Соображения капитана таковы: необходимо подобрать десятка два таких людей, которые, с одной стороны, пользуются популярностью среди партизан, а с другой - "способны выполнять наши серьезные задачи". Конкретнее: им вменяется в обязанность проводить курс на удаление или нейтрализацию коммунистических элементов и советских офицеров. Всем им будут даны явки на подполковника Голяна.
- Все понятно. - Блажек встал. - Итак, первая задача - найти для вас и вашего друга надежное убежище вблизи Праги. И вторая - подготовить людей.
- Пока остановимся на этом, - сказал капитан, - а позже, когда люди будут отправлены, придется подумать и о том, как мне и поручику перебраться в Словакию. Ну, об этом говорить еще рано.
Блажек заверил, что снова приедет дня через три, раскланялся и покинул дом бюргера.
Глава двенадцатая
1
Мориц Обермейер поздно встал в этот день. Спал мало. Только под утро он вернулся из совместной поездки с штандартенфюрером СС фон Термицем в Пльзень. Короткий сон не принес ему ни отдыха, ни бодрости.
Приняв холодный душ, Обермейер оделся, сунул в карман запасную обойму к "Вальтеру", лежавшую на письменном столе, и спустился во двор через черный ход.
Небольшой дворик, замкнутый с трех сторон высокой кирпичной стеной, а с четвертой - стеной дома, был наглухо изолирован от улицы. Подойдя к кирпичной стене, Обермейер прикрепил к ней квадратную мишень, повернулся и отмерил двадцать пять шагов. На этой дистанции он вынул из кобуры "Вальтер" и начал стрелять быстро и почти не целясь.
Из десяти пуль ни одна не легла за пределами круга, а три пули вошли одна в другую. Это утешило Обермейера. Он вернулся в дом и сел завтракать.
После еды, потягивая коньяк, он стал припоминать ночной разговор с шефом фон Термицем.
Шеф доволен им. В этом не может быть никаких сомнений. Фон Термиц не станет бросать слова на ветер. И если он сказал, что в ближайшем времени Обермейер будет уже не гауптштурмфюрером, а штурмбанфюрером, то не верить этому глупо. Конечно, фон Термиц, представляя Обермейера к высшему чину, и сам рассчитывает на что-то… Но это Обермейера уже не касается. Важно, что фон Термиц вынужден был признать успехи Обермейера. Во всяком случае, он заявил об этом во всеуслышание вчера, на вечеринке у подполковника Коха в Пльзене. За Обермейера поднимали так много тостов, его так бурно поздравляли, что он и сам поверил в исключительность своих успехов.
Обермейер сделал несколько маленьких глотков, смакуя коньяк, и усмехнулся. О работе надо судить по ее результатам. Так было бы правильней и точней. Но можно судить и по началу. Результаты работы не всегда отражают ее удачное начало.
Дело Владимира Крайны - блестящий успех. Недаром же Крайной заинтересовался лично Франк. Крайна - видный национальный социалист и доверенный человек эмигрантских лондонских кругов. С помощью Крайны отверзли уста молчания многие из схваченных подпольщиков. Парашютист Сразила, например, наотрез отказался давать показания. Но стоило Крайне сказать ему: "Говорите все, запираться бессмысленно", - и Сразила не только заговорил, но и предложил гестапо свои услуги.
А эти лондонские посланники - капитан и поручик? Разве это не успех?
Обермейер встал из-за стола, энергично потер руки; в его бесцветных глазах вспыхнул веселый огонек.
2
На службе его ждала перехваченная радиограмма из Лондона, адресованная капитану.
"…Мы заинтересованы скорейшем вашем приближении столице развертывании работы отправке рекрутов тчк Проверенным данным коммунисты договорились Москве получении через украинский партизанский штаб снаряжения оружия боеприпасов самолетов организаторов командиров тчк Районе Киева функционирует учебный лагерь подготовке командиров чехословаков тчк Состава чехословацкой бригады лагерь прибыло сто офицеров инструкторов тчк Формируются десантные отряды тчк Низких Татрах приземлилось более четырехсот парашютистов которым Национальный совет подготовил прием встречу тчк Голян настаивает немедленной присылке людей тчк".
