готов признать. Не только Москву готов показать, но и Подмосковье. Все дачные красоты раскрою. Когда прикажешь, Кольцов, хоть завтра готов поступить в твое распоряжение.
Никита угрюмо молчал. Назойливость вертлявого была ему неприятна и подозрительна.
- Так вот какое дело, Кольцов, - сказал Мурашев, подумав, - Индивидуальное задание. Надо отвезти груз в Красную Пахру. Это по Калужскому шоссе. Знаешь?
- Борис Николаевич, - пискляво запел Кравчук, - как вам не стыдно? Да это же буквально оскорбление - объяснять дорогу шоферу. Не надо, не надо, умоляю вас.
- У кого груз брать? - деловито спросил Никита, не слушая Кравчука.
- Что за парень! - подпрыгнул вертлявый. - Рвет и мечет. В самую точку угодил, Кольцов, в самую точку. Отправитель-то я. У меня заберешь груз. Я тебе верю, даже расписки с тебя не возьму.
Никита почувствовал беспокойство, но Мурашев строго сказал, что все документы - путевой лист, накладную - надо оформить, как полагается. На четвертой автобазе всегда был четкий порядок с оформлением, за бумагами тут следят во все глаза.
- Отправитель Кравчук, - говорил Мурашев. - Получатель в Красной Пахре он же. Вернее, детский сад стройки.
Кравчук с восхищением глядел на Мурашева и быстро-быстро потирал руки.
- Решил своим деткам сад построить, - восторженно пояснил вертлявый. - Делаю по последнему слову техники, со всеми удобствами. Летом приезжай, Кольцов, на открытие. Почетным гостем будешь.
- Однако имеется одно "но". - Мурашев грузно встал, опираясь руками о стол, подошел к Никите. Кравчук подвинул стул с другой стороны и заглянул в лицо. Никита беспокойно заерзал на стуле, растерянная улыбка блуждала на его лице, он не знал, на кого смотреть, кого слушать.
- Кольцов, голубчик, прошу, умоляю... - быстро пищал вертлявый и шарил взглядом по лицу Никиты. - Сам понимаешь, с этим теперь строго стало. Профсоюзы стоят на страже. Скажи, что ты согласен. От одного твоего слова зависит судьба всего детского сада.
- Да я не знаю, - в отчаянье пробормотал Никита.
- Согласен, вижу по глазам, согласен! - радостно вскрикнул Кравчук. - Вот она, загвоздка. Ехать далеко, за день надо успеть три рейса. Просим тебя выехать пораньше.
Никита растерянно посмотрел на Мурашева. Тот глядел на Кравчука и насмешливо улыбался. Но вот Мурашев перевел взгляд на Никиту, и лицо его сделалось сосредоточенным.
- Да, Кольцов, часов этак в пять. Не откажи. Сам понимаешь, тут я приказать не могу. Тут я твой проситель.
У Никиты отлегло от сердца. Он глубоко передохнул. Стоило просить из-за такого пустяка. Обычное спокойствие вернулось к Никите.
- Отчего же, - степенно ответил он, - это можно. Можно и в пять выехать.
- Замечательно, Кольцов! - вздрагивая всем телом от восторга, кричал Кравчук. - Ты выехал в пять и поехал, и поехал. И вот семь часов. Рабочий день едва начался, а у тебя уже два часа сверхурочных в кармане. Я тебе буквально завидую...
- Итак, договорились. - Мурашев грузно уселся в кресло, и вислые щеки его затряслись от кашля. - А чтобы задержки не было, - продолжал он, отдышавшись, - я тебе путевку подготовил. Вот.
Никита взял сложенный вчетверо лист бумаги и, не читая, положил его в карман.
- Я тебя на месте встречу, - заговорил Кравчук. - Подъезжай прямо к экскаватору, я там буду. Придется и мне пораньше встать, чтобы тебя не задерживать.
- Вопрос решен. Желаю, - Мурашев кивнул головой. Кравчук подскочил к Никите, обеими руками ухватил его кисть и принялся трясти ее, провожая к двери.
В половине шестого Никита подъехал к экскаватору. Фары самосвала осветили стеклянную кабину, черная кривая тень метнулась и скатилась оттуда на снег.
- Чего ты так светишь? - Кравчук нелепо замахал руками перед колесом. Никита включил полусвет. - Так и ослепить недолго, - испуганно говорил Кравчук, забираясь в кабину. - Прямо в глаза наставил. Поехали.
Они долго крутились между остовами строящихся домов и сугробами снега. Наконец Кравчук указал место. Никита остановился у низкого длинного сарая. Кравчук велел ждать его и пропал в темноте.
Никита заглушил мотор, огляделся. Фары освещали грязные кучи снега, а за кучами свет натыкался на красную кирпичную стену магазина. Сбоку чернел скелет башенного крана, на мачте болталась на ветру желтая лампочка, и снежный шар крутился вокруг нее. Было тихо. Только ветер негромко подвывал за стеклами да хлопала где-то в темноте незапертая дверь.
