В романе нарисована широкая картина жизни советского народа в годы Великой Отечественной войны.
Фронт и тыл показаны в неразрывном единстве, а в жизни небольшого татарского городка, куда был эвакуирован один из московских заводов, отразилась суровая, напряженная жизнь советского народа в те, теперь уже далекие от нас, годы.
Содержание:
Часть первая 1
Часть вторая 46
Эпилог 99
ГЛАВНАЯ СИЛА 100
Примечания 102
Мирсай Амир
Чистая душа
Часть первая
Глава первая
НА КАМЕ
1
В тот год весна на Каме запоздала. Весь май шли дожди вперемешку со снегом. Люди в Ялантау стосковались по солнцу. При встречах спрашивали:
- Да настанут ли когда-нибудь теплые дни? Или мы вовсе не увидим солнышка?
Конечно, это говорилось благодушно. В действительности же никто особенно не беспокоился о том, что весна пришла так поздно. Есть примета: май холодный - год плодородный.
Но и май прошел, а люди все еще ходили в теплой одежде. Только в середине июня солнце взяло верх, чудесное летнее солнце!
Оно как бы хотело искупить свою вину за опоздание и стало щедро поливать землю жаркими лучами.
И хмурая природа Прикамья вдруг ожила под их горячей лаской.
Леса зазеленели, закудрявились. В заливных лугах поднялись сочные травы, пошли в рост на глазах у людей. В воздухе густо стояли запахи цветущей черемухи, шиповника и цветов, которыми пестрел луг. То и дело доносились голоса кукушек, щелканье соловьев, крики дергачей в гуще травянистых зарослей.
И у пасмурной Камы посветлело лицо, когда солнце заиграло на ее тронутой легким ветерком глади, когда песчаные косы заречья нагрелись под его горячими лучами. А через неделю, в воскресенье, жители Ялантау ринулись к Каме. С утра на ней забелели косые паруса яхт, замелькали моторки и рыбачьи лодки. Люди были одеты по-летнему, в белое. На реке раздавались звуки гармоник и мандолин, слышались татарские и русские песни.
К полудню песчаные отмели были полны загорающими веселыми и беспечными людьми.
Проплывали мимо горделивые пароходы, оглашавшие гудками прибрежные леса, буксиры деловито тянули огромные баржи. Но люди их не замечали, во все глаза следили за черневшими над водой на самой середине Камы головами пловцов.
- Далеко ушли!
- Тут ширина будет не меньше километра!
- Пустяки для спортсмена!
- Обратно плывут, что ли?
- Кто же это такие, интересно?
За волной от проходивших пароходов и моторных лодок головы то исчезали, то появлялись снова.
- Сколько же их?
- Трое как будто.
- Трое! На ту сторону мнргие поплыли, но только трое без передышки повернули обратно.
- Да кто же такие?
- Один из них… - Мальчик в белой панаме и синих трусиках запнулся.
- Ну, ну, кто?
Мальчик осмелел.
- Наши! - сказал он.
- Кто же это - ваши?
- Ну… из Ялантау.
Все засмеялись.
- Скажи: из Татарии - еще вернее будет. Или - из СССР.
Мальчик смутился. Его круглое, красное от загара лицо еще гуще покраснело. Кто-то шутливо попрекнул его:
- Коли не знаешь, нечего и встревать в разговор!
- Я знаю, кто они, - сказал, расхрабрившись, паренек, - они из нашей школы. А один из них - мой папа.
- Какая школа?
- Третья.
- А-а-а! Тогда это Камиль Ибрагимов. Ты его сын?
- Да, это Хасан, - признал кто-то мальчика.
Какой-то сухопарый человек лежал в тени воткнутой им в песок большой ветви ивы и, не обращая ни на кого внимания, тянул песню:
Земляника горькая,
Пока не поспеет…
Услышав имя Камиля, он сел и стал озираться.
- А! Камиль? Хасан? Где они?
