4
Камиль уже вдосталь наплавался и сам спешил к Сании.
Еще издали он узнал жену среди людей, стоявших на берегу. Его встревожило, что Сания неожиданно скрылась в кустах. Что с ней?..
Навстречу пловцам от берега поплыла стая мальчишек. Среди них был и Хасан. Поравнявшись с отцом, он радостно закричал:
- Папа! Папа!
- Где мама? - спросил Камиль, улыбнувшись своему любимцу.
- С Сулейманом-абый пошли в тень.
- Ну и мы с тобой туда пойдем. Давай-ка, к берегу! В окружении шумливых мальчишек пловцы вышли на берег.
Камиль заодно решил проверить подпуска, - хорошо бы явиться к Сании не с пустыми руками. Кликнув Хасана, он пошел к лодке.
А Сания в ожидании мужа расспрашивала Фуата о житье-бытье.
- Почему нигде не показываетесь, Фуат?
- Работы много.
- Неужели больше, чем у учителя?
- Я ведь бросил учительство не оттого, что много работы. Надо беречь нервы. Счетоводом спокойнее. В нашей артели особенно. Народу не много. И план соответственно…
- В какой артели работаете? - поинтересовался Сулейман.
- Артель "Конек-горбунок". Делаем игрушечных лошадок.
- Нет, - улыбнулся Сулейман, - ребятишек я не променял бы на деревянных коней!
- Здоровье крепкое надо, - повторил Фуат, - чтобы быть учителем. Нервы нужны. Мне эта работа не под силу.
- Не в нервах дело, - сказал Сулейман. - Любить надо эту работу.
Фуату хотелось повернуть разговор в другое русло.
- А где же наш Камиль? Или еще раз решил переплыть Каму? - спросил он.
Сания, с беспокойством думавшая о муже, не ответила на его вопрос.
- Сулейман-абый, - обернулась она, - а вам не скучно без работы?
- Без работы я не живу. Пишу книгу. Накопились дневники, кое-какие мысли. Привожу в порядок. Авось пригодятся учителям.
Слушая этот разговор, наивная Фардана, кажется, обиделась за мужа и решила высказаться:
- А что? Ведь, чтобы делать игрушки, тоже нужно быть педагогом!
Все промолчали, не зная, принять ли всерьез ее слова или засмеяться. Наконец Сулейман обратил дело в шутку:
- Коли уж на то пошло, так и портному нужно быть педагогом. И повару… Кстати, насчет ухи - что будем делать?
В эту минуту из-за куста послышался голос Камиля:
- Все в порядке, Сулейман-абый! Есть на уху!
Опережая отца, с большим лещом в руках появился Хасан.
- Вот! - показал он, часто дыша. - У папы рыбина еще больше. Да одна сорвалась. Та была…
Хасан не успел закончить, как из кустов вышел Камиль. Он высоко поднял судака, под жабры которого был продет ивовый прут. Судак еще был жив и время от времени взмахивал гибким хвостом. Посвежевшее, загорелое лицо Камиля сияло улыбкой. Он был доволен, что поймал такую большую рыбу. Ждал, что Сания обрадуется, а Сулейман будет удивляться и ахать. Поди, не поверит старик, скажет: "Такого судака на подпуск не возьмешь. Наверное, поймал у рыбаков на серебряный крючок". И тут Камиль с удовольствием расскажет про этот исключительный случай: на крючок клюнула сорожка, а судак проглотил эту сорожку. Но попробуйте без сачка вытащить из воды такую большую рыбу!
Рассказать об этом не пришлось. У Сании как-то жалко дрогнули губы, - она хотела попрекнуть Камиля за долгое отсутствие, но ничего не могла сказать и вдруг расплакалась. Так и остался стоять Камиль с судаком в руке, с растерянной улыбкой на лице.
- Что с тобой, Сания? - сказал он наконец. - Случилось что-нибудь?
За Санию ответил Сулейман.
- С твоей рыбой ты забыл все на свете, - попрекнул он Камиля. - И зачем надо было два раза переплывать Каму? Кого ты хотел удивить?
