Трагическими, полными опасностей и риска оказываются рейды группы советских войсковых разведчиков по тылам врага. В живых остаются только двое в финальном эпизоде второй части романа. Но события на этом не кончаются… Добытые разведчиками сведения меняют положение на участках фронтов Великой Отечественной войны.
Содержание:
Часть I - "Метеор" исчезает на рассвете 1
Часть II - Что случилось с тобой, "Пегас"? 55
Примечания 117
Сергей Кольцов
Тихая разведка
Часть I
"Метеор" исчезает на рассвете
В ранний час по лесной дороге с большой скоростью мчался мотоциклист. На краю небольшой поляны у двух старых сосен он резко затормозил, легко ступил на примятую дождем траву и, пройдя мимо узнавшего его часового, поспешно спустился в блиндаж.
Прибывшего начальника разведотдела подполковника Кондрашова встретил адъютант комдива капитан Вихров и немедленно доложил о нем генералу.
Чавчавадзе сидел за столом, на котором лежала аккуратно сложенная пачка оперативных сводок и рапортов, а рядом дымился легким парком стакан чая. Генерал, как показалось Кондрашову, сердито смотрел из-под лохматых бровей на стоящий перед ним телефон. Увидев вошедшего, он осторожно положил на бумаги красный, остро отточенный карандаш.
- Разрешите доложить, товарищ генерал?
- Давно жду вашего доклада, подполковник!
- Состав разведгруппы к выполнению задания готов! Командиром предлагаю гвардии лейтенанта Черемушкина.
Генерал чуть помедлил с ответом, а потом сказал:
- Хорошо. Этого офицера знаю лично. Полагаю, что он справится. Очень важно подобрать хорошего радиста…
- Товарищ генерал! Сержант Коврова и рядовой Щегольков - те, что надо.
- На Коврову у нас есть иные виды. Какие - станет ясно позднее. Но вы ее пока готовьте. Боевая дивчина. Что касается Щеголькова, то, мне кажется, очень уж он молод.
- Да, товарищ генерал. Но уверен: будет туго - слезу горючую не пустит. Классный специалист!
- Ну, что же… Если у вас все взвешено и рассчитано - не возражаю.
Оставшись один, командир дивизии снова задумался. Как много неясного в создавшейся обстановке! Гвардейская стрелковая дивизия, преследуя отходящего противника, наткнулась на его упорное и ожесточенное сопротивление. Часть ее оборонительного рубежа проходила по кромке леса, прорезанного широкой просекой. Просека эта была приготовлена для высоковольтной линии электропередачи перед самой войной. Заросшая мелким кустарником и травой, перелопаченная взрывами мин, снарядов и авиационных бомб, расстрелянная ружейно-пулеметным огнем, она представляла теперь "ничейную" полосу земли, за которой внимательно и зорко наблюдали с обеих сторон. Правый ее фланг пересекал лощину, поднимался на возвышенность и, вновь опускаясь, шел извилистой линией по низине, границе вспаханного под озимь поля.
Сведения о противнике, имеющиеся в распоряжении штаба, были скупы и разрозненны, а сроки поставленной перед дивизией задачи истекали. Все старания разведки взять в плен "языка" к успеху не приводили. Враг по-прежнему продолжал быть бдительным, настороженным. Поэтому командир дивизии отдал приказ на проведение разведки боем в составе одного стрелкового батальона. Но противник каким-то образом сумел разгадать замысел советского командования. Понеся значительные потери, батальон вернулся на исходные позиции. Сведений о противнике удалось собрать мало. Проводя анализ операции, перепроверяя уже имеющиеся данные, штаб дивизии пришел к выводу, что враг тщательно скрывает свои основные огневые средства. Вероятно, заранее зная о предстоящем ударе, противник ввел в бой передвижные артиллерийские группы, состоящие из танков и самоходок, создал мощный огневой щит и надежно прикрыл оборону своих пехотных дивизий; либо, - что теперь не подлежит сомнению, - накопил резервы и, в свою очередь, готовит ответный удар. И если это так, то какие части непосредственно входят в состав создаваемой или уже действующей группировки? Ее начальные и последующие задачи? Намечаемый день и час удара?