- Спасибо генералу Ингру, - сказал Обермейер. - Более исчерпывающей информации мне ждать не приходится.
Не успел Обермейер продумать первую радиограмму, как ему принесли вторую. Эту уже капитан посылал в Лондон. Он сообщал:
"Встретился непосредственным участником патриотического подполья и разрешил основном все вопросы тчк Подполье чрезвычайно инертно и не имеет представления словацких событиях тчк. Добиваюсь получения укрытия вблизи столицы и тотчас приступлю отбору отправке людей тчк".
Обермейер злорадно рассмеялся.
- Очередной дурак попался на удочку. Вот простаки! А Крайна по справедливости заслужил крест. Пожалуй, у него больше прав на него, чем у меня… Крутую заварил кашу!
По внутреннему телефону Обермейер доложил содержание обеих радиограмм фон Термицу.
- Отлично! Действуйте смелее! Эти лондонские деятели форменные идиоты. Действительность превосходит все наши ожидания. Попытайтесь использовать вашего Блажека на подборе людей, - сказал шеф. - А где их поселить, я вам подскажу через некоторое время.
- Слушаюсь, - ответил Обермейер.
Спустя полчаса к нему вошел Ян Блажек. Он коротко доложил о своей беседе с капитаном.
- Я полагаю, - заключил Блажек, - что в будущем, когда капитан и поручик обоснуются вблизи Праги, мне встречаться с ними будет рискованно. В столице меня многие знают как сотрудника полиции и бюро по охране протектората. Если слух об этом случайно дойдет до капитана или поручика, то вся наша игра, так интересно завязанная, закончится провалом.
"Умный человек", - не мог не отметить Обермейер.
- Согласен, - сказал он вслух. - Но я поручаю вам найти подходящую кандидатуру для вашей замены и на вас же возлагаю подбор людей для отправки в Словакию.
Гауптштурмфюрер пришел в явное возбуждение от перспектив, открывшихся перед ним. Он встал, костлявый, длинноногий, и, как обычно сутулясь, стал мерить кабинет шагами.
Блажек оставался спокоен. Все возможные варианты предстоящего разговора с гестаповцем он обдумал заранее и теперь действовал наверняка. Конечно, ему было приятно, события развивались в нужном ему направлении.
- Все складывается довольно забавно, - продолжал Обермейер. - Интересы наши и лондонских господ совпадают решительно во всем. Я просто ошеломлен! Вы сами подумайте. Они намерены взять руководство повстанцами в свои руки. Пожалуйста, пусть берут. С нашей стороны возражений нет. Пусть лучше они руководят, чем коммунисты. Из двух зол надо выбирать меньшее. Какую они поставили задачу? Нейтрализовать, выбросить советских офицеров из движения сопротивления. И мы за это! Но что до нас, мы не станем либеральничать. Нейтрализовать и выбрасывать - процесс длинный и утомительный. Время работает против нас. Советских офицеров надо уничтожать, убивать, истреблять… И вам, Блажек, предстоит найти таких людей для капитана, которые, подчиняясь ему, выполняли бы нашу волю.
Над этими признаниями гестаповца стоило поразмыслить. "Интересы наши и лондонских господ совпадают решительно во всем". Блажек, естественно, не предполагал, что, проводя свою линию, генерал Ингр и иже с ним так непроизвольно войдут в фарватер гестапо. Можно ли было подумать, что гестапо фактически одобрит все лондонские мероприятия и внесет лишь незначительные коррективы в них? Блажек не рассчитывал, что Обермейер согласится с требованием капитана о предоставлении ему людей. А на деле получается…
"Доигрались, подлецы. Доигрались до того, что, вольно или невольно, стали лить воду на мельницу фашистов. И в то же время кричат о какой-то независимой политике, строят какие-то самостоятельные планы! Жалкие, бездарные интриганы…"
- Вы меня поняли? - спросил Обермейер.
