* * *
Русское наступление началось на рассвете. Взломав оборону Германского вермахта на соседнем участке фронта, части Красной армии устремились в прорыв. Маренн и профессора де Криниса наступление русских застало в расположении полковника Брандта. Снаряды сыпались на окопы, прижимая к земле все живое - разрывы вспыхивали повсюду. Услышав, что начался артобстрел, Маренн выбежала из блиндажа в окопы. К ней сразу подбежал унтер-офицер Кеплер.
- Вам надо эвакуироваться, фрау, - прокричал он. - Пока еще есть возможность. Я дам солдат!
Надрывно прогудев, снаряд ударился совсем рядом, задев блиндаж. Их обсыпало землей. Отряхнувшись, Маренн ответила решительно:
- Я не могу оставить раненых. Сначала необходимо эвакуировать госпиталь.
- Но это невозможно, - возразил ей Кеплер, - у нас нет транспорта.
- Надо найти.
- Русские! - крикнул кто-то в траншее. Послышались команды к бою. Маренн подняла автомат, лежащий рядом с убитым солдатом, и прижалась к брустверу - к немецким окопам приближалась вражеская пехота. Кеплер пристроился рядом с ней.
- Фрау Ким, Вам надо уходить, - пытался он переубедить ее. - Мы можем попасть в окружение.
- Лейтенант ранен! - донесся до них крик рядового. Схватив автомат, Маренн поспешила на крик. - Принесите мою сумку с медикаментами, - приказала она Кеплеру. - Теперь некогда разговаривать, надо действовать, унтер. Быстро.
Профессор де Кринис с трудом выбрался из-под обломков блиндажа и, испуганно оглядываясь, подошел к Маренн, склонившейся над лейтенантом.
- Нам надо выбираться, - осторожно произнес он, поправляя очки.
- Нам надо эвакуировать раненых, Макс, - ответила Маренн, не поворачиваясь к нему. - Срочно. Помогите мне.
- Он при смерти, - заметил профессор, взглянув на лейтенанта.
- Да, - согласилась Маренн. - Если нам не удастся вовремя прооперировать его. Где Кеплер? - спросила она, задержав пробегавшего мимо солдата.
- Он ранен, - прокричал тот.
- Кто командир?
- Никого. Нас окружают, спасайтесь! - солдат ринулся дальше по траншее…
Маренн многозначительно взглянула на де Криниса.
- Вы слышали, Макс? - спросила она профессора. - Похоже, что, кроме нас, здесь больше не осталось офицеров. Как старший по званию Вы обязаны взять командование на себя.
- Я?! Да что Вы! - воскликнул доктор де Кринис. - Дорогая, Вы понимаете ли, что говорите? Какое командование?! Надо немедленно убираться, к черту! В Берлин!
- На проводе капитан Сикорски, - доложил связист.
- Майер, Майер, доложите, как обстановка! - услышала Маренн в трубку панический голос капитана. - Немедленно доложите обстановку! Приказываю, Майер, Вы слышите, отступать!
- Говорит Ким Сэтерлэнд, - спокойно ответила Маренн, - я Вас прекрасно слышу, капитан. Лейтенант Майер ранен. А в остальном у нас все нормально. Не мешайте нам.
- Но… - Маренн уже отбросила трубку связисту.
Рядом просвистела автоматная очередь. Потом - еще одна и еще…
Де Кринис пригнулся.
- Ким, капитан прав, нам надо отступать, - настаивал он, побледнев, - я не военный человек, я ничего не понимаю на этих картах, во всем этом…
- Карту сюда, - приказала Маренн связисту, - и воспользуйтесь рацией в моем автомобиле, она вроде бы еще цела. Срочно соединитесь с Берлином. Да, да, с Берлином. Нам нужен транспортный самолет, - пояснила она ошеломленному ее действиями де Кринису. Здесь много тяжелораненых. Мы не сумеем их спасти иначе…
Связист раскрыл перед ней карту; Маренн взглянула на нее.
- Мы находимся здесь, Макс, - показала она через мгновение профессору, - скорее всего, они прорвались левее. Оставайтесь здесь и ждите. Как только дадут по связи Берлин, сообщите мне. Раненых соберите в безопасном месте и подготовьте к эвакуации.
