- Стоит такую ерунду отмечать. Сегодня мой день. День рождения. А потом предстоит ревизия. Верные люди предупреждение дали.
Никита ахнул. Ловко Василий придумал. Только кто поверит. Конечно, он врет про день рождения. Однако Никита рассудил, что ему выгодно поверить Василию.
- Сколько тебе стукнуло? - спросил Никита.
- Тридцать три. - Василий широко улыбался, довольный эффектом, который произвело его сообщение.
Официант принес большой потный графин с водкой, расставил на столе тарелки с закусками. Никита предложил тост за именинника. Выпили, закусили.
- Я хоть моложе тебя, Никита Григорьевич, - говорил Василий, - но умнее.
- Ловчее, - поправил Никита.
- Ладно, ловчее. Для ловкости тоже голова требуется. И я тебе скажу, Никита, ты на верном пути. Выпьем за твои успехи.
- Какие у меня успехи, - скромно возразил Никита, чокаясь с Василием.
- Приветствую твою самокритику. - Василий крякнул, ставя рюмку на стол. - Успехи, конечно, еще не реальные. Тебе еще много расти. До меня, скажем. Сегодня, к примеру, пять сотен загреб.
- Везет же тебе, - с восхищением и завистью проговорил Никита.
- Голову на плечах надо иметь. На везенье рассчитывать - сам всю жизнь других возить будешь. А я желаю и пассажиром побыть.
- За что же тебе столько отвалили? - спросил Никита.
- За голову, говорю, за голову. Подсчитали экономию за мое рацпредложение за прошлый год, за приставные борта, слыхал? Пятьсот тысяч государству - пять сотен мне. - Василий распахнул пиджак и показал запечатанную пачку денег.
- Да. Мне за тобой не угнаться, - с верой сказал Никита. - С другой стороны, за баранкой мне спокойнее. Вот ты перед ревизией дрожишь, а я ее не боюсь.
- Я? Дрожу? Прими стакан воды. Кому ревизия, а мне доход. Умный человек во всяком деле прибыль раскроет. Вот. - Василий отбросил штору и показал рукой в окно. - Смотри сюда. Видишь, сколько денег с неба сыплется. Это миллионы летят. Хочешь научу, как их поймать?
- Да уж учил однажды, - усмехнулся Никита. - Пункт первый: держись правой стороны. Я свою сторону знаю. Вот рационализация - это да. Мне бы придумать.
Никита задумчиво жевал ветчину.
- У всех корысть, - жарко шептал Василий, и слова его туманили голову. - Если я сам о себе не подумаю, никто не вспомнит, что вращается в жизни такой Васька Силаев. Я один, понял. Мне рассчитывать не на кого. И ты не думай, что о тебе кто-то заботу будет строить. Ты сам по себе. Посему - объединяйся со мной.
Они пили еще, и слова Василия плотно обволакивали Никиту, не давая выхода возражениям, притупляя их.
Такси повезло их сквозь снежный город, опять к тому дому, где они оставили самосвал. Два окна светились красным светом. Василий уверенно пошел вперед, открыл в темноте дверь, вторую, и они оказались в просторной, чистой горнице с низким потолком, с которого свисал красный шелковый абажур.
- Кто там? - послышался женский голос за стеной, и Никита вздрогнул, услышав его. Дверь соседней комнаты раскрылась, на пороге стояла Зоя, одетая в длинный малиновый халат. Увидев Никиту, она смутилась, захлопнула дверь и вышла через минуту в тугом шерстяном свитере и в темной юбке. Она подвинула Никите стул, и он сел.
- Располагайся, - подтвердил Василий. - Сейчас Зоя нам все организует, и будем культурно повышать уровень. - Василий кивнул на телевизор, который стоял в углу на комоде.
Зоя вышла на кухню.
- Придется подождать, - сказала она, вернувшись в комнату. - У нас газа нет, на керосинке. Сегодня я Никиту чаем угощу, а то все у него пила.
- Кстати, Зойка, забери эту ерунду. Не бойся, это премия. Никита может дать подтверждение. - Василий достал из кармана толстую пачку денег, распечатал ее, отделил несколько бумажек, сунул их в карман, а остальное протянул Зое. - Береги на свадьбу. Как только снег сойдет, будем играть свадьбу. Ох и гульнем, Зойка. На даче. На зеленой травушке-муравушке. Прощай, молодецкая волюшка!