- Прекрасно.
- У вас есть на примете человек, способный выполнить эту роль?
Блажек ответил, что еще не думал об этом.
- А сколько вам потребуется времени, чтобы подыскать такого человека?
Блажек сказал, что сейчас затрудняется дать определенный ответ и не хочет подвести гауптштурмфюрера.
- Договоримся так. Завтра я выезжаю дня на четыре в Дрезден. А за этот срок вы сумеете кое-что предпринять. Капитан подождет. По возвращении из Дрездена я вас немедленно вызову.
Раздался телефонный звонок.
- Да, я слушаю, - сказал Обермейер в трубку; взяв карандаш, он записал что-то на листке бумаги. - Все ясно… Есть… Хорошо. Да, перед отъездам я к вам зайду. - Положив трубку, он повернулся к Блажеку: - Где-то недалеко от Праги есть пансион с нелепым названием "Господа в халупе".
- Я знаю этот пансион, - ответил Блажек.
- Прекрасно! Капитана и поручика надо перетащить в этот пансион. Говорят, живописное место?
- Да, недурное.
- Вот и пусть отдыхают на лоне природы. Мы тоже люди гостеприимные, - Обермейер обнажил свои болезненные десны.
Блажек поморщился.
- Запишите номер телефона, - вслед за тем сказал Обермейер. - В мое отсутствие позвоните по этому номеру, назовите себя и, если вам будет нужна машина, потребуйте. Все будет исполнено. Дня через два лондонских гостей нужно перевезти в пансион. Итак, до встречи…
Выйдя из дворца Печека, Блажек решил как можно скорее повидать Лукаша.
Ярослав в это время встретился с Мрачеком и Сливой в доме Стефанека.
Рано утром Морганек посадил их в свой автофургон в двенадцати километрах от Праги и довез до самой деревеньки. Следуя приказу партизанского командования и зная, что этот приказ исходит от подпольного партийного центра, Мрачек явился к Лукашу, как к лицу, от которого ему предстоит получать все дальнейшие указания по работе.
Лукаш рассказывал:
- Я оказался здесь не случайно. Это длинная история. Суть ее вот в чем. Еще в прошлом году подполью стало известно, что в городе начали исчезать коммунисты. Никаких следов исчезнувших мы не могли найти. Ни в гестапо, ни в тюрьмах. Спустя короткое время мы выяснили, что по ночам на улицах Праги появляется закрытая машина с большой надписью на кузове "Била Лабуть". Организовали слежку за ней. И выяснилось, что эта машина регулярно курсирует между Прагой и нашим пансионом. Исчезновение людей мы поставили в связь с этой машиной, и я перебрался сюда. Но мы ошиблись. К пансиону машина не имеет никакого отношения. Назначение ее рейсов - острова. Теперь наша задача состоит в том, чтобы выведать, зачем она появляется у озера. Пока мне не удалось решить этой задачи.
Лукаш подвел итог своим наблюдениям, дополнил их подробностями, которые сообщил Стефанек, и показал найденное на катере письмо неизвестного профессора.
Мрачек, слушая Лукаша, наносил на бумагу схематический план местности: озеро, острова, деревенька, лесок, растущий на противоположном берегу, пансион-отель, расположенный на возвышенности, деревянный причал на озере.
С терпением и скрупулезностью, присущими штабному офицеру, он расспросил Лукаша о жильцах пансиона, о распорядке дня в нем, о подъездных дорогах к лесу, о том, сколько лодок на берегу и пользуется ли ими кто-нибудь, какого размера катер курсирует между берегом и островами, сколько в него можно посадить людей, какой марки мотор на катере.
Лукашу понравился такой подход к делу, и он с первой же встречи высоко оценил Мрачека. Охотно и подробно отвечал Лукаш на все вопросы командира отряда.
Когда совещание их закончилось, Мрачек сказал:
- С вашего разрешения мы пробудем здесь до ночи. Я хочу лично обследовать местность.
Лукашу только и оставалось, что одобрить решение предусмотрительного подполковника.