- Но, Ким…
- Выполняйте, - приказала фрау Сэтерлэнд, не соблюдая субординации.
Потом взяла автомат и вышла к солдатам. Де Кринис с затаенным страхом наблюдал за ней. Хладнокровно поднявшись во весь рост под огнем противника, она приказала:
- Занять круговую оборону! Мы должны продержаться до тех пор, пока не эвакуируют раненых.
- Немедленно уходите оттуда, - закричал из траншеи де Кринис. - Вы, в Вашей форме, сейчас… - он зажмурил глаза, - что я скажу Вальтеру?!
- Профессор, - упрекнула его, возвратившись, Маренн, - Мы с Вами офицеры. Неважно, чем мы занимались в мирной жизни, но здесь нас слушают люди. Они доверяют нам. И мы ответственны за их жизнь. Это как в клинике, Макс, почти что. Только там мы сражаемся за жизнь больных, а здесь еще отвечаем и за жизнь здоровых. Надо выполнять свой долг, или зачем тогда Вы носите погоны? Идите к раненым.
- Берлин на проводе! - доложил, подскочив, связист.
- Отлично, - Маренн схватила трубку. - А вот и Вальтер, - сообщила она де Кринису, потом закричала в трубку: - Смотри на карту. Мы в квадрате… Да-да. Русские, похоже, прорвались. Здесь идет бой. Мы пока держимся., но положение серьезное - силы на исходе. Резервы? она запнулась. - Здесь не видно никаких резервов. Какой командир? Дивизии? Я даже не знаю, где командир роты, а ты говоришь, дивизии! Послушай, у меня много раненых. Их необходимо эвакуировать - нужен транспортный самолет. Позвони там, пусть они пришлют. Срочно! Что? Да нет, мы еще не в окружении, мне кажется. Но я не владею обстановкой. Говорю, что у меня нет связи с другими подразделениями. Очень большие потери. Ни одного офицера. Да, срочно нужен самолет. Жду, - она повесила трубку. - Уф!
- Ну вот, - ободряюще улыбнулась де Кринису, готовьтесь к эвакуации, Макс. Сейчас все будет. Я иду к солдатам, - и вернулась в окопы.
Вскоре немецкое командование ввело в бой резервные части - прорыв удалось ликвидировать и положение на фронте стабилизировалось. Санитары грузили в самолет носилки с тяжело раненными солдатами.
- Ким, смотрите, танки, наши танки! - крикнул де Кринис, указывая на появившиеся на позициях бронированные машины с черными крестами на бортах. - Слава Богу!
Маренн только что закончила перевязывать Кеплера и оглянулась. Одна из машин свернула в сторону и двигалась но направлению к ним. Когда она приблизилась, люк открылся и оттуда показалось улыбающееся лицо Штефана. Он вылез на броню и кричал, размахивая шлемом:
- Мама, мама! Все в порядке - мы здесь!
- Сумасшедший!
Оставив погрузку раненых под контролем де Криниса, она побежала навстречу танку, спотыкаясь на ухабах. Машина затормозила. Штефан спрыгнул с брони и засмеялся, обнимая мать.
- Ну и трепку же задал нашим воякам твой шеф, Вальтер Шелленберг! Все говорят. И знаешь, сразу резервы нашлись. Десант бросили. Сейчас здесь будет наша пехота.
Маренн молча прижималась лицом к широкой груди сына. Только сейчас она поняла, какую опасность они пережили.
- Смотри, - сказал ей неунывающий Штефан, - тебе там кто-то машет. Наверное, твой профессор соскучился.
Маренн повернула голову: действительно, это был де Кринис.
- Погрузка закончилась, наверное, - догадалась она. - Надо отправлять самолет.
- Он без тебя ничего не может, - посетовал беззлобно Штефан. - А еще старший по званию, называется.
- Не говори так, - вступилась Маренн за своего начальника. - Макс - великолепный специалист. Правда, человек он не военный, тут ничего не скажешь. Штефан, - она устало провела рукой по плечу сына, - я прошу тебя, будь осторожен. Ты же у меня один на свете. Один-единственный. Только ты и я.
- А еще Джилл… - напомнил ефрейтор.