Хасан не раз видел этого человека. Он попадался ему на улицах города. "Ганфов человек, без подбородка…"- отметил про себя мальчуган. Обычно он проходил, не замечая Хасана, всегда такой важный.
- Как дела, Хасан? Камиль твой отец?
- Да.
- А кто другие, что с ним плывут?
- Один - Рифгат-абый. А второй - Миляуша-апа.
- Миляуша! Дочка Баязитова?
- Да.
- А моего сына там нет?
- Кто ваш сын?
- Ты что, Шакира Мухсинова не знаешь?
- Шакира Мухсинова? - удивленно переспросил Хасан. - Нет, Шакир-абый на ту сторону не плавал. Он тут остался.
- А твой отец, значит, с дочкой Баязитова плавает? А?
Хасан не ответил.
- А где твоя мама? Дома осталась? Передай ей от меня привет. Скажи: "Мухсинов-абый кланялся".
Вспомнив о матери, Хасан замолчал. В самом деле, мама так и не увидит, как отец переплывает Каму. Даже, наверное, и не подозревает.
И мальчик вприпрыжку побежал к матери.
Действительно, Сания ничего не знала о том, где был в это время Камиль.
2
В этот день школа на берегу Камы прощалась с десятиклассниками.
На пляже одни учителя улеглись на горячий песок, другие пошли купаться. Школьники начали соревноваться в плавании на разные дистанции, в беге, в прыжках. Многие учителя, устроившись в стороне от учеников, за кустами ивняка, сидели в купальных костюмах. Рыболовы, подняв на плечи удилища, ушли подальше в поисках тихих мест.
Камиль снял сетчатую майку и белые брюки и, перекинув их через плечо, с ведерком в руке шел по берегу. Он был сегодня весел, ему хотелось шутить и смеяться. Но жене его было не до шуток. Сания была серьезна - ведь скоро она станет матерью второго ребенка, И было естественно, что она одна не сняла свой шелковый, в крупных узорах халат. Учителя наперебой старались оказать ей внимание, уступая ей лучшие места на пляже. И предупредительнее всех был сам Камиль.
- Иди-ка в тень, Сания! - крикнул он. - Вот отличное место: всю Каму видать.
Он поставил на землю ведерко и постелил на песке плащ, повесил свою одежду на гибких лозинках.
К нему первым подоспел Хасан.
Мальчик поставил на песок камышовую корзину и вопросительно посмотрел на отца.
- Постой, тут мама сядет. Сумку поставь под куст и бери удочки…
Сания осторожно опустилась на разостланный Камилем плащ.
- Дайте мне "Совет эдебияты" , - попросила она. - Для меня это лучшее развлечение. Почитаю тут, в тени.
Камиль на минуту почувствовал некоторую стесненность, будто он в чем-то виноват перед Санией.
- Ладно, - сказал он, - я закину удочки, а ты посмотри журнал. Я скоро…
- Ты обо мне не думай, Камиль, - улыбнулась Сания, - иди купайся, отдыхай. Я посижу одна.
- Хорошо, так и сделаем. Я пойду к лодке, там меня ждут. Закинем подпуск, потом немного поплаваю. За это время и рыба поймается. Ты, Хасан, разжигай костер и вскипяти воду - сварим уху. Потом все пойдем погулять по лугу. Хорошо?
- Хорошо, хорошо, - согласилась Сания. - Иди. Но смотри будь осторожен. Ты ведь не селезень.
Неподалеку в кустах засмеялись. Камиль решил похвалиться:
- Ну, в воде я как рыба… Не правда ли, Сулейман-абый?
Откуда ни возьмись появился человек с усами, как у Максима Горького, в чесучовом костюме и в тюбетейке. Он по-доброму улыбнулся, как улыбаются все люди с такими усами.
- Да, да! Камиль не такой парень, чтобы подкачать.
- Спасибо, Сулейман-абый. Приглашаю вас с Хафизой-апа к нам ухи отведать. Сания, скажи-ка, сколько времени?
Сания, отогнув рукав халата, посмотрела на маленькие часики.