Мрачек спросил, как легче попасть на противоположный берег. Лукаш посоветовал обойти озеро не с левой стороны, где расположен пансион, а справа. Это займет не больше часа. Из деревни выйти лучше в сумерки, часов в девять.
Оставалось назначить срок боевой операции. По совету Лукаша остановились на понедельнике: в этот день в пансионе находились только женщины.
Мрачек предупредил Лукаша, что после разведки он и Антонин уже не вернутся в деревню.
Потом долго и детально обсуждали план предстоящей операции.
В двенадцать ночи Мрачек и Слива подлезли под перевернутую лодку, лежащую на берегу. Отсюда им хорошо были видны деревня и острова.
Все время до этого они потратили на обследование лесочка, всех подходов и подъездов к нему, проследили, куда ведет дорога, огибающая лес, в каком месте входит в воду телефонный кабель.
В начале первого ночную тишину нарушил шум автомашины. Через деревню она прошла с потушенными фарами, а когда пересекала луговину, то водитель включил свет и трижды мигнул им. Это Мрачек и Слива видели отчетливо. А через две-три минуты застучал запущенный мотор катера.
Пока машина огибала пансион, катер отчалил от ближнего острова. Машина подошла к берегу, и в ту же минуту катер стукнул бортом о мостик.
"Как по хронометру, - отметил Мрачек. - И тут немцы верны своей точности".
Машина была большая, с глухими стенками. На одной из них Антонин ясно прочитал надпись, сделанную крупными буквами: "Била Лабуть".
"Замаскирована под фирменную машину", - отметил Антонин.
Вылезший из кабины человек подошел к катеру.
Произошел такой разговор.
- Как у вас дела? - спросил прибывший того, кто сидел в катере.
- Нормально.
- А где старик? Я приехал за ним. Фон Термиц возлагает на этого старичка большие надежды.
- Напрасно.
- Почему?
- Отказался разговаривать.
- Вот как! Что же доложить штандартенфюреру?
- Скажите, что старик отправился в гости к Нептуну. Кто на очереди?
- Есть кое-кто. Интересный гусь наклевывается. Приготовьтесь.
- Кстати, у нас заболел Ширке. Не прихватите его с собой?
- Я не в Прагу. В Нимбурк. Итак, все!
- Выходит, все.
- Ну, счастливо!
- Счастливо!
Приезжий вернулся в машину. Она дала задний ход, развернулась, почти коснувшись задними колесами лодки, под которой лежали Мрачек и Слива, и отъехала.
Катер затарахтел мотором, описал на воде полукруг и взял курс на остров.
Переждав несколько минут, Мрачек и Слива вылезли из-под лодки и скрылись в лесочке.
Глава тринадцатая
В каморке Вандрачека Лукаш сидел у стола, подперев голову руками, и ждал Блажека.
День выдался душный. Через распахнутое единственное оконце, выходящее на крышу четырехэтажного дома, вползал в комнату запах раскаленного железа. Досаждали назойливые мухи, нечем было дышать. И лоб и руки Лукаша были покрыты испариной. Рубашка прилипла к телу.
Томительно медленно продвигалась стрелка на круглых стенных часах.
Наконец в коридоре скрипнула дверь, послышались энергичные шаги. В комнату вошел Блажек.
- Здравствуй, брат! - сказал он и обнял Лукаша. - Ну и жарынь сегодня! - Он сорвал с головы шляпу с пропотевшим ободком, развязал галстук, расстегнул ворот сорочки. - Полнеть начинаю. И тяжесть. Боли в пояснице появились. Вот какие дела. А раньше не жаловался.
- Годы, годы идут, - отозвался Лукаш.
- А у тебя вид лучше, чем весной, Ярослав.
- Да, немного поправился. Как ни говори, на пансионных хлебах. Первоклассный пансион.
Лукаш подмигнул брату.
Сели за столик на жиденьких ножках, друг против друга, лицом к лицу.
- Вот и славно, что ты приехал, - сказал Блажек. - Я в такое дело впутался, что не знаю, как и вылезть.