- Да, конечно, еще Джилл…
- Я понял, мама, - он наклонился и поцеловал ее. - Иди. Мне тоже надо возвращаться. А то опять скажут, что во время атаки наш танк почему-то плелся в конце, а какой-то ефрейтор пз экипажа вообще вокруг бегал.
Бой затихал. Отдалялись артиллерийские разрывы, все реже вспыхивал стрекот автоматов. Только что благополучно улетел транспортный самолет с ранеными. Маренн снова позвонила в Управление, чтобы поблагодарить бригадефюрера за помощь.
- Немедленно возвращайся в Берлин, - приказал ей Шелленберг. - Ты заставила нас всех поволноваться, - и неохотно сообщил: - За тобой полетел оберштурмбаннфюрер Скорцени. С зондеркомандой.
- Чтобы доставать нас с Максом из окружения? - сообразила Маренн.
- Да. Ты здорова нас всех напугала, - упрекнул ее Шелленберг. - Он скоро будет. Жди.
- Хорошо, жду, - ответила Маренн и, понимая чувства бригадефюрера, добавила тише, чтобы не слышал де Кринис: - Спасибо, Вальтер.
Повесив трубку, посмотрела на профессора - тот выглядел расстроенным и утомленным.
- Не волнуйтесь, Макс, - она решила подбодрить его. - Все же благополучно закончилось для нас. Посмотрите, - она подвела его к брустверу окопа, - несмотря на войну, на кровь, на смерть, - земля прекрасна. Вон видите. рядом с воронками - цветы. Здесь только что шли танки, а они цветут, как ни в чем не бывало. Только что грохотали орудия, а теперь снова тишина и поют птицы. Это же замечательно, Макс! Мы остались живы, мы все это видим. Вы не согласны?
- Согласен, - ответил профессор, беря ее за руку, - но самое замечательное для меня - это Вы сами, Ким. Я восхищаюсь Вами. Как Вы все воспринимаете, просто удивительно… Я понимаю Вальтера.
- Не нужно, - Маренн остановила его, боясь, что он вызовет ее на откровенности, касающиеся ее отношений с бригадефюрером, в последнее время ушедших далеко за рамки служебных. - Просто я, Макс, несмотря ни на что, стараюсь радоваться жизни и бороться за нее. - Она отвернулась.
* * *
Неторопливо прохаживаясь по своему кабинету в резиденции Хоенлихен, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер ожидал приезда шефа Шестого управления РСХА бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга, которого вызвал из Берлина с докладом. Стояло лето 1942 года. Тихий летний ветер качал тонкие прозрачные шторы в раскрытых окнах, заполняя комнату запахом цветущей сирени в саду.
Неожиданно, нарушая полуденную тишину, послышался звонкий женский смех. Рейхсфюрер вздрогнул. Он ненавидел резкие звуки - они сбивали его с мысли. К тому же его всегда раздражали неумеренные проявления радости, свойственные женщинам.
Подойдя к окну, рейхсфюрер отдернул занавеску, намереваясь дать нагоняй какой-нибудь поварихе или горничной, забывшей о своих обязанностях в рабочее время. Куда только смотрит Марта!
Однако он был удивлен, увидев, что по аллее, ведущей от стоянки машин к главному входу на виллу, идут… вызванный им из Берлина бригадефюрер Шелленберг в полной эсэсовской форме и Ким Сэтерлэнд, также затяну тая в мундир. Ветер колышит небрежно распущенные волосы госпожи доктора…
Когда-то, в самом начале ее службы, недовольный этой "латинской" небрежностью, рейхсфюрер приказал новой сотруднице обрезать волосы, но потом сжалился и отменил приказ. Конечно, не без заступничества Шелленберга, а заодно поддержавшего того Гейдриха - тоже еще, поклонники прекрасного!
Впрочем, грех было не уступить - про себя-то Гиммлер знал это. Сейчас в темно каштановые волосах Ким путались душистые цветы сиреневого венка, которым она украсила голову. "Прекрасно, - иронически подумал про себя рейхсфюрер, - это вместо головного убора! Как научить женщину соблюдать форму?"