Зоя молча приняла деньги и спрятала их в комод. Василий встал, с хрустом потянулся.
- Я пока вздремну для подкрепления бодрости. А ты, Никита, повесели Зою. - Он отдернул ситцевую занавеску, снял сапоги и лег на высокой железной кровати. Вскоре за занавеской послышался храп.
- Так я и живу, - сказала Зоя, смущенно и виновато глядя на Никиту. - Давно хотела тебя пригласить.
- Это скоро начнется? - спросил Никита, кивая на телевизор. Зоя повозилась у блестящего ящика, и он вспыхнул бледным лунным светом. Послышалась резкая музыка. Женщина в короткой юбочке быстро кружилась на льду, взмахивала руками, взлетала в воздух. Вот она разбежалась, прыгнула, крутясь, и присела.
"Это был тройной оборот, - говорил голос за экраном. - У Николь сильные толчки, но приземление ей не всегда удается. Надо полагать, судьи снизят балл за такой прыжок".
- Откуда это? - спросил Никита.
- Наверное, из Давоса, - ответила Зоя, не глядя на экран. - Первенство Европы по фигурному катанию.
- Красиво, - сказал Никита. - Смотри, куда забрались. Но и у нас в Медео, верно, не хуже.
Метель глухо завывала за окнами, крутилась над городом, а в Давосе сверкало солнце, и красивые женщины в облегающих костюмах чередой кружились на экране.
Зоя сидела спиной к телевизору и смотрела на Никиту. Наконец Никита заметил ее пристальный взгляд, удивленно уставился на нее.
- Он тебе рассказал? - шепотом спросила Зоя.
- Рассказал кое-что, - так же шепотом ответил Никита.
- И ты согласился? - Широко раскрытые глаза Зои в упор смотрели на Никиту.
- Еще не знаю.
- Началось уже? - раздался громкий голос, и в комнату вошла высокая старуха в темной шали. - Потуши свет, голубушка.
Старуха села перед Никитой, загородив лунный экран. Никита осторожно передвинулся в сторону. Зоя потушила красный абажур и вышла на кухню. Василий протяжно храпел за ситцевой занавеской.
Зоя вернулась в комнату, подала Никите чашку горячего чая и села по другую сторону старухи. Так они сидели и завороженно смотрели на мерцающий серебристый экран.
Двое мужчин раскатывали на льду широкий мягкий ковер. Внезапно в комнате вспыхнул яркий свет. Никита оглянулся и увидел Василия, который стоял босиком у стены, заломив с угрожающим видом руки, будто собирался бросить что-то в них.
- Нарочно не разбудила, нарочно, я знаю, - свистящим шепотом говорил он, грозя Зое узловатым кулаком.
- Садись с нами, Вася, - сказала Зоя с кроткой улыбкой. - Очень хорошая передача. А после кино будет.
- Одевайся, Никита Григорьевич, - коротко приказал Василий.
- Хоть бы чаю попил, - просила Зоя.
- Опаздываю. Поеду без чая, сама виновата.
Никита нехотя встал. Голова его все еще шумела от выпитой водки, и он схватился за спинку стула. Василий уже натягивал сапоги. Зоя подбежала, обхватила его плечи.
- Не надо, Вася, не надо. Прошу тебя. Куда вы поедете в такую метель? Не надо сегодня. Чует мое сердце...
- Вот чудачка городская, - отмахивался Василий. - Разве я для себя? Приказ с вершины... К тебе, между прочим, он тоже имеет отношение. А снега мы не боимся: нас он кормит. Так, Никита?
- Никуда я тебя не пущу, - твердо сказала Зоя. - И Никиту не пущу. Он мой гость.
- Оставь их, голубушка, - сказала старуха. - Не вмешивайся в мужские дела. Такая погода в аккурат для мужских дел.
Василий натянул сапоги и, легко отстранив Зою, пошел к двери.
- Власть держать после свадьбы будешь, - проговорил он, оглянувшись.
Опустив руки, Зоя смотрела ему вслед. Василий пригнулся, нырнул в дверь. Никита за ним.
