Дед Матвей смотрит, куда показывает Алеша, но, кроме колодца с обгоревшим срубом, ничего не видит.
- Там они, - повторяет Алеша.
Дед Матвей смотрит на колодец.
- Да говори ты толком! Онемел, что ли?! - восклицает дед.
Серегин кладет ему руку на плечо. Но дед не унимается:
- Где они?
Алеша, не глядя на деда, встает и идет к колодцу. Дед Матвей, Серегин и солдаты идут за ним. Не доходя двух шагов до колодца, Алеша останавливается. Дед Матвей смотрит на него, на Серегина, на солдат. Серегин приближается к колодцу. Он заглядывает в него и отшатывается.
- Да что вы тут! - в сердцах восклицает дед. Шагнул к колодцу, но Серегин хватает его за руку. У него дрожат губы, его трясет.
Дед Матвей вырывается, наклоняется над колодцем, смотрит вниз и цепенеет. Поднимает глаза, его взгляд встречается со взглядом Серегина. Боль, ужас в глазах деда. Он ищет руками опоры. Его подхватывает сзади Серегин. Отводит в сторону, сажает на бревно. Все подходят к деду Матвею.
Дед. Да как же так… бабы ведь, ребятишки…
- Матвей Егорович! Не надо… держись, - тихо говорит Серегин, - мы им это все… все… запомним… Кровью… смертью ответят…
Домик геологов. В маленькой комнатке собрался штаб отряда - Млынский, Серегин, Алиев.
Алиев обращается к Млынскому:
- От наших разведчиков Иванова и Бондаренко ничего нет.
- Возможно, убиты, - отозвался Серегин.
- Не верится мне, что такие ребята, как Бондаренко и Иванов, не сделав дела, погибли. Не верится, - говорит Млынский.
Ночь. Бондаренко и Иванов пробираются вдоль переднего края линии фронта. Глубокая осень, листва на деревьях облетела, а на смену холодным затяжным дождям пришла ранняя промозглая стужа.
Выбиваясь из последних сил, простуженные и голодные, они подобрались к пойме небольшой заболоченной речушки с извилистой полоской кустарника посередине. Здесь окопы обрывались, оставив между двумя буграми узкий спуск к берегу. Совсем рядом, справа и слева, упираясь в бугорки, проходил передний край немцев.
Противоположный низкий берег выхватывался из темноты равномерно вспыхивающими и медленно падающими осветительными ракетами. Разведчики лежали у края дубняка, перед спуском к берегу реки.
- Переходить будем здесь, - шепотом сказал Бондаренко. Иванов кивнул.
- Ко сиу отходит немчура, Семен. А какой сегодня день?
- От рождества Христова? - улыбаясь, спросил Бондаренко.
- От Млынского, - ответил Иванов.
- Сегодня за восемнадцатое перемахнуло… Двое суток по переднему краю ползаем…
- Да, - вздохнул Иванов. - Контрольный срок прошел… Что там Иван Петрович о нас подумает? А, Семен?
- А что было делать? Верст двести с гаком отмахали. Вон фронт куда откатился. Москва-то рядом.
- Хорошо, если решил, что убиты… - продолжал Иванов, - а если… Мне никак нельзя пропадать, Семен!
- Пройдем! - прошептал Бондаренко.
- Вроде затихли! Поужинали фрицы, - заметил Иванов.
- Давай и мы подхарчимся, - предложил Бондаренко.
- Энзе? - спросил Иванов.
- Энзе! - усмехнулся Бондаренко. - Легче будет идти…
Иванов достал из кармана сухарь, ручкой ножа расколол его. Протянул половину Бондаренко. Собрал с руки крошки.
- Витамины! - улыбнулся он.
Свет вспыхнувшей ракеты осветил осунувшиеся, давно не бритые лица… Темнота…
- Готов? - спросил Бондаренко.
- Готов!
- Пошли!
Вжимаясь в землю, Иванов стал медленно ползти к берегу. Обогнув бугор, остановился у камышей… Пополз и Бондаренко… Свет ракеты выхватил участок поймы… Где-то вдалеке прозвучала пулеметная очередь…
Зажглась еще одна осветительная ракета; опускаясь, она осветила мертвым светом передний край обороны немцев. Бондаренко повернул голову назад и увидел на бугре торчащий из окопчика пулемет. Блеснула немецкая каска.