Фрау улыбалась. Рейхсфюрер посмотрел по сторонам: кроме Вальтера и Ким, в парке никого не было. Только у парадных дверей виллы черными статуями застыли охранники на посту. Из чащи сада величественно выступил павлин и, не обращая внимания на людей, важно прошествовал через дорогу, распушив хвост.
Ким снова засмеялась. Да, сомнений быть не могло: смеялась она. Рейхсфюрер удивился. Он привык видеть фрау Сэтерлэнд строгой и сдержанной. Несмотря на вольную порой трактовку уставных требований к внешнему виду, в остальном она оставалась безупречной. Он никогда не слышал, чтобы она так заразительно смеялась, да еще со своим непосредственным шефом.
Что это их так развеселило? И зачем Шелленберг вообще привез ее? Ведь Ким Сэтерлэнд рейхсфюрер к себе не вызывал. Быть может, она приехала к Марте. Наверняка сейчас заведет речь об обеспечении и финансировании госпиталей, о медикаментах, транспорте и тому подобном.
Гиммлер поморщился: конечно, Марта боготворит ее. Он и сам на многое закрывает глаза - ведь только Ким в прошлом году удалось поставить на ноги его сына, от которого отказались все врачи, несмотря на высокое положение отца. -Только ей удается лечить глубокий невроз, которым поражена его дочь от первого брака Гудрун…
Рейхсфюрер хотел было отойти от окна, но заметил, что Шелленберг и Ким остановились на ступенях перед входом. Похоже, фрау не собиралась идти дальше. Прощаясь, Шелленберг с нежностью поправил цветы сирени в ее волосах. Взгляд, которым они обменялись, не оставлял сомнений в чувствах бригадефюрера.
Быстрым шагом, не оборачиваясь, фрау Ким вернулась по аллее к машине. На минуту задержалась, чтобы посмотреть павлинов на поляне. Придерживая венок, запрокинула голову, подставляя лицо солнцу, и снова заулыбалась. Потом села в машину.
Вальтер Шелленберг, проводив ее взглядом, поднялся в кабинет к рейхсфюреру.
- Вы опоздали, - недовольным тоном встретил его Гиммлер. Потом строго взглянул на молодого генерала сквозь очки и добавил по-французски: - Enfant terrible.
- Виноват, - щелкнул каблуками Шелленберг,
- Садитесь, - Гиммлер указал в кресло напротив его рабочего стола. - Порой мне кажется, Вальтер, - продолжал он, - что Вы и в самом деле слишком молоды для того поста, который Вы занимаете. Ваша "золотая голова" очень ценна для рейха, но во всем остальном… Впрочем, приступим к делам. Докладывайте.
* * *
- Да, да. Я понимаю. Благодарю Вас, - Маренн повесила трубку и тяжело вздохнула. Только что из штаба сухопутных войск ей сообщили, что со Штефаном произошла крупная неприятность. Через секунду она уже набирала номер Шелленберга.
- Бригадефюрер просил ни с кем не соединять, - предупредил ее Ральф фон Фелькерзам. - По для Вас, я думаю, он сделает исключение. Минуту.
- Шелленберг, - услышала Маренн почти тотчас знакомый голос. - Слушаю тебя. Только быстро.
- Быстро не получится, - сожалея, произнесла она, - у меня неприятности с сыном. Может быть, я перезвоню позже?
- Я очень занят до вечера, - ответил Шелленберг и предложил: - Приезжай после восьми в Гедесберг. Я буду там. Сможешь?
- Хорошо, - обрадовалась Маренн. - Я постараюсь. Мне позвонить предварительно?
- Не надо. Просто приезжай. Извини, звонят от рейхсфюрера, - он снова переключил ее линию на Фелькер зама.
- Спасибо, Ральф, - поблагодарила Маренн адъютанта.
- Все в порядке, фрау? - спросил адъютант.
- Да, да. Спасибо, - ответила Маренн.
Около восьми часов вечера Маренн взяла машину и выехала в Гедесберг. Настроение у нее улучшилось: она очень надеялась, что Вальтер Шелленберг не откажется заступиться за ее сына перед руководством вермахта, а кроме того, после пыльного, душного Берлина так приятно было оказаться на свежем воздухе за городом!