- Одиннадцатый пошел…
- Эх, пропустил ты лучшее время клева, Камиль, - сказал Сулейман. - Стоило приглашать гостей, - ведь рыба-то еще в Каме ходит…
- На уху я всегда успею наловить! Словом, когда поспеет уха, вы - к нам. Никому больше не обещайте… Пошли, Хасан!
Камиль подхватил удочки и пошел к реке. За ним вприпрыжку побежал Хасан.
Возле Сании остался Сулейман со своей женой. Некоторое время все молча любовались берегами реки.
Старого учителя Сулеймана знали в Ялантау все. Он давно вышел на пенсию, но часто бывал в школе и дружил с учителями.
Не снимая пиджака, он вытянул на песке ноги и вздохнул:
- Эх, гляжу я на Камиля и завидую…
Сания улыбнулась.
- Когда старый человек завидует молодому, это неудивительно, Сулейман-абый, - сказала она. - А вот дожить до такой старости, когда старому завидует молодежь, это бывает реже.
К разговору присоединилась Хафиза, жена старого учителя. Она сидела в стороне, зарыв ступни в горячий песок.
- Жаль, детей у вас мало, - сказала она. - Не понимаю, почему нынешние боятся иметь детей?
- У нас скоро будет двое, Хафиза-апа, - сказала Сания.
- А мы четверых вырастили. Надо было еще пятого. Ведь вырастут и разлетятся все…
- Дети у вас хорошие. Кстати, Сабит уехал?
- Уехал уже.
- Надо бы еще погостить. Только начались хорошие дни…
- Отозвали…
Сулейман и Хафиза любили, когда их расспрашивали о детях. Им было приятно рассказать, что один из сыновей служит командиром в армии, а младшая дочка уже учится в университете. А если разговор заходил о старшем, Сабите, Сулейман не мог не похвастаться. Правда, при этом он всегда переходил на шутливый тон.
- Эге! - сказал он. - У Сабита дела в порядке. Собирается получить докторскую степень! Доктор химических наук профессор Сабит Сулейманович Гафуров! Хе-хе! Сулейманович!.. Отлично, не так ли?
Хафиза, кажется, стеснялась слушать ребяческую похвальбу старика.
- Погоди-ка, - вставила она, - ведь Сабит еще не защитил диссертацию.
- Защитит! Ведь профессора уже рассмотрели. И даже академик похвалил…
- А от вашего командира есть письма, Сулейман-абый? Что пишет?
Сулейман сразу стал серьезным, даже посуровел.
- Ничего будто такого не пишет… Но и без его писем ясно - неспокойно на белом свете. Бесится этот фашист…
Из-за кустов тальника показались оживленно беседующие о чем-то девушки. Сразу была нарушена тишина, установившаяся здесь, в густой тени лозняка.
- Вот где они! - крикнула одна из девушек.
- Сания-апа и тут за книгой!
- Бросьте, Сания-апа! В такой день…
- Мы пришли, чтобы забрать вас с собой! Идемте собирать цветы.
- Сулейман-абый! Хафиза-апа! Пойдемте с нами!
Девушки, не дав раскрыть рот ни Сании, ни старикам, подхватили их под руки.
- Пойдемте, пойдемте. Успеете насидеться дома!
В душе учителя были рады погулять с молодежью на заливном лугу.
Однако Сания сказала:
- Стоит ли? Идите без нас. С нами вряд ли будет веселей.
И Сулейман поддержал ее:
- Разве мы угонимся за вами?
Но девушки стояли на своем, и Хафиза была за них.
- Идите, - советовала она Сании, - прогуляйтесь. В вашем положении гулять полезно. Иди и ты, Сулейман. А меня уж не тревожьте, девушки, я посижу, постерегу вещи.
Когда Сания и Сулейман пробирались в кустах в окружении веселой молодежи, их догнал стройный и крепкий Камиль.
- Сания, ты куда? Я поставил удочки. Спустимся, покупаешься?