Вставил свое слово и Фуат:
- В самом деле, Камиль, точно ты не знаешь женщин! Ведь в такое время нервы у них крайне чувствительны. Вот-вот оборвутся…
- Ну, хватит, Фуат! - сердито оборвала мужа Фардана. - Если надо поругать Камиля, Сания сама поругает. Собирайся, пойдем.
- Нет, не уходите, - поднялась Сания. - На меня не обращайте внимания, это просто так. Все прошло уже. - Она вытерла слезы и подошла к мужу. - Ну-ка, Камиль, давай почистим твою рыбу. Нужно побыстрей сварить уху, у нас гости.
У Камиля отлегло от сердца.
- Сейчас я спущусь к реке и почищу, - сказал он. - Достань из кармана брюк ножик.
- Нет, ты разводи костер, а рыбу я почищу сама. Давай ее мне. Ай-яй, очень уж большая! Неужели сам поймал?
- А кто же еще? Ты думала, я зря пропадал?
Гости оживились.
- Хороша будет уха! - сказал Сулейман, - Давай поможем, Хафиза, хозяйке. Иди-ка с ней. А мы тут о костре позаботимся.
Камиль вспомнил, что он еще не поздоровался с гостями.
- Извините, Фардана, - сказал он. - Как-то вышло так, даже поздороваться забыл.
- Ничего, бывает, - ответил за нее Фуат.
А Фардана, как обычно, сразу нашлась:
- Никто не будет сидеть без дела. Иди-ка, Фуат, помогай собирать дрова…
Женщины спустились к реке. Сулейман остался расчищать место для костра. Камиль с Фуатом ушли собирать сучья в ивняковой роще.
- Помнишь наши мальчишеские годы? - спросил Камиль. - Помнишь, как мы, детдомовские ребята, выходили сюда и ели зеленую смородину, пока не набьем оскомину?..
- Да, были такие времена…
5
С детских лет они знали друг друга.
У Камиля в первую мировую войну убили отца. Во время голода в 1921 году умерли мать и родные, он остался сиротой и был отдан в детский дом. Из детского дома попал в интернат при семилетней школе в городе Ялантау.
Тут и познакомился с Фуатом. Они было одноклассниками.
Отец Фуата был учителем, сын с детства сдружился с книгами. Еще будучи трех-четырех лет, он удивлял родителей и гостей своими познаниями: знал все буквы, помнил много стихов, умел найти на карте города, озера и реки. И в школе обращал на себя внимание. Способного мальчика приметил заведующий учебной частью.
Часто он беседовал с Фуатом, как со взрослым, и любил хвалить его перед учителями и учениками: "Фуат будет большим человеком нашей нации, он прославит нашу школу…"
Камиль тоже был способным учеником, и Фуат невзлюбил его, но старался не показывать этого, делая вид, что не замечает своего соперника. Но скромность Камиля взяла верх над заносчивостью Фуата. Он не стеснялся обратиться к Фуату за помощью, когда чего-нибудь не понимал. Постепенно мальчики сблизились. Фуат пригляделся к Камилю, заговорил с ним по-товарищески, стал делиться своими мыслями и переживаниями.
Заносчивого Фуата школьники не любили. А Камиль не только прощал ему все капризы, но при случае и защищал его от резких нападок товарищей. А случаи эти все учащались.
Школа в ту давнюю пору работала еще по старым программам. Уделялось немало внимания религиозным обычаям и связанным с ними бытовым пережиткам.
Но жизнь не стояла на месте. Укреплялась Советская власть, и, словно ворвавшийся в распахнутые окна чистый воздух, пришли перемены и в школу. Старые воспитатели вначале противились свежим влияниям. Точно оберегая детей от насморка, пытались закрывать окна, отгораживались от жизни. Но время взяло свое.
В эти годы в городе был открыт молодежный клуб. При клубе была создана комсомольская ячейка. Ячейка начала устраивать спектакли, концерты, литературные вечера. Перед каждым спектаклем устраивались доклады. О чем только не говорилось в этих докладах! Об истории революционного движения, о происхождении вселенной, о появлении человека на земле, о пользе физкультуры, о вреде курения, пьянства, веры в бога… Устраивались диспуты о любви, о новой морали. Горячие шли споры.