Маренн опустила верх машины и ехала по гладкой пустынной трассе - на высокой скорости, подставив лицо теплому встречному ветру.
Вокруг служебной виллы СД, где располагалась загородная резиденция Шестого управления, царила тишина. Когда Маренн подъехала к воротам, из скрытой за разросшимися кустами будки к ней вышел охранник. Проверив документы, распахнул узорчатую решетку.
Маренн въехала на территорию виллы. Здесь также было пустынно и тихо. Мелькнула зеркальная гладь озера за высокими елями. Шелленберг, она знала, обычно находился в комнатах, выходящих окнами на лес, - в том крыле располагался его кабинет.
Поставив машину на стоянку, она прошла в дом. Миновала широкую прихожую в зеркалах, вошла в гостиную. Тут тоже никого не было. Прохладный вечерний воздух, напоенный медовыми ароматами цветов, струился сквозь распахнутые балконные двери.
Высокие окна, на манер готических, также были открыты. Маренн подошла к одному из них и, прикрыв глаза, полной грудью вдохнула ласкающую сладкую смесь. Потом тихо засмеялась.
Ветер играл ее длинными распущенными волосами. Она не заметила, как на верхних ступенях лестницы, ведущей из гостиной на второй этаж, появился хозяин виллы. Несколько мгновений Вальтер Шелленберг наблюдал за ней. Потом сошел вниз.
Услышав его шаги, Маренн обернулась.
Бригадефюрер был в парадной форме: вероятно, только что вернулся из ставки. Но китель по-домашнему расстегнут, лицо усталое…
Охранник доложил мне, что ты приехала, - сказал он, подходя.
- Я поняла, - кивнула Маренн в ответ.
- Присаживайся, - предложил ей бригадефюрер, указывая на венское кресло с высокой спинкой. - Что случилось? Ты будешь кофе?
- Да, спасибо, - Маренн села в кресло за небольшим круглым столиком красного дерева на резных ножках. - Что случилось? - переспросила она. - Опять неприятности у Штефана, - и тут же осторожно добавила, выгораживая сына: - Мальчик такой эмоциональный. Он никак не может научиться держать себя в руках…
- Что он натворил в этот раз? - с улыбкой спросил Шелленберг, - Надеюсь, жертв среди личного состава нет.
Бригадефюрер поставил на стол поднос с двумя маленькими чашечками севрского фарфора, потом - горячий кофейник, сахарницу…
- Я отпустил сегодня прислугу, - пояснил, усаживаясь в кресло рядом, - в конце концов, кофе я могу сварить сам. Так что со Штефаном? - он разлил кофе в чашечки и протянул одну из них Маренн. - Прошу.
- Благодарю. Как мне сообщили сегодня утром из штаба сухопутных сил, - рассказывала она, - по большому знакомству, конечно, Штефан нагрубил командиру батальона, назвал Гудериана просто Гейнцем, привел всем в пример американскую армию, где каждый рядовой называет Эйзенхауэра просто Айком, приклеил на Устав порнографическую картинку и читал стихи на английском языке - очень громко. Притом еще он приударил за русской девушкой, из местных, и даже, по некоторым сведениям, соблазнил ее на сеновале… Вот так. Особо же было указано, - Маренн вздохнула, - что юноша просто не имеет никакого понятия о дисциплине, плохо воспитан и, видимо, совсем забыл, где находится.
- Ему напомнили? - поинтересовался Шелленберг иронично.
- Еще бы! Конечно, - ответила ему Маренн. - Издали приказ отправить в спецбатальон для исправления обнаруженных недостатков, - она грустно улыбнулась. - Мне так неудобно обращаться к тебе снова с этим, Вальтер, - извиняющимся тоном произнесла она, - я понимаю, я смертельно надоела тебе с подобными просьбами. Ты гак занят. Но что поделаешь, - она покачала голо вой, - такой у меня ребенок - непоседа…
- Ты говорила с Гудерианом? - спросил Шелленберг. - В конце концов, его тоже "обидели", - он засмеялся, - назвали по имени, как мальчишку!
- Мне стыдно даже звонить ему, - честно призналась Маренн, - Позвони ты.
- Хорошо.
Вальтер Шелленберг поставил чашечку с кофе на стол и подошел к телефону.