Иванов посмотрел на Бондаренко, зашептал:
- Вдвоем не пройдем! Ползи!.. Я отвлеку!
Бондаренко молча достал из-за пазухи гранату с привязанным к ней письмом Млынского.
- На, - сказал он, протягивая гранату. - Иди ты! Иди! Иди! - Увидев, что Иванов хочет ему возразить, резко сказал: - Выполняй приказ! - и мягко добавил: - Иди, Петро, тебе нельзя пропадать…
Иванов тяжело вздохнул и медленно пополз в камыши.
Бондаренко, немного подождав, пополз назад к дубняку… Он остановился у крайнего дерева рощи. Справа и слева от. него находились пулеметные точки. Достав две гранаты и сняв с шеи автомат, стал вглядываться в темноту. Сплошная моросящая мгла… Тишина…
С бугра раздалась пулеметная очередь. Светящиеся стрелы пересекли борозду… Второй пулемет - справа - начал обстреливать кустарник… Сразу две ракеты осветили всю пойму… Иванов был виден… Очередь трассирующих пуль исчезла впереди и сзади него…
Резко повернувшись, Бондаренко бросил гранату в пулемет, стрелявший по кустарнику… Взрыв… Комья сырой земли посыпались на него… Вскочив на ноги, он метнул вторую гранату в другой пулемет… Ослепительно яркая вспышка близко взорвавшейся гранаты и летящий на него немец было последним, что увидел Бондаренко.
Домик геологов. В комнате штаба - Млынский, здесь - и майор Алиев. Усталый, вымазанный в грязи Вакуленчук жадно пьет кипяток из кружки, шумно грызет сухарь…
Майор разворачивает карту.
- Так… Это твои предположения или уверенность, мичман? - спрашивает майор.
- Какие там предположения… Два дня на брюхе елозил. Армейский склад с горючим…
Вакуленчук рассказывает, как во время дальней разведки его группа обнаружила немецкие склады.
Млынский, пододвигая к Вакуленчуку карту, интересуется:
- Покажи, где это.
- Вот здесь, в районе Подсвятья.
Серегин (подсчитав по карте). Километров сто от нас. Три перехода, не меньше.
Мичман. Подходы только со стороны леса. Но вот здесь - вышки с пулеметчиками.
Серегин. Сколько?
- Пять. Ну, если потихоньку, то можно подойти к самым проволочным заграждениям.
Млынский, продолжая внимательно слушать и смотреть на карту, спрашивает:
- А что со стороны реки у озера?
- Дзоты. Эта сторона сильно укреплена.
Алиев. Охрана большая?
- Не меньше роты и бронетранспортеры.
Млынский. Наблюдателя оставил?
- Так точно!
Командир отряда, подумав немного и оглядев боевых друзей, предложил:
- Так что? Устроим фейерверк?
Штаб генерала Ермолаева.
У карты - высокий седой военный. На мешковато сидящей гимнастерке в петлицах по два ромба. Это член Военного совета фронта дивизионный комиссар Садовников. За круглым столом сидят члены Военного совета.
- Товарищи, - говорит Садовников, - Москва на осадном положении. Партия призвала всех москвичей готовиться к обороне. Обстановка очень серьезная. По сведениям фронтовой разведки, в полосе нашей армии фон Хорн готовит танковый кулак… В этих условиях штаб фронта считает необходимым активизировать на коммуникациях, в тылу противника разведку и диверсионную деятельность.
Важно точно знать, когда и на каком участке планирует свое наступление фон Хорн… Необходимо сорвать или задержать переброску его войск до начала нашего наступления. Для этого использовать остатки окруженных воинских частей, находящихся в тылу армии фон Хорна… Нужно срочно установить с ними связь и поставить задачу не прорываться через линию фронта, а там, на месте, громить тылы и коммуникации немцев.
Поднимается командующий армией генерал Ермолаев.