Штаб армии ждал достоверной информации для доработки плана предстоящей операции.
По имеющимся данным, положение врага не было устойчивым. Этим вначале и объяснялось затишье на участке фронта, обороняемом дивизией. Но непонятным и страшным было то, что стрелковый батальон, проводивший разведку боем, встретил с той стороны бешеный минометно-артиллерийский огонь, контратаки танков. Странным казалось и другое: фашистская авиация довольно точно отбомбилась по огневым позициям приданных дивизии гвардейских минометов, укрытому в балочках танковому резерву, месторасположение которых войсковая разведка противника знать не могла. Их сосредоточение тщательно маскировалось. Активизировала свои действия и вражеская разведка всех степеней.
Вначале в штабе дивизии объясняли активность врага действиями подошедшей к нему полнокровной пехотной дивизии. Ее части на марше были обнаружены с воздуха. Однако он, командир дивизии, по-другому расценивал события. Тревожили вопросы… Почему тщательно подготовленный план операции был сорван? Откуда было противнику знать о точном часе контрудара с целью разведки? Почему и при каких обстоятельствах погибла группа разведчиков, возглавляемая старшим лейтенантом Антоновым? Случайность ли это? Затем - странные подозрительные позывные, о которых доложила радистка сержант Коврова? Что означали они и кому были адресованы? Меры, принятые отделом "СМЕРШ", результатов пока не дали. Ключ к шифру радиограмм подобрать не удалось. Непонятно было и сообщение обер-ефрейтора Вилли Крамера, взятого разведчиками соседней дивизии. Генерал Шмелев охотно поделился с Чавчавадзе сведениями, которые при допросе дал пленный. Он подтвердил уже известное, но показал и нечто новое, о чем генерал Чавчавадзе мог только догадываться, но не был твердо уверен. Крамер не настаивал на своих показаниях. Он сказал, что не раз слышал от своих товарищей по батальону: два дня тому назад к переднему краю начали подтягиваться подразделения мотопехоты и, мол, это части вновь сформированной группировки "Голубая стрела".
В сложных ситуациях, подобных нынешней, генерал часто вспоминал один из ожесточенных боев, запавший в память гибелью сотен людей, но будто будивший в нем какие-то новые скрытые силы. То было накануне мощного по силе, но короткого по времени контрудара немецких войск под Кулешовкой. Ведя кровопролитные бои, части дивизии уплотнились, сжавшись на небольшом пятачке земли, опоясанном глубоким оврагом. Глубина обороны оказалась совсем незначительной и одинаково простреливаемой со всех сторон. Бои шли практически в окружении в течение нескольких суток, не затихая ни днем, ни ночью. Они обескровили дивизию, части, сведенные в стрелковые батальоны и роты, сопротивлялись с упорством обреченных. Люди дрались с отчаянием. Бросаясь в рукопашные схватки, применяли все, что было под рукой: штык, приклад винтовки, автомата, малую саперную лопату… Поздним вечером на исходе семисуточных боев по радио был получен приказ командарма о выходе из окружения. Глубокой ночью ударная группа под командованием начальника штаба одного из стрелковых полков нанесла дерзкий, неожиданный для немцев контрудар в направлении деревни Мариновка. Расчленив фашистскую оборону до двухсот метров в ширину, она дала возможность через эту узкую брешь, огрызавшуюся неистовым беспорядочным огнем всех своих боевых средств, выйти тем, кто еще мог двигаться, вынести раненых. Прошиваемая трассирующими пулями, вспышками рвущихся мин и ручных гранат, взлетающими осветительными ракетами, ночная темь кипела и бурлила. Но остатки частей дивизии в какофонии ночного боя совершили, казалось, невозможное…