И школьники с охотой стали бывать на этих вечерах.
Камиль был старше других интернатских мальчиков и быстро сошелся с активистами клуба, особенно с секретарем кантонного комитета комсомола Петей Башкирцевым.
Башкирцева знала и любила молодежь всего кантона.
Где только не бывал и чего только не делал этот парень, сын слесаря судоремонтного завода в затоне Ялантау. Он вырос, шныряя с соседскими мальчишками в окрестностях города, по берегам Камы; в этом же городе начал ходить в школу, тут же встретил революцию; после гибели отца в гражданскую войну почти мальчиком ушел на фронт, а по возвращении организовал первый комсомольский комитет в Ялантау. Он с детства знал татарский язык, его одинаково хорошо понимала и русская и татарская молодежь.
Однажды вечером, после очередного доклада, Башкирцев вышел из клуба и, заметив среди молодежи Камиля, улыбнулся ему, как давнишнему знакомому: "Как дела, Камиль?" Они пошли вместе. В какую сторону пошли - Камиль не помнил. Ему было хорошо. Еще бы - такой человек, как Башкирцев, знает тебя! И даже называет запросто, по имени, - Камиль!
За беседой не заметили, как попали в городской сад.
- Почему в комсомол не вступаешь, Камиль? - спросил Башкирцев.
- Как-то все… Не знаю, примут ли?
- Почему не примут? Ты что, сын кулака?
- Нет. У меня еще мало знаний…
- Будешь учиться.
- Нам ведь не разрешают отлучаться из школы.
- Кто?
Камиль из осторожности промолчал.
- А если у вас в школе будет комсомольская ячейка? - задал вопрос Башкирцев.
Камиль удивленно посмотрел на него.
- А что? - сказал секретарь канткомола. - Разве не найдется у вас ребят, которые вступили бы в комсомол?
- Почему не найдется? Очень даже хорошо было бы, если бы у нас в школе была ячейка.
- А как посмотрят на это учителя?
Камиль опять промолчал.
- Что ты скажешь о Салими?
Вопрос насторожил Камиля. Салими был учителем естествознания. Недавно на уроке один из учеников задал ему вопрос: "Мугаллим-абый, есть бог или нет?" Салими покраснел, надулся и, выкрикнув: "Не сметь хулиганить!" - вышел из класса.
"Видно, Башкирцев слышал об этом, - подумал Камиль. - Что сказать? Можно ли ему, ученику, осуждать учителя?"
- Любят у вас этого учителя? - спросил Башкирцев.
- Как сказать… Нехорошо получилось, конечно, что он в горячке оборвал урок…
- Как? Когда? Почему?
Оказалось, что Башкирцев ничего не знает. И Камилю пришлось подробно рассказать об этом случае.
Когда они попрощались, Камиль остался один в городском саду. Разговор оставил глубокий след. Камиль неожиданно почувствовал себя не бесправным и робким пареньком среди сотни ребят, а, наоборот, ответственным за все, что определяет жизнь этого большого коллектива. Башкирцев дал ему понять, что он должен иметь определенное мнение не только о том или другом ученике, но и о каждом из учителей, что с его суждениями считаются комсомольские руководители.
Как оказалось, Башкирцев толковал не только с ним, но и с другими учениками. Вскоре среди ребят в школе почувствовалось брожение. Авторитет учителей пошатнулся. И воспитатели зашевелились. Пошли строгие приказы, запрещения учащимся заниматься чем-либо другим, кроме уроков, уходить из школы без разрешения. Но это мало помогало. Вопросы, обсуждавшиеся в клубе, проникали и в школу. Стали обычными среди учеников горячие споры. И даже учителя не могли остаться в стороне…
До этого Фуат слыл примерным учеником. Он считал недопустимым оспаривать авторитет учителей. В возникавших спорах превосходство всегда было на его стороне, поскольку и учителя его поддерживали. Но это превосходство было недолгим. Вскоре в школу пришли новые учителя. Сменился и заведующий. Старые программы ломались. В школе была создана комсомольская ячейка. Все это сильно подействовало на избалованного вниманием Фуата. Его перестали ценить. Среди товарищей появились обидчики. Мальчик почувствовал себя одиноким. Но все же он не хотел так легко потерять свое положение. Долго он ходил, ни с кем не разговаривая, раздумывал про себя и, наконец, подал заявление о принятии его в комсомол. Многие в ячейке сомневались - принять ли его?