- Да, если это делать достаточно широко, то они будут вынуждены для охраны своих тылов использовать войсковые резервы… или даже снять части с фронта. Что скажет начальник разведки полковник Куликов?
- В тыл армии фон Хорна заброшено несколько разведывательных групп. В лесу восточнее города, где стоит штаб фон Хорна, находится отряд майора Млынского…
Садовников. А кто такой майор Млынский?
Куликов. Начальник Особого отдела 41-й стрелковой дивизии, еще с августа из-под Смоленска они выходят с боями из окружения.
Садовников. Сколько человек у него в отряде?
Куликов. Через линию фронта пробрался его боец-связной. Месяц назад было более шестисот человек. Но, вероятно, к нему присоединяются люди из других частей, так что отряд должен увеличиться… По нашим данным, отряд продолжает активные действия.
Садовников. Связь с ними установлена?
Куликов. Мы просили подпольный обком партии установить с ними связь. Готовим радиста для заброски.
Садовников. Надо обратить особое внимание на отряд майора Млынского. Это очень важно.
Куликов. В штабе фон Хорна у нас есть источник информации. В настоящее время связь с ним поддерживается через разведгруппу капитана Афанасьева.
Садовников. Поторопитесь, товарищ полковник, установить связь с отрядом майора Млынского.
Пустынная дорога. Дед Матвей, не очень-то оглядываясь по сторонам, идет широким шагом. Из-за стога сена выбегают немцы и полицай Охрим Шмиль. Они подскакивают к деду Матвею. Он поднимает руки.
Немецкий автоматчик, держа деда под прицелом, приближается, вырывает мешок, восклицает:
- Партизан?!
- По плотницкой я части… - объясняет знаками дед Матвей. - Плотник я! Струг!
- Инструмент верно плотницкий, - замечает Охрим Шмиль, разглядывая содержимое мешка.
Из пшеницы выходит фельдфебель. Он важно оглядывает деда. Полицай вытряхивает из мешка узелок. В узелке - оковалок сала, плоская фляга, кусок хлеба, лук.
- О-о! - восклицает фельдфебель. Хватается за флягу, трясет ее возле уха. - Что? - интересуется он.
- Что там у тебя? - спрашивает полицай, указывая на флягу.
- Первач-самогон, - отвечает дед.
Шмиль. Шнапс.
- Шнапс! Гут! - откликается фельдфебель. Отвинчивает пробку, нюхает, закатывает глаза. Подмигивает солдатам. Откуда-то сразу появляется небольшой граненый стаканчик.
Фельдфебель цедит жидкость в стаканчик, подносит деду Матвею.
- Пей!
Дед берет стаканчик, крестится.
- Дай бог не последнюю.
Дед Матвей выпивает, ищет глазами сало, чтобы закусить. Но сало уже режет на ломтики немецкий автоматчик. Фельдфебель до краев наливает стаканчик. Разом опрокидывает его в рот, жмурится от удовольствия, закусывает салом и луковицей. В несколько секунд солдаты опорожняют флягу.
- Отпустите с богом, господин начальник! - просит дед Матвей. - Мне в город надо… подработать маленько.
Полицай тихо говорит фельдфебелю:
- Отпустите его, господин фельдфебель. Чего с ним возиться? Сам скоро богу душу отдаст…
Немец смеется и машет рукой.
Полицай бросает в пустой мешок инструмент, протягивает мешок деду.
- Иди, дед! Но смотри: ежели что не так, спуску не будет…
- Можете не сумневаться. - Дед Матвей снимает картуз, низко кланяется, идет по дороге.
Вдруг окрик:
- Стой! Стой! Цурюк!
Дед Матвей останавливается. К нему бежит полицай Шмиль.
- Топор отдай, дед! С топором нельзя.
- Какой же я плотник без топора?
- Сказано - с топором нельзя. Иди себе с богом…
Дед Матвей отдает топор полицаю, медленно выходит на дорогу, идет не оглядываясь.
Сумерки застают деда Матвея на окраине города. Он осторожно стучит палкой по забору.
На крыльцо выходит хозяин, пожилой, приземистый и, видно, очень спокойный человек. Это Захар, железнодорожник, бывший моряк.