Чавчавадзе подошел к стене и раздвинул шторки оперативной карты. Перед его глазами расстилались изученные им до мельчайших подробностей массивы леса, квадраты населенных пунктов, тонкая лента автомагистрали, ниточки проселочных дорог; пятнистая жирная лента железнодорожной артерии, берущая свое начало на срезе карты, с северо-запада пронизывала районные местечки Юдино, Лопатино, городок Васильев, пересекала передний край дивизии на правом фланге. С юго-запада, неравнобедренным треугольником, имея своим основанием конечную станцию Ширине в предполье квадрата "36", транспортная ветка напрямую обходила своею левой стороной деревню Егорино, соединяясь со станцией Лопатино, а вершиной - с Юдино. Нанесенные на карте красным и синим карандашом строгие геометрические фигуры указывали на дислокацию своих и немецких пехотных дивизий, пути подвоза и другие подробности. Давно зреющая мысль о необходимости поиска в глубоком тылу противника укоренилась в сознании как единственно правильная. Только тщательная разведка могла дать его штабу возможность раскрыть карты врага и неоспоримые преимущества в предстоящих наступательных операциях гвардейского соединения.
- Ну, что же, - проговорил генерал, отходя от карты. - Очень возможно, что под видом обнаруженных частей фашистское командование могло сосредоточить подразделения и другой, более солидной группировки.
Выйдя в так называемую "приемную" - квадратную комнату, стены которой были обшиты тесом, с дощатым полом и бревенчатым, в несколько накатов потолком, - командир сухо приказал адъютанту Вихрову:
- Пригласите ко мне подполковника Кондрашова и лейтенанта Черемушкина. А "Фиалка" пусть подготовит связь со штабом армии - немедленно. - Потом улыбнулся - Где же мой чай, капитан? Обещал горячий…
- Все есть, товарищ генерал… Вам к чаю баранки или сухарики "московские"? И разрешите доложить! Гвардии лейтенант Черемушкин на инструктаже у начальника разведотдела. Прибудет к назначенному времени. Обед есть, товарищ генерал, с пылу, с жару… А вы чай, да чай…
- Чай не пьешь - какая сила, - отозвался Чавчавадзе, и его приятный, с грузинским акцентом, с легкой картавинкой басок заполнил комнату. Высокая, широкая в плечах фигура генерала с крепко посаженной на короткую мощную шею головой, покрытой черными вьющимися, но уже прихваченными сединой волосами, невольно внушала уважение. - Уговорил, капитан… Обед - это не плохо, - И, сдвинув брови, посмотрел на Вихрова темными, излучавшими блеск глазами. - Вы напомнили в строевом отделе, что от похоронок на старшего лейтенанта Антонова и его разведчиков временно воздержаться?
- Так точно, товарищ генерал!
Когда лейтенант Черемушкин вошел в помещение штаба, навстречу ему сразу же поднялся Вихров. Разведчик пожал сухую, горячую руку адъютанта.
- Вас ждет генерал, - глядя в густо-синие, пронзительные глаза Черемушкина, сказал Вихров. - И вас, товарищ подполковник, - добавил он, увидев Кондрашова, шагнувшего через порог землянки.
Генерал внимательно и, как показалось самому Черемушкину, придирчиво осмотрел его с ног до головы.
Черемушкин внешностью не выделялся: роста чуть выше среднего, ладно скроенная фигура, мягкие светлые волосы, ниспадавшие на высокий лоб, только синие, с упрямым, пронзительным взглядом глаза приковывали к себе внимание.
- Не взыщите строго, разведчик, - произнес он, продолжая рассматривать плотно сбитую фигуру лейтенанта. - Знаю, устали. Такова наша солдатская доля… Нужно признать, что ваша работа за передним краем противника дала интересные сведения.