Они вышли в темный двор. Метель кружилась и бушевала. Самосвал был обсыпан снегом. Снег слепил глаза, забивался за ворот.
Василий открыл сарай и сверкнул карманным фонариком. Никита подошел ближе и увидел в глубине ряд железных бочек. Неожиданно трезвея, он разглядел в луче света за бочками листы железа, мешки. В дальнем углу поблескивала глянцевая ванна.
Василий взял две доски и принялся колотить их одна о другую, очищая от снега.
- Пробки проверь, - сказал он.
Никита нагнулся и постучал рукой по железным пробкам. Резкий запах бензина ударил ему в нос и окончательно отрезвил его. Так вот она, экономия бензина. Хитрая экономия. Василию записывают рейсы, которые он не делал, и у него образуются огромные излишки бензина. Часть его он сдает под видом экономии и получает за это премию. Остальное прячет в сарае, а потом сбывает. Ловко работает. С двух сторон выгода.
- Давай ка́том! - Василий положил концы досок на край кузова, ухватился за крайнюю бочку.
- Куда же это? Зачем? - попробовал возразить Никита, и перед ним внезапно возникла неясная тень. Никита вздрогнул.
- Вася, - позвала Зоя, - срочно к телефону. Дядя зовет. - Она стояла, закутавшись в платок, и часто дышала.
Василий выругался, побежал в дом. Зоя подошла вплотную к Никите.
- Все бы тут сожгла, - сказала она с неожиданной злостью. - Не хочу страдать из-за этого барахла. Уеду отсюда. У нас городок маленький, все живут на виду друг у друга.
- И мне домой пора бы, - Никита вздохнул. - Весна уж на носу...
- Проповедуешь? - Василий стоял в дверях. - По коням! Замкнуть амбары! Товар отменяется.
Зоя махнула Никите рукой и исчезла в белых хлопьях.
Самосвал мчался по метельным улицам. Василий летел как угорелый, и Никита уже ничему не удивлялся. На дворе автобазы было безлюдно. Лишь снег кружился и завывал да стояли запорошенные самосвалы.
- Где вас черти носят? Скорей давайте! - кричал дежурный; закутанный в тулуп, он застыл у ворот как снежная баба. - Пересменка идет.
Василий подкатил к конторе. Они прошли по коридору в неширокий зал, где по субботам показывали кинофильмы.
Собрание было в самом разгаре. Мурашев стоял на сцене с поднятой рукой.
- ...Учат нас. - Слышал Никита. - И мы должны ответить на это своим самоотверженным трудом. Я призываю всех водителей нашей автобазы включиться в аварийную работу по сохранению нормальной жизни города. Оплата будет сверхурочная. Кто из водителей желает взять слово?
- Разрешите мне, - Василий растолкал шоферов в проходе, вскочил на сцену и закричал хриплым голосом: - Снег идет, а мы стоим! Беру на себя обязательство: работать по очищению до полной чистоты... Не надо нам учетчиц - сами будем работать на полном доверии. По коням!
Водители громко хлопали Силаеву. Вокруг Никиты раздавались голоса:
- Правильно, в Москву-реку будем бросать, чего тут учитывать.
- А они пусть чаек нам развозят, да погорячее.
- Калым пошел, ребята.
- Спокойно, товарищи. Начальники колонн получат маршруты. Резолюций принимать не будем. А протокол мы потом подработаем. Общее собрание объявляю закрытым.
Двор автобазы наполнился ревом машин, и этот рев был сильнее воя метели.
Никита залез в кабину.
- Гони всю технику! - кричал кто-то в рупор. - Чтоб ни одной машины здесь не осталось. Гони!
Никита вырулил за ворота вслед за Силаевым. Самосвалы набрали ход и понеслись сквозь снежную пелену, обгоняя медленные снегопогрузчики, грейдеры, грузовики со щитами и метелками, - все это грохотало и двигалось на центральные магистрали.
Начиналась снежная битва. Над городом спустился вечер - снежные вихри кружились вокруг фонарей, метались перед витринами магазинов. Вечер перешел в ночь: опустели улицы, погасли окна в домах, рекламы. Город угомонился, утих, набираясь сил для нового дня. Лишь неистовая метель продолжалась, и люди, которые боролись с ней, не покидали улиц.