- Что случилось?
- Страшного пока ничего не вижу.
За эти годы отношения Лукаша и Блажека окрепли, родственные чувства сцементировались сознанием общего долга, совместной борьбой. Тем не менее братья никогда не выражали открыто своей приязни друг другу, а тем более радости. Вероятно потому, что за минувшие годы жизнь мало дарила их радостью.
Но сегодня, кажется впервые, Лукаш отдался чувству радости. Выслушав все, что рассказал ему Блажек, он запрокинул руки за голову, выпятил грудь и весело вскрикнул:
- Ну и заварил ты, Ян, кашу! Крутенько заварил!
Блажек как-то искоса поглядывал на него, что свидетельствовало о том, что и он рад.
- Меня возмутил этот капитанишка, - признался Блажек. - Не хочу лгать, вначале я искренне посочувствовал ему. Конечно, не мне печалиться и плакать оттого, что этот соколок попал впросак. Нет, я просто ощутил чувство человеческой жалости. А потом, когда он показал мне зубы, я устыдился своей слабости. Ну, чем может кончить такой мозгляк? Смертью, и такой бесславной, что и слов не подберешь для его эпитафии.
- И кого же ты решил подставить вместо себя? - спросил Лукаш.
- Вот об этом я и хотел с тобой посоветоваться.
Лукаш крепко призадумался. Тут нужен был человек толковый. И мало этого. Человек должен завоевать доверие лондонских гостей и вместе с тем отвечать требованиям гестапо. Задача трудная. Очень трудная.
- Какой тебе дали срок? - спросил Лукаш.
- Срок уже закончился. Ведь тебя не было в городе, - ответил Блажек. - Я обязан назвать этого человека Обермейеру сегодня. Иначе он возьмет это дело в свои руки.
Лукаш снова погрузился в раздумье. Некоторое время спустя он сказал:
- Есть кандидатура!
- Кто?
- Мрачек.
- Понятия о нем не имею.
- Он подполковник, выброшенный из армии в мюнхенские дни за отказ надеть белую повязку во время переговоров с поляками.
- Подходящая фигура, - одобрил Блажек.
- Потом он попал в концентрационный лагерь и бежал весной этого года.
- Это плохо, - заметил Блажек.
- В Праге не был с тридцать девятого года.
- Это уже хорошо.
- Сейчас он в лесу, у партизан.
- Тоже недурно. Как его имя?
- Иржи.
Блажек потер рукой свой крепкий подбородок.
- Ты можешь посидеть здесь минут пятнадцать? - спросил он брата.
Лукаш посмотрел на часы.
- Это необходимо?
- Да. Я добегу до автомата.
- Пожалуй; подожду.
Блажек надел шляпу и скрылся за дверь.
Лукаш остался один. Его беспокоила мысль: согласится ли Мрачек сыграть ту роль, на которую они его наметили? Решали за его спиной. А если откажется? Заупрямится или найдутся убедительные доводы? Не совсем серьезно получается. Если бы знать раньше, хотя бы в субботу, - дело другое. А нынче понедельник. Впрочем, другого кандидата за такой короткий срок не подыщешь. Нет, нет! Мрачек, и только он. Как-нибудь они с Антонином убедят его.
Вернулся Блажек. Пот градом катился с его лица.
- Ну и задали мы себе работенку! - проговорил он полушутя, полусерьезно. - Пить… Пить хочу. На этой скворечне совсем можно задохнуться. И как только живет здесь старик!
Он залпом выпил стакан воды, потом другой, третий. И только после этого сказал:
- Теперь я тоже за Мрачека.
- Почему только теперь?
- Смущало меня его пребывание в лагерях и побег. Я проверил по разыскной картотеке, он там не значится. Сейчас столько народа убегает из лагерей, что немцам не до розыска.
- Ты за этим и уходил?
- Ну конечно!
Лукаш облегченно вздохнул.
- А что за человек этот Мрачек, вообще-то говоря? У подполковников иной раз мозги сильно набекрень.
- Надежный и умный товарищ.