Поздоровавшись, в землянку вошел начальник штаба полковник Купорев.
- Скажите, что более всего бросилось вам в глаза в тылу противника?
- Меня удивило, товарищ генерал, редкое движение по основной магистрали…
- Да… Это чрезвычайно важная артерия в системе вражеской обороны, - согласился полковник Купорев, машинально потирая ладонью о ладонь, что выдавало его живой интерес к рассказу разведчика.
- Не совсем обычное явление, - сделав паузу, продолжил Черемушкин. - Поздним вечером, вчера, на этой дороге нами была предпринята попытка взять в плен водителя тяжелого грузовика. От резкого поворота руля автомобиль правыми колесами завалился в кювет и перевернулся. Водитель был еще жив, когда мы его вытащили и перенесли в относительно безопасное место. Он оказался рядовым автороты одной из пехотных дивизий. Так значилось в его солдатской книжке. Но в бреду он все время повторял наименование иного соединения, которое я хорошо запомнил: это тридцать шестая танковая дивизия "Стальной таран"…
- Насколько я помню, у нас имеются сведения о бригаде под таким номером? Не так ли, начштаба?
- Вы правы, товарищ генерал. Бригада имела на вооружении танки "Т-3", "Т-4" и отдельный полк самоходных установок. Не так давно, в танковом сражении под Талихой, она потеряла две трети своего состава и была отведена в тыл. И больше в разведданных не значилась. Фашистское командование, видимо, укрупнило ее и на базе бригады создало дивизию…
- Возможно… очень возможно, - ни к кому конкретно не обращаясь, медленно, как бы взвешивая каждое слово, вполголоса проговорил Чавчавадзе. - Это не фантазия Крамера? Или, быть может, здесь кроется что-то иное…
- Что-то иное? - вслед за комдивом повторил разведчик. - Разрешите дополнить, товарищ генерал. В докладе мною упущена деталь, которая казалась мне незначительной. Вчера, в шестнадцать тридцать, мимо нашей засады по центральному шоссе прошел легковой автомобиль марки "Оппель-капитан" в сопровождении двух бронетранспортеров с пехотой. На правой дверце автомобиля отчетливо была изображена какая-то эмблема. В машине находился тучный, средних лет генерал.
- Уточните место, - сказал комдив, бросив взгляд в сторону полковника Купорева.
- Вот здесь, товарищ генерал, - палец Черемушкина уверенно остановился на карте у знака, означавшего развилку дорог. - Отсюда, от автомагистрали к хутору Лесной, идет проселочная дорога. Захватить или уничтожить автомобиль не было никакой возможности…
- Незначительная деталь… Но вы знаете, что вольно или невольно подтверждаете показания Крамера? - Голос генерала приобрел сухость и суровость.
Лейтенант Черемушкин встретился в упор со взглядом Чавчавадзе, одновременно отмечая в его интонации отчужденность.
- Но… Разрешите, товарищ генерал, - покраснев от внезапно охватившего его волнения, от того, что его могут неправильно понять и что он, как старший группы, допустил серьезный промах в проведенном за линией фронта поиске. - Немцы особенно пристрастны к кабалистике. Изображение на военной технике различных символов, устрашающих голов разного зверья и прочих талисманов…
- Вай-вай!.. Что ты лекцию мне прочитал, за это спасибо. Какой молодец! В истории кое-что смыслю. Мне, дорогой, нужны факты, действительность сегодняшнего, завтрашнего дня… - Генерал выдержал короткую паузу и прежним ровным голосом продолжил. - Крамер на допросе в дивизии Шмелева высказал мнение, что где-то в обширном прифронтовом районе формируется крупная группировка немецких войск. И, естественно, что гитлеровцы не для парада готовят эти силы. Командованию дивизии и нашей гвардейской армии весьма важно знать, что представляет собой эта группировка. Вы хотите что-то сказать, полковник? - Заметив приподнимавшегося из-за стола начштаба, недовольно спросил Чавчавадзе.