Люди боролись со снегом, но усилия их оставались тщетными. Чем больше снега увозил Никита с просторной пустынной площади, тем выше росли сугробы. Никита до предела выжимал газ, самосвал заносило на поворотах; высыпав снег, он мчался обратно, а сугробы росли и росли, и все у́же становилась площадь.
Никита мчался по набережной, когда его обошел самосвал. Мелькнуло ожесточенное лицо Василия, снежная гора в кузове часто вздрагивала и осыпалась. Никита замешкался под мостом, бросил газ. Подъехав к свалке, он увидел, что Василий уже стоит у парапета с задранным кузовом.
Оглушительный треск раздался над рекой. Снежная гора взвихрилась, закрыла машину Василия. Никита в страхе прыгнул на землю и побежал навстречу треску. А река разламывалась и грохотала. Снег оседал, погружаясь в черноту реки, и волны заходили ходуном.
- Наша взяла. Сыпь, ребята! - Василий жадно хватал пригоршни снега и засовывал их за ворот. - Гони, Никита, не поддавайся!
Самосвал Василия взревел и растворился в метели.
Одеревенели руки, отяжелели веки, но Никита упрямо продолжал кружиться в нескончаемой карусели машин. Сизый рассвет занялся над городом. Словно не выдержав упорства людей, метель отступила. И тогда раскрылось все, что натворил снегопад.
Город лежал, погруженный в снег. Белая пелена укутала площади, скверы, бульвары. Вдоль улиц тянулись снежные хребты. Машины тяжко буксовали в сыпучем снегу. Никита стоял в застывшем хвосте на Неглинной, не в силах пробиться к погрузчику. Тревожно гудели автобусы за спиной, пассажиры беспомощно сидели в креслах. Никита двигался вперед толчками и подремывал за рулем.
На Трубной было свободнее. Бензовозы тут же заправляли горючим погрузчики, учетчицы раздавали водителям чай и колбасу. Подкатил Василий, за ним Буровой.
- Вот это работа, мать честная! - ошалело кричал Василий.
- По радио передали, - сказал Буровой, - шесть миллионов кубов снега за одну ночь вывалилось. Месячная норма!
- Все возьмем! - выкрикивал Василий. - Шесть миллионов, ни копейки меньше. - Он сунул колбасу в карман и побежал к машине.
- Зачем спешит? Куда? - заметил Буровой.
Вторые сутки не вылезал Никита из кабины, а снегу, казалось, не убавлялось. Лишь к вечеру удалось расчистить от снежных хребтов центральные улицы.
Никита увидел, что сидит почти на нуле, и поехал в автобазу на заправку. У колонки стояла длинная очередь самосвалов. Никита отрулил в сторонку, и голова его тут же опустилась на руль.
- Прошу пана! - Василий проворно забрался в кабину, протягивая Никите начатую бутылку.
Никите казалось, что он еще спит. Он выпил прямо из горлышка, закусил протянутой колбасой. Самосвал сам собой заправился, и они поехали по заснеженным улицам. Вот и знакомая изба за высоким забором.
- Домой, кажись, приехали, - бормотал Никита сквозь сон.
- В темпе! - шипел Василий. - Время - деньги.
И тогда Никита проснулся и увидел, что стоит в сарае, а руки его толкают бочку по доскам.
- Куда это мы?
- За тобой рейс был? Признаешь. Вот и отработаешь. Приказ начальства.
Никита стянул рукавицы и молча принялся за работу. Громыхая и булькая внутри, бочки скрежетали по днищу кузова. В доме было тихо. Окна потушены.
Василий сел за руль и повел машину по безлюдным, слабо освещенным улицам. Потом самосвал выбрался на широкий прямой проспект и смешался с другими машинами. Никита тревожно озирался по сторонам.
- Отпустил бы ты меня, Василий Петрович, - попросил он.
- Я смену не отработал, - зло передразнил Василий. - Да мы с тобой за один рейс полсотни смен зашибем.
- Отпусти, Василий Петрович, честью прошу. Я уж лучше пятьдесят смен отработаю...
Василий резко повернул к тротуару и затормозил у грязного сугроба.
- Ну? - сказал он, приблизив лицо к Никите.