И тут Камиль выступил в его защиту. Ему казалось, что нельзя отталкивать такого способного парня, что в будущем он себя оправдает. Камиля поддержали, и Фуат был принят в комсомол. Окончив школу, он поступил в педтехникум в Ялантау. А Камиль как лучший ученик после окончания школы уехал учиться в Казань. Будучи студентом, он женился на Сании - она училась в том же институте.
6
Встреча с Фуатом напомнила Камилю прошлое.
Между ними не было дружбы, не осталось и общих интересов. Когда они случайно встречались, чувствовали, что им не о чем говорить. И только воспоминания о мальчишеских годах тонкой ниточкой связывали их.
Так было и теперь, когда они отправились собирать дрова для костра.
Камиль подобрал несколько прутьев, попробовал сломать.
- Сырые, не будут гореть. Пойдем подальше.
- Боюсь запачкать костюм.
- А ты сними.
- Неудобно.
- Ладно, я пойду один.
Камиль направился в зеленевшую неподалеку рощицу.
Здесь, под кустами, было достаточно сушняка, принесенного половодьем.
Камиль начал собирать дрова. Поблизости послышался свист. Через некоторое время на полянке показался красивый паренек в белой безрукавке и в берете набекрень.
Паренек шел, раздвигая руками высокую траву. Он шел с гибким прутом в руках и на ходу сшибал головки цветов. Камиль узнал его - это был Шакир Мухсинов, сынок прокурора.
"Откуда взялся этот красавчик? - подумал Камиль. - Видать, в хорошем настроении".
Камиль хотел окликнуть его, но удержался. А Ша кир, не заметив директора, прошел мимо и потерялся в кустах.
А через некоторое время, когда Камиль, нагнувшись, собирал сучья, поблизости зашуршали кусты и в высокой траве показалась голова девушки. Девушка словно из сказки - с веночком из луговых цветов в волосах, с прелестным личиком. Ба! Да ведь это Миляуша! Только час назад они вместе плыли через Каму. От кого-то прячется или кого-то ищет? Что-то проказливое в ее улыбке… Вот она пошла в смородинные кусты, но наперерез ей выбежал парень в голубой майке.
- Ой, Рифгат! Больше не буду… Пусти!
Рифгат обвил ее руками. Девушка пыталась вырваться. Но, казалось, не очень-то решительно… Лица их сблизились. Парень вдруг прижался щекой к ее щеке и поцеловал в губы. Казалось, девушка обессилела. Потом вдруг, словно очнувшись, с силой высвободилась из объятий парня.
- Что ты со мной сделал, Рифгат? - сказала она, и в голосе ее прозвучали слезы.
Закрыв глаза, она бросилась бежать.
Рифгат стоял в замешательстве.
- Миляуша! - крикнул он вдогонку. - Подожди, не трону…
Он растерянно двинулся вслед девушке.
Камиль нечаянно оказался свидетелем этой сцены. Ему было и неловко, и немного смешно. Вот как! Ведь до сих пор он считал их, Миляушу и Рифгата, скромными и дисциплинированными учениками. А тут ему пришлось убедиться, что детство их кончилось, что они переходят в категорию взрослых. Радоваться этому или осуждать?..
"Сегодня они уже не ученики моей школы, - подумал Камиль с облегчением. - И не надо ломать голову мне, директору, какие меры следует принять…"
Но не успел он отойти, как на полянке показалась другая девушка, в простеньком сатиновом платьице.
Камиль узнал ученицу девятого класса Кариму. Что с ней? Уж не плачет ли?..
Директор насторожился. Он не раз думал о том, что эта чернявая девушка из ближнего колхоза выглядела невестой, казалась старше своих подруг-одноклассниц.
- Карима! - окликнул Камиль.
Девушка, услышав голос директора, вздрогнула и, словно в чем-то провинившись, густо покраснела.