- С вашего разрешения, товарищ генерал, я бы хотел предупредить лейтенанта Черемушкина о том, чтобы он не ставил перед собой в предстоящем разведпоиске самоцель - обнаружение некой таинственной группировки. Очень возможно, что фашистское командование, производя передислокацию подошедших свежих частей, старается отвести наше внимание от основной задачи.
- У вас все, полковник?
- Все, товарищ генерал.
- Я разделяю ваше мнение, полковник. - Комдив на мгновение умолк, его уставшие от бессонницы глаза смотрели на лейтенанта Черемушкина по-прежнему внимательно и строго. - Задание вам придется выполнять сложное и многоцелевое. Ну, положим, к опасностям нам с тобой не привыкать, не так ли? Разведгруппа будет действовать в глубоком тылу противника в небольшом составе… кандидатура каждого разведчика, предложенного вами, лейтенант, рассмотрена и утверждена штабом дивизии.
- Я готов, товарищ генерал, выполнить любое задание…
- В этом у меня нет сомнений. Смотрите внимательно и запоминайте, - Чавчавадзе взял в руку указку, и ее заостренный конец заскользил по карте. - Перед нами огромный лесной район, занятый противником. С севера на юг, вдоль обороны нашей армии, он тянется на пятьдесят два километра. Глубина - шестьдесят четыре. Городок Васильев, в двух километрах от нашего переднего края к северу, и населенный пункт Светлово - к югу, разделенные между собой десятикилометровым расстоянием, имеют специфические особенности, здесь массивы леса переходят в мелколесье. Просеки, поляны при использовании маскировочных средств могут быть не видны с воздуха. Все это вместе взятое создает условия для скрытого подхода к нашей обороне, позволяет широко использовать крупные танковые и механизированные подразделения. Другими словами - самый удобный участок для нанесения внезапного удара по нашей обороне. Дальше… На пути квадрат "тридцать восемь". Это хутор Кямышиха. Конечный пункт - квадрат "сорок один" - поляна с поэтическим названием "Черный кристалл". Особое внимание на сохранность рации…
- Товарищ генерал, - вставая, сказал подполковник Кондрашов, - вопрос о радистке… сержант Коврова знает свое дело преотлично.
"Но это же невозможно", - едва не сказал вслух Черемушкин, ясно представив себе этот тяжелый, полный риска поход, в котором предстоит участвовать не просто сержанту Ковровой, а дорогому для него человеку…
Черемушкин вдруг как бы наяву увидел ее здесь, в блиндаже командира дивизии - девушку среднего роста с длинными стройными ногами, по-детски неразвитой грудью, в кирзовых сапогах, в короткой облегающей бедра армейской юбке и в гимнастерке рядового состава, перетянутой в поясе солдатским ремнем… И словно бы ветер взметнул ее густые светло-каштановые волосы на гордо посаженной голове с высоким чистым лбом…
Внимательный, ничего не упускающий взгляд генерала отметил замешательство лейтенанта.
- Товарищ генерал, - тихо, но твердо произнес Черемушкин, - мне кажется, что женщина не подходит для такого задания.
- А вы не тревожьтесь, товарищ Черемушкин. Наше решение, принятое вчера с начальником штаба, отменяется. По поступившим к нам сведениям, противник знает про "окно" на болоте, на правом фланге дивизии, где был первоначально намечен выход вашей группы в тыл врага. В общем, разведгруппа во главе с вами, лейтенант, будет десантирована на парашютах в центре квадрата "двадцать три". Что касается Ковровой, то по заданию штаба армии она прибудет в квадрат "сорок один", где самолет совершит посадку. Радистка временно останется в партизанском отряде. Возвращение вашей группы - самолетом, с поляны "Черный кристалл" после получения "Фиалкой" радиограммы о завершении поиска.