Под это мерное хлопанье Никита незаметно задремал. Сквозь сон он слышал голос Кравчука. Потом густой женский голос спросил: "Сюда грузить, что ли?" - и послышались глухие шлепки по кузову. "Муку грузят", - подумал во сне Никита и поудобнее уложил голову на спинку сиденья. Затем в кузове раздались дробные щелчки. "А это кирпич, - отметил про себя Никита, - только зачем кирпич с мукой вместе?"
Когда Никита открыл глаза, Кравчук уже сидел рядом с папиросой в толстых губах.
- Поехали, - сказал он. - Прямо и направо.
Они снова закружили мимо высоких куч земли, сараев, складов. Кравчук вертел головой и указывал дорогу. Нырнули в темную яму и с трудом выбрались на противоположный склон. Наконец самосвал выехал на шоссе.
Кравчук устроился поудобнее, привалил голову к сиденью и засвистел тонким, срывающимся храпом.
Светало. Серая лента шоссе удлинялась, убегала все дальше от самосвала, пока не коснулась горизонта. По бокам проступали темные лесные опушки, низкие избы, погруженные в пышные, как тесто, сугробы.
Машина быстро шла по пустынной дороге. Когда подъехали к Пахре, совсем рассвело. Спящий Кравчук вдруг громко сказал:
- Налево!
Никита вздрогнул от неожиданности и свернул с шоссе. Самосвал тяжело пополз по снежной дороге. Проехали лес, небольшой пустырь, мост через реку и снова углубились в лес. По обе стороны дороги среди густых елей стояли красивые дома с закрытыми ставнями. У одного из домов они остановились. Кравчук засунул два пальца в рот и лихо, по-разбойничьи, засвистел. Клок пушистой ваты слетел с ели и беззвучно упал на радиатор. Над деревом взлетела и закричала ворона. Залаяла собака. Из дома быстро вышел рослый старик в тулупе с большой деревянной лопатой в руках. Старик скинул тулуп на снег и оказался высоким мужчиной в красной нейлоновой куртке. Он схватил лопату и принялся быстро разгребать снег у изгороди, чтобы раскрыть ворота. Кравчук сходил в дом, вынес оттуда лопату поменьше и тоже начал бросать снег от изгороди. Большая серая собака бегала за домом, лаяла на машину.
Никита посидел немного, потом спрыгнул на снег и, косясь на собаку, пошел в дом за лопатой. На крыльце он отряхнул сапоги и прошел на широкую, обтянутую инеем террасу. В дальнем углу стояли две бочки из-под бензина. Он посмотрел вокруг, надеясь увидеть лопату, и направился к ближней двери.
- Нравится детский сад? - услышал он за спиной. В дверях террасы стоял Кравчук и настороженно улыбался.
Никита похвалил добротные постройки, но удивился: зачем в два этажа, ребятишкам неудобно будет. Кравчук тоненько захохотал.
- Ох, Кольцов. Поступай ко мне на стройку. Такой парень зря пропадает у Мурашева. А я тебя десятником поставлю. Квартиру дадим.
- А не мал он? На сколько ребят рассчитан? - допытывался Никита.
- Тридцать, Кольцов, тридцать деток, - смешки так и сыпались из толстых губ Кравчука. - Пять комнат на тридцать деток. А наверху обслуживающий персонал. У нас он не один, такой детский сад. Еще в Апрелевке есть, не бывал там? Побываем. Все подмосковные рощи изучим с тобой. - Кравчук обернулся. - Пошли. Борис уже кончает. Я тебя с ним буквально познакомлю. Он тоже автомобилист заядлый, научит тебя всяким штучкам...
Самосвал подъехал к террасе. То, что Никита посчитал мукой, оказалось мешками с цементом. На них были навалены разноцветные плоские плитки, а не кирпич, как думал Никита.
Бумажные мешки с цементом были тяжелые и скользкие. Никита переваливал их через борт на плечи Кравчука и Бориса, а те складывали их на террасе. Один раз Кравчук юркнул в дом, и Никита увидел на мгновение большую голую комнату, посреди которой стояла большая глянцевая ванна, наполненная паркетными плитками.
"С запасом строят. Мастера!" - восхищенно подумал Никита, поднимая тугой мешок.
Через два часа самосвал Никиты подъезжал к Москве. У заставы стояли стадом автобусы, прямо посреди поля поднималась станция метро. Кравчук попросил остановить машину и растолкал Бориса, который посапывал на Никитином плече.
- Поедешь дальше сам, - сказал Кравчук. - Когда тебя ждать?
- Задержусь, - ответил Борис - Сегодня в Доме кино итальянцев крутят. Пока, Никита. Как-нибудь совершим любительский автокросс. До скорого...
Они высадили Бориса и поехали дальше. У поворота на стройку Кравчук дернул Никиту за рукав.