- Камиль-абый? - пробормотала она, И, пересиливая себя, улыбнулась.
- Ну-ка, с кем это ты тут?
- Никого нет, Камиль-абый.
- Одна совсем?
- Я вот… черемшу собирала. Угощайтесь! - Девушка протянула Камилю зеленый пучок дикого лука.
- Нет, - сказал Камиль, - спасибо. А почему ты плакала, Карима?
- Разве я плакала, Камиль-абый? - смутилась Карима. - Я не плакала. В глаз мошка попала…
- Смотри, мошка - это нехорошая штука. Не ходи одна, не отделяйся от товарищей. Иди!
Камиль вспомнил Шакира, только что перед этим попавшегося навстречу. Франт, свистун!.. От непонятнотревожного подозрения директор остановился. Не обидел ли девушку этот легкомысленный парень? Шакиру что, он уже ушел из школы. А Кариме еще учиться надо, окончить десятый класс… На мошку сваливает… А вдруг в самом деле что-нибудь произошло между ними?..
7
Опасения Камиля были не напрасными. Хотя Карима и Шакир вернулись на берег поодиночке, в кусты они ушли вместе.
Карима давно любила Шакира.
Началось это так.
Зима только установилась, выпал первый снег.
Как только прозвенел звонок на большую перемену, все ребята выбежали на улицу и стали бросаться снежками. Игра увлекала. Под конец озорные ребята стали толкать друг друга в рыхлый снег. Карима скатала снежок и ловко швырнула в Шакира.
- A-а, ты так! - бросился он вдогонку.
Поймав ее, хотел свалить на снег, но Карима не поддавалась, она была сильной девушкой.
- Сдавайся!
Шакир крепко охватил ее руками, и ему удалось повалить Кариму на кучу снега. Только она поднялась, он снова обнял и свалил ее.
Так они провозились до конца перемены. Кариме было весело и приятно. Она была тронута тем, что после звонка на урок Шакир не убежал, а поднял ее и старательно отряхнул с нее снег.
С этих пор Шакир и запал в душу Каримы. Правда, он ни разу ни словом не обмолвился о любви. Все же ее чувство к этому симпатичному парню с каждым днем усиливалось.
Вместе с любовью к Шакиру в душе Каримы жило и другое чувство, беспрестанно терзавшее ее, - ревность. К этому были основания. Говорили, что Шакир дружит с Миляушей, сама Карима видела и знала об этом. Они бывали вместе в кино, в театре, ходили на каток, на лыжные прогулки; если в школе устраивали какой-нибудь концерт, он садился рядом с ней, приглашал танцевать. Правда, все это было на глазах у других. Казалось, о чем беспокоиться Кариме? В одном классе учатся, почему бы им не бывать вместе? И что удивительного, что он уделяет Миляуше больше внимания? Не один Шакир, а и другие также. Ведь она дочь Баязитова!..
Шакир становился все смелее с Каримой. И это Карима находила вполне естественным; он ведь уже не мальчик.
Он даже при ней не совсем приличные анекдоты рассказывал. А Кариме только бы посмеяться. Она ведь не какая-нибудь аристократка, чтобы по пустякам обижаться, - она выросла в колхозе, среди крестьян, и все видела и знала. Раз Шакиру нравилось смешить ее, так почему бы ей не посмеяться?..
А вот сегодня…
Потому ли, что Шакир был в берете, ей показалось, что сегодня он особенно красив - нельзя было оторвать глаз от него. Все его одноклассники, окончившие школу, пошли к реке купаться. Но Шакир остался с Каримой. Незаметно для других пригласил ее пойти на луг. Разумеется, Карима была согласна. Но все же для виду покапризничала.
- Нет, - сказала она, - почему я должна с тобой идти? Плыви со своей Миляушей на ту сторону Камы!
- Нужна мне эта Миляуша! - сказал Шакир. - Пусть с Рифгатом плывет, Не только на ту сторону Камы, хоть на край света…
Карима торжествовала. Она больше не упрямилась (чего доброго, взаправду Шакир пойдет к Каме). Они незаметно углубились в кусты.