- Я с девушками решила немного погулять на лугу.
- На лугу? Тогда и я с вами.
- Ведь тебе искупаться хочется? Иди поплавай. Потом придешь за нами.
- Ну, ладно! Только далеко не уходите. Да осторожней там!
Девушки начали успокаивать:
- Знаем, знаем, Камиль-абый!
Камиль постоял, проводил их глазами и тихим шагом спустился к реке. На пляже он подошел к старшеклассникам. Молодежь радостно окружила его. "Ага, вот и Камиль-абый поплывет с нами!"
Вместе со школьниками Камиль вошел в воду, вместе поплыл…
Хасан, в восторге от того, что его отец так хорошо плавает, бегал по берегу. Так он и натолкнулся на зеленоглазого Мухсинова, спросившего о матери, не осталась ли она дома.
"Жаль, если мама не увидит, как здорово отец плавает!" - подумал мальчуган и побежал на поиски матери.
3
Он издали увидел яркие платья девушек, мотыльками порхающих по луговой пойме, услышал их шумный галдеж. Целыми охапками несли они собранные цветы.
Среди девушек Хасан разглядел и свою мать. Сания шла с маленьким букетом. Рядом с ней Сулейман нес в обнимку целый сноп каких-то лекарственных трав.
Хасан подбежал к матери. Задыхаясь, выпалил новость:
- Мама! А ты знаешь, наш папа без остановки второй раз переплывает Каму!
Сания сдержанно отозвалась:
- Молодец он, наш папа…
- Как, как? - подошел Сулейман. - Второй раз! И без передышки?
- Да! Туда и обратно!
- Ну, за это я не похвалю твоего отца.
Хасан не понял, почему не похвалит отца Сулейман, но не спросил.
- Они сейчас во-он где! - показал Хасан. - Течением их унесло… Идемте.
Сания и Сулейман пошли за мальчиком к Каме.
- Мама, а я видел Ганфова человека. Он сказал: "Передай привет матери".
- Ладно, - ответила Сания сухо, - Не до него…
- О ком это вы? - спросил Сулейман. - Что за Ганфов человек?
Сания засмеялась.
- Мухсинова он так называет. В журнале "Крокодил" попалась ему карикатура, на Мухсинова похожа. Карикатуру нарисовал художник Ганф. Вот он и зовет Мухсинова "Ганфов человек".
- Ишь ты! - засмеялся Сулейман. - Хотя и я читаю "Крокодил", но не заметил. Ты, брат, не шути с Мухсиновым, это не кто-нибудь - прокурор!
- А зачем он передает привет моей маме?
- А что плохого в том, если передает привет? - Сулейман с улыбкой посмотрел на Санию. - У вас приятельские отношения с Мухсиновым?
Сания покраснела.
- На одном вечере познакомились. Давно уж, года три-четыре назад…
- Мама, знаешь, - зашептал Хасан, словно сообщал очень большую новость, - оказывается, Ганфов человек - отец Шакира Мухсинова!
- А ты разве не знал?
Они вышли на берег.
- Во-он! - махнул рукой Хасан.
Головы пловцов чернели на середине реки.
Сулейман вгляделся, заслонив рукой глаза.
- Та-ак! Один из них отец, говоришь?
- Вон тот, справа.
Они молча следили за пловцами.
В это время в кустах ивняка послышались шаги.
- Сания, это ты? - приветливо окликнул женский голос.
Сания оглянулась. Молодая женщина в соломенной шляпе вышла навстречу.
- Фардана? Ты одна?
- Ах, если бы одна… - сказала Фардана полушутя, полусерьезно. - Разве Фуат пустит меня одну?
Она ласково прижалась к Сании, сдержанно поклонилась Сулейману, потрепала по щечке Хасана. И огляделась вокруг.
- А где твой Камиль?
- Во-он где!
- На середине Камы?!
И то, что Фардана так искренне удивилась этому, понравилось Хасану. Он тут же поспешил рассказать ей о том, с кем и как долго плавает его отец.