- Никак, Матвей Егорыч? Откуда ж тебя к нам прибило?
- Да вот пришел, повидаться решил, сродственники как-никак.
- Заходи, гость нежданный.
Дед Матвей входит в дом. Захар предлагает ему раздеться. Тот осматривается, а затем спрашивает:
- Евдокия-то твоя где, ребятишки?
- Один я. Эвакуировались мои.
Хозяин и гость садятся.
Захар. Ну как тетка Анастасия? Жива-здорова?
- Преставилась Анастасьюшка-то моя. Земля ей пухом, - вытирая слезы, сказал дед Матвей.
- Чего?
- Лиходеи проклятые загубили.
- Где же?
- В поселке лесном… Всех баб и детишек!.. Один Алешка, внучек, остался… - Дед Матвей помолчал. Потом спросил: - Как же ты-то один остался?
- В отъезде я был, - ответил Захар. - А мои эвакуировались. Вернулся - никого не застал, а тут и немец пришел… Пришлось якорь бросать.
- Якорь, значит, бросил? - недоверчиво спросил дед Матвей.
- Ты что, не веришь?
- Ты, Захар, врешь больно складно… Ежели у тебя доверия ко мне нету, так и скажи.
- А ты меня на абордаж не бери, поубавь пару!.. Зачем притопал?
- Анастасию мою помянуть!..
- Ну, раз помянуть…
Захар поглядел на деда, молча вышел. Вернулся с поллитровкой, с пучком лука. Налили водки.
- Что ж… - говорит Захар. - Помянем тетку Анастасию!
- Давай сначала за то, чтобы земли российские от фашистского супостата скорее очистить! - провозглашает дед Матвей. - А потом уж и Анастасьюшку помянем!
- Тост хороший… только громко не надо…
Дед Матвей близко наклоняется к Захару.
- Вот что, Захар: ты про партизан слыхал чего?
Захар пристально смотрит деду в глаза.
- Ишь ты, дедушка Матвей, куда крен даешь, шустрый какой. Ну был слух… поезда под откос летят…
- Энти поезда, Захарушка, мы сами под откос пустили.
Захар наливает еще по рюмке. С сомнением смотрит на деда Матвея.
- А кто это - мы? Староват ты вроде для таких де-лов…
- Ну, староват или нет, а якоря в немецкое болото не бросал, как некоторые, - отвечает дед.
Захар засмеялся. Потом наклоняется близко к деду, к самой его бороде, тихо спрашивает:
- Так кто ж это - мы, дед Матвей?
- Давай лучше Анастасию мою помянем! - отвечает дед.
Захар наливает. Выпивают.
- Нда, - качает Захар головой. - Что-то похоже на то, дед Матвей, что сидим-то мы с тобой в одной лодке, а вот гребем в разные стороны…
- А ты, Захарушка, сядь как следует быть, - отвечает дед, - грести сподручнее.
Захар смеется и наливает еще по рюмке.
Озеро. Ночь.
В камышах появляется лодка. В ней - дед Матвей и Захар. Подчаливают к берегу. Оба углубляются в лес.
Избушка в партизанском лагере.
…Тусклый свет "летучей мыши" падает на самодельный деревянный стол. У стола - Николай Сергеевич, худощавый, невысокий, в солдатской гимнастерке. Здесь же - радист. Входят Захар и дед Матвей.
- Здравствуй, дед Матвей, - говорит Николай Сергеевич. - Что тебя привело к нам?
Дед Матвей подходит к нему, стараясь в полумраке рассмотреть его лицо. Затем, улыбаясь беззубым ртом, восклицает:
- А я узнал вас! Вы ж секретарь горкома - Николай Сергеевич! В прошлом году к нам в лесхоз приезжали!
- Узнал, дед, узнал! - смеется Николай Сергеевич. - Ну, с чем пришел, Матвей Егорович?
- Прибыл я до вас от майора Млынского! В лесах его отряд… Связи с вами ищут, чтоб сообща германца бить!
Секретарь горкома посмотрел на деда Матвея и, полуобняв старика, воскликнул:
- Спасибо, Матвей Егорович! Мы ж вас давно ищем! Ты даже не представляешь, какую ты нам радость принес!.. Какое дело сделал!