- Отпускаешь? - Никита заерзал на сиденье. - Могу идти, значит? Где-то тут рукавички мои, не забыть бы. Только вот в бензине их намочил. А как мне до дома добираться? Метро тут нет поблизости? - Никита приоткрыл дверцу и просунул в нее ногу. - Может, что Зое передать накажешь, Василий Петрович? А?
- Передай ей полторы сотни, - скривился Василий. - Я раньше тебя домой прибуду. Эх, ты, - Василий замысловато выругался.
- Какие полторы сотни? - нелепо бормотал Никита. - Значит, это недалеко?
- За углом налево. Ну, давай не задерживай.
- Так боязно, Василий Петрович.
- Иди, иди, - потешался Василий.
- А тебе не страшно? На такое дело отправляешься.
- Дурень ты, - зашептал Василий. - Никакого риска. Бью в яблочко. Снегопад прошел, теперь уж все замело. Пустяки остались. Ты только сиди, для наблюдения будешь. А если что скажешь: попутчик, попросился подвезти. И знать ничего не знаешь...
- Попутчик, говоришь? Верно? - Никита поднял ногу и осторожно прикрыл дверцу.
Посмеиваясь про себя, Василий тронул машину. Они проехали мимо высоких домов, мимо огромной скульптуры мужчины и женщины.
- Не выставка это? - догадался Никита: ему так и не пришлось побывать здесь.
- Она, - ответил Василий. - Наши достижения.
- Ты не сердись, Василий Петрович, - смущенно говорил Никита. - Сам же толком не рассказал, что за работа предстоит. Я малость и растерялся.
- Теперь успокоился?
- Как тебе вернее сказать...
- Ничего, по первому случаю и я робел, - покровительственно сказал Василий.
Машина вкатилась на высокий виадук. Внизу под ними прогрохотал ярко освещенный поезд. В глаза то и дело мигали огни встречных машин.
Василий сбавил ход и медленно съехал с шоссе. Самосвал стал переваливаться по узкой ухабистой дороге, расчищенной в снегу. Бочки глухо застучали в кузове. Огни машин больше не светили им навстречу.
"Теперь уже скоро", - подумал Никита.
Они проехали еще метров четыреста и остановились против неровных темных строений. Василий приоткрыл дверцу и помигал фарами. Из темноты вынырнул высокий, сутулый человек в брезентовом плаще.
- Куда вы провалились? - сердито спросил сутулый, и голос его показался Никите знакомым. - Замерзли буквально.
- У меня согревающее есть, - пообещал Василий. - Машина тут? Разъедемся?
- Я с той стороны приехал. А ты объезжай. - Сутулый увидел Никиту и поднял руку: - Привет соратнику.
Никита пригляделся и узнал Бориса, автомобилиста из Красной Пахры. Даже та самая нейлоновая куртка видна под брезентовым плащом.
- Вот где встретились, Никита, - возбужденно говорил Борис. - Вышел, значит, в рейс?
- Лирика потом, - перебил Василий. - Прошу. За вами еще старый должок существует.
Василий протянул в окошко руку. Борис положил в нее сверток из газетной бумаги и пошел к строениям. В узком проезде стоял радиатором к шоссе грузовик. Василий ловко объехал его и дал задний ход. Кузовы машин слегка стукнулись.
- Садись за руль. Смотри за дорогой. И за этим, - Василий сунул Никите тугой сверток и полез в кузов. Он и Борис взялись за бочки. Первая бочка с глухим стоном скатилась в кузов грузовика. Никита передвинулся за руль и затаенно наблюдал за дорогой. Позади, метрах в пятистах, ползли по шоссе огни машин, а здесь было тихо и темно. Впереди чернела опушка леса.
Вторая бочка скатилась в грузовик, зацепилась за что-то, глухо шлепнулась о первую. Василий негромко выругался и нагнулся над бочкой. И вдруг Никита увидел, как два огонька на шоссе замедлили движение, отстали от других, разгорелись ярче и запрыгали по дороге.
- Смотрите! - почему-то шепотом сказал Никита.
Василий и Борис распрямились и посмотрели в сторону шоссе, на огоньки, которые разгорались все ярче.
- Похоже, грузовик, - сказал Борис.
- Что-то прыгают шибко, - усомнился Василий.