- Маменьки! - воскликнула Фардана, округлив глаза. - Что люди делают!
Как раз в эту минуту она заметила мужа и начала отчитывать:
- А ты?1 Сам не купаешься и мне не даешь! Бродим тут, будто старички…
Фуат, словно не слыша болтовни жены, поздоровался с Санией и с Сулейманом.
- Наверно, и Сулейман-абый искупался, - продолжала пилить мужа Фардана, - и Хафиза-апа, наверно, искупалась. Так ведь, Сулейман-абый?
Сулейман в тон ей сказал:
- Да уж, если вышли на Каму, как не искупаться!
- А мы, как дураки…
- Что ты, Фардана, - вмешалась Сания, - все Фуата ругаешь? Хочешь купаться - иди и выкупайся, Разве ты обязана у Фуата спрашивать разрешения?
Фуат виновато оправдывался:
- У нее же малярия.
- Вот видите! Близко к воде не подпускает, Десять лет назад болела малярией.
- Малярия может повториться и через двадцать лет, - сказал Фуат строго.
- Он тоже болел перед этим… вот и боится снова заболеть. Видите, как оделся в такую жару!
Действительно, Фуат был одет слишком тепло для столь жаркого дня. Но насмешки Фарданы нисколько его не сердили, - казалось, он даже не слышал ее.
- По-моему, - сказал он, - Камиль ведет себя не очень разумно.
- Вот и я не очень-то одобряю, - поддержал его Сулейман. - Нельзя так рисковать.
- Верно. Ведь Камиль не мальчишка. Это к лицу молодым да бездетным. Пусть себе хвастают в глупые годы. А ведь Камиль… Это даже безответственно с его стороны.
Сания, хоть и не показывала виду, все же не могла остаться спокойной, узнав, что Камиль решил переплыть Каму туда и обратно без передышки. Зачем так рисковать? И немножко обидно, что он не сказал ей об этом. Впрочем, она знала Камиля - он отличный пловец, ничего с ним не может случиться.
Но неожиданное появление Фуата и его нравоучения разбередили скрытую тревогу Сании. С трудом подавила она раздражение.
- А вы, Фуат, не беспокойтесь за Камиля, - спокойно сказала она. - По-моему, вам достаточно и своих хлопот.
Но Фуат, пропустив ее слова мимо ушей, продолжал свои поучения:
- Как можно оставить в таком положении жену? В такое время вам, женщинам, нужно спокойствие… Когда муж достойно ведет себя, и твои нервы будут спокойны. А Камиль… Дескать, смотрите - он плавать умеет! Разве дело в умении плавать? Если хотите знать, чаще тонут умеющие плавать. Неумеющий, по крайней мере, в воду не полезет.
Сулейман, кажется, начал сердиться:
- Не как молодой говоришь!
- Почему же?..
Фардана остановила мужа.
- Хватит, Фуат! - сказала она резко. - Что ты каркаешь? Не расстраивай человека! - И начала успокаивать Санию: - Не обращай на него внимания. С Камилем ничего не случится, - вон они, уже около бакена.
Лицо Сании побледнело, глаза помрачнели. Фуат растерялся.
- Тьфу, с этими женщинами… - усмехнулся он, - Ничего и сказать нельзя, сразу распустят нюни…
Сания действительно готова была заплакать. Но она собрала всю силу воли и сдержалась.
- Нет, я не боюсь, - сказала она Фардане. - Я знаю Камиля. Это пустяки, просто голова у меня закружилась… Сулейман-абый, пойдемте к Хафизе-апа. Под тень ивы…
Сания даже попробовала улыбнуться. Но лицо ее было по-прежнему бледно, и улыбка выглядела жалкой.
Они пошли назад. Фардана решила их проводить.
- Фардана, нам пора домой! - окликнул Фуат.
- Рано домой! Погуляем еще. Пойдем, пойдем!
И Фуат нехотя потянулся за ними.
А Хасан остался на берегу. Ему хотелось встретить отца.