Склад с горючим.
Ряды колючей проволоки. Вышки с часовыми. За ними лежат тяжелые закамуфлированные цистерны, наполовину врытые в землю. На них - предупреждающие надписи по-немецки: "Не курить". Дальше - штабеля каких-то ящиков, затянутых маскировочной сетью. Взвод Вакуленчука подходит к складу. Моряки залегли у дороги в кювете. Слышен приближающийся хлюпающий звук шагов немецкого караула…
Матросы напряглись, готовясь к прыжку… Солдаты поравнялись с кюветом… Прыжок… Возня… Стон… Звук упавшего на дорогу автомата… Все стихло. Матросы оттащили солдат с дороги. Быстро снимают с них шинели, сапоги и каски.
По приказу Вакуленчука несколько матросов переодеваются. Затем они выстраиваются на дороге. Мичман отдает команды:
- Застегнись, Саша, только не суетись… Чуб убери, Андрюша… Да вы каски-то надвиньте… фрицы… Повторяю: главное, ребята, - охрана у входа и дзоты. Вышка наша… Ну, Милованов, давай командуй… Напра-аво! Шагом марш!.. Каски надвиньте!.. Фрицы! - засмеялся он.
Ровным строем матросы подошли к воротам внешнего ограждения складов. Вакуленчук нажал кнопку звонка… Из контрольной будки вышел солдат. Начал возиться с замком. Открыл. Раздвинул ворота и вышел… Удар!.. Двое подхватили обмякшее тело, оттащили к будке…
Резкий, воющий звук сирены разорвал тишину ночи… Бешено начали стрелять пулеметы. Матросы кинулись к ним…
Впереди бежит Вакуленчук. Он приказывает:
- Пошел! К вышке!.. К вышке!.. Полундра!
С вышки открывают огонь. Мичман бросает гранату. Вышка взрывается.
У амбразуры дзота, неестественно запрокинув голову, лежит матрос… Немецкая каска, как "ванька-встанька", качается у его ног… Пулемет из дзота беспрерывно обстреливает лежащий впереди лес.
В импровизированном окопчике на опушке леса лежат, прижавшись к брустверу, Млынский и Серегин. Пули с глухим стуком врезаются в землю, сбивают с бруствера фонтанчики земли, рикошетят, гудя как шмели…
Когда пулеметы переносят огонь немного в сторону, Млынский приподнимает голову, стряхивает с фуражки землю.
Сашка Полищук подбежал к дзоту. Изловчившись, бросил две гранаты в амбразуру… Взрыв… Стрельба прекратилась…
В открытые ворота склада вбежал взвод подрывников во главе с Млынским.
Сзади, у домиков охраны, слышны автоматные очереди, взрывы гранат… В просветах между деревьями появились языки пламени…
Бойцы быстро закладывают взрывчатку под цистерны.
Четкие, короткие команды отдает Серегин.
Подрывники, разматывая жгуты проводов, ведут их через широкий проход к лесу.
Несколько солдат выносят раненых.
Млынский распоряжается:
- Отходим, Зина, отходим.
- Есть, товарищ майор!
Солдат докладывает:
- Товарищ майор, вторая рота отошла, потери - трое убитых, двенадцать раненых.
Млынский осматривается, оценивая обстановку, и дает команду:
- Уходите на базу!.. Зосимов!
- Я!
- Быстрее к комиссару Алиеву! Пусть отходит!
- Есть, товарищ майор!
Докладывает подбежавший матрос:
- Взвод Вакуленчука отошел.
- Добре, молодцы моряки, - говорит Млынский и смотрит на приближающегося солдата, который протягивал провода.
- Что у тебя?
- Докладываю, что все в порядке.
К майору подбегает разгоряченный Серегин и рапортует:
- Все готово.
- Все отошли?
- Сам проверил!
- Так, будем взрывать.
- Разрешите мне, товарищ майор.
- Давай, капитан.
Серегин быстро берет машинку и, процедив сквозь зубы: "Это вам за лесной поселок", резким движением поворачивает ручку.